12
В этот раз Варде не удалось избежать сбора. Да и не было смысла. Отец без того злился на него, не стоило злить его ещё больше. А то ведь за ним не заржавеет поднять руку, и бил отец больно, с оттяжкой, и кровоподтёки оставались надолго.
В заброшенной школе собирались сотенные и просто сильные высшие. В спортивном зале, где из шести окон застеклёнными оставались только два, было темно и задувал ветер. На досках пола давно облупилась синяя с коричневым краска, вдоль стен прибились комья пыли и истлевшие осенние листья. Варде сел на пол, оперся спиной о стену и плотнее затянул шарф. Почему-то казалось, что тут даже холоднее, чем на улице.
Собратья всё прибывали и прибывали, стояли компаниями посреди зала или так же садились вдоль стен. Многие приносили с собой фонари и ставили, направив на потолок, чтобы свет отражался и рассеивался по залу. В самой школе электричества давным-давно не было.
Отец на сборы почти не приходил. Задача тысяцкого — слушать доклады сотенных и не тратить время на разговоры. А всё услышанное нести дальше, под болота. Царю. Она надеялся, что Варде станет приносить ему вести со сборов — и что сможет сам влиять на суть обсуждений. Но куда там...
Варде украдкой достал из большого кармана куртки блокнот и карандаш. Стал незаметно делать наброски, чтобы отвлечься. Зал наполнялся грубыми громкими голосами, тяжёлыми шагами и скрипом досок, а эхо подхватывало звуки и уносило к потолку, где они разбивались и гулко рассеивались. Сборы неизменно заставляли нервничать: близость многих десятков собратьев, обычно агрессивных и резких, вызывала дрожь в руках, и сердце даже начинало колотиться быстрее.
— Рисуешь?
К Варде подсела Агне, довольно милая высшая, светловолосая и приветливая. Она была на несколько лет опытнее Варде, но всегда относилась к нему с дружелюбием, иногда казавшемся наигранным. Он мельком дёрнул уголком губы, слишком разнервничавшийся для настоящей улыбки.
— Д-да. Немного.
— Можно посмотреть?
Варде покладисто передал ей блокнот. Тут не было ничего интересного, в основном зарисовки с прогулок: листья, очертания кривых древесных ветвей, пара архитектурных набросков. Но Агне понравилось.
— Красиво.
Она бережно перелистнула несколько страниц, стараясь не трогать пальцами сами наброски, и вернула Варде блокнот. Они перебросились несколькими ничего не значащими фразами, пока спортзал заполнялся фигурами с фонарями. Всё громче стучали шаги по дощатому полу, звучали приветствия и короткие разговоры, сливаясь в сплошной шум. Варде сильнее втянул голову в шею, стараясь стать как можно незаметнее.
Отец готовил его в сотенные — управлять сотней высших и принимать от них отчёты по территориям. Сколько принесли под болота, сколько выпили, сколько убили. Но если бы была воля Варде, он бы с радостью даже имена их забыл, что там говорить про какое-то управление. Не для него такая жизнь.
— А, явился.
Над ним навис Калех, но Варде не поднимал глаз, смотрел только на истоптанные кроссовки, покрытые болотной грязью.
— Да.
Калех хмыкнул и пошёл дальше, здороваться с другими. Варде нехотя поднял голову, осматривая собравшихся.
Мужчины и женщины, возраста Варде и старше. Увидишь на улице и не догадаешься, что это не простые люди. Что давно не живы в привычном понимании этого слова. Что все они когда-то умерли, но восстали вновь — силой чужой жизни. А теперь вынуждены отнимать её. Снова и снова.
Посреди зала вышел Цирхо — невысокий, но широкоплечий и подвижный, с короткой тёмной бородой и чёрными волосами, собранными в короткий хвост на затылке. Разговоры понемногу утихли, остался только неразборчивый ропот и нет-нет да выкрикивали громкие приветствия, когда приходил кто-то припозднившийся.
— Вы слышали, что чародеи убили вожака молодого гнезда? — грозно начал Цирхо, когда убедился, что никто не возражает, что он решил первым держать слово. Цирхо подчинялся молодняк в трёх кварталах, от восемнадцатого до двадцатого, и он заботился о своих подопечных с завидным занудством. Фонари освещали его со спины, и Варде видел только силуэт, ходящий взад-вперёд. — Из него вышел бы отличный сотенный, когда пришло бы время. Я таких крепких упырей давно не видал. А тут какая-то мразь сожгла его чистой искрой. Даже не стала стрелять. Поджарила, как свинью. Им повезло, что я тогда был внизу и смог отозвать молодняк под топи, иначе и им бы досталось. Мы бы потеряли целое гнездо, которое растили не один год.
По толпе прошёлся гул. Варде до боли вцепился пальцами в борт куртки. Хотелось снова достать блокнот и рисовать, отвлекаясь от разговоров о смерти, о чародеях и сражениях. Но его бы точно не поняли. Не стоит злить такую толпу высших, донесут отцу, и снова достанется.
— Слышали, — выкрикнул Калех. — А то как же.
Ещё несколько парней поддакнули ему.
— А зима уже скоро, — подала голос Алила, не поднимаясь с пола. Сидела под разбитым окном, и свет фонаря окрашивал её волосы совсем белым. — Времени-то немного. Нам надо как-то собраться, ребятки. Царь каждого из нас в лягушек обратит, если к зиме не наберём корма для молодняка. А как тут набрать, когда огнепоклонники стали злее и убивают нас без разбора.
Варде хмыкнул себе под нос. Конечно убивают. Потому то не все бывают осторожны. Варде всегда охотился аккуратно и не забирал больше, чем нужно, а человек после его охоты скоро приходил в себя и уходил домой, лишь слегка покачиваясь. Тогда как тот же Калех или вот его подруга Луче всё чаще сразу перерезали горло и сливали всю кровь, какая была. Тела прятали по озёрам и оврагам, забрасывали листьями или увозили по трассе дальше от Сонных Топей.
Пока они держали уговор с полицией, но во многих районах полиция уже продалась чародеям. Так что каждое дерзкое убийство могло стоить им нескольких высших. А некоторые умудрялись охотиться во втором обличье прямо в городской черте. Идиоты.
— Может, нам надо стать осторожнее? — предположила Агне, сидя на полу рядом с Варде. Ему бы хотелось, чтобы она молчала, тогда в его сторону обратилось бы меньше глаз. — Я охочусь тихо и никого не убиваю. Многие тоже соблюдают правила. Но иным становится мало, и они творят произвол. А что делать людям? Они напуганы и власти готовы платить чародеям, лишь бы нас стало меньше.
— Так пусть власти перестанут отсыпать нам крошки со стола и дадут доступ к легальной охоте, — огрызнулась Луче. — Мы не первый год об этом просим. Но они хотят усидеть на всех стульям разом. Так пускай получат то, за что борются.
Варде начинало мутить. Ноги и руки озябли от холода, хотелось спрятаться, забиться в угол и ничего не слушать — а ещё лучше, уйти. Приехать в кофейню к Мавне, взять кофе и чизкейк, смотреть на осенние улицы и мыслями быть далеко-далеко от упыриных разборок и мрачной заброшенной школы.
— Ты одно и то же повторяешь, как заведённая, — огрызнулся Цирхо, и Луче оскорблённо притихла. — Что наш тысяцкий? Где его сынок? Или им всё равно, что с нами будет? Мы сбор от сбора талдычим по кругу об одном и том же, а когда что-то изменится?
Варде крепче стискивал куртку. Его голова наливалась болью, дрожь усиливалась, будто тело всеми силами сигнализировало: «мне тут некомфортно, давай уйдём, пожалуйста».
— Да вон он, сидит, курёныш с цыплячьей шеей, — крикнул Калех, указывая рукой в сторону Варде. — Мелкий он ещё, сторонится нас и надеется живым стать. Каждый второй таким был, но чтоб сын тысяцкого... Тьфу.
— Ну и хрен бы с ним! — раздалось откуда-то с другого конца зала. — Пускай молчит, без него всё решим. Разделимся, часть будет запасать кровь, а часть — охотиться на чародеев, как они на нас.
— Да они тебя тут же в уголь превратят!
— А мы их — в куски гнилого мяса!
В голове у Варде стучали молоты. Он был даже рад, что Калех отвернулся от него и стал переругиваться с кем-то, пусть сбор и начал превращаться в жестокую свару.
Высшие распалялись в споре, рычали и чуть не бросались друг на друга. Если бы кто-то сейчас превратился в чудовище и кинулся на собрата, Варде не удивился бы, но его точно могло бы стошнить.
Он поднялся на ноги и протиснулся к выходу. Плевать, что заметят и расскажут отцу. Он физически не мог больше тут оставаться. Ему было плохо здесь, в холоде и темноте, прорезаемой белым светом фонарей. Это не его место. Не его дело. Не его братья и сёстры.
Тело знобило. Оно и так никогда не становилось настолько тёплым, каким было при жизни, но теперь от холода зуб на зуб не попадал.
На улице в лицо подул сырой ветер, пропахший землёй и болотной топью. Вечер стоял тёмный, сюда совсем не доходил свет от городских улиц, и только из окон школьного спортзала падали мертвенно-бледные лучи, безжизненные и неприятные. Хотелось бежать от них, больше не видеть ни собратьев, ни школы, ни фонарей. Уйти к свету и к теплу. Отогреться. Вновь почувствовать себя живым — хотя бы на несколько часов забыть, что он больше не человек, а чудовище.
Дрожащими руками Варде набрал номер Мавны и почти бегом кинулся к машине. Мавна. Только она может его спасти. Больше никто.
***
Мавна раскрыла коробку и стала перебирать украшения. Она не посмотрела на наклеенную этикетку и не знала, что ей попадётся, поэтому пришлось заниматься искусственной паутиной. Нехотя, конечно: распутывать тонкие кружева паутины было сложновато, лучше бы развешивала летучих мышек из фетра. Но мышки достались Купаве.
Илар был занят на кухне: показывал Айне и двоим парням-поварам, как правильно готовить блюда из его вымученного и выстраданного праздничного меню. А ещё он хотел отправить в печать листовки и рекламные плакаты предстоящего мероприятия, так что возиться с украшением зала ему явно было некогда.
Они с Купавой уже пару часов вставали то на стулья, то на стремянки, развешивали украшения под потолком, на светильниках, по углам и где только могли дотянуться. Можно было бы позвать кого-то на помощь, но Купава не настаивала и вообще не боялась замарать руки, а Мавна была только рада провести время с подругой. Ей это напоминало школьные годы, когда они с Купавой оставались после уроков украшать класс к Новому году или на другие праздники. Так же лазили по партам и стульям, натягивали верёвки, а на них вешали серпантин и нитки с нанизанными на них комочками ваты. Вставали на подоконники, чтобы мылом приклеить бумажные снежинки к окнам и набрызгать с помощью щётки белую гуашь — будто метель.
С утра она позвонила Смороднику, как и обещала. Не слишком рано, чтобы он успел выспаться. Он не сразу взял трубку, но всё-таки ответил. Голос ещё звучал неважно, Смородник говорил отрывисто и неохотно — ничего нового, впрочем. Но пообещал Мавне лечиться и сквозь зубы заверил её, что теперь всё гораздо лучше. Она не то что бы поверила, с раздражением бросила трубку и нет-нет да задумывалась в течение дня: догадался ли он убрать суп в холодильник? Или вылил всё в унитаз и снова питается своей лапшой?
Да темень бы с ним, пускай портит желудок чем хочет, не всё ли равно.
— Посмотри пожалуйста, — позвала Купава.
Мавна аккуратно уложила на пол только что распутанную паутину — так, чтобы снова не запуталась, и повернулась в сторону Купавы.
Над кассовой зоной порхала целая стайка милейших летучих мышек: кто-то выше, кто-то ниже, и их крылышки из тонкого фетра будто бы трепетали на ветру. Мавна расплылась в улыбке.
— Ну прелесть! Купава, ты чудо, мышки прекрасны. Спасибо тебе большое.
Купава отряхнула руки и спустилась, деловито и придирчиво осматривая плоды своих трудов.
— Мне тоже нравится. Хотя немного не моя эстетика. Но людей привлечёт. И фотками будут делиться. Знаешь, устройте конкурс: разыграйте латте и десерт среди тех, кто выложит фото с упоминанием кофейни. Все узнают о вашем декоре ещё до вечеринки. Девочки сами будут фоткаться и тегать кофейню. Всем выгодно.
— С такими предложениями лучше к Илару. — Мавна с кряхтением забралась на стол и набросила паутину на растянутую под потолком верёвку. — Это он у нас отвечает за креатив. И вообще за всё классное. А я так, на подхвате. Мозгов мне никогда не хватало для чего-то интересного.
Купава теперь принялась расставлять по столам подсвечники в форме черепов.
— Ну хватит себя принижать. Всё ты можешь, просто тебе удобно, когда всё на Иларе.
— Ты пытаешься меня пристыдить? — удивилась Мавна. — Неожиданно.
— Ничего я не пытаюсь. — Купава чуть передвинула подсвечник и, склонив голову, рассматривала композицию. — Просто иногда мне кажется, что ты слишком засиделась в зоне комфорта. Решила, что делаешь только это и это. А остальным пусть занимаются другие. Может, полезно что-то поменять?
Мавна издала нервный смешок и прикрыла рот ладонью, чтобы не рассмеяться в голос. Уж кто засиделся, так это Купава со своими конспектами, докладами и вздохами по Илару в стиле мелодрамы из нулевых. На неё не нападали упыри в парках, она не ехала через весь город в сектантскую общагу и не обещала снять чудовище на видео для блогера. И не пыталась сдвинуть с мёртвой точки замершее следствие.
Снова кольнуло чувство вины. Илару она уже открылась. Пообещала ничего не утаивать. Ну а Купаве? Стоит ли ей рассказать? Наверное, всё-таки да. Ближе подруги у неё нет и вряд ли когда-то будет.
— Я меняю, — ответила она осторожно, наблюдая сверху за реакцией Купавы. Та пока никак не показала, что удивлена. Мавна продолжила: — Я договорилась, что сниму упыря на видео и мы с Лирушем расшевелим полицию. А ещё я была в общежитии чародеев и хочу полазить там при случае. Поискать их учебные корпуса. Вдруг они похищают детей, чтобы сделать такими же, как они?
Купава чуть не уронила коробку с подсвечниками и подняла взгляд, недоверчиво уставившись на Мавну.
— Подруга, ты головой ударилась?
— Если бы.
— Всё-таки лучше бы занялась креативом для кофейни.
Мавна пожала плечами.
— Ну, это тоже достаточно креативно.
— Слушай, а тот парень, который сидел с нами несколько дней назад... Такой черноволосый. Вы ещё потом с ним болтали у кассы. Это он тебя на что-то надоумил, да?
Мавна чуть не застонала. Значит, ей не показалось и проницательная Купава догадалась, что они как-то связаны. Ну, вечно прикидываться нельзя.
— Нет. Не надоумил. Мы с ним ищем упыря.
Настала очередь Купавы нервно рассмеяться.
— Что?! Ты ищешь упыря? Зачем? Ради видео? Жить надоело? Я знаю тысячу способов избавиться от неё проще и надёжнее.
— Не буду спрашивать, откуда. Ты наверняка писала исследование на эту тему, да?
— Ну, допустим.
Купава развязала целлофановый пакет с искусственными веточками, изображающими увядшие чёрные розы, и стала раскладывать букетики рядом с подсвечниками на каждом столе. Мавна всё возилась с паутиной, которая то липла к лицу, то путалась в волосах и никак не хотела выглядеть прилично: безжизненно свешивалась, как сопли.
Так говорить было даже проще: отвернув лицо кверху. Можно краснеть, сколько влезет, и не смущаться под укоризненным взглядом Купавы, в котором читалось бы неизменное «ну я же говорила».
— У нас сделка. Я ему помогаю. А он мне. Взаимовыгодный союз, — призналась Мавна.
— Звучит достаточно мило, — хмыкнула Купава. — Нет, ну а что. Он симпатичный, если не будет делать такое лютое лицо. Высокий. И голос приятный.
— Что?! — ахнула Мавна. — Когда это ты голос его расслышала? Он же слова выплёвывает так, будто у него во рту куски кактуса.
Купава хитро пожала плечами и улыбнулась себе под нос.
— Я за тебя волнуюсь, конечно. Это всё звучит просто безумно. Особенно учитывая, какая ты у меня домашняя девочка. Но, знаешь, если ты уверена в том, что делаешь, то мне спокойнее знать, что ты занимаешься этим не одна. Всегда лучше опереться на чьё-то крепкое плечо, чем тащить всё на своих и хрупких. Ты доверяешь ему? Это «прачечная», правильно?
Мавна была готова под стол провалиться от стыда, но вместо этого просто стиснула губы и сосредоточенно пыталась повесить паутину покрасивее. Она спиной чувствовала взгляд Купавы, заставляющий щёки гореть.
Выходит, подруга давно подозревала её во лжи, но просто терпеливо наблюдала и ждала, когда Мавна сама всё расскажет.
— Правильно, — призналась она. — Не подумай ничего такого, пожалуйста. Я не хотела, чтобы ты волновалась. И не знала, воспользуюсь ли номером.
— Молодец, что воспользовалась. А ещё более молодец, если сама стрельнула телефончик.
— Купава!
— Ладно-ладно, я пытаюсь разбавить юмором разговор о том, что моя лучшая подруга подвергает себя смертельной опасности. Ну а целуется он лучше лягушачьего принца?
Мавна скомкала кусок паутины и в сердцах запустила в Купаву, метя в волосы.
— Не проверяла и не собираюсь. Хватит переносить на меня свои нереализованные фантазии. Илар в подсобке. Иди и поцелуй его, он мечтает об этом.
— Раз так мечтает, пускай сам первый приходит, — отвертелась Купава, еле заметно краснея.
— И так несколько лет.
Мавна кое-как навесила оставшуюся паутину, чтобы уже скорее покончить с ней, и спустилась на пол. Отряхнула ладони, вздохнула, пригладила волосы и села за столик в центре кофейни, откуда был хорошо виден весь зал. Показала Купаве на соседний стул и достала из сумки две пачки сухариков.
— Давай передохнём. Ты какие будешь? С грибами или с сёмгой и сыром?
Купава без колебаний села рядом и взяла пачку со вкусом сёмги и сыра. Мавна улыбнулась: она и так знала, что выберет Купава. И снова вспомнилась школа, и как они прятали вредности под партой и ели по очереди из одной пачки, стараясь не шуршать и жевать как можно тише.
— Кстати, Илар заперся в подсобке, потому что стесняется тебя, — возвестила Мавна с набитым ртом. — Он дурачок, но ты и сама знаешь. Так что должна быть умнее.
— Должна. Но быть умной скучно. — Купава грациозно закинула в рот два сухарика. — Слушай, я могу как-то тебе помочь в твоих безумствах? Какие-то связи, деньги. Чем угодно.
— Ты специально это говоришь, чтобы похвастаться? — Мавна рассмеялась. И добавила мягче: — Нет, моя хорошая. Спасибо тебе, но ничего не надо. Я сама должна.
— Ну а Илар хотя бы в курсе? Он может тебе помочь в случае чего?
— В курсе. Я пыталась скрыть, но прокололась.
Купава погладила Мавну по волосам.
— Моя ж ты врушка. Никогда не умела ничего скрывать. Хочешь, я с тобой в следующий раз поеду?
Мавна устроила голову на плече у Купавы и вздохнула.
— Ну я же говорю. Мне надо самой. Я же Раско потеряла...
Купава чмокнула её в висок. Повеяло забавной смесью запахов: духи и сухарики.
— Ну всё, всё. Не вспоминай. Я поняла тебя. Но даже не знаю, кто из твоих новых знакомых опаснее, упыри или эти чародеи...
— Но ты только что говорила, что Смородник заслуживает доверия.
— Не-а. Я наоборот пыталась услышать это от тебя. Доверяешь ты ему настолько, чтобы чувствовать себя в безопасности при ваших общих делах? Или нет? Прислушайся к себе. Можешь не отвечать. Но знать для себя обязательно надо.
Мавна забросила в рот горсть сухариков и задумчиво прожевала, хрустя на всю кофейню. В самом деле, доверяла ли она ему?.. Вроде бы не было поводов не доверять. Но и поводов, чтобы верить в полную силу тоже не было. А нужно ли? Они были друг с другом настороже, обменивались колкостями и, очевидно, испытывали неприязнь, которая успела чуть притупиться после всех пережитых вместе событий. Но Мавна была благодарна Купаве за это напоминание. Не стоит забывать, что всё-таки сами по себе эти чародеи достаточно странные типы. А Смородника, к тому же, за какие-то заслуги ненавидят даже в их змеином логове.
— Кстати, о креативе, — заметила Купава. — У тебя же есть доступ к соцсетям кофейни? Выложи фото процесса. Напиши, что скоро тут будет красота. Вернее, уже красота.
Мавна обвела глазами зал с неубранными коробками и незавершённым декором.
— Ну я даже не зна-аю...
— Чего тут знать? Давай я сама сниму. У меня красиво получится. Дашь телефон?
Мавна сунула руку в задний карман и передала Купаве свой мобильный.
— Ну вот, вот так будет симпатично. Сейчас тёплый фильтр с блестяшками наложим и... Ого! Почему ты это к себе не выкладываешь?
— Фто там такое? — обернулась Мавна, хрустя сухариками.
Купава сунула ей под нос телефон с открытым фото из галереи: Мавна в чёрном платье и с помадой на губах, стоит у зеркала вполоборота. То фото, которое она сделала перед выходом в бар и так и не выложила никуда, побоявшись расстроить Варде.
— И что? Давно надо было удалить.
— Даже не думай. Я выложу тебе в сториз, ты тут такая шикарная! Была бы я парнем, тут же влюбилась бы.
Мавна смущённо заправила прядь волос за ухо.
— Скажешь тоже.
— Скажу. Чего б не сказать, когда у меня подруга красотка крышесносная? Вот и всё. — Купава в несколько кликов загрузила фото в сториз Мавны, а потом переключилась на аккаунт кофейни и выложила снимок их приготовлений к празднику. — Готово. Забирай.
Мавна приняла из её рук свой телефон и с сомнением просмотрела новые сториз. Своё фото выглядело непривычно: она не пересматривала его и уже забыла, как странно смотрелась в том платье. Будто какая-то чужая девушка. Зато сториз с кофейней правда получилось изумительно, Мавна бы зашла, если бы так рекламировали другое заведение. Уютно.
— Умница ты, — поблагодарила она Купаву и чмокнула в щёку. — Я позову тебя продумать план продвижения. А Варде может приехать с фотоаппаратом и всё тут снять.
— Вот и правильно. Командная работа. А то всё на бедного Илара повесили. Пускай и лягушачий принц старается.
Купава встала и потянулась, гибко выгнув спину. Сняла пупырчатую плёнку с большой тыквы и покатила её к углу. Мавна тоже со вздохом хотела приняться за работу, но вдруг у неё зазвонил телефон. На экране появился номер Варде.
— Да?
— Лягушонок... — голос Варде звучал как-то слишком ласково и зовуще. — Можно, я за тобой заеду? Пожалуйста. Так хочу тебя увидеть.
Мавна видела, как дверь подсобки открылась и оттуда вышел Илар. Он замер, любуясь Купавой.
— Ну... Да, конечно. Приезжай. Я в кофейне. Мы тут украшаем зал.
— Тогда через полчасика буду.
— Ага. Жду.
Она положила трубку и чуть не столкнулась с Иларом, который подошёл к ней сзади.
— Ты поедешь к Варде? — спросил он, вытирая руки о передник.
Мавна мельком посмотрела на Купаву, которая тактично сделала шаг назад, чтобы не мешать разговору.
— Ага. У него был расстроенный голос. Я съезжу с ним. Может, снова проблемы с отцом.
Илар чуть нахмурил брови.
— Только по пути не выходи из машины, хорошо? Нам тут в чат Алтей написал. Парни пойдут выслеживать упыря, раненый бегает где-то по городу. Я с ними.
— Илар...
Мавна поняла, что это, должно быть, недобитый Смородником упырь. Наверное, не такая уж большая опасность для нескольких вооружённых парней и хорошо, если его больше не будет в городе... Но каждый раз за Илара делалось страшно.
— Обещай не лезть на рожон, — вдруг сказала Купава. Илар резко повернулся в её сторону. — О Мавне подумай. Она о тебе беспокоится, вон, глаза какие потерянные.
— Мы разберёмся сами, — ответил Илар грубовато, но Мавна понимала, что это от смущения. Купава обиженно поджала губы.
Мавна молча схватила Илара за руку, покрытую синими точками от шариковой ручки. Сжала его пальцы.
Ей хотелось сказать, чтобы он был осторожен, чтобы и правда не подвергал себя опасности. Посмотреть в лицо и взять с него обещание, что этот упырь станет последним — пускай ими занимается полиция, в самом деле, или чародеи — там полное общежитие вооружённых людей, которые высекают огонь прямо из своих тел. Так зачем простые парни с окраины рискуют жизнями? Что им, своих забот мало?
Но слова застряли в горле, так и не вырвавшись.
Илар смотрел на Купаву, которая, отвернувшись, делала вид, что поправляет композицию из тыкв. Наверняка Илару не хотелось бы, чтобы при ней Мавна озвучивала свои наивные просьбы, которые могли бы выставить его глупым и беспомощным. Но кто он, по сути? Большой мальчишка, накачавший мышцы и научившийся бить ножами и палками. Мавна всхлипнула и крепче вцепилась в его руку.
— Ну что ты? — Илар оторвал глаза от Купавы и ободряюще потрепал Мавну по макушке. — Не бойся, Булка. В самом деле, чего ты? Сама-то их видела. Вот уж кто у нас отважный герой. Ого! — Он воскликнул с деланным восторгом. — Какую красоту вы тут навели, девочки! Ну и чудеса!
Купава полуобернулась с улыбкой.
— Это всё Купава, — поспешила добавить Мавна. — Без неё я бы не справилась. А ещё она такие фотки сделала, просто красота. Как у вас успехи на кухне? Всё хорошо?
— Пойдём покажу. Купава, пошли с нами?
— Ой, вы вдвоём идите, — засуетилась Мавна, воспользовавшись моментом. — Ко мне сейчас Варде заедет, он какой-то расстроенный звонил.
Она подтолкнула Илара обратно в сторону открытой кухонной двери, потом метнулась к Купаве и подвела её туда же.
— Заодно фотки еды сделайте! Покажете потом.
Мавна захлопнула дверь в кухню, накинула пальто, забрала сумку и выбежала на улицу, ждать Варде.
Старенький автомобиль довольно скоро притормозил напротив кофейни. Варде высунулся из окна и махнул рукой, заметив Мавну у входа. Она вздохнула и побежала усаживаться на сиденье.
— Привет.
Варде молча кивнул, натужно улыбнулся и тихо включил музыку — что-то из джаза. Мавна не стала приставать с расспросами, расскажет сам, если захочет. Да и ей хотелось немного помолчать. Неожиданно, но вечер выдался эмоциональным: призналась Купаве в своих авантюрах, выслушала от неё колкости, а потом ещё и Илар добавил тревог.
За окном проплывали вечерние улицы, а сердце скручивала тревога. Сейчас её брат показывает Купаве блюда на кухне, но через пару часов пойдёт ловить упыря — практически голыми руками, если сравнивать с чародейским оружием. Кто они такие? Заигравшиеся мальчишки. Возомнили себя супергероями, но что смогут сделать, оказавшись один на один с упыриными зубами и когтями? Даже Смородник был бессилен против раны, нанесённой тварью. А Илар?..
Мавна повернулась к Варде и заметила, что его глаза странно блестят, будто он едва сдерживает слёзы. Его челюсти были сильно сжаты, и лицо приобрело непривычно-жёсткое выражение. Мавна нащупала его руку и стиснула прохладные пальцы.
— Всё хорошо?
Варде мельком взглянул на неё и качнул головой.
— Нет.
— Я могу тебе как-то помочь?
Варде молчал пару минут, прежде чем ответил:
— Можешь. Когда мы приедем.
Остаток пути они проехали молча, каждый думая о своём и — Мавна понимала — одинаково неприятном.
В коридоре, едва она сняла ботинки и пальто, Варде прижал её спиной к стене и, сжав лицо в ладонях, припал к её губам долгим поцелуем. Мавна охнула от неожиданности и вывернулась из его хватки, утирая губы тыльной стороной ладони. Варде смотрел с какой-то пугающей безысходностью и часто дышал.
— Ты что? — Она издала нервный смешок. — А как же твой отец?
— Его нет дома. — Варде сдвинул брови, пробежался глазами по её лицу и покрыл лоб и щёки вереницей невесомых поцелуев. — Пойдём ко мне. Прошу. Ты... Ты так нужна мне.
В голосе Варде звенело что-то страшное, отрешённое. Мавна с тревогой посмотрела на него и погладила по щеке. Он прижался к её ладони, прикрыл глаза и выдохнул.
— Пойдём. Только ты всё мне расскажешь. Что у тебя случилось? Не пугай меня, пожалуйста.
К тревоге за Илара, наверняка уже рыскающего где-то по тёмным переулкам, выслеживающего раненое чудовище, примешивалась тревога за Варде. Как бы хотелось их всех сгрести в охапку, пожалеть и окружить теплом. Как бы хотелось, чтобы они больше не чувствовали себя потерянными.
И самой бы тоже хотелось того же.
Выкинуть из головы всё, что кружилось в мыслях с утра до ночи. Забыться, но не просто заснуть, выпив снотворного. Отвлечься наяву. Пожить той прежней, лёгкой жизнью — хотя бы недолго. Почувствовать себя живой. Нужной.
Кажется, Варде так и сказал: что она нужна ему. Сейчас.
Варде ухватил её за руку — чуть сильнее и больнее, чем мог бы, и повёл по лестнице в свою комнату, даже не включая свет внизу. Толкнул плечом дверь, на ходу зажёг настольную лампу, залившую его захламлённую уютную комнатушку горячим оранжевым светом. Зацепил мыском ножку стула, выкатывая его из-за стола и сел, потянув Мавну на себя. Ей ничего не оставалось, кроме как не очень изящно плюхнуться ему на колени.
— Хорошая моя.
Варде глубоко вдохнул и зарылся носом в волосы Мавны. Она рассеянно потрепала его по голове.
— От тебя пахнет болотом. Где ты был?
— Неважно, — забормотал Варде, закрывая глаза и целуя её в шею. — Ничего уже неважно. Просто побудь со мной. Согрей меня. Умоляю. Не уходи. Будь рядом. Ты такая тёплая. Такая живая. Я так хочу быть с тобой. Ближе.
Руки Варде скользнули под кардиган, задрали футболку и двинулись выше по коже Мавны. Она поцеловала его в лоб.
— Я здесь. С тобой. Ни о чём не переживай.
Варде поймал её губы своими и поцеловал жадно и глубоко, так, будто хотел забрать её дыхание и раствориться в ней. От него правда пахло мхом и землёй, жухлой травой и стоячей водой, а губы были прохладными, но становились теплее, чем дольше Мавна гладила его лицо и целовала в ответ.
Его ладони сжались на её груди. Мавна выдохнула и откинула голову, а поцелуи Варде перекинулись на её шею и ключицы. Кардиган сполз с одного плеча, а затем и вовсе упал на пол. Мавна зацепила край футболки и сняла её, оставшись в одном тонком кружевном бра нежно-персикового цвета. Варде на мгновение замер, глядя на неё снизу вверх. Взгляд был тяжёлым, каким-то потерянным, а Мавна не хотела лезть ему в душу — расскажет, когда посчитает нужным, наверняка ведь тут виноват его тиран-отец.
Она прижалась к его губам, обвила руками шею, а ладони Варде то крепко стискивали её талию, то проникали под бельё, посылая по коже россыпь жарких мурашек.
Сердце стучало гулко и тягуче, из головы вылетели все тяжёлые мысли: и про Раско, и про Илара. Время будто потекло вспять, тоже густое и ленивое, и свет лампы словно раскалял воздух в комнате.
Мавна стянула с Варде свитер и прижалась к его обнажённому телу. Варде издал тихий стон ей в губы, и под её руками его кожа тоже разогревалась, становилась такой же горячей, как у неё самой.
— Мавна... — хрипло шепнул Варде. — Можно?...
Он потянул вверх кружево, нежно касаясь пальцами, и Мавна сама сняла бра. Щёки опалило стыдливым жаром, но другой жар, распаляющийся в груди и животе, был сильнее. Она прижалась обнажённой грудью к Варде и потянулась к выключателю на лампе позади него, но Варде остановил её руку.
— Я хочу смотреть на тебя, — сказал он всё тем же тихим и севшим голосом. В его глазах больше не стояли слёзы — зрачки почти заполнили зелёную радужку, взгляд стал не просящим, а жаждущим и голодным. — Ты такая красивая. — Он провёл пальцами от ключиц до груди, обрисовывая её по кругу. Мавна смущённо опустила глаза, стараясь смотреть на шею Варде, а не на своё тело, стыдливо-розовое, с россыпью бледно-рыжих веснушек.
Варде припал губами к её груди, а руками огладил живот, спускаясь ниже. Его пальцы больше не отдавали прохладой, налились тёплым жаром жизни, и Мавна тоже блуждала руками по его телу, и там, где она прикасалась, по его коже бежали мурашки.
Ей хотелось отвлечь его, как он и просил. Принести в его жизнь тепло, которого ему так не хватало. Пусть они оба забудут обо всём, что творится вокруг — хотя бы на пару часов, но растворятся друг в друге, в тепле и прикосновениях, в участии и доверии.
Мавна потянула за ремень на джинсах Варде, и спустя несколько минут на них обоих вовсе не осталось одежды.
Варде сам выключил лампу. Из освещения в комнате осталась только тусклая дешёвая гирлянда, работающая от компьютера, который перешёл в спящий режим. Но и этого было достаточно, чтобы комната по-прежнему казалась залитой тёплыми искрам.
Варде снова сжал грудь Мавны, припал к ней губами, лаская с какой-то исступлённой нежностью. Он целовал её то мягко, то жадно, то с нажимом, то едва касаясь губами: за ушами, в шею, у сгибов локтей — там, где под кожей часто-часто бился пульс, живой и трепещущий.
Мавна выгнулась от наслаждения. В голове разливалась блаженная пустота, приятная, как парное молоко — куда-то делись и страх, и напряжение, и все волнения последних недель. Сквозь пелену удовольствия Мавна подумала, что хотела бы, чтобы и Варде тоже забыл с ней о своих проблемах. И, кажется, ей удавалось.
Его дыхание наливалось жаром, как их тела, Варде шептал ей на ухо что-то неразборчивое, и от его шёпота становилось ещё приятнее, ещё теплее, будто он делился какими-то тайнами, которые Мавна пока не могла расслышать и разгадать, но непременно разгадает когда-то позже, когда тучи на небе разойдутся и покажутся крупные звёзды.
Они перебрались со стула на кровать, упали поверх мягкого зелёного пледа, и раздался тихий скрип. Перина обняла разгорячённое тело, в полутьме Мавна почувствовала, как Варде опустился сверху. Она закрыла глаза, отдаваясь ему, его рукам и его телу, позволяя заполнить себя без остатка, и в ответ дарила всю нежность и тепло, на какие была способна, ласкала в ответ, пробегала пальцами по коже, скользила поцелуями, прижималась грудью к груди, опаляла дыханием шею и тихо стонала Варде в губы, когда он целовал её.
Кажется, в какой-то момент вернулся отец: внизу хлопнула дверь. Но Мавне и Варде было всё равно. Они тянулись навстречу друг другу, сливались в единое целое, и пусть во всём мире царила промозглая осень с ветром, дождями и воющими тварями, важны были лишь они двое.
— Останься на всю ночь, — едва слышно попросил Варде.
— Останусь, — так же тихо пообещала Мавна, перебирая пальцами его мягкие послушные волосы.
Варде снова горячо поцеловал Мавну в губы и двинулся ниже, по шее, ключицам, груди и животу, с каждым поцелуем лишь распаляясь. Мавна не сдержала стон, когда тёплые губы Варде пробежались по её бёдрам и с жаром поцеловали разгорячённую кожу. Она откинулась головой на подушки, а Варде, жадно проведя по ней языком, перевернул на живот, осыпал поцелуями спину и снова плавно заполнил её, положив ладонь на поясницу и вжимая в перину. Одна его рука поддерживала Мавну за бёдра, а вторая скользнула под живот, и на этот раз его пальцы едва ли можно было назвать прохладными — Мавне показалось, что они стали даже теплее её собственной кожи.
Время то летело стрелой, то растягивалось, как мягкая карамель. Перина, подушки, мягкий вязаный плед, очертания комнаты и тусклое рыжевато-жёлтое сияние гирлянды сливалось в одно целое ощущение этой ночи, где точно не было места ни одиночеству, ни страху, ни леденящим душу тревогам. Кожа к коже, тело к телу, и два дыхания смешивались в одно — от Варде больше не пахло болотом, и когда они оба опустились рядом на подушки, Мавна различила в полумраке блеск его глаз: теперь не лихорадочный и не затравленный, а спокойный и мягкий.
Она погладила его по щеке, и Варде поймал губами кончики её пальцев.
— Так всё-таки расскажешь, что у тебя произошло? — спросила она лениво и подтянула одеяло, стыдливо прикрывая тело.
Варде улыбнулся открыто и ласково.
— Давай не будем, Лягушонок. Уже ничего. Со мной произошла ты. Спасибо тебе.
Он снова потянулся за поцелуем, и Мавна не смогла отказать ему. Она была готова принадлежать ему столько раз, сколько он сам захочет. Пусть забирает её тревоги так же, как она забрала его.
Ближе к утру Мавна заметила, что экран телефона на тумбочке загорелся тусклым светом. Потянувшись, она сняла блокировку и прочла сообщение от Илара:
«Мы прикончили тварь. Всё хорошо. Не волнуйся, Булка».
Она выдохнула и уткнулась лицом в шею сонного Варде.