10
Мавна незаметно прошла через гостиную: Илар крепко спал на диване, а по телевизору, включенному на минимальную громкость, шёл футбольный матч. Бесшумно прокравшись в ванную, Мавна приняла душ, стараясь не мочить перебинтованную ногу. Переоделась в пижаму и на цыпочках проковыляла на кухню, чтобы взять из аптечки снотворное.
Дома было так тихо, что тишина давила на уши и гудела пустотой в голове. Может, это мысли Мавны совсем перепутались и давили изнутри, не давая разобрать ни звука? Налив себе травяного чаю в керамическую кружку (которую она однажды сама вылепила на мастер-классе, старательно отпечатывая на глиняных боках очертания сухоцветов), Мавна немного постояла у окна.
Отсюда была видна улица. Не болота. Светофор на углу перешёл в ночной режим и мигал жёлтым сигналом, на дорогах не было видно машин, а на тротуарах — прохожих. Улочка замерла, погрузилась в дрёму до утра.
В пригороде пейзаж всегда казался Мавне странным. Ряд маленьких частных домов с крохотными участками, напротив — дома побольше, а за ними уже видны четырёх- и пятиэтажки. Ещё дальше начинались кварталы новеньких высоток, будто бы сдавливающие частный сектор со всех сторон. Зато позади — пустыри и топи, тоскливо наползающие туманы и жуткий вой в самые тёмные ночи.
Варде писал, что скучает. Мавна прислала в ответ стикер-сердечко, но не стала смогла выдавить из себя ни строчки осмысленных слов. Слишком устала, вечер выдался неожиданно насыщенный.
На душе было смутно. Даже стыдно перед Варде: она будто бы отвечает ему через силу, редко приезжает, часто придумывает отговорки и ничего не решила насчёт свадьбы, а он ждёт и присылает милые сообщения. Неужели она так заледенела и зациклилась на своих проблемах, что не может уделить бедному Варде немного своего времени? Но ведь именно он помог ей отвлечься в самое трудное время, когда она цеплялась за каждую возможность узнать хоть что-то о Раско...
Мавна вздохнула и, сжимая в ладонях кружку и стараясь не шуметь, поднялась в свою комнату по тёмной лестнице, и только прикрыв за собой дверь, зажгла настольную лампу. Потянулась к окну и включила гирлянду — пусть горит, с ней будто бы теплее и точно уютнее. А ещё свет маленьких огоньков отражался в оконном стекле и казалось, будто снаружи вовсе не болота, а сказочный город с горящими окошками.
В дверь легонько постучали. Мавна вздрогнула и тихо ответила:
— Да?
В комнату просунулась растрёпанная голова Илара.
— Булка, ты вернулась? Можно к тебе?
Мавна опустилась на кровать и кивнула.
— Заходи.
Илар прошёл внутрь, закрыл за собой дверь и тоже присел на кровать. Матрас под его весом прогнулся, издав жалобный хруст. Да уж, не ортопедический королевский гигант Смородника.
— Я ждал, когда ты вернёшься, но что-то задремал. — Илар зевнул во весь рот и встряхнулся по-собачьи. На нём была мягкая серая футболка с длинными рукавами и тёмно-синие домашние штаны в клетку. Мавна спрятала улыбку, глядя на него. Сейчас он походил на здоровенного, но безобидного медведя — с розовым следом от диванной подушки на щеке. Ему бы месить тесто и печь булки, а не бегать за упырями... Хотя, вроде бы, в последние дни всё было тихо. Все упыри будто бы перекинулись на Мавну, слишком часто она с ними встречалась на этой неделе.
— Не ждал бы. Я же не обещала прийти домой.
— Ну вообще да. Как там Варде? Что с ним?
— Ой, — Мавна махнула рукой, — какую-то заразу подхватил в городе. То ли грипп, то ли сильная простуда. Но ничего, пьёт чай и отдыхает. Через пару дней будет как новенький.
Мавна шумно прихлебнула чаю и залезла с ногами на кровать, устраиваясь среди подушек и плюшевых лягушат — подарков Варде.
Илар тоже переместился поудобнее, лёг на живот и обхватил руками подушку. Он протяжно вздохнул, глядя Мавне в лицо снизу вверх.
— Так хочется уже как-то беззаботно провести хотя бы день, — тихо сказал он. — Жду праздник Купавы.
— Ради праздника или ради Купавы?
Илар усмехнулся в подушку.
— Да ради всего. А то будто по кругу всё идёт. Хоть какое-то разнообразие.
Мавна задумчиво потрепала его по волосам. Она не могла согласиться с тем, что всё идёт по кругу: в последнее время в её жизни стало уж как-то слишком много разнообразия, даже голову вело. Но Илару об этом знать необязательно.
— Сестрё-ёнка, — протянул Илар и обнял Мавну за плечи, пристраивая голову у неё на коленях. — Ты стала редко бывать дома. Совсем большая у меня.
— Я младше тебя всего на год, — пропыхтела Мавна. Она пыталась устроить перевязанную ногу так, чтобы было не больно. И чтобы Илар не понял смысла её телодвижений.
— Всё равно. Для меня всегда будешь маленькой глупенькой булочкой. А теперь не успел моргнуть, а у тебя и работа, и парень, и тебя сложно застать дома. Давай сходим куда-нибудь вдвоём? В кино, например. М?
— Давай, — выдохнула Мавна. Но взгляд Илара уже был направлен куда-то в сторону.
— Мавна, — произнёс он изменившимся голосом и сел на кровати, — что это?
— Ты про чт...
Она и сама поняла. Штанина пижамы предательски задралась — совсем немного, но этого оказалось достаточно, чтобы между носком и пижамой показались бинты с проступающими светло-зелёными пятнами. В груди у Мавны похолодело. Она резко двинула ногой, и штанина снова закрыла повязку.
Но было поздно.
Илар повернул к ней вытянувшееся лицо и сглотнул.
— Что это? Это то же самое, чем лечили Алтея, да?
Мавна опустила глаза. Смотреть на Илара, который разом из сонного и ласкового превратился в строгого старшего брата, было стыдно. Вот и всё. Допрыгалась. А что она может сказать? Сразу вскроется вся её ложь, наивная и хлипкая, как карточный домик. Потянешь за одно слово, как за ниточку, и распустишь целый свитер неумело связанного вранья.
— Это мазь, — прошелестела Мавна не своим голосом.
— Тебя укусил упырь? Говори честно.
— Нет. Просто... поцарапал.
Илар застонал, вцепившись пальцами в волосы.
— Где это произошло? Почему ты мне сразу не сказала? Кто дал тебе мазь? Мавна!
В голове заметались мысли, одна отчаяннее другой. Рассказать всю правду? Рассказать часть правды? Придумать какую-то ложь? Или просто вытолкать Илара из комнаты и разреветься в подушку?
— Я шла к Варде, — начала она, подбирая слова. — Ехала на велосипеде. И в городе кто-то меня ударил в бок. Я не рассмотрела. Он так быстро убежал, я даже не поняла. И так получилось, что мимо ехал тот тип. Как его... Смородина? Он поделился со мной мазью. И дальше я отдышалась и поехала к Варде.
Илар смотрел на неё хмурым потемневшим взглядом. Наконец он выдавил:
— Твой велосипед остался у кофейни, Мавна. А мотоцикл Смородника — за углом. Я думал, ты уехала к Варде на автобусе. Но ты говоришь другое.
«Упс», — захотелось сказать, но Мавна промолчала.
Илар встал с кровати и навис над Мавной, грозно сложив руки на широкой груди.
— Дубль два, Булка. Я хочу услышать правду. Если ты не забыла, упыри грозят нам всем. И если на тебя напали в городе, то молчать — не лучшее решение.
Наверное, он хотел, чтобы его голос звучал отстранённо и строго, но Мавна слишком хорошо знала Илара, чтобы не различить обиду. От стыда зарделись щёки, стало так неприятно от своей лжи, будто это на неё саму вылились потоки лавы и посыпались льдины. Сама же себя загнала в ловушку, ну а на что она рассчитывала?
Она растерялась. Сцепила пальцы вокруг кружки, в которой почти не осталось чая — так, глоток на дне и несколько листиков земляники и мяты. Мавна отодвинулась чуть подальше от нависающего над ней Илара и не поднимала на него взгляд. На душе стало ещё хуже, чем было, хотелось попросить оставить её в покое, но тогда Илар точно оскорбится и будет прав.
— Мавна. — Голос Илара стал мягче. Он вновь присел на краешек кровати и протянул руку. Дотронулся до плеча. — Если мы будем врать друг другу, то что у нас останется? Расскажи мне, пожалуйста. Где ты была сегодня, Булка?
Мавна нерешительно перевела глаза на Илара. Наверняка он злился на неё, а ещё ему, конечно, было паршиво от лжи близкого человека, но на лице Илара застыла глубокая печаль. В носу у Мавны защекотало.
— Прости меня, — выдавила она. — Я не ходила к Варде. Я была со Смородником.
Челюсть Илара поползла вниз.
— Что...
— Я всё объясню, — поторопилась выпалить Мавна, пока он не придумал себе что-то плохое. — Мы помогаем друг другу. Я хочу привлечь внимание администрации к упырям. Вдруг это заставит полицию возобновить расследование? А я...
— Я убью эту патлатую дрянь, — прорычал Илар, стискивая кулаки. — Голыми руками задушу, пусть только мне попадётся!
— Не надо. — Мавна положила ладонь ему на спину и ласково погладила. — Всё хорошо. Он почти убил упыря в сквере и дал мне мазь. Накормил ужином и довёз до дома на машине. Смородник — неплохой парень.
Мавна шмыгнула носом. Больно было видеть Илара таким — злым, раздосадованным, расстроенным её ложью. Переживающем за неё. Она потянула его на плечи, разворачивая к себе, и свернулась у него на коленях. Почувствовала, как рука Илара опустилась ей на плечо.
— У тебя с ним что-то...
— Нет, — поспешила заверить Мавна. — Он бесит меня до невозможности. Но мы сотрудничаем. Поневоле. Уверена, я раздражаю его не меньше.
Илар медленно выдохнул. Мавна не знала, стало ли ему легче от её слов — вряд ли, конечно. Она стала водить пальцем по колену Илара, вырисовывая круги и восьмёрки.
— Это всё ради Раско. И родителей. Пока остаётся хоть какая-то надежда, я буду биться головой во все стены. И рано или поздно пробью их.
Илар погладил её по спине.
— Я раньше не подозревал, насколько ты у меня упрямая. Но мне не нравится, что ты бродишь вечерами в компании какого-то типа, называющего себя чародеем. Да, он очень эффектно прикуривает от собственной руки, но что, если эти психи ещё хуже упырей? Ты об этом не думала?
— Конечно думала, — хмыкнула Мавна. — А ещё думала о том, что им тоже могут быть нужны новые члены общества. Вернее, я не сама об этом догадалась. Мне подсказали. Сегодня меня что-то совсем размазало от страха и неожиданности, но я обещаю выяснить всё, что смогу. Вдруг Раско попал к ним?
Она подняла голову и посмотрела на лицо Илара снизу вверх. Он неодобрительно поджал губы.
— Может, лучше я?
— Ты занимаешься кофейней. И ходишь на упырей... Покровители! — Мавна приподнялась на локтях, и кровь отхлынула от щёк. — Я только сейчас поняла... Вы же боретесь один на один с этими тварями! С какими-то дубинками и кусками арматуры. А они... Это страшные существа. Я сама убедилась.
Илар повёл плечами, будто разминался, и успокаивающе погладил Мавну по голове.
— Страшные, да. Но мы — молодые сильные парни с оружием. Будет хуже, если упыри проберутся в город и начнут нападать на таких же беззащитных, как ты. На детей и женщин. Вот тогда будет страшно. А пока мы справляемся. Но, видимо, всё-таки не очень хорошо...
— Вот видишь. Это проблема не парней с окраины. Проблема всего города. Вас мало, а всем остальным нет дела — кто-то просто не сталкивался с упырями и не знает о них, а власти и полиция стараются замять каждый случай и сделать всё, чтобы это не просочилось в новостные каналы. Думаю, если долго давить, однажды что-то получится. Вот я и пытаюсь.
Илар помолчал, поджав губы. Он смотрел на окно, на мерцающую гирлянду, и Мавна вдруг вспомнила, как в детстве они дрались не на жизнь, а на смерть за право повесить себе в комнату похожую. Илар тогда жил в соседней комнате на втором этаже, а теперь всё чаще оставался в гостиной, и та комната пустовала, за год уже растеряла уют и обжитость.
— Это страшная глупость, — наконец проговорил он. — Ты ничего не сможешь изменить. Только подвергнешь себя опасности. Ты о маме думала? Что, если в следующий раз упырь не просто оцарапает тебя?
Мавна насупилась.
— То же самое могу сказать о тебе.
— Вот именно. — Илар отрезал резко и грубо. — Пускай в нашей семье будет только один безбашенный, кто рискует собой ради других. А ты-то куда? Покровители, да в тебе же росту метр с кепкой. Куда на упырей-то?
— Я же не дерусь с ними. Просто хочу узнать побольше и использовать эти знания для привлечения внимания к нашей проблеме. К Раско. — Мавна понимала, что оправдываться, скорее всего, бессмысленно: Илар выглядел непреклонным. Да она и сама отговаривала бы его... Вернее, уже отговаривала. Но он был слишком упрям, но и сама Мавна тоже.
— Я бы поверил тебе, если бы не это. — Илар красноречиво указал на ногу Мавны. — Звоночек, что ты уже слишком далеко зашла. И как долго ты этим занимаешься?
— Недолго. Сегодня я видела упыря второй раз в жизни.
— И уже такая везучая. Всё с тобой ясно.
— Всё со мной ясно, — со вздохом согласилась Мавна.
Она обвила Илара руками за пояс сзади и положила голову ему на плечо. Через несколько мгновений ладонь Илара опустилась на её руки и накрыла своим теплом. Они помолчали несколько минут, думая каждый о своём — но всё-таки о похожем. Гирлянда и лампа наполняли комнату мягким оранжевым светом, вырисовывая из темноты очертания полок с книгами и безделушками, письменный стол и фотографии над ним. Мавна давно потеряла счёт фигуркам, рамкам, открыткам и поделкам, которыми они наполнила каждый свободный сантиметр в комнате: уже машинально тащила к себе всё, что считала симпатичным. Шишки из леса. Бумажные подвески-звёзды. Свечи и подсвечники. Красивые ветки. Винтажные открытки и постеры. Вазочки с блошиного рынка. И, пристраивая новую вещицу на место, думала о том, понравится ли это Раско. Захотел бы он вырезать с ней снежинки на окна? Определённо, да. И вырезать светильники из декоративных тыкв. И точно попросил бы связать ему крючком ажурную совушку, чтобы повесить куда-нибудь над кроватью.
В носу защекотало.
— Я всё равно буду делать то, что в моих силах, — сказала она тихо, почти на ухо Илару. — Видео, статьи, блоги. Буду искать людей, которые могут помочь. Нельзя опускать руки. Я без дела с ума сойду, понимаешь?
— Понимаю, — отозвался он с тихим вздохом. — Просто обещай мне, что всегда будешь говорить, где ты. И с кем. Я не прошу многого. Но я не смогу спасти тебя, если не буду знать, где искать.
Мавна закивала.
— Прости меня. Я была не права... Наверное. — Она утёрла слезу кулаком и попыталась улыбнуться. — Я буду тебе писать чаще. И не стану больше врать.
— Вот и умница. А если захочешь расстаться со своим фриком — тоже расскажи мне. Хорошо?
Мавна пихнула Илара кулаком в плечо.
— Прекрати.
Илар мягко хохотнул и сгрёб Мавну в охапку.
— Ты же моя мелкая Булка. Я за тебя отвечаю, не забывай!
Мавна запыхтела, пытаясь вырваться из его богатырской хватки, но не тут-то было. Кровать от их возни жалобно заскрипела.
— Я давно совершеннолетняя, вообще-то.
— Ну и что. Для меня — маленькая. Вон ты какая, тебя можно на плечо взвалить и унести. — Илар громко чмокнул её висок, даже ухо заложило. — Не ходи завтра на работу. Береги ногу. Полежи, закажи пиццу. Хочешь, позови в гости Варде, я не буду ворчать, обещаю.
— А если позову Купаву? — хитро спросила Мавна и вывернулась, чтобы можно было видеть лицо Илара с вдруг порозовевшими щеками.
— И её зови. Чем тебе будет веселее, тем лучше. А я поработаю. Потом снова поговорим. Вижу, ты устала.
Настала очередь Мавны чмокать Илара в щёку.
— Спасибо. Думаю, я бы почти не хромала завтра, но посидеть дома не откажусь.
— Не хромала бы она! Ну вы посмотрите, просто отважная истребительница упырей. Сиди уж. — И, помолчав секунду, добавил дразнящимся тоном: — Булка.
Мавна хотела ударить Илара подушкой, но он резко встал с кровати и отпрыгнул к двери. Получилось грузно, наверняка мама проснётся от таких скачек над головой.
— Не бесись и спи! Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — ответила Мавна сварливо, но с улыбкой.
Илар послал ей воздушный поцелуй и ушёл, закрыв за собой дверь.
***
Мавна спала крепко, успокоительные подействовали, и сразу после ухода Илара она заснула — закутавшись в одеяло едва ли не с головой, так и не выключив гирлянду.
Утром нога немного болела, но это скорее была зудящая боль заживающей раны, а ещё кожу вокруг немного пекло. Размотав бинт, Мавна осторожно стёрла бактерицидной салфеткой остатки мази, которая за ночь засохла и отходила, как старая штукатурка. Мавна придирчиво осмотрела глубокие царапины, потрогала воспалённую кожу вокруг. Зашипела, когда нажала слишком сильно и стало больно.
Раны выглядели подсохшими, но только сейчас Мавна поняла, насколько они глубокие, и с мрачной неотвратимостью осознала, что от встречи с упырями у неё останутся шрамы. Скорее всего, на всю жизнь. Что же, теперь ей придётся стесняться показываться на речке в купальнике? Хотя она и раньше стеснялась, что уж там говорить. Но и юбку с босоножками летом не наденешь, все станут спрашивать, что случилось и кто оставил такие следы. Придётся придумать правдоподобную ложь и всегда прибегать только к одному ответу.
А у чародеев столько таких шрамов? И других метин... Наверняка обжигаются своим же огнём и ранят друг друга. Вот и Смороднику вчера досталось, а она даже ничего не спросила и, наверное, вела себя слишком нахально у него дома. Хорошо бы позвонить ему и убедиться, что всё в порядке. Конечно, не хотелось лишний раз слышать его ворчливый тон и едкие слова, будто бы заставляющие Мавну оправдываться. Но так было бы порядочно. По-человечески.
Мавна зевнула, пролистала список контактов до буквы «С» и, поколебавшись, нажала на кнопку вызова.
Гудки шли долго — так долго, что Мавна уже отняла телефон от уха, чтобы нажать отбой, но вдруг в трубке послышался сиплый голос:
— Да?
Смородник прокашлялся.
— Привет, — сказала Мавна сонным голосом. — Слушай, я забыла вчера спросить. Как ты себя чувствуешь? Как твоя рука?
В ответ слышалась тишина с какой-то вознёй на фоне. Наконец Смородник буркнул:
— Тебе-то что?
Мавна прикрыла рукой нижнюю часть телефона, чтобы не было слышно её раздражённого стона.
— Просто интересно. Я имею право поинтересоваться.
— Звонишь только для этого?
Снова покашливание.
— Представляешь, люди могут звонить, если беспокоятся за других.
Мавна сказала это и тут же прикусила язык. Не стоило так говорить. Вдруг она выглядит слишком навязчивой? Глупо же делать вид, что она правда о нём беспокоится. Кто он ей, в конце концов? Случайный знакомый. Но, с другой стороны, это же не отменяет эмпатию, верно?..
— Пока не помер, — отрубил Смородник.
— Слышу уж, — шикнула Мавна. — А эта мазь... Мне нужно ещё обрабатывать ногу? Немного болит.
— Пройдёт. Просто перевяжи чистым. Можешь протереть хлоргексидином.
— Ага. Поняла. Спасибо.
В разговоре возникла неловкая пауза. Мавна не понимала, что делает Смородник: всё-таки разговаривать вживую легче, когда видишь собеседника. Хотя вживую он выводил её из себя ещё быстрее. Сейчас хотя бы можно в любую минуту бросить трубку.
— Слушай, — смущаясь, протянула Мавна. — Спасибо тебе. Ты меня накормил и вообще спас. До дома довёз. Может, я угощу тебя пивом? Сходим в бар. Я знаю хороший.
— Я не пью, — отрезал Смородник. Надежда познакомить их с Лирушем, чтобы болтливый блогер вытянул что-то о чародейской секте, и о том, не вербуют ли они маленьких детей, разрушилась, даже не обретя форму.
— Моя подруга говорит, что не пьют либо больные, либо уже закодированные.
— Ни то, ни другое. Человек может просто не пить. Так бывает.
Мавна подавила разочарованный вздох.
— Ладно. Извини. — Стало неловко: главное, чтобы он не подумал, что она зовёт его на свидание. Или уже так подумал и отказал ей? Покровители, какой ужас! — Тогда заходи завтра в кофейню. Я приведу Варде, и ты его проверишь.
— Договорились.
Смородник первый положил трубку, и Мавна почувствовала неприятный укол. Будто ему было противно с ней говорить и хотелось поскорее отделаться. С другой стороны, что уж тут приятного? Прибавила вчера ему хлопот, ещё лапшу пришлось на неё извести. Хотя она не просила вообще-то...
Мавна с раздражением откинула телефон на одеяло. Да почему она должна разбираться в том, что имел в виду этот придурок? Не забивать им голову, и дело с концом.
Протяжно выдохнув, Мавна потянулась, размяла затёкшую за ночь поясницу и снова взяла в руки телефон. Нужно отчитаться перед Лирушем, пускай не думает, что она не заинтересована в его расследовании.
Она сфотографировала поцарапанную щиколотку и сбросила фото Лирушу. Немного подумав, написала:
Снять видео не получилось. Но вот тебе шок-контент. Доказательство кровожадности упырей.
Ответное сообщение пришло в ту же минуту:
Ого! Это что, один шаг до отправки нюдсов? Жду продолжения!
Стикер с глазами-сердечками.
Мавна фыркнула и хотела уже написать что-то язвительное, но Лируш тут же сменил тон на более серьёзный:
Спасибо. Вставлю в ролик. Надеюсь, ты не пострадала. Лечись!
— Ага, ни капли не пострадала, — проворчала Мавна и встала с кровати, осторожно пробуя наступить на больную ногу. Кожу немного стягивало и пекло, но она может попробовать ходить, не хромая. Сегодня воскресенье и мама с папой должны быть дома — хотя бы один выходной в неделю. Нельзя, чтобы они узнали и начали беспокоиться. Пусть хотя бы с виду всё будет хорошо.
***
Смородник долго смотрел на погасший экран телефона, сдвинув брови и пытаясь понять, чего всё-таки этой девчонке от него нужно. С одной стороны хорошо, что она наконец-то собралась с духом организовать ему встречу с этим своим Варде. Который её парень. С другой — зачем надо было устраивать весь этот цирк с утренним звонком и справляться о его самочувствии? Да кто вообще спрашивает его о самочувствии? Бред какой-то. Наверняка тут какой-то подвох, связанный с её безумным маниакальным желанием снять видео про упырей.
Смородник фыркнул. Он что для неё, оператор телеканала про животных? Хотя какой там оператор. Экскурсовод. Запланировала себе упыриное сафари, блин...
Нет уж, с ним такое не пройдёт. Никаких больше манипуляций. Он проверит этого — как там — Кварде? И на этом всё. Раз уж у неё больше нет друзей, то это последняя возможность понять, почему от неё так разило упырями.
Правда, встанет вопрос об оплате. Придётся просить у Сенницы дать ему доступ к счёту, которого он лишился после изгнания. Ну, грядёт очередной унизительный эпизод, не привыкать.
Смородник кашлянул и поставил чайник. Что-то с утра ему стало ещё хуже. Наверное, драка с упырём и рана отняли больше сил, чем он рассчитывал, и мерзкая простуда за ночь проросла в нём скользкими щупальцами. В носу хлюпало, горло першило так, будто слизистая превратилась в наждачку. Нужно бы зайти сегодня в аптеку. А то разболеется, голова станет ватная, и как искать этого, мать его, тысяцкого?
Но, признаться честно, голова уже с утра была не то, чтобы свежая. В ушах противно гудело, оповещая о неминуемой болезни. Да ещё и рука эта...
Смородник плеснул в кружку кипятка, заваривая любимый чайный пакетик с мятой. Комната наполнилась приятным ароматом и, перед тем как сесть на стул, Смородник с наслаждением потянулся, чуть не задевая вытянутой здоровой рукой потолочный светильник.
Всё-таки хорошо, что он остался ночевать в квартире и не стал снова ютиться в машине. Хотя бы не болела спина и ноги, дорогущий ортопедический матрас, который Смородник нежно любил, отлично справлялся со своими задачами. Если всё-таки простуда разыграется сильнее, придётся ещё несколько ночей провести тут. И плевать, пусть хоть все стены распишут и подбросят хоть тонну дохлых крыс и мусора. Если он расклеится, то поиск тысяцкого затянется ещё сильнее. Лучше спокойно вылечиться и взяться за дело с новыми силами, пусть уже всё чаще казалось, что сил и вовсе никаких нет.
От чая в горле стало чуть мягче, задышалось тоже легче. Смородник снял бинты и осмотрел руку. Упыриные клыки порвали мышцы, придётся, видимо, всё-таки зашивать. Само не зарастёт. Мазь остановила распространение яда и немного сняла воспаление, но она не затянет такие глубокие раны. Каждое движение давалось с болью, но он старался её не замечать. Не в первой. Поболит и перестанет. Были бы кости, как говорил Боярышник, а мясо нарастёт.
Каждый раз нарастало.
Еды дома практически не было. Несколько брикетов лапши быстрого приготовления, чай, растворимый кофе, сахар и пара шоколадных батончиков. Холодильник он не заполнял, потому что никогда не знал, где будет ночевать. Несколько раз уже получалось так, что продукты портились за время его отсутствия, и с тех пор Смородник избегал той еды, которая не была сухой и которую не нужно было заливать кипятком перед употреблением. Конечно, можно было бы бросить в морозилку пачку пельменей, но отчего-то у Смородника разыгрывался панический страх: чувство, будто бы эти несчастные пельмени привяжут его к квартире, навяжут жуткое душащее чувство дома и придётся, хочешь не хочешь, возвращаться к ним, грустно ждущим его в морозилке... С лапшой такой связи не возникало.
Её-то он и заварил на завтрак, и пока жевал, сутуло склонившись над лотком, проверял мессенджеры и чародейские приложения.
«Найди упыря» показывало вяло передвигающиеся зелёные точки у трассы в сторону Озёрья. Но там — не их вотчина. В чужой район лучше не соваться.
Вдруг сверху всплыло оповещение.
Сообщение от Ирника.
Приезжай в 18 квартал, будем выбивать гнездо
Ни «привет», ни обращения по имени. Писал так, будто он всё это время спокойно ездил с отрядом, как в старые времена. Смородник несколько раз проверил время отправки и страницу отправителя. Вдруг спам? Но нет... И правда Ирник. И писал действительно сегодня.
В ушах приятно зашумела кровь — привычное возбуждение перед битвой. Неужели случилось то, чего он так долго и так горячо жаждал? Неужели его позвали охотиться вместе? Без прощения Сенницы, просто приняв снова к себе? Да пусть бы и не принимали, а просто захотели проверить — он же может, он докажет, что достоин быть в отряде. Вместе со всеми. Не презираемым изгоем, а настоящим уважаемым чародеем.
Он набрал сообщение в ответ:
Приеду.
Наспех доел лапшу, опрокинул в себя кружку чая и пошёл собираться. Нужно проверить оружие и по пути заехать в аптеку. В восемнадцатый квартал обычно ездили на мотоциклах, там долго по бездорожью, а сейчас осенняя распутица. Придётся брать что-то нетяжёлое, ну или одно ружьё. А рюкзак всё равно хорошо бы перетрясти. С рукой подождёт, зашьёт потом. Успеет. Туго перевязать — и в дорогу.
В груди приятно скреблось почти забытое чувство общности, даже настроение от него поднялось. Ну, теперь-то он всем докажет. Сенница ещё увидит, какой он молодец.
До мотоцикла пришлось добираться на машине — оставил же там, недалеко от тесной и провонявшей корицей кофейни. Смородник немного опасался, что по пути ему может встретиться девчонка или её братец-верзила, но, к счастью, обошлось. Он припарковал машину во дворе, сложил в рюкзак медикаменты, патроны, шприцы и зарядил пистолет. Винтовку забросил на плечо. Перелил немного бензина из машины в бутылку, а оттуда — в мотоцикл, чтобы не заправляться по дороге. Денег у него оставалось немного, хорошо что за охоту с отрядом точно должны заплатить. Закинул в рот пастилку от боли в горле, надел шлем с изображённым на нём козлиным черепом и завёл мотор.
Уже выехав за город Смородник подумал, что приложение ничего не показывало в восемнадцатом квартале. Но Ирник писал не об упырях-одиночках, а о целом гнезде. Было ли оно вообще в том краю?
На месте разберётся.
Последние городские дома и магазины остались позади, через поля и топи потянулась серая лента трассы с ларьками и заправками по обеим сторонам. На небе громоздились серые тучи, тяжёлые и распухшие, но через них всё равно прорезались яркие солнечные лучи, на короткие минуты заливая окрестности золотом, и жухлая трава по обочинам вспыхивала цветом налитых спелых колосьев.
Смородник свернул с трассы на грунтовку, которая скоро снова вильнула, разделившись на несколько утоптанных троп — достаточных, чтобы пройти пешком или проехать на мотоцикле, но слишком узких для автомобиля. Тут через перелески виднелись ветхие крыши деревенских домишек, но он знал, что скоро и этого не будет, потянутся только редкие деревца, холмистые пустыри и сырые овраги, от которых по утрам поднимался густой туман.
Тропа вела далеко, петляя и извиваясь через кусты. Восемнадцатый квартал был неприятным местом, диким и труднодоступным, но всё равно приходилось его объезжать раз в месяц-два, чтобы снимать пробы и сканировать местность. Под землёй тут постоянно фонило зелёным, значит, в любой момент могли полезть нежаки, но до этого времени гнойный нарыв никак не прорывало.
«Вы приближаетесь к опасному участку. Будьте осторожны», — предупредило приложение, но Смородник не услышал его за рокотом мотора.
Кущи калины и дикой ежевики оборвались резко, будто кто-то выдрал заросли, и перед Смородником расстелился пустырь. Вдалеке были видны болотистые озерца, по краям заросшие сухим рогозом и камышами, а почти сразу у тропы его ждали трое чародеев из отряда.
Смородник погасил двигатель и спрыгнул с мотоцикла, на ходу снял шлем и повесил его на руль. Сердце тяжело колотилось о рёбра: надо же, в самом деле ждали его, не всем отрядом, но всё же.
«Рядом с вами зафиксирована пониженная жизненная активность. Вероятность отсутствия жизни», — проговорил механический женский голос из кармана.
Ирник, который позвал Смородника, тоже был тут: высокий, жилистый, черноволосый, с раскосыми хитрыми глазами и нагловатой улыбкой. Напротив него стоял Лыко — худой и юркий, дёрганый, с короткими светлыми волосами, на висках состриженными почти до гладкой кожи. Третьим был Соболь, самый старший из собравшихся, и он нравился Смороднику больше первых двух. По крайней мере, он не рубил с плеча, всегда казался взвешенным и рассудительным. Но и у него теперь был тяжёлый, неприветливый взгляд.
Смородник предусмотрительно остановился за несколько шагов до бывших коллег по отряду и молча вскинул подбородок.
— О, явился! — ощерился Лыко, радостно хлопнув в ладоши.
— Я же говорил, — Ирник самодовольно сложил руки на груди. Его тонкая улыбка стала шире. — Ну здравствуй, Смородник. Как сам?
— Пока жив, — процедил он, внимательно осматриваясь. — Что у вас за дело? Где гнездо?
— О, да гнездо тут рядом совсем! — Лыко суетился около своего мотоцикла, но далеко не отходил, как пёс на привязи. — Вон, видишь озёра? — Он махнул худой рукой в сторону. — Оттуда сейчас так и хлынут. Подсобишь нам? А мы перед Сенницей словечко замолвим.
Смородник перевёл взгляд на Соболя, который до сих пор не произнёс ни звука. Тот едва заметно кивнул и потёр бороду, будто сомневаясь.
— Тогда давайте выманивать.
Смородник снял рюкзак и винтовку, достал жгут, шприц и упаковку заправляемых кровью шариков. Привычным отточенным движением забрал у себя немного крови, зарядил снаряды и вставил в оружие.
Чародеи наблюдали за ним, наклонив головы. Смородник краем глаза видел, что они тоже готовятся: пробуют сформировать огненные шары на ладонях, высекая искры из пальцев, щёлкают вставляемыми патронами и вынимают ножи. Что ж. Привычная проверка перед боем, всё как всегда. Вернее, так, как у Смородника не было уже несколько месяцев. В душе будто бы поднималась волна мрачного удовлетворения, слишком злостная, чтобы сойти за радость, но тем не менее приятная.
Простуда, боль в руке, ощущение загнанности в угол — всё отступило на второй план. Кровь забурлила, сердце заколотилось быстро и тяжело, с оттяжкой, перед глазами вспылили алые искры. Огонь рвался изнутри, просился рассыпаться на жухлую траву, пролиться из пальцев жаркими потоками, но Смородник успокаивал его: потерпи, не время, скоро дам тебе волю.
— Выманивай уж, — буркнул Соболь, и Смородник выстрелил.
От него самого наверняка пахло кровью даже сквозь едкий запах мази. Это даже к лучшему. Выманят упырей и вчетвером прикончат их. Интересно, сколько там в гнезде? Судя по зелёному фону, за которым они наблюдали, должен быть большой выводок под болотами.
Выстрел прогремел над пустырём, несколько ворон сорвались с кривых деревьев и с граем полетели прочь. Почти одновременно раздалось четыре звука оповещения — короткий «дзынь». Следом — слова про «пониженную жизненную активность».
Кровь шумела в ушах и, прищурившись, Смородник до боли в глазах всматривался в сторону озёр. Его соратники тоже смотрели туда, выжидающе и жадно.
Наконец что-то зашевелилось, и в камышах показались серые фигуры на четырёх ногах. Сперва две. Потом шесть. А там и дюжина.
Они вылезали и вылезали, и телефоны без остановки повторяли про «отсутствие жизни в квартале восемнадцать», говоря одинаковым холодным женским голосом.
— Ну что. — Лыко вскочил на мотоцикл и надел шлем. — Давайте, парни.
Смородник ожидал, что они откроют огонь — и из оружия, и воспользуются искрой. Но вместо этого чародеи сели по мотоциклам и забросили ружья за спины, так ни разу не выстрелив. Лыко хитро сощурился и вскинул пистолет. Два метких выстрела один за одним, и оба колеса мотоцикла Смородника оказались прострелены.
— Счастливой охоты, крысёныш, — осклабился Лыко, заводя мотор.
— Нелёгкой тебе смерти, — сказал Ирник и тоже завёлся.
Соболь снова промолчал.
Смородник не успел даже понять, что происходит. Только что они стояли плечом к плечу, а потом всё как в тумане: приближающиеся силуэты упырей, выстрелы по его колёсам, заводящиеся моторы — и вот он остался один на один с дюжиной раззадоренных нежаков, которые стремительно неслись прямо на него.