9
Варде закрутил крышку на термосе, свернул и убрал в рюкзак верёвку. Аккуратно оттёр руки влажной салфеткой, а использованную салфетку тоже спрятал в рюкзаке — предварительно спрятав в пакет.
Из груди вырвался вздох. Мужчина, лежащий на земле перед ним, выглядел спящим, но Варде знал, что это не так. Он приложил два пальца к шее, ниже линии челюсти, проверяя пульс. Бился, пусть и слабый. Хорошо.
Скоро мужчина очнётся и не вспомнит, почему он лежит на земле. Голова у него будет кружиться от слабости, а ещё он найдёт у себя перевязанный порез на запястье. Затылок будет тянуть от удара. В кошельке он недосчитается пары тысяч удельцев и подумает, что его ограбили.
Это и в самом деле так. Его ограбили, но украли не деньги — купюры забирали для отвода глаз.
— Спасибо, приятель, — тихо произнёс Варде, поднимаясь с корточек. — И извини.
Накрапывал дождь, в сочетании с промозглым ветром и сырым запахом с болот это создавало тягостное впечатление, но Варде такая погода всегда нравилась, он чувствовал себя уютно. На своём месте. Он хмыкнул, с теплом представив, что Мавна наверняка пойдёт домой, укутавшись в большой шарф так, что только нос останется снаружи. Хотелось бы встретиться, но она предупредила, что вечером пойдёт куда-то с подругой. Ну, в другой раз.
Варде достал телефон и написал ей:
Скучаю =*
Идти домой не хотелось. Скоро вернётся отец и снова начнёт давить: что Варде не тем занимается, что витает в облаках, что слишком несерьёзный. Слушать нотации было уже тошно. Вот если бы получилось съехать... Но не выйдет, всё равно найдут, только отца разозлит.
Варде огляделся по сторонам, убедился, что людей вокруг нет, и крадучись вышел из лесополосы вдоль грунтовой дороги. Высокий жухлый сухостой намок и побурел от дождя, стебли пижмы и полыни клонились к земле. Замшевые ботинки быстро промокли от влажной травы, на подошвы налипла дорожная грязь. Но воздух пах совершенно особенно, по-осеннему: свежестью и печалью, прелью и сном. Ещё можно прогуляться, пока совсем не стемнело, а то ведь и вечер, и тучи разом — через час-два уже без фонарика домой не доберёшься.
Пройдя немного по дороге, Варде свернул, перебежал напрямик через поле и вышел к давно заброшенному зданию школы: учеников распределили лет десять назад, а снести у властей не доходили руки. С тех пор там то собирались уличные компании, то жили бездомные, а последние три года школу использовали как место сбора высших. Обугленные стены свидетельствовали о давнишней стычке с чародеями.
Варде сел на лавку на полуразрушенной детской площадке перед школой. Тут давно всё поросло бурьяном, качели и горка поржавели, у соседней лавочки выломали доски-сиденья. Мимо шмыгнула дворовая кошка, наверное, ловила крыс в здании школы.
— Нечем тебя угостить, — улыбнулся Варде, пристраивая на коленях раскрытый скетчбук. — Прости, подружка.
— А меня?
Варде вздрогнул. Плавно соскочив со школьного забора, к нему вальяжным шагом двинулся молодой мужчина — высокий, статный, с короткими чёрными волосами.
— Здравствуй, Калех. — Варде не поднялся с лавки — по статусу не был обязан, но протянул руку, свободную от карандаша. — Что ты тут делаешь?
Калех крепко, даже крепче, чем мог, стиснул его тонкие пальцы и сел рядом. Хмыкнул, мельком взглянув на скетчбук.
— Мы тут с парнями решили вечером собраться. Ты с нами?
Варде послюнявил карандаш и склонился над бумагой, набрасывая очертания школы.
— И что вы будете обсуждать? А царь в курсе?
Калех фыркнул.
— Ты так говоришь, будто бы я самоубийца. Думаешь, стал бы затевать переворот за спиной твоего папаши и рассказал бы тебе всё? Не-а. Он дал нам отмашку. Мы его до печёнок уже достали. — Сплюнув, Калех достал из кармана спортивной куртки пакетик семечек, перемотанный резинкой, и отсыпал себе в ладонь.
— Я не хочу на ваше собрание, — признался Варде.
— Твоё дело. — Калех разгрыз семечку и выплюнул шелуху. — Будешь?
Варде вежливо покачал головой.
— Я просто пришёл посидеть в тишине перед тем, как идти домой.
— На охоту ходил?
— Набирал для отца, — уклончиво ответил Варде.
Ссориться с Калехом ему не хотелось — пусть тот боялся отца, но всё равно был намного выше и сильнее Варде. А собрания Варде и правда старался избегать: его тяготило слушать все эти разборки, которые с каждым разом становились всё более жёсткими и агрессивными. Всё, что он хотел — это жить в уютном доме, зарабатывать на жизнь творчеством и — если она захочет — жениться на Мавне.
— Слушай, — прохрипел Калех, отплёвываясь чёрной шелухой, — дай глотнуть, а. По-братски. В горле уже печёт, а поохотиться не успею, скоро парни придут. Много не отберу, не бойся.
Варде с сомнением посмотрел на него из-под упавших на глаза волос. Калех был бледным, с неопрятной щетиной и кровоподтёком на щеке. Под ногтями у него бурели полоски грязи. Выглядел и правда так, будто ему не помешало бы подкрепиться.
Варде молча достал термос, открутил крышку и плеснул в неё. Протянул Калеху, а тот вырвал резко, как голодный пёс. Проглотил содержимое одним глотком и прохрипел:
— Ещё давай.
Варде сочувствующе покачал головой.
— Прости, брат. Отец меня взгреет. Я тебе по-хорошему навстречу прошёл, не наглей.
Облизав губы красным языком, Калех разочаровано рыкнул.
— Крысёныш ты жадный, больше никто. Писульки свои рисуешь, с живой девкой гуляешь, вечно хочешь сделать вид, что сам не при делах. Так не получится, парень. Скользких не любят, а ты весь такой скользенький. Чистенький. Смотри, как бы тебя не забрызгало, когда рванёт.
Карандаш замер, прочертив неуверенный кривоватый штрих. Варде втянул воздух носом, стараясь не показывать, что по спине побежали мурашки и от слов Калеха, и от его грозного тона.
К счастью, отвечать не пришлось. Если бы Варде попытался ответить дерзко, ссылаясь на свои связи, то голос наверняка дрогнул бы: он никогда не мог отстаивать себя силой или грубым словом, старался обходить острые углы и вежливо отмалчиваться. Потому и избегал сборищ. Но теперь и дома приходилось всё чаще огрызаться.
Калех вскочил на ноги, завидев троих приближающихся к школе парней. Варде постарался как можно незаметнее убрать скетчбук и термос, забросить рюкзак на плечо и скрыться, пока с ним не начали здороваться. Да уж, выбрал неудачное место, чтобы порисовать. Что делать, придётся идти домой.
И лучше бы не думать, о чём договорятся на сходке и договорятся ли вообще.
***
Тварь умудрилась застигнуть врасплох. Бросилась со спины, ухватила за плечи мощными когтистыми лапами и попыталась вцепиться зубами в шею. Смородника чуть не вывернуло от отвратительного гнилостного запаха и холодных мускулистых конечностей, крепко стиснувших его тело. Он попытался сбросить с себя упыря, но потерял равновесие и упал, стараясь сильнее ударить тварь об асфальт. Не вышло, только ободрал ладони.
Упырь визгливо зарычал и клацнул зубами у самого уха. Наощупь вынув нож, Смородник ударил упыря в бок, под рёбра. Рывком перекатился, оттолкнувшись от асфальта ногами, и сыпанул искрами чудовищу в глаза. Упырь завизжал, неистово замолотил когтистыми лапами. Смородник ударил его кулаком в челюсть, выбив из пасти струю вязкой слюны. Упырь на секунду потерял ориентацию, замотал уродливой вытянутой головой, но тут же пришёл в себя и снова кинулся в атаку. Тварь была крупной, мускулистой и неистовой, полной сил — будто только что вылезла из самой преисподней. Сюда бы ещё пару чародеев, и можно было бы сражаться на равных...
Упырь ударил Смородника под колени всем весом, снова повалив на землю. Перед глазами потемнело от удара спиной, из груди вышел весь воздух. С хрипом вдохнув, Смородник сосредоточился и метнул пламенем в грудь упыря, но огонь прошёл по касательной, только сильнее разозлив чудовище.
Зубы щёлкнули прямо перед лицом, в сантиметре от носа. Густой болотистый смрад в сочетании с запахом свернувшейся крови был невыносим, но ещё хуже было осознавать свою беспомощность. Да Свет его испепели, откуда он тут вообще взялся?! В черте города, прямо в сквере. Как пробрался от болот?
Смородник извернулся, быстрым щипком зажёг лезвие ножа и несколько раз ударил упыря в шею. Брызнула чёрная кровь, упырь закричал, захлёбываясь воплем боли и ярости. Попытался наброситься снова, но раны оказались серьёзными. Рыкнув, снова разбрызгивая слюну и кровь, упырь развернулся и поскакал по дороге. Смородник пустил ему вслед огненный поток, но упырь с неожиданной прытью увернулся и скрылся где-то во дворах.
Это было плохо. Оставалось надеяться, что тварь издохнет по дороге. Или окажется слишком слаба, чтобы снова на кого-то напасть.
Смородник рыкнул, сплюнул кровь и, тяжело дыша, обернулся.
Девчонка сидела чуть вдали на скамейке, сжавшись в комок и обхватив голову руками. На первый взгляд, была цела — хорошо, что упырь в парке оказался один. И что выбрал своей целью чародея, а не беззащитную девушку.
Смородник только сейчас понял, что его телефон, кажется, разрядился, поэтому не смог предупредить о присутствии упыря поблизости. А ещё нюх, скорее всего, ослаб после чёртовой кофейни с её запахами корицы и напитков. Так недолго совсем размякнуть и потерять бдительность. Ещё и Мавна постоянно отвлекает глупыми разговорами и перебранками. Не дело.
Он подошёл к скамейке и остановился в шаге от неё.
— Ты нормально?
Голос прозвучал неровно из-за сбитого дыхания.
Мавна медленно отняла руки от головы и подняла взгляд. Глаза у неё были огромные и красные.
— Вроде бы... У тебя кровь.
Смородник и не заметил, что упырь разорвал ему руку — только сейчас понял, что и правда, с предплечья на землю капает кровь. Взглянул на рану и тут же почувствовал боль. Жалко, что куртку порвал.
Выругавшись, он достал из рюкзака бутылёк перекиси, снял куртку и полил рану. Вытащил банку с резко пахнущей мазью. Выскреб согнутым пальцем самые остатки со дна и замазал руку — не очень густо, но с собой больше не было. Дурак, всегда перед выходом нужно пополнять запасы, даже если думаешь, что ничего плохого в этот раз не случится. Ну точно раскис. Всё из-за Сенницы и её угроз.
— Ну что, сняла видео? — ехидно хмыкнул он, взглянув на Мавну. Она грустно покачала головой.
— Не успела даже сообразить.
— А ты как думала. Не будут же они действовать по твоему сценарию.
Мавна даже не огрызнулась, сидела, притихшая и дрожащая.
— Есть тут у вас аптека? — Смородник закурил, глубоко затягиваясь и катая тёплый дым во рту. — Бинтов не взял. Да и вообще что-то размазался. Ни черта с собой не было. Идиот.
— Там вроде была.
Мавна махнула трясущейся рукой себе за спину. Смородник присмотрелся, сощурившись, и за парковыми деревьями увидел вывеску в виде зелёного креста.
— Идём.
Хорошо, что у него осталось немного чародейской мази, упыриная ядовитая слюна не сможет отравить его кровь. А остальное можно купить в обычной аптеке.
Он пошёл напрямик через парк, по газону, и обернувшись, убедился, что Мавна медленно плетётся следом, уже вовсе не такая шустрая и не острая на язык, как в начале вечера.
Колокольчик над дверью прозвенел насмешливо-мелодично, вессёлый звук был таким неуместным, что показался нездешним, инопланетным. Мавна осталась ждать у входа, сгорбившись и облокотившись о стену.
Смородник наклонился и заглянул в окошко к провизору.
— Бинтов. Штук двадцать. Перекись. Тоже двадцать. Десять шприцов. Обезболивающее. Пять упаковок. И... — он обернулся на Мавну. — Тебе что-то взять?
— Гематоген, — прошептала она.
Смородник округлил глаза.
— Что?
— С ёжиком.
— Гематоген с ёжиком, — рассеянно повторил он в окошко, расплатился, сгрёб покупки и замер с открытым ртом, глядя, как Мавна сползает на пол, бледная до зелёного оттенка.
— Эй-эй, ты чего?
Смородник кинулся к ней и только при ярком свете аптеки заметил, что штанина у Мавны порвана и пропиталась кровью.
— Да чтоб вас!
— Вам нужна помощь? — спросила девушка-провизор, вытягивая шею.
— Нет, — бросил Смородник через плечо и потрогал пульс на шее Мавны. — Спасибо.
Осторожно взяв Мавну под локти, он поднял её и шепнул:
— Опирайся на меня, ногу береги. Чего сразу не сказала?
— Я... Не поняла. Голова сейчас закружилась.
Выведя из аптеки, Смородник усадил Мавну на скамейку у дома, закатал рваную штанину и осмотрел рану. Когти. Полоснули по коже, довольно глубоко. Крови много, но мышцы и сухожилия целы. Плохо то, что когти-то упыриные, а он, дурак, последнюю мазь извёл на себя...
Ветер стал ещё холоднее, стегал по голой шее и ерошил волосы. В горле скреблась простуда, которую Смородник изо всех сил старался не замечать. Он откинул пряди, падающие на глаза, и с досадой рыкнул. Какой же придурок!
Вылив на рану Мавны перекись, он замотал ей ногу бинтом. Хотя бы так, но нужно как можно скорее раздобыть мазь, иначе зараза разойдётся по крови, а укусы и царапины упырей всегда токсичны — твари-то неживые, сплошной трупный яд. Мавна не шевелилась, только как-то заторможено наблюдала за быстрыми движениями его рук. Наверное, шок от нападения ещё не прошёл, более того, только усилился, когда она увидела у себя кровь.
— Выпей таблетку. — Он отделил от блистера красный шарик обезболивающего. — Нам нужно...
Смородник покрутил головой, пытаясь сориентироваться. Узкая улочка с движением в одну сторону, но в десяти метрах виден прозрачный купол автобусной остановки. Сощурившись, он попытался прочитать номера автобусов на табло, но цифры расплывались.
— У меня есть приложение, — бесцветно сказала Мавна и протянула Смороднику свой телефон в милом мятном чехле с лягушатами. — Отслеживание общественного транспорта. Куда тебе нужно?
Он взял телефон и уставился в ползающие по экрану синие точки, подписанные номерами автобусов. Вбил адрес общежития и ткнул кнопку «Построить маршрут». По карте потекла фиолетовая змейка маршрута, и Смородник радостно выдохнул: отсюда ходил автобус почти до общежития. Повезло так повезло, до мотоцикла девчонка бы не дошла. Да и как её везти... Свалится точно.
— Быстро съездим за мазью, — произнёс Смородник и сам удивился своему тону — будто бы успокаивал, а не рубил, как обычно. — Кстати. Держи.
Он сунул Мавне батончик гематогена, который всё это время сжимал в кулаке. Она вяло кивнула.
— Спасибо. Сколько я тебе должна?
Смородник махнул рукой.
— Нисколько.
Он снова прищурился, завидев выше по улице приближающийся автобус. Если это тот, который им нужен, он принесёт Свету жертву в благодарность. Догадался, что проще будет взглянуть в приложение. Пламя яростное, да неужели правда нужный?
— Пошли.
Смородник подхватил Мавну под локти и помог встать. Она теперь заметно припадала на перебинтованную ногу, но расстояние до остановки всё-таки проковыляла. Автобус подъехал и раздвинул створки дверей. Хорошо хоть новый, без высоких ступеней, а то как её затаскивать? Не на руках же, в самом деле.
Только оказавшись в пустом салоне, Смородник выдохнул. И понял, как сильно болит порванная упырём рука.
***
Автобус неторопливо катился по улицам, прилежно собирая все пробки и подолгу замирая на светофорах. В салоне тускло светили лампочки, и Мавна, прижавшись виском к стеклу, равнодушно рассматривала жилые дома и магазины, машины и редких прохожих. В мокром асфальте разливались отблески вечерних огней, а из-за дождя окно в автобусе казалось стёклышком калейдоскопа.
Мавна сидела, вытянув укушенную ногу, а Смородник то садился рядом, то с шипением вскакивал и начинал прохаживаться по салону, ругаясь сквозь зубы.
Рана болела противной тянуще-жгучей болью, от лодыжки до икры разливался жар, но Мавна плохо соображала, что происходит. С момента, как на её ноге сомкнулись то ли когти, то ли зубы, она будто перестала ощущать реальность — такое было, когда она осознала, что Раско не придёт домой ночевать.
Одно дело — видеть упыря, сидя в закрытой машине. Другое — чувствовать, как твоя собственная плоть рвётся под его когтями и ощущать совсем рядом гнилостный болотный запах.
Мавна доела батончик и поняла, что её тошнит. В голове было пусто, стучало в висках от смутной тревоги, и сердце колотилось тяжело, громко. Она не понимала, куда и зачем они едут, нервозность маячащего перед глазами Смородника раздражала — от его суеты только сильнее укачивало.
— Угомонись, — тихо попросила Мавна.
Смородник грузно опустился на сиденье рядом с ней и сложил локти на коленях, опустив голову. Волосы, свесившись по бокам, скрыли его лицо.
— Ты чего? — спросил он, заметив, что Мавна прижимает кулак ко рту. — Хочешь, выйдем подышать. Тут недалеко осталось. Остановка одна. Я помогу дойти.
Кружилась голова, во рту стояла горечь, а боль всё равно пульсировала в ноге, несмотря на выпитую таблетку. Автобус потряхивало, сквозь духоту работающей «печки» пробивался запах бензина. Мавна хотела кивнуть, но поняла, что каждое движение головы только усилит тошноту.
— Давай, — шёпотом согласилась она.
Смородник пружинисто вскочил на ноги, забросил рюкзак на одно плечо, а другое подставил Мавне. Она уцепилась за него, но вспотевшая ладонь скользила по кожаной поверхности куртки. Наступать на раненую ногу было больно, но всё же не настолько, чтобы прыгать на одной — кости-то целы. Автобус плавно затормозил у остановки и открыл двери. В салон хлынула влажная прохлада.
— Опирайся на меня, — буркнул Смородник, подставляя локоть.
— Вот наконец тебя и пощупаю, — бездумно ответила Мавна и прикусила язык. Дурочка.
Выйдя, она попросила постоять минуту, продышаться. В какой-то момент она подумала, что её правда вот-вот стошнит, но спазм, к счастью, прошёл. Несколько раз глубоко вдохнув носом, Мавна кивнула, и они пошли вдоль дороги.
У остановки было темно, улица почти не освещалась фонарями. Сбоку темнели ворота какого-то сквера, где гуляли редкие собачники. Ветер хлестал в лицо мелким дождём, деревья скрипели и гнули ветки. Мавна беспомощно шмыгнула носом. Ну и занесло же... Незнакомый тёмный район, вечер, она с раненой ногой, в компании этого придурка... Врагу не пожелаешь. Позвонить? Но кому? Илар перепугается и поднимет на ноги всех ребят, Купава вызовет полицию, родителей пугать нельзя... А Варде? Как она объяснит, что уехала так далеко с почти незнакомым мужчиной?
Чёрт возьми, она ведь, кажется, собирается идти к нему домой.
Мавна резко остановилась и подняла взгляд на Смородника. В темноте его лицо было плохо видно — только бледное пятно в обрамлении чёрных волос.
— Я дальше не пойду, — заявила она.
— Отлично, — буркнул он. — Приятно оставаться.
Дёрнул локтем, будто хотел сбросить руку Мавны, но как-то неохотно.
Мавна закусила губу, готовая расплакаться от пережитого стресса и от беспомощности. Она совершенно не понимала, что ей делать. Идти в чародейское общежитие? То самое, о котором говорил Лируш? С одной стороны, можно что-то снять для него. А с другой — как же страшно.
— Если не взять эту твою мазь, я умру? — спросила она.
— Вероятно.
— И её больше нигде нет?
— В чародейской лавке ещё дальше отсюда. Или в любой комнате общежития. Так что выбирай, я тоже не собираюсь торчать всю ночь тут с тобой на ветру.
Мавна до боли закусила губу. На ветру слезились глаза, и длинные пряди распущенных волос покрылись тонкой влажной плёнкой измороси. Надо всё-таки кому-то написать. Кто знает, что может с ней случиться? Пусть хоть кто-то знает, где она. Да хотя бы Лирушу — он в курсе о чародейских местах и точно не станет смеяться и не кинется выручать. Потому что Мавна ему никто.
Она остановилась, достала телефон и написала короткое сообщение. Краем глаза заметила, что Смородник как-то неловко переминается с ноги на ногу.
— Слушай, — сказал он негромко, будто стесняясь. — Хочешь, давай я твоим родителям сам позвоню. Или брату.
Мавна глянула на него исподлобья и хотела съязвить, что звонок от такого, как он, точно перепугает всех только больше, но решила не рисковать: сейчас не сдержит язык за зубами и останется одна в тёмном чужом дворе.
— И как ты им всё объяснишь?
— Ну не знаю. Скажу, что тебя бешеная собака укусила и мы едем в «травму».
Он дёрнул плечами, пряча взгляд. Мавна хмыкнула.
— Отличное объяснение. Тогда точно никто не станет волноваться. Ладно уж. Я сказала Илару, что поехала к больному Варде на ночь. И... давай лучше поторопимся. Не терпится уже опробовать твою чудо-мазь.
Мавна снова уцепилась за плечо Смородника и, стараясь не наступать всем весом на раненую ногу, побрела дальше. На воздухе ей стало лучше, тошнота почти прошла, остались лишь слабость и лёгкое головокружение — ну, и жгучая боль в лодыжке никуда не ушла. Мавна старалась не думать, что в её кровь попал упыриный яд. Скорее бы получить мазь и поехать домой. Или правда к Варде.
Они побрели вдоль дороги, автобус скрылся за поворотом, а впереди уже виднелось вытянутое пятиэтажное здание, действительно больше всего похожее на общежитие.
Смородник заметно нервничал, пытался прибавить шаг и шмыгал носом, тянул Мавну вперёд и несколько раз доставал из кармана телефон, чтобы посмотреть время, но экран оставался чёрным — разрядился. Мавна с упавшим сердцем понимала: наверняка он боится, что она умрёт прямо у него на руках посреди улицы, тогда у него точно будут проблемы с полицией, и даже чародейская корочка не спасёт.
— А если тут на нас тоже нападут? — спросила она. — У тебя даже нет того волшебного ружья.
— Я сам себе волшебное ружьё, — огрызнулся Смородник и добавил уже спокойнее: — Не нападут. Тут наша территория. Упыри не суются.
Это хотя бы немного утешало. Не хотелось бы остаться беззащитными поздним вечером среди города, захваченного непонятными тварями. Мавна с тоской поняла, как сильно ей хочется оказаться дома, в своей комнате, на мягкой кровати...
— Уже близко, — буркнул Смородник, будто она сама не могла понять, сколько осталось до общежития.
Они перебежали дорогу на пешеходном переходе — ну как, перебежали: Мавна, сбивая дыхание, прыгала на одной ноге, а Смородник шёл почти своим обычным широким шагом — и оказались прямо перед общежитием.
Здание было в точности таким, как его описывал Лируш: на первый взгляд — простая казённая пятиэтажка с облупившейся кирпичной кладкой и ветхими балкончиками, которые будто готовы обвалиться, если на них кто-то выйдет. Но на высоте первого этажа стены и правда были разрисованы зловещими кострами, черепами и чёрными животными. Мавна остановилась и сглотнула. Выглядело так, будто она собирается идти в штаб какой-то опасной секты.
— Потом полюбуешься, — шикнул Смородник и потянул её к металлической входной двери с кодовым замком. — Не до того.
Он быстро набрал код, рывком распахнул дверь и пропихнул Мавну вперёд себя. Повеяло обычным подъездным запахом: сырость, пыль, влажная штукатурка. Поднявшись до окошка консьержки, Мавна различила ещё и аромат жаренной картошки с луком, доносящийся откуда-то со второго этажа.
— В тридцать восьмую, — буркнул Смородник, метнув мрачный взгляд на консьержку. Та — худенькая женщина средних лет с наполовину седыми волосами, убранными в аккуратный пучок — чопорно поджала тонкие губы и указала подбородком на Мавну.
— Не поздновато для гостей?
Мавна опустила глаза, сгорая от стыда.
— Нет, — отрезал Смородник и тронул её спину, направляя выше по лестнице.
Стрелка на турникете загорелась зелёным, и Мавна смогла пройти. Смородник задержался у большого металлического ящика на стене и, открыв на нём дверцу, стряхнул в чёрный провал горсть искр со своей руки. Затем закрыл дверцу, вытер ладони о штаны и кивнул Мавне.
— Второй этаж. Лифта нет.
— Что ты сейчас сделал? — она схватилась за перила и, поморщившись, начала подниматься. На стене у ящика она заметила плакат с крупными ровными буквами:
«Чародей! Входя, не забудь отдать искру».
— Аккумулятор искры, — ответил Смородник. — Работает на всех. Приходишь — отдаёшь часть сил. Кто сколько может.
— И зачем это?
Мавна обернулась на зловещий металлический ящик, поржавевший по углам.
— От него идут трубы в бойлерную. И подключён электрощиток. Тепло и свет в общежитии работают от искры. Мы сами себя обеспечиваем.
— Ого. И летом горячую воду не отключают?
Смородник фыркнул.
— Конечно нет. — Он мотнул подбородком, указывая наверх. — Тридцать восьмая квартира. У лестницы.
Мавна преодолела последние ступени и послушно подошла к чёрной двери с цифрами 38, выведенными красной краской на стене. Смородник перепрыгнул через две ступеньки, и от его движения зажглась вытянутая лампа на потолке, залив часть коридора красноватым светом.
— Ого. Включаются автоматически? Прикольно, — пробормотала Мавна, разглядывая следы полустёртого ругательства на стене. В коридоре висел ещё один плакат, гласивший:
«Чародей! Не используй искру в общем пространстве».
— Не автоматически, а магически, — поправил Смородник, вставляя ключ в замочную скважину. — Реагируют на искру.
— То есть для меня одной не включились бы?
— Конечно нет.
— А что это тут... — Мавна заметила какой-то тёмный комок на придверном коврике. — Похоже на крысу...
— Мрази. — Смородник цокнул языком и презрительно отодвинул мёртвое тельце мыском ботинка. — Потом уберу. Заходи.
— А может лучше сейчас пойдёшь вынесешь? — засомневалась Мавна и беспомощно обернулась в сторону лестницы. Было жутковато осознавать, что она вот-вот останется наедине с малознакомым мужчиной, ещё и на его территории. Наверняка в его комнате, к тому же, ужасный бардак и тараканы...
Но Смородник просто протолкнул её внутрь, закрыл за собой дверь и щёлкнул выключателем.
Мавна приоткрыла рот.
Она ожидала увидеть помещение, сплошь заваленное хламом и мусором, с тараканами, бегающими по грязным стенам, с горами немытой посуды и ободранными обоями на углах. Думала, в прихожей наткнётся на грязные ботинки, а на стульях будет висеть мятая одежда. И запах ожидала почуять вовсе не... мятный?
Квартира Смородника выглядела так, будто её готовили для журнальных съёмок в стиле «минималистичное жильё». Светло-серые стены, паркет на полу. Сразу при входе — вешалка для одежды, на которой висели куртка, пара рубашек и несколько футболок. Под вешалкой — подставка для обуви с тремя парами идеально вычищенных ботинок. Квартирка была совсем маленькой, одна комната — она же и спальня, и кухня — и дверь в ванную.
После небольшой входной зоны начиналась кухонная: серые ящики и тумбы, плита, маленький холодильник, чайник, микроволновка. Рядом стоял квадратный столик с двумя стульями. На столе лежали закрытый ноутбук и зарядное устройство — единственное, что могло бы считаться признаком «беспорядка» в комнате.
Окно выходило на балкон, и по бокам от окна свешивались плотные тёмно-серые шторы, которые полностью скрыли бы свет, если их задёрнуть. А прямо на полу, упираясь одним краем в батарею, лежал огромный высокий матрас, где могли бы уместиться трое-четверо человек, не меньше. Матрас почти доходил до кухонных тумб и был так педантично застелен чистейшим серым постельным бельём, что Мавна засомневалась, использовали ли его по назначению.
— Ты тут живёшь? — ошарашено спросила она, даже позабыв о раненой ноге.
Смородник неловко пожал плечами.
— Не жильё мечты, извини. Сможешь сама забинтоваться?
Он открыл верхний шкафчик кухни, достал оттуда новую пачку бинтов, а потом вытащил из холодильника стеклянную банку с зелёной мазью.
— Наоборот, — возразила Мавна, — у тебя так... стерильно. Неожиданно.
Смородник хмыкнул и передал ей медикаменты.
— Вот тебе и жилище наркомана, да? Мне давно всё с тобой ясно, жертва стереотипов. Держи. Толстым слоем прямо на рану и вокруг. Помочь?
Мавна потупила взгляд.
— Сама справлюсь. Спасибо.
Смородник кивнул, достал пачку сигарет и вышел на балкон, а Мавна шмыгнула в ванную, заперевшись на замок. Тут тоже было чисто, как в больнице, только тусклая лампочка портила впечатление. Светлый кафель, душевая кабина, унитаз и раковина идеально белые, в углу — навороченная швабра, которую Мавна видела по телевизору в магазине на диване, пачки порошков и моющих средств выстроены строго по размеру. На раковине – большая бутыль лавандового жидкого мыла.
Присев на опущенную крышку унитаза, Мавна закатала штанину и осторожно сняла бинт, уже присохший к коже. Рана выглядела неважно, с тёмными, будто обожжёнными, краями. Тошнота снова подкатила к горлу, пришлось зажать рот ладонью.
Мавна потянулась рукой к раковине, наощупь включила воду — сначала полилась настолько горячая, что можно было ошпариться, но, покрутив кран, Мавна сделала струю холоднее. Намочила пальцы и приложила ко лбу и к шее, стало чуть легче. Глубоко вдохнув, Мавна открутила крышку с банки — в нос ударил резкий дымно-травяной запах, чем-то напоминающий запах бальзама из жестяной коробки со звёздочкой. Мазь выглядела как густое ярко-салатовое мыло, а когда Мавна набрала её на палец, кожу одновременно пробрало и жаром, и холодом, будто пустили электрический ток.
Мавна отмотала немного туалетной бумаги, смочила водой и протёрла ногу, убирая следы засохшей крови. Смородник не сказал ничего про дополнительную дезинфекцию, значит, оставалось надеяться, что чародейская мазь справится со всем сразу. Оттерев кровь, Мавна нанесла на рану мазь и зашипела от боли: ногу будто сунули в бочку с кислотой. На глазах выступили слёзы, она едва сдержалась, чтобы не побежать в душ, смывать зелёную гущу. Пришлось терпеть, зажмурившись и вцепившись пальцами в край раковины, но когда боль стала совсем невыносимой, волна жара вдруг пошла на спад и затихла. Мавна отдышалась, заправила волосы за уши и осторожно, но довольно туго перебинтовала ногу, захватывая всё от щиколотки до середины икры. Ванная наполнилась едким запахом мази, от которого щипало в носу.
Смородник ещё курил, когда Мавна вернулась в комнату и скромно села на краешек стула. Балконная дверь была открыта, шторы колыхались, и в помещение задувал холодный сырой ветер. Мавна поёжилась, обхватив себя руками за плечи.
Банку с мазью она поставила на стол, около зарядного устройства от ноутбука. Убрать мазь в холодильник? Было неловко вот так хозяйничать в чужом доме. Да и вообще, ей бы пора ехать, но невежливо уходить не попрощавшись.
Мавна поджала под себя здоровую ногу и откинулась на спинку стула. Сердце до сих пор колотилось громче, чем обычно: нужно бы выпить успокоительное на ночь. Навалилось всё сразу: упырь, рана, боль, дорога, чужой дом. А ещё — враньё, в котором она с каждым днём увязала только глубже. Что, если Илар позвонит Варде и спросит про неё? А она и не была там. Её ложь может вскрыться на раз-два, и тогда достанется и самой Мавне, и её близким: расстроятся по её вине. Эх, дурочка...
Она вздрогнула, когда Смородник вернулся и захлопнул балконную дверь. Комната сразу стала казаться ещё меньше — вдвоём и не развернуться.
— Спасибо за мазь, — пискнула Мавна и подтолкнула банку к краю стола. — Я поеду домой.
Смородник приподнял бровь, рассечённую шрамом.
— Нет уж.
— Что?..
Мавну на секунду захлестнул липкий ужас, но она немного расслабилась, когда Смородник добавил:
— Посидишь, пока нога не пройдёт. Потом я тебя отвезу. Нужно убедиться, что яд не успел тебе навредить.
Он наклонился, достал из тумбы две упаковки с лапшой быстрого приготовления и тронул ладонью чайник, который тут же задорно закипел.
— Есть хочешь? После смены-то.
Мавна поняла, что действительно проголодалась и не успела пообедать в кофейне — так, перехватила кекс с кофе, а мамины котлеты оставались в рюкзаке.
— У меня есть с собой. — Она неуклюже проковыляла к своему рюкзаку, оставленному на полу в прихожей, и поставила на стол контейнер с котлетами. — Пополам?
Смородник залил лапшу горячей водой, высыпал специи, размешал, перенёс оба лотка на стол и вручил Мавне вилку. Мавна наколола вилкой котлету из контейнера и положила в лоток Смородника, а вторую добавила в свою лапшу.
Они ели молча, уткнувшись в свои порции и не поднимая глаз друг на друга. Мавна сто лет не обедала такой едой, но с домашней котлетой оказалось даже неплохо. Мавна настолько устала и в самом деле так проголодалась, что почти не ощущала неловкости, хотя, конечно, всё это было слишком странно и неправильно. Она не должна была идти домой к человеку, которого видит — какой? Третий? Четвёртый раз в жизни?
Да и упырь на неё не должен был нападать. Не в городе.
«А если на Раско вот так же напал? У него не было чародейской мази. Ничего не было. Даже внимания сестры».
Вилка замерла в руке. В животе расползся привычный холодок — противный, затягивающий в черноту, пробирающийся под кожу и в мозг. Светлые стены будто закачались, по телу пробежал озноб. Мавна отодвинула еду и обхватила голову руками.
— Что такое? — мрачно спросил Смородник. — Дать таблетку?
— Н-не надо... Просто... Подумала о брате. — Мавна убрала руки и посмотрела на Смородника, который жевал, склонившись над столом. Видеть его без куртки было непривычно, он будто стал чуть изящнее, и ничто не скрывало татуировки на руках. Предплечье было перебинтовано, и через бинт выступали бурые и зеленоватые пятна от крови и мази. Ему ведь тоже досталось, а Мавна, вроде бы, даже хваталась за его раненую руку, когда они шли от остановки... Стыд снова примешался к растерянности и ознобу.
Смородник доскрёб вилкой остатки лапши, встал, выбросил пустой контейнер и наполнил чайник. Мавна попробовала ещё немного поковырять котлету, но кусок в горло не лез.
— Не суйся в это, — буркнул Смородник, сбросив на чайник ещё несколько искр. — Не нужны никакие видео. Это тебе не шутки. Упыри не прощают ошибок. И любопытных девочек не любят.
Мавна фыркнула, нервно покрутив лягушачье кольцо на пальце.
— Так ты же сам меня в это втянул. Пристал со своими упырями.
Смородник открыл дверцу верхнего шкафчика, и Мавна мельком заметила там несколько невыразимо уродливых кружек с логотипами. Смородник взял одну — первую попавшуюся, а потом немного подумал, пробежался пальцами по керамическим бокам и выбрал жёлтую с красной надписью — наверное, она показалась ему наименее убогой. А может, была одной из немногих целых. Следом выудил из ящика пачку дешёвого чая с добродушным старичком на упаковке, бросил в кружки по пакетику и залил кипятком. По комнате поплыл приятный чайно-мятный аромат.
— Я тебя ни во что не втягивал, — наконец ответил он с неохотой. — Просто попросил дать контакты твоих знакомых. Один из которых, напомню, может оказаться высшим упырём. И я предложил тебе денег.
Смородник поставил перед Мавной кружку чая и сам тоже вернулся за стол, сжимая в кулаке три бумажных пакетика с сахаром. Высыпав себе все, аккуратно размешал ложкой, вынул её и педантично положил в раковину.
— Но сегодня ты сказал, что на мели, — напомнила Мавна, делая глоток.
Смородник болезненно поморщился.
— У меня есть сбережения на счетах. На мели в данный момент. Нет налички и на карте... немного. Но от своих слов не отказываюсь. Назови имена, номера, адреса. И забудь обо всём.
— С радостью бы, да забыть не получится.
— Ну, ты хотя бы можешь отомстить им. За всё. Только назови имена.
Мавна пила чай — дешёвый и жидкий, совсем не похожий на крепкий листовой чай из их кофейни, и крутила в руке кружку. Внезапно её осенило.
— Это те самые кружки из идиотских акций, да? «Пришли нам десять этикеток от батончиков и получи кружку в подарок»?
Смородник сконфуженно потупился и шумно хлюпнул чаю.
— А что такого? Почему бы не получить, раз сами предлагают...
Мавна неожиданно для себя рассмеялась. Ещё одно противоречие, так странно, но вместе с тем так гармонично вписывающееся в общую картину. Идеально чистая минималистичная квартира с ароматом мяты, залежи оружия в машине, невыносимо сладкий кофе, дешёвый чай и лапша, дорогущий матрас и бесплатные кружки — да что он за человек такой?
— Я рад, что тебе, видимо, лучше, — буркнул он.
— Извини. — Мавна вытерла выступившие слёзы. — Это нервное. Нормальные кружки, правда. А что касается упырей... — Она пожевала губу и машинально потянулась рукой к бинтам, потрогать, болит при нажатии или уже получше. — У меня правда очень узкий круг общения. Я тебе не вру. Илара ты видел. Купаву тоже. Наши родители не могут быть упырями, верно? Ну, ещё есть Варде. Я про него уже говорила. И всё.
Мавна произнесла его имя, и дыхание сбилось. Почудилось, будто нехорошо по отношению к Варде рассказывать о нём этому парню. Но Варде ведь точно не упырь, тогда почему она волнуется?
— Говорила. Тот, который ведёт себя как младшеклассник. Жду адрес.
— Я потом пришлю, — уклончиво ответила Мавна. — Ладно?
Судя по лицу Смородника, услышанное ему не понравилось. Он допил чай, отжал пакетик и сдвинул брови — появилась морщинка, вертикально прорезающая лоб.
— Чем дольше ты тянешь, тем хуже всем.
— Я понимаю...
— Видимо, не до конца.
Мавна снова потрогала ногу: боль почти ушла. Да и в целом её больше не колотило и не тошнило — уже намного лучше, чем было. Даже заискрило привычное раздражение в груди, поэтому она выпалила:
— Варде — мой парень! Я не могу сказать ему: «Приходи в кофейню на встречу с чародеем». Он неправильно меня поймёт.
Смородник ополаскивал кружку в раковине, и что-то загремело, ударившись о кран. Наверное, ложка выпала. Домыв, он поставил кружку сушиться и развернулся, сложил руки на груди, опершись бедром о кухонную тумбу.
— Не надо ему ничего говорить. Подругу же просто привела.
Голос Смородника стал грубее и резче. Мавне пришлось опустить глаза, не выдержав его холодный взгляд. Наверное, она уже засиделась, так нарушив его личное пространство. Да и правда испытывает его терпение, никак не устроив встречу с Варде. В самом деле, если он не упырь, то смысл тянуть? Покончить с этим делом и получить свои деньги. Заниматься дальше расследованием про упырей — благо, теперь у неё куда больше сведений.
— Ладно. — Мавна вздохнула, признавая поражение. — Я постараюсь.
Смородник деловито кивнул.
— Как нога?
— Нормально. Не болит. Я отслежу автобус и поеду домой. Спасибо за лапшу и чай.
— Нет уж. — Смородник прошёл мимо стола, набросил куртку и погремел ключами от машины в кармане, проверяя, чтобы были на месте. — Я тебя отвезу. У меня машина за углом. Утром пригнал.
— А как же твой мотоцикл? — спохватилась Мавна.
— Завтра заберу.
— Ладно.
Одевшись, они снова вышли в коридор и заперли дверь. Мавна и правда уже могла неплохо наступать на ногу, но Смородник всю дорогу косился на неё так, будто думал, что она вот-вот упадёт замертво, а он останется один на один с трупом.
Машина в самом деле стояла в тускло освещённом дворе трёхэтажного старого жилого дома. В полумраке особенно чётко были видны белые царапины на чёрном капоте, оставленные упыриными когтями. Мавну пробрала дрожь, когда она вспомнила, как упырь бросался на машину.
— Пробок уже не должно быть, — буркнул Смородник, вглядываясь в сторону дороги. — Быстро доедем.
Он кивнул Мавне, чтобы садилась в салон. Она залезла на сиденье и сразу обратила внимание, что в машине слегка пахнет дорогими женскими духами — мёд, цветы, амбра. В прошлый раз этого запаха не было. Мавна украдкой покосилась на вечно хмурого Смородника с прядями чёрных волос, свешивающихся по бокам от лица, и попыталась представить, что за девушка была в его машине. Тоже чародейка? Или такая же доверчивая дурочка, как Мавна? Да нет, доверчивые дурочки пахнут вишней за триста удельцев. Наверняка это была элегантная красавица, как Купава, но спросить вслух так и не решилась.
Погода никак не улучшилась, всё так же ветер гнул ветви и тряс уличные вывески, капли дождя бились в стёкла, и их тут же размывали лениво ползающие «дворники». Смородник несколько раз за дорогу кашлял в кулак, и Мавна смутно вспомнила: шмыгал носом весь вечер, а вот нечего ходить в такой ветер без шарфа и в тонкой кожанке нараспашку.
— Останови за пару домов, — попросила Мавна, немного смущаясь, когда закончились городские многоэтажки и потянулись узкие пригородные улочки. — Не надо, чтобы видели, как я выхожу из твоей машины.
Смородник не стал возражать и послушно припарковался там, где она указала.
— Не занимайся больше этим, — второй раз за вечер глухо попросил он, отвернувшись лицом к окну. — Не нужны тебе никакие видео. Лучше вон, фотки свои делай. Хорошо получается.
— Фотки?..
Мавна расстегнула ремень безопасности и нажала на дверную ручку.
Смородник вместо ответа отмахнулся.
— Давай. Жду адрес парня.
— Ага. Спасибо. Доброй ночи.
Она вышла, закрыла дверь и побрела, чуть прихрамывая, в сторону дома. За спиной зашуршали шины отъезжающей машины, свет фар мазнул по стенам соседних домов. Наверное, можно было подъехать и чуть поближе: Мавна не рассчитала, что с раненой ногой пройти три двора будет не так уж просто. А ведь придётся завтра скрывать свою рану от родных... Оставалось надеяться, что за ночь мазь чудесным образом исцелит её. А ещё неплохо бы принять пару таблеток снотворного.
Только дома, тихо пробираясь по тёмной прихожей, Мавна поняла, что так ни разу и не спросила, как себя чувствует сам Смородник и его разорванная рука.