20 глава-«Конец...или начало?»
Луна, огромная и холодная, замерла в зените, окутав лес серебристым, мертвенным светом. Именно под этим безжалостным взглядом ночного светила Клаус, король оборотней-гибридов, начал свое ужасающее превращение. Кости затрещали, мускулы вздулись под кожей, искажая его облик. Первый мучительный вопль оборотня уже рвался из его глотки, когда небо ответило гневом. Ослепительная, белая молния, казалось, расколола саму ночь, ударив с нечеловеческой точностью. Ударная волна отшвырнула Клауса, как тряпичную куклу, в сторону от ритуальной чаши, где только что бушевала магическая энергия. В самой чаше заискрило с новой, дикой силой – магия ритуала, прерванная, но не сломленная, бушевала в замкнутом пространстве.
Гретта, застывшая от ужаса при виде трансформации Клауса, инстинктивно рванула голову на грохот. Ее взгляд скользнул мимо поверженного гибрида и упал на опушку леса. Сквозь клубящийся от магических разрядов дым и полумрак, размеренно, словно призрак, шла Бонни Беннет. Рука ее была вытянута вперед, пальцы сведены в жест сосредоточенной воли. Губы шептали древние, полные мощи слова заклинания. Каждый ее шаг, каждый слог усиливала давление невидимой силы, пригибавшей Клауса к земле, ослаблявшей его дикую ярость. Но ужас Гретты был недолог. Из тьмы, как тень смерти, метнулся Элайджа. Его движение было столь быстрым, что слилось в один рваный миг. Холодная, нечеловеческая сила сомкнулась на шее Гретты. Хруст, похожий на сухую ветку, прозвучал кошмарно громко – и ее тело безжизненно рухнуло.
В тот же миг, как будто незримые путы лопнули, чары, сковывавшие меня и Стефана, спали. Воздух снова хлынул в легкие, мышцы послушно откликнулись. Стефан, всегда быстрый, мгновенно пришел в себя и бросился ко мне. Его пальцы с силой впились в древо кола, пронзившего место рядом с сердцем. Боль, острая и освобождающая, пронзила меня, когда он вырвал его наружу. Я рухнула на колени, задыхаясь, чувствуя, как вампирская сила приливом возвращается в измученное тело. И как по сигналу, из хаоса появился Деймон. Его черный силуэт вынырнул из мрака, лицо было напряженным, глаза лихорадочно блестели.
Я метнулась к нему, смесь облегчения, ярости и смертельного страха за него выплеснулась наружу:
— Я же говорила тебе! – мой голос сорвался на крик, перекрывая вой ветра и треск огня. – Посиди с Кэтрин! Ты болен, Деймон! Укус... он тебя убивает!
Деймон схватил меня за плечи, его взгляд был лихорадочным, но голос, когда он заговорил, удивительно спокоен, почти бесстрастен:
— Говори тише, – он бросил быстрый взгляд в сторону Елены. – Я унесу её отсюда . И уйду. Далеко
В его словах была леденящая душу решимость – решимость умереть в одиночестве. Сердце мое сжалось.
— Хорошо, – прошептала я, понимая бессмысленность спора сейчас. Просто *хорошо*.
Тем временем Бонни, непоколебимая, продолжала идти. Каждый ее шаг был ударом молота по невидимой наковальне, на которой лежала воля Клауса. Ее заклинание висело над ним, подавляя его гибридную мощь, гася лунную ярость. Он корчился на земле, пытаясь подняться, но невидимые цепи впивались глубже. Его крик – уже не звериный рев трансформации, а крик ярости и невероятного изумления – разорвал воздух:
— Ты же умерла! Я видел!
Но его крик лишь подливал масла в огонь магии Бонни. Ее шепот стал громче, сливаясь с воем ветра, который теперь рвал ветви деревьев, кружил клубы дыма и искр от ритуального огня, раздувая его до неистового костра. Небо продолжало рваться молниями, ослепляя и оглушая. Ощущение апокалипсиса, конца времен, витало в воздухе. Мой час настал. Я видела его – могущественного, непобедимого Клауса – поверженным, ослабленным до предела, пригвожденным к земле магией воскресшей подруги. Страх отступил, уступив место ледяной решимости.
Я подошла к нему, ступая по раскаленной, залитой лунным светом и отблесками пламени земле. Он закашлялся, пытаясь поднять голову. В его глазах, полных боли и бешенства, мелькнуло что-то знакомое – старый сарказм, попытка контроля.
— Кошка... – прохрипел он, пытаясь выдавить подобие улыбки. – Пришла... добить раненого... зверя?
— Клаус, – произнесла я ровно, глядя в его глаза. В этом имени сконцентрировалась вся ненависть, весь страх, все страдания, которые он принес мне и моим близким.
Я отбросила все. Страх за Деймона, горечь потерь, сомнения, даже остатки человеческой жалости. Осталась только ярость и необходимость. Рука моя, та самая, что была слабой человеческой рукой, а теперь обладала силой вампира, двинулась с нечеловеческой скоростью. Пальцы, словно кинжалы, вонзились ему в грудь, пробивая кожу, мышцы, проходя сквозь ребра с кошмарным хрустом. Внутри – липкий жар, пульсация жизни. Мои пальцы нащупали плотную, бешено бьющуюся мышцу – его сердце. Сердце, которое пережило века, породило столько зла. Я сжала его.
Клаус захрипел, изо рта хлынула пена, смешанная с кровью. Но в его глазах не было страха смерти. Была ярость и... торжество?
— Убьешь... меня... – он давился каждым словом, – не... сможешь... помочь... своему... дружку... Умрешь... следом... Все... вы...
— Что за бред ты несешь! – выкрикнула я, сжимая сердце сильнее, чувствуя, как оно трепещет в моей руке. – Прими смерть с гордостью, монстр! За все, что ты сделал!
— Я... тебя... обратил... – он выплюнул слова с последним усилием. – Умру... я – умрешь... ты... И целое... поколение... вампиров... которых... я создал... И... противоядие... – его взгляд метнулся в сторону, где стоял Деймон, – от укуса... оборотня... только... у меня... Деймон... умрет... если меня... не будет... И ты... следом...
Ледяная волна прокатилась по моей спине. Его слова... Они имели жуткий смысл. Связь Создателя и Потомка. Если его сердце остановится... умрут ли все, кого он обратил? Умру ли я? И Деймон... Укус оборотня уже тлел в его крови, медленно убивая. Противоядие... Оно действительно существовало? И было только у Клауса? Его взгляд, полный торжествующей ненависти, говорил – да.
Безвыходность ситуации сомкнулась вокруг меня. Месть или жизнь Деймона? Моя собственная жизнь? Жизни всех, кого обратил Клаус? Рука, сжимавшая его сердце, дрогнула. Ярость схлынула, оставив леденящую пустоту и ужасающую ясность. Я не могла. Не ради себя. Ради него. Ради них.
Медленно, с ощущением величайшего поражения, я разжала пальцы. Еще медленнее, с противным, влажным звуком, я вытащила руку из его груди. Кровь, темная и горячая, хлестнула мне на одежду.
Клаус судорожно вдохнул. Жизнь, казалось, хлынула обратно в его изуродованное тело. Он закашлялся, кровь пузырилась на губах, но в глазах уже горел знакомый огонь выжившего, победителя.
— Умница... – он прохрипел, едва слышно, но с той же старой, невыносимой снисходительностью. – А теперь... нам... нужно... уйти отсюда... Быстро...
Я поднялась, отшатнувшись от него. Мои друзья – Стефан, Деймон, Бонни – стояли в отдалении, на краю бури магии и огня. Они видели, как я вонзила руку. Они ждали финала. Их лица были искажены недоумением и растущим ужасом, когда они увидели, что я останавливаюсь. Что я отступаю.
— Кейт! ПОЧЕМУ?! – крик Бонни пронзил вой ветра. Ее руки все еще были подняты, но заклинание дрогнуло от шока. – Что ты делаешь?! ДОБЕЙ ЕГО!
Я посмотрела на них – на Стефана с его преданными, полными вопроса глазами, на Деймона, который стоял, согнувшись от боли укуса, но все еще смотрел на меня с какой-то дикой надеждой, на Бонни, чье «возвращение из мертвых» обернулось таким кошмаром. Что я могла сказать? Как объяснить необъяснимое предательство в самый решающий момент? Слова застряли в горле комом.
— Простите! – выкрикнула я, и голос мой сорвался от отчаяния и вины. Больше ничего не имело смысла.
Я резко наклонилась, схватила окровавленную, слабеющую руку Клауса и рванула его за собой. Он едва держался на ногах, но инстинкт выживания заставил его двинуться. Мы метнулись не к друзьям, не к спасению, а вовнутрь – в самое сердце бушующего огня ритуала, в клубы дыма и ослепительные искры, в зловещее сияние чаши. Хаос и магия сомкнулись за нами, словно занавес, скрыв от потрясенных глаз моих друзей, оставив их в огне, ветре и грохоте молний с моим немым криком предательства: "Простите!". Мы исчезли в огненном вихре, унося с собой смерть, противоядие и страшную тайну моего выбора.