19 глава- «Кровь на Алтаре»
Я лежала без сознания, как и Стефан, холодный камень алтаря впивался в спину. Где-то на уровне живота неприятно саднило, горело – адская метка кола, вонзившегося в плоть. Он не убил сразу, нет. Он был инструментом пытки, якорем, пригвоздившим меня к полу и подавившим мою силу. Каждый вдох давался с трудом, каждый выдох – стоном.
Запах. Проклятый, медный, густой запах крови висел в воздухе тяжелым покрывалом. И не просто крови – маминой крови. Мои глаза, затуманенные болью и слезами, едва могли сфокусироваться на ужасной картине: алая струйка медленно, неумолимо переливалась в ритуальную чашу, стоявшую на жертвенном камне. Эта чаша... она была центром этого кошмара. В горле встал ком, огромный, болезненный. Слезы, предательские, горячие, снова подступили, застилая видение. Я отчаянно пыталась сглотнуть, сдержать их, но они катились по вискам, смешиваясь с пылью и потом страха.
Мой взгляд, скользя по мрамору, нашел Стефана. Он лежал рядом, тоже скованный, но его глаза... О, его глаза были живым воплощением бури. В них кипела ярость, чистая, первобытная, направленная на Гретту, на кол, на всю эту несправедливость. По его лицу, искаженному гримасой нечеловеческого усилия, было видно, как он сдерживает этот гнев, как стальные канаты натянуты в его душе. Он дышал прерывисто, ноздри раздувались. Его взгляд встретился с моим – мгновение немого понимания, сострадания и бессилия.
Именно тогда он резко, словно превозмогая невидимые путы, повернул голову к Елене, стоявшей чуть поодаль, бледной как смерть, но невероятно твердой. Его голос был хриплым от напряжения, низким и горьким:
— Прости меня, Елена... — он выдохнул слова, полные горечи. — Я... я не успел.
Елена не ответила. Вместо этого она поднесла палец к губам в отчаянном жесте: —Тише!
Ее глаза, огромные и темные, метнули предупреждающий взгляд не столько на Стефана, сколько в сторону Гретты и ее свиты, замерших в ожидании кульминации. Губы Елены едва шевельнулись, шепот был почти беззвучным, но мы, уловили его с ледяной ясностью:
— Они убьют его...
Этих слов было достаточно. Мы всё поняли. Понимание, тяжелое и окончательное, как гробовая крышка, опустилось на нас. Ритуал был необратим. Жертва принесена. Следующий шаг – неизбежен.
— Пора, — произнес Клаус. Его голос, обычно игривый или саркастичный, сейчас звучал с непривычной, леденящей душу серьезностью. Это был голос хищника, почуявшего долгожданную добычу.
Как по мановению невидимой руки, огонь в защитном круге Елены – последний барьер, последний символ надежды – погас. Красное пламя схлопнулось с тихим шипением, оставив после себя лишь струйку дыма и запах серы. Елена сделала шаг вперед, к главному алтарю, где стояла чаша с кровью моей матери и Джулс. Ее шаг был тверд, но в нем читалась обреченность. Она знала цену. Клаус последовал за ней вплотную, его тень поглотила ее хрупкую фигуру. Его глаза горели нездоровым, жадным блеском, устремленные на чашу.
Я лежала, пригвожденная колом к полу, и могла только смотреть. Смотреть на эту картину апокалипсиса: алтарь, кровь, палач и жертва. Бессилие сжимало горло сильнее любого кола. Ни крикнуть, ни двинуться, ни использовать остатки силы... Ничего.
— Спасибо, Елена, — произнес Клаус. Его благодарность была ядом, обернутым в бархат.
—Иди к черту,—едко кинула слова Елена
Он взял лицо Елены и наклонил его в сторону открывая зону шеи. И вот момент истины-он вонзается клыками в её шею. Наступила мертвая тишина, разрываемая лишь его глотками. Звук был ужасен – влажный, гулкий, звук вампира, пьющего особую кровь. Кровь двойника. Кровь, открывавшая ему путь к гибридному бессмертию. Каждый глоток отзывался во мне новой волной тошноты и отчаяния.
И тогда раздался крик. Нечеловеческий вопль боли и ярости, вырвавшийся из груди Стефана. Это был звук разрываемой души, звук окончательной потери. В тот же миг тело Елены обмякло. Она не упала с грохотом – она просто осела, как сломанная кукла, безжизненная, на холодный камень алтаря. Ее миссия была завершена. Цена уплачена.
Симметрично, как по зловещему сигналу, погас и огонь в кувшине Гретты. Его тревожное мерцание сменилось мраком. Внезапно наступившая полутьма подчеркнула жуткую панораму зала. Повсюду лежали тела. Бездыханые. Растерзанные. Жертвы Клауса, жертвы его свиты, жертвы этого безумного ритуала. Они были тенями на фоне темного мрамора, немыми свидетелями торжества тьмы.
И во главе всего этого стоял *Он*.
Клаус. Исчадие Ада.Первородный гибрид, чья тысячелетняя мечта наконец свершилась. На его губах алела капля крови – Елениной крови. Его глаза, теперь полные новой, невероятной силы, сияли в полумраке, как глаза хищного зверя. Он излучал мощь, древнюю, нечеловеческую и абсолютно пугающую. Торжество. Удовлетворение. Бессмертие, наконец обретенное в полной мере.
И этот монстр... этот носитель чистейшего зла... был когда-то моим. Моим возлюбленным. Моей страстью. Моей величайшей ошибкой. Глядя на него сейчас, на этого победителя, стоящего на костях и крови, среди смерти, которую он принес, я чувствовала не только ужас и боль. Я чувствовала ледяное, всепоглощающее презрение. К нему. К себе. К миру, который позволил этому случиться. И в этой тишине, нарушаемой лишь прерывистым дыханием Стефана, единственной мыслью, пульсирующей в моем израненном сознании, было: *Какой ценой? И что же теперь?* Тьма сгущалась, и будущее казалось чернее ночи.