Последний шанс
Клаус
Я уложил Хоуп спать, как ко мне сразу пришли Хейли и Элайджа.
- Что ты сделал Джулиане? – сразу спросил мой брат.
- Она убегала в слезах. – добавила Хейли.
- Это не ваше дело. – безразлично кинул я.
- Она наша гостья, а ты вел себя с ней как мудак. – ответил мне Элайджа.
- С чего ты так защищаешь её? Напомнить я твой брат. – уже начинал злится я. Почему он так защищает её?
- Да, ты мой брат, поэтому я знаю тебя. Что ты сделал Джул? – уже злился мой брат.
- Ты даже не предполагаешь, что это может быть её вина?
- Очень в этом сомневаюсь, - ответил брат.
- Прекрасно, - начинал уже закипать я, -
- Ты что, опять всё испортил? – в дверях появилась Ребекка.
- Ну конечно, всегда я во всем виноват.
Хейли вздохнула и ушла к Хоуп.
- Ты всегда лажаешь, - бросила Ребекка.
Я хотел убить их всех. Мне не нужно было напоминание, что моя вина также присутствует. Но Джулиана сама сказала, что не может доверять мне. Возможно она была права, ведь я ненавижу ведьм, а она ведьма, но ненависть к ней это последнее, что я могу испытывать. Она говорила, что её семья ненавидит меня, и что я не могу чувствовать себя в безопасности, когда я с ней, но я будто в другом мире, когда она рядом. Моё сердце бьется громче, все эмоции сильнее, а радости и счастья всё больше. Ничего не сможет изменить это. Она идеал, и когда я с ней, я чувствую себя тоже гребанным идеалом, ведь она выбрала меня. Эта богиня выбрала меня. Позволила прикасаться к ней, говорить с ней, думать о ней, быть рядом. За это я навечно в долгу у неё. Когда я рядом с ней мне просто хочется встать на колени перед ней, поклонятся этой королеве. Когда я вижу её улыбку, я улыбаюсь вместе с ней. Когда она смеется, я смеюсь вместе с ней. Когда она грустит, я готов убить любого, если это означает, что она вновь улыбнется. Когда она счастлива, я счастлив вместе с ней. Я хочу, чтобы она была просто счастлива, но я слишком эгоистичен, чтобы она была счастлива без меня. Я хочу быть рядом с ней всегда. И мне было наплевать, что она не может рассказать мне всё. Мне просто нужна была она.
А сейчас мне нужно найти её. Уже ночь, а она одна в неизвестном городе. Так ещё и лес рядом. Я не хотел, чтобы с ней что-то случилось. Я найду её, и мы с ней всё спокойно обсудим. Всё будет в порядке.
- Клаус! – услышал я женский крик.
Я быстро спустился по лестнице и посмотрел на Хейли, которая позвала меня.
- Что такое? – взволнованно спросил я.
- Посмотри, - произнесла Бекка, и я, Элайджа, Хейли и сама Бекка уставились в окно. На улице кружил вихрь из ворон.
- Какого хрена? – удивился я.
- Это то о чём я говорила. – произнесла сестра.
В вихре ворон виднелся какой-то силуэт. Неожиданно вороны полетели прямо на наш дом. И мгновение спустя дверь слетела с петель. Вороны залетели прямо внутрь дома. Хейли и Ребекка закричали. Но спустя несколько секунд вороны улетели, как и прилетели. Они оставили женщину. Она подняла на нас свой взгляд и ухмыльнулась.
- Кто ты? – сразу спросил я.
- Мое имя Далия.
- Это должно нам что-то дать? – зло спросил я.
- Теперь я поняла, что вы нашли в друг друге. – усмехнулась она.
- О чём ты говоришь? – начинал догадываться я.
- Ведьма, около 155 сантиметров, темные волосы, синие глаза, - начала перечислять она.
- Что ты сделала Джулиане? – я чуть не бросился на неё.
- Сам увидишь, - она усмехнулась, - так будет с каждым, пока я не получу этого ребенка. – я бросил в неё нож, и в этот момент она исчезла.
Я мгновенно перенесся на улицу, словно мой разум и тело слились в единое стремительное движение. Сырой, ледяной воздух ударил в лицо, словно холодное предупреждение, что впереди меня ждёт что-то страшное. Теперь мне нужно срочно найти Джул. Где она может быть? Эта проклятая Далия ведь не могла ей ничего сделать, правда? Она ведь просто хотела запугать нас. Просто игры, просто угрозы. Джулиана где-то здесь, целая и невредимая. Я должен найти её. Я найду её, я должен. Мы с ней спокойно поговорим. Мы разберёмся. Всё будет в порядке. Должно быть в порядке.
Но почему же тогда каждый шаг отдаётся в груди тяжёлым гулом? Почему моё сердце сжимается, как в тисках, каждый раз, когда я произношу её имя?
Я приказал остальным остаться в доме, потому что если Далия вернётся, они должны быть готовы. Они должны быть в безопасности. Они не должны страдать из-за этого кошмара. А я... я найду её. Джулиана сильная, она не поддастся так просто. Но моё предчувствие уже кричало мне в ухо, что всё это — ложь. Что я обманываю себя, цепляюсь за иллюзии.
Мои шаги становились всё быстрее, переходя в бег. Я не могу терять время, не могу позволить себе слабость. Но в голове снова и снова всплывает её образ: тёплая улыбка, яркие глаза, её голос, который всегда казался таким уверенным, таким обнадёживающим. Теперь эта уверенность нужна мне самому, но её нет. Остались только страх и отчаяние.
Я даже думать не хочу о том, что с её головы хоть волос упал. Но эти мысли, как назойливые шепотки, пробираются в голову, заполняя её гулом. А что, если я не успел? Что, если я подвёл её? Что, если всё, что я делаю, — бессмысленно?
На улицах никого, только тишина, давящая, как будто город замер в ожидании. Каждая тень кажется чужой, враждебной. Каждый звук заставляет вздрагивать. Я называю её имя, но оно разносится в пустоте, не находя отклика. Где она? Где она?
Моя душа разрывается от страха.
- Джулиана! – кричал я. – Джулиана! Джулиана! – я проходил лес. – Джулиана! Синеглазка! Джулиана!
Я переносился по лесу с бешеной скоростью, почти не чувствуя ног. Ветви хлестали по лицу, больно, как кнуты, но я не замечал этого. Густой запах сырой земли и хвои смешивался с резкими порывами ветра, и всё вокруг сливалось в один мутный поток. Каждый шаг отдавался в моих ушах громким эхом, каждый треск ветки под ногами звучал, как раскат грома. Я мчался вперёд, не разбирая пути, задыхаясь от отчаяния, но всё равно продолжал бежать.
Я искал хоть малейший намёк на её присутствие, любую зацепку, любой знак. Где она могла быть? Почему всё так тихо? Лес вокруг меня был каким-то зловещим, будто живым. Казалось, что деревья с кривыми ветвями наблюдают за мной, шепчутся друг с другом, скрывая то, что я должен найти.
Вдруг я резко остановился, словно во мне отключили все силы. Дыхание сбивалось, грудь горела от напряжения. Я опустил взгляд и замер. Под моими ногами, среди мокрых листьев и грязи, валялся телефон.
Это был её телефон. Я узнал его сразу — это был тот самый чехол, который она недавно купила. Я помнил, как она с улыбкой показывала мне его, крутила в руках и говорила, что он её любимый. И теперь он лежал здесь, одинокий, грязный, беззащитный, как сигнал бедствия.
Я нагнулся, не веря своим глазам, осторожно поднял телефон дрожащими руками. На экране были видны царапины, а в углу треснула стеклянная плёнка. Сердце в груди сжалось так сильно, что я едва смог вдохнуть. Телефон был здесь. Она была здесь.
Я судорожно проверил телефон — разряжен. Даже этот последний шанс понять, где она, был потерян. Но что он делает здесь? Почему она оставила его?
Мир вокруг меня вдруг стал ещё более чужим, ещё более мрачным. Тишина леса теперь казалась угрожающей, как будто само пространство вокруг меня знало что-то, чего не знал я. Внутри всё кричало: "Джулиана была здесь! И что-то случилось!"
Я крепче сжал телефон в руке, будто он мог дать мне ответы. Но он молчал. Так же, как и лес.
- Джулиана! – закричал я. – Джулиана! Синеглазка! Джулиана!
Я принялся оглядываться, всматриваясь в каждую тень, каждую трещину между деревьями. Сердце стучало так громко, что, казалось, его звук заглушал всё остальное. Я был готов прочесать этот огромный, бескрайний лес, обшарить каждый его уголок, каждую укромную тропинку. Я найду её. Должен найти.
— Джулиана! Джулиана! — мой голос прорезал тишину, отдаваясь гулким эхом в глуши. На этот раз крик прозвучал так болезненно, что мне самому стало страшно. Это был вопль отчаяния, страх перед тем, что я мог не услышать в ответ ничего.
Я остановился, сжал кулаки, заставляя себя успокоиться. Дыхание было тяжёлым, почти рваным, но я знал, что паника мне не поможет. Я должен действовать. Сосредоточиться.
Я закрыл глаза, прислушиваясь к лесу, но вокруг была лишь мёртвая тишина. Тогда я дал волю своему волчьему нюху. Я глубоко вдохнул, пытаясь поймать её запах — тот самый знакомый, тёплый аромат, который я никогда не спутаю.
Сначала ничего. Только запах сырой земли, мокрых листьев и смолы. Но через некоторое время... что-то. Едва уловимое, словно слабый шлейф, но это был её запах. Я замер, вслушиваясь и вдыхая воздух с такой жадностью, как будто от этого зависела моя жизнь.
Не теряя ни секунды, я бросился вперёд. Мои ноги словно сами знали, куда бежать. Лес превращался в размытое пятно вокруг, но я чувствовал, что становлюсь ближе. С каждым шагом её запах усиливался, обостряя мою надежду и ужас одновременно.
Я прибежал на место, где её запах был сильнее всего. Остановившись, я оглянулся вокруг. Глаза быстро сканировали местность, стараясь не упустить ни одной детали. Всё казалось одинаковым: деревья, кусты, трава. Но я не мог позволить себе пропустить хоть что-то.
— Джул... — тихо вырвалось из моих губ.
Я обошёл каждый куст, заглянул за каждое дерево, чувствуя, как с каждой секундой напряжение в груди росло.
- Джулиана! Джулиана! Прошу! – мой голос уже дрожал. – Джулиана! Где ты?! Джулиана! Джулиана! Любовь моя!
Неожиданно мой взгляд упал на место, куда я ещё не смотрел. Сердце ёкнуло, словно кто-то сжал его ледяной рукой. Там, среди спутанных корней и опавших листьев, что-то лежало. Я почувствовал, как дыхание перехватило, а ноги словно окаменели.
— Нет, только не это, — прошептал я, но голос едва вырвался наружу.
Я заставил себя двинуться. Каждый шаг казался вечностью, словно время замедлилось, издеваясь надо мной. Когда я наконец подбежал, мир вокруг застыл. Джулиана. Она лежала неподвижно, как кукла, брошенная на землю. Её волосы спутались, одежда была испачкана грязью, а лицо — такое бледное, что казалось, жизнь покинула её давным-давно.
— Джул... — мой голос задрожал, и я упал на колени рядом с ней.
Руки дрожали, когда я осторожно прикоснулся к её плечу, надеясь, что она просто потеряла сознание, что сейчас она откроет глаза, улыбнётся и скажет, что всё это был ужасный сон. Но она не шевелилась. Её тело было холодным.
От отчаяния я прокусил своё запястье, чувствуя, как по коже потекли горячие капли крови. Это должно помочь. Это всегда помогает. Я приложил своё запястье к её губам, позволяя крови стекать, надеясь, молясь, что она хоть как-то откликнется.
— Ну же, Джулиана, пожалуйста... — шептал я, почти не осознавая, что говорю.
Каждая секунда тянулась бесконечно, но ничего не происходило. Она не двигалась. Она не дышала. Её губы оставались холодными и безжизненными.
Я искал пульс — на шее, на запястье. Мои пальцы блуждали в поисках хоть слабого биения, хоть малейшего знака, что она ещё здесь, со мной. Но всё было напрасно. Пульса не было.
Мир вокруг меня рухнул. Земля под ногами казалась зыбкой, как трясина, а лес вдруг наполнился удушающей тишиной. Казалось, что даже ветер затих, как будто природа сама скорбила вместе со мной.
— Нет... нет... — выдохнул я, но это слово казалось бессильным, слишком маленьким, чтобы описать ту боль, которая теперь пронзала мою душу.
Я наклонился ближе, прижимая её к себе, как будто это могло вернуть её. Моя кровь, мои молитвы, моё отчаяние — всё это оказалось бесполезным. Я потерял её. Она ушла.
- Джулиана! Джулиана, прошу! – слезы покатились по моим щекам. – Молю тебя! Очнись! Прошу!
Это невозможно. Просто невозможно. Она не может быть мертвой. Это не правда. Это нелепость, ошибка, злой розыгрыш судьбы. Это всего лишь кошмар, самый ужасный кошмар, который я когда-либо видел. Я сейчас проснусь, я открою глаза, и всё это исчезнет. Она будет рядом со мной, с её тёплой улыбкой, её нежным голосом, её сияющими глазами. Я проснусь, и она обнимет меня, тихо рассмеётся, как всегда, скажет, что я слишком переживаю. Всё вернётся на свои места. Так должно быть. Это должно быть.
— Это неправда, — прошептал я, всматриваясь в её лицо, такое холодное, такое чужое.
Только час назад она улыбалась мне, смеялась, плакала. Её голос ещё звучит у меня в голове. Её смех — такой живой, такой искренний. Только час назад она была живой. Как такое возможно? Как теперь она может лежать здесь — холодная, неподвижная, бесчувственная? Это не она. Это не может быть она.
Она никогда не была такой. Она не может быть такой. Она не должна быть такой. Она не должна быть мертвой. Она должна жить. Она должна продолжать дышать, смеяться, плакать, любить. Она должна жить, потому что она — тот человек, который этого заслуживает. Если кто-то и заслуживал счастья, тепла, света, то это была она.
Слёзы потоком стекали по моим щекам, обжигая кожу, словно раскалённые иглы. Я не мог остановить их. Я не хотел.
— Проснись, прошу... — мой голос дрожал, я не мог его сдерживать. Рыдающие слова вырывались наружу, разрывая тишину леса. — Я люблю тебя, Джулиана. Прошу, очнись! Я не смогу без тебя! Прошу, очнись, дорогая! Не покидай меня! Не бросай меня!
Я уткнулся лицом в её плечо, стараясь удержать её своим теплом, своей болью. Моё тело сотрясалось от рыданий, дыхание сбивалось, слова путались. Но я не мог остановиться.
Лес вокруг казался зловещим, как будто он замер, слушая мою боль. Даже ветер исчез, оставив только эту невозможную, душераздирающую тишину. Мне казалось, что мир остановился вместе с её дыханием. Ничего больше не имело смысла.
Я провёл рукой по её волосам, запутанным и грязным, но всё ещё таким же мягким, как я помнил. Я отчаянно искал хоть малейший знак, что это не конец. Её пальцы, которые я взял в свои, были холодны и неподвижны. Я приложил её руку к своему лицу, как будто мог вдохнуть в неё жизнь.
— Очнись... пожалуйста... ради меня... ради нас... — мой голос был почти беззвучным.
Но её глаза оставались закрытыми. Её губы молчали. И я чувствовал, как вместе с ней умирает и моя душа.
Джулиану задушили, и в тот же миг я словно перестал дышать. Воздух стал чужим, колючим, как будто даже природа отказалась позволить мне вдохнуть. Когда у неё забрали воздух, его забрали и у меня. Её жизнь вырвали из её тела, как будто вырвали часть моей души. Её убили, а меня убили вместе с ней. Только её смерть была быстрой, а моя — медленной, мучительной, растянутой на бесконечность.
Теперь она мертва физически, а я мёртв морально. Пустота разлилась внутри меня, как густая чёрная тень, пожирая всё, что когда-то заставляло меня жить, двигаться, верить. Её убийство стало самым низким, самым подлым ударом, который только можно было нанести. Это было не просто больно — это было разрушительно, как если бы весь мой мир разлетелся на осколки.
Если бы они попытались убить меня, я бы выдержал. Даже если бы меня действительно убили, я бы встретил свою смерть с достоинством. Но смерть Джул? С этим я не смогу справиться. Это не просто потеря — это конец. Конец всему, что когда-либо имело значение.
Я больше не могу дышать. Каждый вдох отдаётся в груди острой болью, словно воздух режет изнутри. Каждый удар сердца напоминает, что её сердце больше не бьётся.
Я пережил много смертей. Люди, которых я любил, уходили из моей жизни, оставляя за собой раны, которые я пытался залечить. Я считал, что стал сильным, что научился справляться с потерями. Но смерть Джулианы... Она была иной. Её смерть не оставила мне шанса.
Эта боль не сравнима ни с чем. Она глубже, темнее, словно чёрная дыра, которая засасывает меня целиком. Её смерть ощущается сильнее любой другой. Это не просто утрата — это разрушение всего, что было во мне человеческого.
Я не могу смириться с этим. Её смех, её улыбка, её голос — всё это теперь навсегда исчезло. Я не смогу больше услышать, как она шутит, увидеть, как её глаза загораются счастьем. Её нет. Это осознание обрушивается на меня раз за разом, как цунами, оставляя меня без сил.
Джулиана была моей жизнью. Моим смыслом. Моим спасением. И теперь её больше нет. Как мне продолжать дышать, когда её нет? Как продолжать жить, когда жизнь ушла вместе с ней?
Джулиана умерла, когда мы были в ссоре. Это было самое ужасное, что могло со мной случиться. Она ушла с гневом ко мне. Она ушла, не простив меня, не сказав того, что я должен был услышать. Она ушла, и её последние чувства ко мне были обидой, злостью, болью. Я не мог поверить, что всё так сложилось. Что её жизнь оборвалась именно тогда, когда наши сердца были так далеки друг от друга, как никогда.
Теперь, когда я стоял перед её телом, сжимая её уже холодное тело в своих руках, я не мог понять, что произошло. Я не мог принять, что она больше не вернётся, что не услышу её голос, не почувствую её тёплых прикосновений, не увижу её глаз, полных жизни и света. Все слова, которые я не сказал, все извинения, которые так и остались невысказанными, теперь казались мне такими бессмысленными, такими ненужными. Я был слишком поздним.
Я притянул её к себе, несмотря на всю свою боль, несмотря на тот отчаянный гнев, который разрывал мою грудь. Она была так холодна, так чужда мне. Я чувствовал, как её тело лишилось всякой теплоты, как её жизнь покинула её. Мои руки крепко обхватили её, но я не мог найти в себе силы сделать этот последний шаг — отпустить её, позволить ей уйти. Я держал её, и в этот момент всё казалось невозможным. Словно весь мир остановился, и единственным, что существовало, было это её холодное тело в моих руках.
Почему она ушла именно так? Почему не было времени для прощения? Почему не было последнего взгляда, последнего слова, последней попытки всё исправить? Я не мог найти ответа. Всё, что я мог — это держать её, ощущать её нежность и холод одновременно. Она была рядом, но её не было. Она исчезла, и теперь я остался один, с пустотой, которая была неизлечимой.
Мои руки продолжали сжимать её, будто я мог вернуть её назад. Я не знал, что делать, как жить дальше. Молился, надеялся, что это всего лишь кошмар, что я проснусь и она будет рядом. Но нет. Это было настоящим, и я был без неё.
Я больше никогда не увижу её улыбку, не услышу её смех, не почувствую того тепла, которое она дарила мне своим присутствием. Это осознание — словно тяжёлый камень, который раздавил меня изнутри. Каждое утреннее солнце, каждый прохладный вечер, каждый момент, когда я вдруг вспоминаю её взгляд или смеюсь над чем-то, что она бы сказала, будет теперь обрывом, пустотой. И это больно, больно до невозможности. Я не смогу принять этот факт. Она не может быть мертвой. Она не может просто исчезнуть из моей жизни. Она должна жить. Она должна быть рядом. Она должна.
Как могла судьба так поступить с нами? Она не могла просто так уйти. Она не могла оставить меня, свою семью, всех тех, кто любил её и ценил. Она не могла бросить своих близких, своих питомцев, тех, кто ждал её возвращения. Она не могла оставить нас, как если бы мы были просто мимоходом. Она бы так не поступила. Она должна была вернуться, она должна была быть здесь, потому что мир без неё — это мир, лишённый цвета, света, радости. Мы не сможем жить без неё. Я не смогу.
Мы потеряли принцессу наших сердец, и теперь всё вокруг лишилось смысла. Как я могу продолжать жить, когда часть меня ушла с ней? Я не знаю, как. Я не знаю, как пережить это, как дышать, когда всё, что я когда-либо любил, исчезло навсегда. Почему судьба так поступила со мной? Почему она показала мне, что значит быть счастливым, когда Джулиана рядом, а потом просто забрала её, оставив меня наедине с пустотой?
Это был самый жестокий поступок, который судьба могла преподнести мне. Это не было просто несчастьем. Это было наказанием. Это была расплата за все мои прошлые грехи, за все ошибки, за все моменты, когда я мог бы быть лучше, когда мог бы защитить её лучше, когда мог бы любить её больше. Это была моя вина. Я так отталкивал её, пытаясь защитить от своих врагов, от всего мира, но в итоге мир сам забрал её. Я так и не смог насладиться моментами с ней, не смог подарить ей того счастья, которое она заслуживала. Я потерял её, и теперь, когда её нет, мне не остаётся ничего. Только моя вина и её пустое место рядом со мной.
Я аккуратно поднялся с ней на руках, почти не в силах поверить, что это реально. Я прикасался к ней так нежно, как будто от этого могло что-то измениться. Я так надеялся, что хотя бы это хоть как-то вернёт её ко мне. Но я знал. Знал, что это не так. Она мертва. Всё, что я делал, — это просто пустые жесты, которые больше не имели никакого смысла. Она мертва. И теперь, когда я держал её, я понимал, что ничего не смогу сделать, чтобы вернуть её, ничего не могу изменить. Я не мог защитить её, я не мог спасти её, и теперь всё, что у меня осталось — это её холодное, неподвижное тело в моих руках. Это гребаный труп. Это не та Джулиана, которую я знал, не та Джулиана, которую я любил.
Моя любовь мертва. Она просто ушла, как уходит свет из окна, когда вечер медленно поглощает весь мир. Она больше не сотрясала воздух смехом, не дарила мне свои взгляды, полные жизни. Теперь её глаза были пустыми, тусклыми, как стеклянные. Они больше не были такими яркими, как недавно. Они были тусклыми, страшными, напуганными. Напуганными настолько, что это убивало меня. Они кричали мне, как она переживала, как она пыталась мне верить, как надеялась, что я буду рядом. А я оказался не таким, как она думала. Я не смог защитить её.
Она говорила мне, что не стоит волноваться. Что я буду рядом, что я всегда смогу её защитить. И теперь, когда она ушла, я остался один с этим знанием, которое рвёт меня изнутри. Почему? Почему я не успел? Почему она мертва? Почему всё произошло именно так? Почему этот ужас пришёл именно к ней? Она не заслуживала этого. Она не заслуживала уйти так рано, так жестоко, так без всякой надежды. Она не заслуживала этого ужасного конца.
Я шёл через лес с её телом в руках. Каждое моё движение было мучительным, каждый шаг — болью, которая всё сильнее разрывала меня. Я смотрел только в её глаза, в эти пугающие, пустые глаза, и не мог поверить, что это всё реально. Что её больше нет. Я не мог понять, как мир мог забрать её, когда она была такой хрупкой, такой доброй, такой живой. Почему? Почему её? Она не заслуживала этого. Она не заслуживала быть забранной, когда я не успел её защитить.
Я прошёл с ней через лес, и этот путь казался вечным, как если бы я не мог найти выход. Как если бы я потерял себя навсегда. И, возможно, так оно и есть. Я не смогу жить в этом мире, где её нет. Не смогу дышать, не смогу быть. Я — мёртв внутри.
Я видел, как мы выходили из леса. Дом уже был совсем близко, но мне казалось, что я иду по бесконечной дороге, которая никогда не закончится. Весь мой мир сузился до одного — её лица. Такое уставшее, бледное, безжизненное. Если бы мне показали это лицо пару часов назад и сказали, что это моя Джулиана, я бы рассмеялся в ответ. Потому что это было невозможно. Это не могла быть она. Она всегда была такой живой, такой яркой, такой настоящей. А сейчас я нёс её, и она была... пустой.
— Клаус?! — крик Хейли прорезал воздух, но я едва слышал её. Всё вокруг казалось далёким, будто происходило не со мной. Я видел, как они побежали ко мне, но мой взгляд всё ещё был прикован к лицу Джулианы.
Мои слёзы катились по щекам, и я не мог их остановить. Мне было всё равно, кто это увидит, кто подумает, что я слаб. В этот момент я был никем, просто оболочкой, существующей ради одного — боли.
— Что произошло? — голос Элайджи был тихим, но в нём уже звучало понимание. Он знал. Все они знали.
— Она мертва, — слова сорвались с моих губ дрожащим голосом. Эти слова разорвали тишину, словно гром. И в тот же момент я услышал всхлип Ребекки.
— Боже мой, — прошептала она, отступая на несколько шагов. Её ноги подкосились, и она села прямо на землю. Её глаза были полны шока, словно она никак не могла поверить в то, что услышала.
— Нет... нет, нет, нет, нет, — Хейли повторяла эти слова, как заклинание, её голос срывался. Её руки дрожали, она пыталась удержаться на ногах, но её тело предало её. Элайджа вовремя подхватил её, но слёзы уже потоками лились по её лицу.
Я шёл мимо них, как сквозь туман. Их голоса, их эмоции — всё это было где-то далеко. Всё, что имело значение, было в моих руках. Я нёс её, как самый ценный груз, как сокровище, которое потерял навсегда.
Войдя в дом, я поднялся на второй этаж. Шаги казались бесконечными, каждый шаг отдавался болью в моём сердце. Эта лестница, этот коридор... всё это было так привычно, но теперь всё казалось чужим. Я направился в комнату, которая должна была быть нашей. Сегодня вечером она должна была улыбаться мне здесь, смеяться, смотреть на меня своими глазами, полными света. А теперь я нёс её, и этот свет был потушен.
Я аккуратно положил её на кровать. Её тело было таким лёгким, таким хрупким. Я пытался сделать это так, чтобы ей было удобно, как будто это могло что-то изменить. Как будто она могла почувствовать мою заботу.
Пододвинув стул к кровати, я сел. Я не мог лечь рядом с ней. Сам не понимал, почему. Может, потому что она уже была другой, не той, что раньше. Или потому что это значило бы признать, что она действительно ушла.
Мои руки дрожали, когда я прикоснулся к её волосам. Они всё ещё были такими мягкими, такими знакомыми. На секунду я почти забыл, что она мертва. Я хотел говорить с ней, шептать слова любви, извинения, обещания, что всё будет хорошо. Но слова застряли в горле. Всё, что я мог сделать, это сидеть рядом и смотреть на неё. На её лицо, которое больше никогда не улыбнётся. На её глаза, которые никогда не откроются.
Я сидел рядом с её неподвижным телом и смотрел на неё, не в силах отвести взгляд. Мои слёзы продолжали стекать по щекам, горячими потоками выжигая остатки надежды. Я чувствовал себя опустошённым, как будто всё, что я знал и любил, исчезло вместе с её последним вдохом. Каждый раз, когда я смотрел на неё, моё сердце сжималось ещё сильнее, будто не оставляя мне ни единого шанса на спасение.
Я аккуратно протянул руку и коснулся её шрама на шее. Когда она была жива, этот шрам казался мне её особенностью, её историей, частью её силы. Но теперь... Теперь он был лишь напоминанием о её боли, о том, что она пережила. На её мёртвом теле он казался чем-то чужим, неправильным, слишком реальным. Шрам, который когда-то я считал доказательством её выносливости, теперь стал меткой её хрупкости, её конечности.
Мой взгляд переместился к её татуировке. Луна. Маленький символ, который она носила на своей коже, всегда казался мне чем-то особенным, чем-то значимым. Луна — символ бессмертия, возрождения, нового начала. Джулиана рассказывала мне, как она верила в эти значения. Как она думала, что луна всегда будет напоминать ей о том, что после любой темноты приходит свет. Но теперь, глядя на этот рисунок на её холодной коже, я не мог найти в нём ничего, кроме боли. Бессмертие? Возрождение? Какое бессмертие, когда её больше нет? Какая надежда, когда её свет погас навсегда?
Я заметил её часы, которые всё ещё обнимали её тонкое запястье. Эти часы всегда были частью её, всегда показывали время, которое она так любила тратить на то, чтобы жить, смеяться, любить. Но теперь... Теперь они казались чем-то совершенно другим. Их тёмный циферблат словно вобрал в себя всю безжизненность, всю пустоту, которая теперь окутывала её. Эти часы, которые когда-то были такими живыми, такими настоящими, теперь стали чужими, мёртвыми, как и она сама.
Я не мог понять, как всё это произошло. Как её больше нет, как всё, что я любил, превратилось в один большой кошмар. Эти мелочи — шрам, татуировка, часы — всё, что делало её уникальной, теперь стало гвоздями в мой гроб. Каждая деталь её тела, каждое воспоминание о ней обжигало меня.
Я смотрел на неё и вспоминал всё, что мы пережили вместе. Её смех, её голос, её улыбку. Она была для меня всем, и теперь её не было. Вместо неё было это холодное, безжизненное тело, и я не мог с этим смириться. Не мог. Я продолжал плакать, но слёзы не приносили облегчения. Они были бессильны, как и я сам.
Моя Джулиана теперь мертва. Эти слова звучали в голове как приговор, как неумолимый шёпот судьбы, который я не мог заставить замолчать. Это так не укладывалось в голове, что казалось, будто сама реальность разорвалась на части. Как такое возможно? Как можно поверить в то, что её больше нет? Как можно смириться с этим?
Это было невозможно. Невозможно, чтобы её улыбка, такая тёплая, такая живая, исчезла навсегда. Я не мог представить, что больше никогда не услышу её смех, который звучал как самая прекрасная музыка на свете. Это был смех, который умел поднимать настроение даже в самые мрачные дни. Смех, который теперь канул в вечность, оставив после себя лишь тишину.
Её глаза... Они всегда горели каким-то особенным светом, будто в них отражалась сама жизнь. Эти глаза, полные надежды, полные мечтаний, больше никогда не загорятся. Они были потухшими, как угли, которые больше не разожжёшь. Это было невозможно. Невыносимо.
Она была такой молодой, такой полной сил. Она всегда говорила о своих мечтах, о том, как станет хирургом. Она так много училась, так много трудилась, чтобы достичь этого. Её глаза загорались огнём каждый раз, когда она говорила о медицине. Она хотела спасать жизни, хотела быть тем человеком, который делает мир лучше. И теперь... Теперь её мечты погребены вместе с ней.
Как такое возможно? Как можно принять, что она так и осталась девятнадцатилетней студенткой, так и не став той, кем она мечтала быть? Как можно смириться с тем, что она никогда не наденет свой белый халат, никогда не спасёт первую жизнь, никогда не услышит благодарности от своих пациентов? Это было несправедливо. Мир должен был увидеть, каким замечательным хирургом она могла стать. Но теперь этот шанс утерян.
Я вспоминал её, сидящую за учебниками до поздней ночи, с кружкой чая в руках и тем самым блеском в глазах. Она так верила в своё будущее, так любила жизнь. И теперь всё это было перечёркнуто одним жестоким мгновением.
Джулиана, которой всегда будет девятнадцать... Это звучало как издевательство. Она больше никогда не отпразднует свой двадцатый день рождения. Никогда не разрежет первый торт на вечеринке с друзьями, не загадает желание, не встретит новый этап своей жизни. Она замерла во времени, и это казалось настолько неправильно, что я не мог этого вынести.
Она заслуживала большего. Она заслуживала жить. И теперь её больше нет. Её смех, её улыбка, её мечты, её будущее — всё исчезло, оставив за собой лишь пустоту. Моя Джулиана... Она теперь мертва. Но в это я никогда не смогу поверить.
Если бы я не был таким эгоистичным, если бы я просто держался подальше от неё... Если бы смог подавить своё желание быть рядом, тогда сейчас всё было бы иначе. Она была бы жива. Она бы продолжала радовать мир своей теплотой, своей сияющей улыбкой, её беззаботным смехом, её искренними словами поддержки. Она была светом, который освещал всё вокруг, и этот свет угас. Радость ушла вместе с ней, оставив за собой лишь пустоту и тьму.
Я медленно опустился рядом с её телом, мои руки дрожали, когда я обхватил её лицо. Оно всё ещё было таким же прекрасным, даже нес мотря на холод, на тени смерти, которые теперь обитали в её чертах. Я прижал свой лоб к её лбу, и слёзы потоком полились по моим щекам. Я чувствовал, как что-то ломается внутри меня, но это больше не имело значения.
– Я не хочу, чтобы ты покидала меня. Я не смогу без тебя. Прошу, Джулиана. Прошу... – слова срывались с моих губ, наполненные отчаянием. Я был готов умолять, был готов на всё, чтобы вернуть её. – Первородный гибрид просит тебя, – добавил я с горькой усмешкой. Ирония этой фразы резала моё сердце. Всесильный? Какой же я всесильный, если не смог защитить тебя?
Мои глаза скользнули по её безжизненному телу. Её руки, которые раньше так нежно обнимали меня, теперь были холодны и неподвижны. Её губы, что шептали мне самые тёплые слова, теперь не могли произнести ни звука. Я смотрел на неё, самую прекрасную девушку в моей жизни, и понимал, как много я ей не сказал. Как много она не успела узнать обо мне, о том, что я чувствую.
– Я люблю тебя, Синеглазка. Всегда любил и всегда буду любить, – прошептал я, слова давались с трудом, каждый звук причинял боль. – Ты всегда будешь в моей памяти. Я клянусь, никто и никогда не сможет заменить тебя. Никто не затмит тебя. Ты была моим всем. Ты есть моё всё. И ты всегда будешь моим всем. – Мои губы осторожно коснулись её грязной, израненной руки.
Я хотел верить, что это всё неправда. Что она просто спит. Что это всего лишь страшный сон, и моя принцесса вот-вот откроет глаза.
– Ты ведь моя принцесса, правда? – прошептал я, сжимая её руку. – Тогда почему ты не возвращаешься? Где твоя волшебная сказка, Джулиана? Почему это всё не так, как должно быть?
Я снова прижался к ней, как будто надеялся, что могу согреть её своим теплом, что могу вдохнуть в неё жизнь, которую у неё так жестоко отняли. Но ничего не происходило. Она не открывала глаза, не смеялась, не говорила.
– Ты ушла, и я лишился всего, – мой голос дрожал, я чувствовал, как боль разрывает меня изнутри. – Ты была светом, а теперь осталась лишь тьма. Но даже в этой тьме ты останешься для меня лучом, который я никогда не забуду. Никогда.
Я посмотрел на её лицо. Лицо, которое когда-то было таким живым, таким полным эмоций, теперь оставалось неподвижным. Я пытался заставить себя поверить, что она просто спит, что всё это ненастоящее, но реальность была безжалостной. Моей принцессы больше не было. Она ушла, оставив меня одного в этом пустом, безрадостном мире.
Мне было так больно осознавать, что я знал её так мало. Что в нашем времени вместе было так много пробелов, так много моментов, которые остались незаполненными. Я мог бы узнать её глубже, мог бы узнать все её тайны, все её мечты и страхи, все её маленькие особенности, которые делают её такой уникальной. Но я так и не успел. Так мало времени мы провели вместе, и я так мало успел понять. В голове было столько вопросов, на которые я никогда не получу ответа. Я так сильно жалею, что не был рядом с ней больше, что не узнал её с каждой стороны. Время, которое мы провели, было слишком коротким, и оно не успело быть достаточно, чтобы раскрыть всю её многогранность. Она была для меня загадкой, которую я не успел разгадать.
Но даже несмотря на это, за те немногие моменты, что я имел с ней, я получил больше счастья, чем мог бы получить за всю свою жизнь. Она привнесла в мой мир свет, который я никогда не думал, что увижу. С каждым её смехом, с каждым взглядом, с каждой её улыбкой я становился другим человеком. Она открыла для меня мир радости, который раньше казался недостижимым. И теперь, когда её не было, я чувствовал, что этот мир исчезает вместе с ней. С её смертью она забрала не только свою жизнь, но и всё, что было связано с ней, всё, что я любил. Все эти маленькие радости, которые она приносила в каждый мой день, исчезли. И с ними ушло всё счастье, которое я когда-либо знал.
Но я никогда не забуду. Никогда не забуду, как она могла заставить меня смеяться до слёз, как её смех был таким искренним, что я мог забыть обо всём на свете. Никогда не забуду, как её взгляд мог согреть меня, как её слова могли утешить, как её объятия заставляли чувствовать себя живым, настоящим, таким, как никогда раньше. Она была той, кто наполнял моё сердце смыслом, и теперь этого смысла больше нет. Она была моей поддержкой, моим светом, и я потерял её. И теперь мне остаётся только держать в памяти то, что только она могла сделать меня по-настоящему счастливым. Только она.
Моё сердце билось так сильно, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Каждое биение отдавалось в голове, словно громкий удар, который не мог затихнуть. Горло сжималось, и воздух становился густым, как будто кто-то намеренно лишал меня возможности дышать. Легкие болели, они горели от какого-то невыносимого давления, от пустоты внутри. И только сейчас я осознал, что я вообще перестал дышать. Я не мог вдыхать, не мог выдыхать — всё внутри меня было затмило болью, и я не мог понять, где мои границы.
Я не хотел чувствовать себя живым. Нет, я не хотел. Я хотел страдать так, как страдала она. Я хотел погрузиться в боль, в такую боль, которая бы парализовала меня. Я хотел, чтобы каждая клетка моего тела тряслась от страха, от угрызений совести. Я хотел, чтобы это было в стократном размере. Я хотел прожить каждую секунду того ужаса, который она пережила, и каждое мгновение, когда она страдала. Я хотел пытать себя за каждую слезинку, которую она пролила, за каждый раз, когда её сердце переживало боль из-за меня. За каждую мысль, что я не был рядом, за каждый момент, когда я мог быть её опорой, но не был. За каждый её вдох, который она так и не сделала. За каждый момент, когда её мир рушился, а я стоял в стороне, не в силах помочь.
Я не могу понять, как такое могло случиться. Как можно было забрать у меня её, забрать мою Джулиану? Моя душа разрывалась от этой мысли. И мысль о том, что она ушла, она мертва, была для меня невыносимой. Это был ужас, который я не мог проглотить, не мог переварить, не мог отпустить.
Её убил мой враг. Она не должна была умереть. Она не заслуживала этого. И я не могу простить себя за это. Мой враг, он забрал у меня её. Забрал её жизнь, её свет, её любовь. Он лишил меня того, что было для меня важным, и теперь её больше нет. Он убил её, и я даже не могу ничего сделать, чтобы вернуть её. Я не могу изменить то, что произошло.
Её убил мой ВРАГ. Я не могу привыкнуть к этой мысли, я не могу с этим смириться. Он забрал её у меня, и теперь ничего не вернуть. Я буду жить с этим до конца своих дней. Я буду носить эту боль, этот стыд. Её больше нет, и ничего не может её вернуть. Моя Джулиана мертва.
Она мертва. Моя жизнь была светлой, пока она была рядом. Но теперь её нет. Она мертва. Она мертва. Она мертва. Моё сердце больше не чувствует жизни, потому что её нет. Она мертва. Она мертва. И этот мир, этот мир без неё, не имеет смысла. Всё стало пустым. Она мертва. Она мертва.
Джулиана больше никогда не откроет свои глаза. Ни за что. Ни одна молитва, ни одна просьба не сможет вернуть её ко мне. Она не откроет свои глаза, не проснется от этого страшного сна. Я так сильно молил, так отчаянно просил, но теперь это стало лишь пустыми словами, которые не имеют никакой силы. Она навсегда ушла в тишину, в покой, который не может нарушить ничто. Надеюсь, хоть там, где она сейчас, ей будет хотя бы немного лучше, хоть там она будет счастлива. Но я хотел, чтобы она была здесь. Я хотел, чтобы она была рядом со мной. Я нуждался в ней, как никогда. Я нуждался в её улыбке, в её смехе, в её присутствии. Я хотел, чтобы она не бросала меня, чтобы она не оставляла меня наедине с этой пустотой, которая заполнила мой мир. Но она ушла. И в моей голове не укладывается, что моя Джулиана, моя единственная, моя любовь, просто не может быть здесь.
Она не могла бросить меня. Моя Джулиана бы так не поступила. Она была той, кто всегда рядом, тот человек, который никогда не оставляет своих близких, никогда не покидает тех, кто её любит. Она была сильной, смелой, она всегда стояла на защите своих друзей и родных, она была всем для меня. И теперь, когда её нет, я понимаю, как сильно я зависел от неё. Как сильно я нуждался в её поддержке, её вере в меня, в её словах, которые всегда могли успокоить. Она не могла бросить меня, она была бы рядом. Но она ушла.
Я нуждаюсь в ней. Нуждаюсь так сильно, как никогда. Нуждаюсь в ней, как в воздухе, без которого я не могу жить. Как в солнце, которое даёт тепло, и которое теперь не согревает моё сердце. Как в небе, которое раньше было ясным, и которое теперь стало темным и пустым. Джулиана была моим светом, моим дыханием. Она была тем, что делало мою жизнь яркой, а теперь этот свет потух, и я остаюсь в тени. Я не могу найти свою дорогу без неё. Всё, что было для меня важным, потеряло смысл, потому что её больше нет. Я живу, но я не живой. Я существую, но не живу. Без неё ничего не имеет значения.
- Клаус? – раздался голос позади меня, тихий, но тревожный. Я не обернулся. Я не мог, не хотел смотреть ни на кого. Я смотрел только на неё. На Джулиану. Она лежала, такая холодная, безжизненная. Всё, что когда-то было в её глазах, исчезло. И не вернется.
– Я позвонил Колу, он уже едет, – Элайджа мягко прикоснулся к моему плечу, но я даже не шелохнулся. Он не мог меня утешить. Никакие слова больше не могли. Я продолжал смотреть на Джулиану, её лицо теперь было так чуждо. Там не было того света, того огня, который всегда горел в её глазах. Всё исчезло.
– Поверь, она будет отомщена, – услышал я в голосе Элайджа его попытку успокоить меня, но слова не доходили до меня. Всё, что я слышал, – это гул в ушах. И потом, как гром, меня прорвало.
– Отомщена? – я внезапно сорвался с места, злость переполнила меня. – Я не хочу, чтобы она была отомщена! Я хочу, чтобы она жила! – крик сорвался с моих губ, такой гневный, такой беспомощный. – Мне не нужна эта гребанная месть! Мне нужна она! Только она! Без неё мне ничего не нужно! – слёзы с новой силой полились из моих глаз, но уже не было силы остановить их. Раньше я думал, что плакать – это слабость, но без Джулианы я был слабым. Слабым до невозможности. Я просто не мог справиться с этим.
На мой крик в комнату вошли Хейли и Ребекка. Хейли была вся в слезах, Ребекка тоже, лицо её было разбито. Я не мог смотреть на их слёзы, потому что понимал – это не то, что мне нужно. Я хотел, чтобы они ушли. Я хотел быть один. Я не мог поделиться своей болью, потому что они не знали, что я чувствую.
– Клаус, мы сделаем всё, что возможно, – попытался сказать Элайджа, но его голос дрожал. Я знал, что он расстроен. Но это было ничто по сравнению с тем, что я переживал.
– Всё, что возможно?! – снова сорвался, на этот раз в истерический смех, который был горьким и безумным. – Тогда верни мне Джулиану! Потому что если этого не будет, мне не нужно ничего! Только она. Только она! – я снова развернулся, а рука вытолкнула столик возле кровати. Мебель с грохотом полетела в сторону. Я был не в себе. Я не мог остановиться.
Потом что-то внутри меня изменилось. Я перестал кричать, перестал разрушать всё вокруг. Я опустился на колени перед её кроватью. Я просто сидел, не зная, что делать. Я смотрел на её лицо. Такое измученное, такое серое, потерянное. Она была не она. Это не была моя Джулиана. Моя Джулиана была живой. Она была полна жизни, полна света. Но эта Джулиана была мертвой, и я не мог этого понять.
– Если ты меня любишь, – я слегка повернулся к Элайдже, хотя видел, что он стоял в нескольких шагах от меня, – верни мне мою Джулиану. Верни её. Мне больше ничего не нужно. Лучше пусть умру я, но не она. Я без неё не смогу. Я не смогу жить. Я умру без неё, а если не умру, то разрушу этот мир. – я снова посмотрел на неё, с трудом сдерживая слёзы. – Лучше убейте меня, если Джулиана не вернётся. Потому что если она не вернётся, я уничтожу этот мир, уничтожу вас вместе с ним. Моя дочь... – я замолчал, чувствуя, как боль пронизывает меня. – Моя дочь, Хоуп... Она не заслуживает такого мира. Она не заслуживает, чтобы её отец был таким монстром. Я не хочу, чтобы она росла в мире, который я создам, если Джулиана не вернётся. – я погладил её волосы. - И я пойду за ней. Я пойду за ней туда, где она. Она боится. Ей страшно. Она там по моей вине. Я не оставлю её там. Я пойду к ней или она вернётся. Другого варианта нет. – мои слова были туманными, с трудом вырывались, но я не мог остановиться.
– Клаус... – они все произнесли это одновременно. Элайджа, Хейли, Ребекка. Но я не мог слушать их. Я не мог. Это не было важно.
– Боль утихнет со временем, – попытался говорить Элайджа, но я был так зол, что не мог его слушать.
– Моя боль утихнет, когда я буду рядом со своей синеглазкой. Только так. – Я не мог справиться с собой. Я не хотел, чтобы они жалели меня. Я ненавидел это. Но теперь было уже наплевать. Я был готов на всё. – Оставьте нас.
Я услышал, как дверь закрылась за ними. Молча. Не было никакого утешения. Не было никакого света. Я медленно встал с колен и сел рядом с ней. Я сел на край её кровати, возле её ног. Слёзы не прекращались, но я больше не мог ни кричать, ни бороться. Я остался с ней. Один. И больше никого не хотел.
- Я люблю тебя, Синеглазка. – прошептал я. –
Я посидел на краю её кровати ещё несколько секунд, стараясь как-то собраться, но ничего не получалось. Сил не было, а мыслей было слишком много. Я тихо забрался на кровать и, осторожно, чтобы не повредить её тело, положил голову Джулианы себе на колени. Я начинал медленно гладить её лицо, ощущая, как её кожа стала холодной. Я проводил пальцами по её спутавшимся волосам, пытаясь восстановить в памяти всё, что я любил в ней. Я уже не мог говорить. Я просто сидел, ощущая, как теряю всё.
Сначала мне казалось, что боль немного утихла, как будто я привык к этому, но я ошибался. Когда её мертвое тело легло у меня на коленях, боль вернулась с новой силой. Она сжала мне грудь, воздух стал невыносимо тяжёлым. Я не мог дышать, не мог двигаться, не мог контролировать себя. Мои губы задрожали, и слёзы, которые я уже считал иссякшими, обрушились на меня с новой силой. Я слышал, как они капают на её волосы, но не мог остановиться. Боль стала настолько невыносимой, что я не знал, как мне выжить в этом мире без неё.
Каждое мгновение теперь было как нож, вонзающийся в грудь. Я пытался представить себе её глаза, её смех, её взгляд, но всё это исчезло. Джулиана больше никогда не откроет свои глаза. Больше никогда не улыбнётся. Больше не будет рядом. Эта мысль была слишком тяжела. Это было словно удар молнии, который разорвал меня на части. Я осознавал это с таким ужасом, с такой отчаянной болью, что мне казалось, будто я сам умираю. Это было невозможно понять. Как это могло случиться?
Я не знал, сколько времени я сидел так, смотря на неё, прикасаясь к ней, не зная, что делать. Казалось, что все часы остановились, что мир вокруг замер, но я не мог оторваться. Это было недостаточно. Мне нужно было больше. Мне нужно было вернуть её, вернуть ту Джулиану, которая жила, которая смеялась, которая обнимала меня. Я не мог смириться с тем, что её больше нет.
И вдруг я услышал, как дверь позади меня тихо скрипнула. Я не повернулся, не хотел отвлекаться от неё. Я не хотел, чтобы кто-то видел меня таким. Я был разрушен.
- Я же говорил оставить нас наедине! – крикнул я, и мои слова пронзили воздух, как лезвие ножа.
- Эй, Клаус... - я услышал тихий голос позади себя. Обернувшись, я увидел Кола, а за ним — всех остальных. Каждый из них стоял как будто бы в шоке, с тревогой и сочувствием в глазах. Кол осторожно подошел ко мне и спросил: – Ты как?
Я ничего не ответил. Моё молчание было более красноречивым, чем все слова. Я не хотел, чтобы кто-то проникал в мой мир, не хотел, чтобы кто-то пытался понять, что происходит внутри меня. Я чувствовал, как внутренний мир рушится, как невыносимая боль сдавливает грудь, и всё, что я хотел, — это остаться с ней, быть рядом с Джулианой.
- Мне кажется, нужно позвонить её родственникам, они должны приехать и... - Ребекка не договорила, потому что я перебил её, как не мог бы пережить даже звук её слов.
- Нет, - это слово сорвалось с моих губ, как приказ, и я не мог больше ничего добавить.
- Нет? – удивленно переспросила она, явно не ожидая такой реакции.
- Нет. – я повторил, как заклинание, окончательно и бесповоротно, больше ничего не имело смысла.
- Слушай, Клаус, - начал Кол, его голос был более мягким, полным сочувствия, но я не мог его принять. – я понимаю, как тебе больно. Но она человек, она бы когда-то ушла бы всё равно. Тебе нужно будет смириться с этим.
- Нет. – я снова произнес это слово, и мне казалось, что оно становилось мощным барьером, который никто не мог разрушить.
- Клаус...
- Я сказал нет! – я резко поднялся, и гнев, смешанный с горем, наполнил меня до краёв. Все замерли, и я увидел, как они отшатнулись. – Мы не будем звонить её родственникам, потому что это значит, что она мертва. А я знаю, что она вернется. Она не может умереть. Не сейчас. Я знаю. – я зло посмотрел на них, как на тех, кто не верит. – И я не собираюсь мириться с этим! Она не мертва! Я знаю это! Я чувствую это!
- Клаус...
- И мне наплевать, что вы думаете, что я псих! Пока Джулиана мертва, я буду психом! Я не могу быть нормальным! Я не могу быть тем, кто я был раньше! Пока её нет, я не существую!
- Клаус... - тихо произнес Элайджа, его голос был полон жалости, но она меня не коснулась. Я не хотел его жалости, не хотел жалости от кого-либо.
- Я знаю, что моя Джулиана будет со мной. Она не останется такой. Такой... – я не мог произнести это слово, слово, которое они все так любили повторять. – Моя Джулиана улыбается, смеется и жива! Она будет с нами. Она будет моей!
- Клаус...
- Она вернется! Вернется! Вернется! Вернется! Я знаю это! Я знаю свою Джулиану! И моя Джулиана жива! Моя Джулиана не может умереть в девятнадцать! Она не может!
- Клаус...
- Вы не сможете переубедить меня! Потому что в итоге вы все об этом пожалеете! Я заставлю вас всех пожалеть! Вы не понимаете, что я могу сделать! Я не отступлю!
- Клаус...
Я резко обернулся, и мои глаза сразу же наткнулись на неё. Джулиана. В её глазах всё ещё была тень, как будто они отразили все ужасы, через которые она прошла, но... она была жива. Я не мог в это поверить. Я почувствовал, как сердце остановилось, а потом буквально врезалось в грудную клетку, как молния. Моя душа боролась с реальностью, как будто она не могла принять это чудо. Она не могла быть живой, не могла вернуться, не могла... Но её дыхание было слышно. Её грудная клетка поднималась и опускалась, хотя её кожа была такая бледная, как бумага, а её волосы не были такими, как раньше. Но она была там. Она была рядом. И это значило всё.
Я бросился к кровати, сердце билось с такой силой, что я думал, оно вырвется из груди. Я опустился на колени, схватил её за руку, и она чуть пошевелилась, как будто почувствовала мой страх. Моя рука скользнула по её холодной коже, но она не была мёртвой. Она дышала. Она вернулась. Я не знал, что думать, но я знал одно: если бы я отпустил её хоть на мгновение, если бы я хотя бы на секунду сомневался, что она снова рядом, я бы не смог пережить это. Я бы просто сдался.
- Джулиана? – мой голос был едва слышен, но я знал, что она меня услышала. Слёзы начали течь по моим щекам, как река, не давая мне остановиться. Я почувствовал, как мир вокруг меня начал исчезать, оставляя лишь её лицо, её глаза, её дыхание. Она была реальна.
- Ник, - Ник... – её голос был слабым, но он был. Словно она только начинала оживать после долгого сна. Слёзы стекали по её щекам, и я почувствовал, как моё сердце сжимается, и я мгновенно крепко обнял её. Так крепко, что возможно мог задушить её опять.
- Джулиана, Джулиана, - слезы текли по моим щекам. – Моя Джулиана, моя Джулиана, моя Джулиана дышит. – повторял, как молитву я.
Я схватил её крепче, прижимая её к себе, не позволяя ей уйти. Я не знал, что происходит, но я знал одно: если она исчезнет снова, я не переживу этого. Я должен был верить, что это не сон, что это не мираж, что она действительно вернулась. Я прикасался к ней, пытаясь найти доказательства, что я не сошел с ума, а моя Джулиана действительно дышит. Мои руки легли на её шрам и татуировку.
Она попыталась сесть, и я почувствовал, как её тело напряжено, как будто оно пыталось вспомнить, как двигаться. Я держал её за руку, и она медленно повернула голову ко мне. Её глаза встретились с моими, и в них я увидел не только страдание, но и невыразимую благодарность. Она была снова здесь, она снова жила, и это было чудом.
- Ник, - слезы текли по её щекам, - я не хочу умирать, я не хочу умирать, я не хочу умирать, я не хочу умирать, не хочу. – повторяла она.
Я не знал, что произошло, почему она вернулась, но я знал одно — она снова была в моих руках. И, возможно, эта пустота, которая оставалась внутри меня, была лишь частью процесса её восстановления. Она была целая, она могла двигаться, она могла говорить, и хотя её тело ещё восстанавливалось, я знал, что она вернётся в свой прежний вид.
- Ты будешь жить, Джулиана, ты будешь жить, – я повторял, как заклинание. Я обнял её так сильно, что почти задыхался от страха, но держал её, не позволяя уйти. – Ты живёшь. Ты будешь жить.
Моё дыхание было тяжёлым, моё тело дрожало, как будто я был на грани того, чтобы снова потерять её. Но она была здесь, она шевелилась, она открывала глаза и смотрела на меня, как будто пыталась понять, что происходило, но в её взгляде было одно: она вернулась. Я не мог позволить себе думать о том, что могло бы случиться. Я мог только верить в то, что она не исчезнет, что её душа снова найдёт свой путь. Что она будет здесь, рядом со мной. И если бы я должен был провести с ней всю свою жизнь, доказывая, что она вернулась, я бы это сделал. Всё, что имело значение — это она. Моя Джулиана, моя жизнь. Она вернулась.
Я услышал, как на фоне раздались голоса Элайджи, Хейли, Ребекки и Кола, но мне было всё равно. Они могли говорить что угодно, но теперь в этом мире существовала только она. Моя Джулиана. И если её жизнь была в моих руках, я был готов бороться за неё до последнего вздоха.
Лицо Джул дрожало под моими пальцами, а слёзы стекали по её щекам, смешиваясь с моими. Они падали, как дождь, и я не мог удержаться, чтобы не плакать. Моя рука дрожала, но я не мог позволить себе отпустить её, не мог позволить этой реальности снова исчезнуть, как сон. Губы её дрожали, но она смотрела на меня — с тревогой, с болью, с невероятной жаждой, словно пыталась запомнить меня, запомнить этот момент, как будто боялась, что всё, что происходило, исчезнет в следующую секунду, и её вновь не станет. Я не мог насытиться этим взглядом, этим присутствием. Она была здесь, она была жива, настоящая — и я не мог поверить, что это правда. Не мог поверить, что после всего этого, она снова здесь.
- Ты... это ты... — сорвался шёпот с моих губ, и мой голос дрожал, как никогда прежде. Я чувствовал, как дрожат мои руки, которые сжали её лицо, пытаясь не отпустить, боюсь, что она исчезнет. Я боялся, что это снова окажется сном, что я проснусь, и всё снова окажется пустым.
Она пыталась что-то сказать, но вместо слов из её груди вырвался лишь короткий всхлип, полный боли и отчаяния. Я видел, как её глаза наполнились слезами, и от этого я чувствовал, как сердце рвётся на части. Она не могла сказать ничего, но я знал, что она чувствует то же, что и я. Ее руки неуверенно поднялись, нежно коснулись моего лица, таких же мокрых от слёз щёк, и я ощущал, как её пальцы дрожат, как она боялась отпустить. Словно она тоже пыталась убедиться, что я не исчезну, что я не растворюсь в воздухе, что это всё не сгинет, как ночь. Её пальцы чуть сильнее вцепились в меня, и я почувствовал, как её тело, её душа пытаются сохранить меня рядом, чтобы я не исчез.
- Это ты... — её голос был едва слышен, тихий и надломленный, но этих слов было достаточно, чтобы в моей груди что-то сотряслось. Она снова была здесь, она снова была живой, и всё, что я когда-то терял, стало ничем перед тем, чтобы просто держать её. Внутри меня всё рухнуло, последние остатки самообладания исчезли, как песок, уносимый в море. Я не мог больше сдерживаться.
Я притянул её ближе, ещё сильнее, так, будто собирался слиться с ней воедино, чтобы не было между нами ни одной грани, ни одной преграды. Наши дыхания смешались, тяжёлые, рваные, как у утопающих, пытающихся в последний раз вдохнуть воздух. Я не мог остановиться, не мог оторваться от неё, как если бы каждая секунда, каждое мгновение с ней было тем, за что я готов был бороться. Моя ладонь легла на её затылок, пальцы скользнули в её тёмные волосы, и я почувствовал, как она прильнула ко мне, как её тело дрожало в моих руках. Я прижал лоб к её лбу, пытаясь не отводить взгляда от её заплаканных, измученных глаз.
- Ты жива... — шептал я, как молитву, как заклинание, чтобы не потерять её, не потерять этот момент. Я не отрывался от её глаз, как если бы смотрел в самое сердце её души. – Ты здесь... со мной... Ты не исчезнешь. Ты жива, и это правда... ты вернулась ко мне, и я не отпущу тебя, не позволю уйти... я не отпущу, Джул. Я не отпущу.
С каждым словом я чувствовал, как уходит вся боль, как она растворяется в её дыхании, в её присутствии. Но одновременно с этим я ощущал, как за каждым взглядом, за каждым движением скрывается бесконечная тревога — тревога потерять её, тревога вновь остаться одному. Но я больше не мог жить в страхе. Она была здесь, жива, в моих руках. И это значило всё.
Слёзы продолжали литься, хлынули с новой силой, и я не мог больше ждать, не мог больше держать дистанцию, которая нас разлучала. Я наклонился, не думая ни о чём, и коснулся её губ.
Этот поцелуй был всем. Он был нашей болью, нашей потерей и, одновременно, нашим спасением. Он был нашим моментом, где встречались все наши воспоминания, все страхи и все переживания. Её губы были холодными, как лед, но они отзывались на моё прикосновение. Медленно, прерывисто, будто она заново училась чувствовать, заново открывать для себя мир, где всё возможно. Я чувствовал, как она всхлипнула, когда я углубил поцелуй, как её рваное дыхание смешивалось с моим, и в этот момент я забирал всё — её страхи, её боль, её утраты — забирал, чтобы больше не было ничего, что нас разделяло.
- Я думал, что потерял тебя навсегда, — прошептал я, едва отстранившись, чтобы взглянуть на её лицо. Оно всё ещё светилось тревогой, как та светлая полоса в конце тоннеля, но в её глазах появилось что-то новое — надежда. Надежда, что всё может быть по-другому. – Я так скучал, — мой голос сорвался, и я снова накрыл её губы своими, настойчиво, жадно, как человек, который слишком долго жил без воздуха, не зная, когда снова сможет вдохнуть.
Она ответила мне. Сначала робко, как боясь, что я исчезну, а потом сильнее, позволяя всем эмоциям, всем переживаниям, которые мы носили в себе, выплеснуться наружу. Её пальцы крепче сжали мою шею, её тело прижалось ко мне так, будто она не хотела, чтобы между нами было хоть малейшее расстояние. И в этот момент я знал — мы больше никогда не отпустим друг друга. Ни в этот раз, ни в любой другой.
- Я люблю тебя, Джулиана, — сказал я дрожащим голосом, не в силах сдержать всю боль, что накопилась за время нашей разлуки. – Я должен был сказать это раньше. Но я люблю тебя. Люблю больше всего на свете. Ты — всё, что мне нужно.
- Я люблю тебя, Ник, — она усмехнулась, и эта её улыбка была словно свет, освещающий всё вокруг. Она добавила, с лёгкой ироничной ноткой в голосе: – Больше всего на свете. Я не хочу вновь расставаться.
- Это больше не произойдёт. Обещаю, — прошептал я, чувствуя, как внутри меня растёт уверенность, что этого никогда не случится.
- Не привыкла верить словам первородного гибрида, — она залилась смехом, несмотря на слёзы, которые всё ещё не прекращались, как дождь, бесконечно сливающийся с её лицом.
- Ну, тебе придётся, — посмеялся я, и, несмотря на всю тяжесть наших переживаний, в этот момент было что-то невероятно тёплое, что заставляло нас снова почувствовать свет.
- Я обещаю рассказывать тебе всё, что смогу, — прошептала она, прижавшись лбом ко мне. Это было не просто обещание. Это было обещание быть рядом, делиться своим миром, каждым своим переживанием. И я знал, что для меня этого будет достаточно.
- Даже если не будешь, мне будет хватать того, что ты и так мне рассказываешь. Это не мешает моей любви к тебе, — ответил я, крепко держась за её тёплое тело, пытаясь запомнить этот момент, как если бы он был последним.
- Я так скучала по тебе, — вновь прошептала она, и я почувствовал, как её слова проникают в меня, как откровение.
Она обняла меня, и её голова легла мне на плечо. Я мог почувствовать её дыхание, её сердце, её живую, настоящую душу. Мне показалось, что она улыбнулась в сторону моей семьи, которые тихо покидали комнату. Я знал, что у них тоже было столько же вопросов, сколько и у меня, но сейчас они не имели значения. Сейчас важна была только она. Джулиана. Живая Джулиана.
- Никогда больше не бросай меня, — прошептал я, и это было не просто просьба, а клятва, которую я должен был сдержать.
- Никогда больше, — прошептала она в ответ, и её слова звучали, как обещание. Обещание, что теперь, когда мы нашли друг друга, никто не сможет нас разлучить.
Как вам глава? Она получилось очень необычной для меня, ведь идет полностью от лица Клауса. Описывать его эмоции было очень сложно для меня, и некоторые чувства я так и не смогла передать. Также эта глава идет полностью одним моментом, без переносов во времени. Также у меня появилась какая-то мотивация писать, поэтому надеюсь, что она не исчезнет в ближайшее время. В следующей главе уже будет больше разворачиваться события. Прошу писать комментарии, они очень придают мне мотивацию.