11
Тело не слушалось.
Холод сжимал пальцы, подрагивающие на каменном полу, и будто разливался внутри - как будто кровь, став ледяной, замерзала в венах. Аня не помнила, когда в последний раз ела. Мысли путались, лицо было мокрое от слёз. И было ужасно тихо. Тишина, которая кричит.
«Если бы я умерла здесь - разве кто-то заметил бы?.. Агата... я тоже иду к тебе. Потерпи ещё немного...»
И тут - звук. Шорох. Хруст снега под лёгкой поступью.
Аня не смогла даже поднять голову, но услышала: приближается кто-то. Шаги уверенные, неторопливые. Тень - высокая, вытянутая, холодная, как сама ночь - легла на лицо.
- Она почти на грани, - раздался тихий, женский голос. Хриплый, но в нём была странная мелодия.
- Приведи её в чувства. Я не прощу себе, если она умрёт от голода, а не от моей воли.
Аня почувствовала, как чьи-то руки коснулись её лица. Тонкие, как у куклы, с заострёнными ногтями, и холодные, как мрамор. Незнакомая женщина - высокая, в чёрном плаще с капюшоном, склонилась над ней.
- Меня зовут Лия, - прошептала она. - И ты мне не нравишься. Но он - приказал.
Она вонзила в Анину шею острые ногти, но не для укуса. Капля крови проступила - и тут же исчезла под её пальцами.
- Не бойся. Это не смерть. Это возвращение.
В тот же миг всё тело пронзила боль - как будто в сердце влили огонь. Голод затряс телом. Желание выжить. Слёзы. Паника. Дрожь. Тошнота. Аня закричала.
- Да что ж... - Лия схватила её за плечи. - Очнись, девочка. Он не простит, если ты сдохнешь.
- Оставь её, - голос Ивана прозвучал из темноты, как приговор. Он стоял, высокий, властный, руки за спиной. Взгляд - пустой, тяжёлый.
Аня подняла глаза. Сердце сжалось. Она не кричала. Она просто молча смотрела. Страх? Боль? Ненависть?
Нет. Пустота.
- Ты... - выдохнула она. - Почему ты здесь?
- Ты должна вернуться.
- Нет.
- Ты думаешь, что у тебя есть выбор?
- У меня нет ничего. Ни воли, ни жизни, ни желания жить. Ни еды. Ничего. Агата умерла, потому что я её бросила, потому что ты забрал меня. Я больше не хочу быть.
Он медленно подошёл. Его пальцы сжались в кулак.
- Не говори так. Я не разрешаю.
- А ты кто, чтобы разрешать? - Аня дрожала, но голос её стал сильнее. - Ты монстр. Тварь. Ты купил меня, как вещь. Твоя кровь, твои договоры... Мне пятнадцать. А ты украл у меня даже смерть.
Иван в одно мгновение оказался рядом. Он схватил её за руки, грубо поднял с земли. Она упала в его грудь, обессиленная, но не сломленная.
- Не смей снова исчезать, - прошипел он. - Я два месяца рвал землю, чтобы найти тебя. Ты думаешь, я позволю тебе умереть где-то в монастырском подвале, грязная, сломанная, с мечтами о смерти?
Он тряс её, и она хрипло засмеялась.
- А разве это не ты довёл меня до этого?
Иван замер.
Он посмотрел на неё. Не как на собственность. Не как на кровницу. А как на что-то непонятное, ускользающее, слабое - и сильное.
Он в первый раз не знал, что сказать.
- Я не знаю, что чувствуют люди, - признался он. - Я забыл, что значит хотеть кого-то спасти. Я не ел, не пил, не спал, потому что... я боялся, что уже поздно.
- А если бы было поздно?.. - прошептала Аня.
- Тогда я бы сжёг монастырь. И потом себя.
Она замерла. Слова резанули по сердцу. Слишком честно. Слишком поздно.
- Почему ты пришёл сам? - еле слышно.
- Потому что я не доверяю никому. Потому что я хотел, чтобы ты увидела - я пришёл за тобой. Не как за вещью. Как за тобой.
Он отпустил её руки. Она осела обратно на пол.
- Но ты всё равно заставишь меня вернуться.
- Да, - тихо.
- Ты всё ещё считаешь меня своей?
Он наклонился и взял её на руки, как куклу, хрупкую и пустую. Лия стояла в стороне, не вмешиваясь.
- Я больше не уверен. Но я знаю одно: ты не умрёшь здесь. Даже если будешь ненавидеть меня до последнего вздоха. Даже если попытаешься снова убежать. Ты не умрёшь.
- А если я захочу?.. - почти прошептала она.
- Тогда ты будешь ненавидеть меня за то, что я спас. Но будешь жива. Пока я не отпущу.
Он прошёл мимо Лии.
- Приготовь комнату. Самую светлую. И еду. Настоящую.
- Для неё? - с усмешкой спросила Лия.
- Для моей невесты, - отчеканил он.
Аня закрыла глаза. Всё плыло. Но в груди - в том месте, где давно жила только боль, - что-то дрогнуло.
И это было страшнее, чем смерть