8
Северная дорога. Три дня спустя после бала.
Кони шли медленно. Снег хрустел под копытами, и с каждым шагом холод становился всё злее, будто сама зима преследовала их.
Аня сидела в тёмной крытой повозке, укутанная в плащ с мехом. Агата ехала рядом верхом. Их сопровождали двое немых стражей в капюшонах. Никто не задавал вопросов. Никто не смотрел в глаза. Слуги Ивана исполняли приказы - даже те, что шли вразрез с его волей.
Аня молчала. Её пальцы дрожали не от холода. Она снова вспоминала коридоры замка, запах свечей и металла. Вспоминала руки Ивана, его голос, его глаза... и укус. Тот, что до сих пор не зажил. Кожа под воротником пульсировала, будто сердце спряталось под ней.
«Я не рабыня. Не собственность. Не часть древнего рода. Я - человек», - убеждала она себя. Но внутри всё больше раздавался другой голос. Тот, который просыпался во снах. Шептал на старом языке, на том самом, который она раньше не знала, но теперь понимала. Слова крови.
Повозка качнулась. Аня зажмурилась. Перед глазами встала мать - та, что когда-то гладила её по голове и пела песню про "золотую траву, что ведёт домой". Потом - отец. Его грубое лицо, крик, запах перегара и сломанная лампа на кухне.
«Ты случайная. Нас бы не было, если бы не твой чертов рождение».
Аня прикусила губу до крови.
- Папа, зачем?..
Она не плакала. Слёзы закончились ещё до бала. Осталась пустота.
«Значит, он продал меня. Ради богатства. Ради того, чтобы исчезнуть из моей жизни. Он всегда хотел этого. А я надеялась, что под всем этим гневом хоть капля любви».
- Верь мне, Аня. - Агата повернулась к ней из седла. - Ты спаслась.
- Спаслась? От кого? От него? Или от себя?
Агата промолчала.
- Ты не понимаешь... - продолжила Аня. - Он... он не просто монстр. Он умный, страшный, да, но... он смотрел на меня так, будто я - всё, что у него осталось.
- Он не человек. Он древний. Его чувства - не те, что у нас. Он... хищник.
Аня кивнула, но сердце её знало: это не вся правда. В Иване было что-то большее, чем жажда и сила.
Что-то... сломанное. Одинокое.
⸻
В это время. Замок. Комната Ивана.
Окна были разбиты. Факелы потухли. Бал провалился, гости разбежались. Вампиры шептались в тенях, затаив дыхание. Иван молчал три дня. Не пил. Не спал. Не двигался.
Он сидел в тронном зале - один, среди пепла.
В руке - тот самый платок Ани, который она уронила при побеге.
Его кожа бледнела с каждым часом. Его зубы сжимались всё крепче. Он чувствовал, как внутри него что-то рвётся - не только от гнева, но и от пустоты. Он выл.
- Ты нарушила закон рода.
- Ты предала меня.
- Но я всё равно приду. Я сожгу этот мир, если нужно.
Он встал.
- Зовите мою гвардию. Пусть готовят чёрных коней. Мы идём за ней.
- Но... господин... - Елена дрожала в дверях. - Она в монастыре Святой Ольги. На святой земле.
- Тем хуже для святой земли.
⸻
Позже. Третий день пути. Монастырские земли.
Аня шла по заснеженной тропе. Кони остались у подножия. Повозку не пускали вверх. Монастырь Святой Ольги возвышался на горе, словно вырезанный изо льда. Каменные башни, золотые купола, запах ладана в воздухе.
- Здесь вы будете в безопасности, - сказала Агата. - Святая земля сдержит его. На время.
- А что потом?
- Потом ты решишь, кем хочешь быть.
- Я не хочу быть никем, кроме собой. Ни дочерью предателя. Ни невестой вампира.
Они вошли в ворота. Монахини с белыми лицами и серебряными крестами встретили их с молитвой. Внутри было тепло. Воздух звенел от тишины и света.
Аня села на скамью, закрыла глаза.
- Господи, если ты есть... если ты всё ещё слышишь... дай мне силу. Или хотя бы дай мне выбор.
В этот момент в небе раздался рёв.
Над горами поднимались чёрные птицы.
А потом - звук копыт. Десятки.
Иван ехал.
На чёрном коне, с мечом на спине и красными глазами.
Он шёл за ней