10. Розали
РОЗАЛИ СТОЯЛА, наклонившись над балконом, когда Эсте нашла ее. Идеально золотистые волосы струились по ее спине, когда она смотрела на небо. Беллы больше не было, ее рука теперь была туго забинтована, но ушибленные костяшки пальцев все еще играли в памяти Эсте.
Она не знала, что произошло, когда Белла говорила с Роуз, но она знала, что Роуз тоскливо смотрела на звезды, как будто надеясь, что она может стать одной из них.
Эсте шагнула вперед и оперлась предплечьями о балкон. Ее волосы слегка упали на ее зрение, когда она заправила прядь за ухо, чтобы она могла повернуться и посмотреть на свою дочь в лунном свете. Розали сначала не заметила ее присутствия, она просто продолжала смотреть, как небо превращается из темно-синего бархата в черное, замаскированное шифоновым покрывалом звезд.
"Ты в порядке?" нежно пробормотала Эсте.
«Да», — просто заявила Розали, ее голос почти затерялся в воздухе, шепот. «Белла была очень тихой, когда ушла», — продолжила Эсте,
«Я не буду винить тебя за все, что ты сказала, Розали, потому что я уверена, что это совершенно оправданно, но чтобы ты знала... Эдвард, похоже, не слишком обрадовался ее молчанию»
«Тебе не о чем беспокоиться», — выдавила из себя Розали улыбку,
«Я не сказала Белле ничего жестокого, я просто сказала ей, почему у меня такое отвращение к ее желанию стать вампиром. Я сказала ей, почему я бы не выбрала эту жизнь... Я рассказала ей, как я в нее попала»
«Ты рассказала ей, что с тобой случилось?» — сочувственно спросила Эсте, зная, что Розали не любит рассказывать о своей истории.
«Да», — вздохнула Розали,
«Я думала, она должна знать, что это не только сказки и любовь на всю жизнь... Я думала, она должна знать, что я не испытываю к ней неприязни, я не смотрю на нее свысока... Я завидую ей».
Эсте легко положила руку на запястье Розали.
Она чувствовала металл своего серебряного браслета под своим прикосновением. Розали улыбнулась Эсте успокаивающе. Эсте уже знала историю Розали, когда она присоединилась к Калленам, уже знала ужасы, которые с ней случились, как с ней обращались, как ее бросили. Розали была связана с Эсте, находила утешение в сходстве их историй, даже если во многом они были совершенно разными. Однако, когда она завоевала доверие своей старшей дочери, Роуз рассказала ей историю со своей точки зрения.
Это было ужасно слышать, тем более, когда Розали рассказала это не только потому, что это были ее собственные слова, но и потому, что во второй раз ее любовь к Розали расцвела. Она заботилась о ней, хотела защитить ее, и слышать все ужасные вещи, которые с ней случились, резанули ее по коже, как нож.
Розали двигалась вперед всеми способами, которыми человек может двигаться физически и морально после того, как пережил что-то столь травмирующее. Конечно, это все еще влияло на то, как она принимала решения и как она встречала эту жизнь. Это ранило ее менталитет по отношению к счастью, ее восприятие того, как жизнь течет мимо нее.
Эсте хотела бы, чтобы она могла забрать это у нее. Как будто Розали несла сумку, она держала бы ее в своей руке и позволяла Розали отпустить ее тяжесть. Если это означало, что ей придется нести ее, пусть так и будет. Все, чтобы убрать боль из глаз ее дочери.
«Я думаю, Белла теперь понимает», — вздохнула Розали,
«Или пытается понять»
«Я не думаю, что она когда-либо обижалась на тебя, Роза», — грустно улыбнулась Эсте,
«За то положение, которое ты заняла, я думаю, она была слишком занята чувством обиды на меня, чтобы беспокоиться о тебе. В конце концов, ты проявила гораздо больше спокойного внимания по сравнению со мной»
«Белла неразумно разумна», — рассмеялась Розали,
«Я имею в виду... я ужасно обращалась с ней, когда она впервые попыталась занять свое место в этой семье, а теперь... теперь она готова принять все, что я говорю. Она была извиняющейся и доброй, милой, несмотря на то, что произошло. Я не понимаю ее, Эсте, я действительно не понимаю»
«Белла странная», — пожала плечами Эсте,
«В том, как она смотрит на эту семью, это не то, как большинство видит нас»
«Как будто она забывает, кто мы», — тихо рассмеялась Розали,
«Что иронично, учитывая, что превращение в вампира занимает большую часть ее разума»
«Да», — вздохнула Эсте, — «я продолжаю надеяться, что она передумает, я пытаюсь с этим смириться. Я пытаюсь вспомнить Вольтури и опасность, которую они представляют, но я... не могу»
«Я знаю», — Розали положила голову на плечо матери,
«Но я думаю, Белла сильная, я думаю, у нее есть все, что нужно, чтобы выйти из этого... на другой стороне с улыбкой. Я думаю, с ней все будет в порядке»
«Она должна быть», — Эсте сжала руку Роуз, — «Роуз не могло быть легко, снова иметь дело со всем этим»
«Нет», — пробормотала Розали,
«Нет, я не люблю об этом говорить», — ее глаза были стеклянными в лунном свете.
«Но я чувствовала, что Белла должна знать, я чувствовала, что она заслужила нашу историю, раз она присоединяется к этой семье. Не все так плохо... У меня есть ты, у меня есть Эмметт. И все остальные, даже если Эдвард временами заноза в моем боку»
Эсте тихонько рассмеялась, положив голову на макушку дочери, глядя на звезды.
«Это заставило меня задуматься», — мягко продолжила Роуз,
«Я объясняла Белле, почему я бы сама не выбрала такую жизнь. Я говорила, что когда я была моложе, у меня было так много амбиций и мечтаний. Я точно знала, чего хочу. Думаю, именно поэтому я так рано поторопилась выйти замуж»
Эсте терпеливо слушала, как нежное прикосновение волос Розали гладило ее щеку.
«Я хотела идеальной жизни, я ослепила себя, думая, что это то, куда я направляюсь, и... Я, очевидно, ошибалась, но это не суть.
Когда я была моложе, все, о чем я мечтала, это вырасти и найти идеального мужа, и создать свою собственную семью. Теперь я нашла идеального мужа, но я не могу... Я никогда не смогу»
Розали замолчала, и Эсте почувствовала острый укол расстройства в легких. Она не знала, что сказать.
Она держала свою руку поверх руки Розали, но она знала, что это больше не доставляло ей особого утешения.
«Иногда я лежу в кровати, закрываю глаза и надеюсь, что засну. В школе я иногда ела еду, просто чтобы не чувствовать, что она на вкус не как глина. Потому что я всегда надеялась и боюсь, что всегда буду надеяться, что однажды что-то изменится, однажды кровь закипит в моих жилах, а сердце забьется... однажды я проснусь с нарастающим чувством тошноты и буду знать... буду знать, что... что моя мечта сбывается»
Последнее слово она произнесла шепотом, и Эсте почувствовала, что если слезы когда-нибудь и потекут из ее глаз, то сейчас самое время. Конечно, этого не произошло. Ее глаза оставались сухими, пока она смотрела на звезды.
«Я люблю Эммета, и я люблю эту семью», — продолжила Розали,
«Я ценю эту жизнь и рада, что у меня появился второй шанс понять, что такое любовь, но... Я никогда не смогу создать свою собственную семью. Я никогда не забеременею, никогда не буду держать ребенка на руках и знать, что он мой». Тишина наступила там, где Эсте хотела бы сказать что-то, но что было сказать?
Розали была права. Ей никогда не представится возможность иметь детей, она никогда не забеременеет. Розали будет девятнадцать лет вечно.
Она никогда не создаст свою собственную семью. Она застыла во времени.
«Ты когда-нибудь мечтала?» Розали слегка выпрямилась и повернулась, чтобы посмотреть на Эсте,
«Ты когда-нибудь мечтала, чтобы вы с Карлайлом могли?
Чтобы ты была человеком? Что ты могла бы иметь ребенка, которого ты могла бы назвать своим?»
«Я знаю, о чем ты, Роуз», — Эсте сочувственно посмотрела на нее,
«И когда я росла, я хотела того же, я хотела создать семью и наблюдать, как сменяются поколения, но... Мне дали то, что я хотела. У меня есть ты и другие, и вы мои дети. Я знаю, что для тебя это не то же самое, я знаю, что это сложнее, но мне не нужны другие дети, Роуз»
«Я думала, ты так скажешь», — улыбнулась Розали про себя.
«Но в каком-то смысле», — вздохнула Эсте,
«Да. Иногда я действительно хотела бы быть человеком. Я сказала Карлайлу, что если бы я могла прожить эту жизнь без вампирских частей, я бы ею стала.
Я знаю, что у нас не было бы вечности, но иногда мне кажется, что вечность — это эгоизм. Иногда я хочу состариться, даже если мысль о морщинах на моем лице немного пугает меня... Я хочу наблюдать, как растут дети, и знать, что я это сделала... но я не могу, как бы мы ни надеялись на что-то другое, чего мы не можем. Но у нас есть что-то удивительное, Роуз.
Я знаю, что не могу избавить тебя от боли и не могу исполнить твои желания, как бы я ни старалась, но я могу сказать тебе, что как бы тяжело это ни было, эта жизнь и то, что мы в ней теряем... у нас все равно есть что-то идеальное, или настолько близкое к идеальному, насколько это вообще возможно"
Роуз улыбнулась на это.
"Кто бы мог подумать, что ты будешь оптимистом?" - рассмеялась она.
"Я знаю, но эта семья, эта жизнь меняют тебя. Иногда это хорошо, а иногда плохо. Это всегда будет трудно, и Белла это поймет, но то, чего она хочет, превыше всего остального.
Я думала об этом... много, и хотя я ясно дала понять, что я против идеи причинить ей боль, я не могу стоять здесь и говорить, что мой выбор был бы другим"
"Ты сделаешь все, чтобы быть с Карлайлом", - заявила Розали,
"Я сделаю все, чтобы быть с Эмметом"
"Именно так", - кивнула Эсте,
"Я знаю, что кажется, что Белла не понимает, от чего она отказывается, и, возможно, это правда, но она знает, что приобретает, и... да, Эдвард может быть придурком, но он любит ее, и я думаю, что всегда будет любить"
"После того, через что мы прошли, ему лучше включить ее в эту семью", - закатила глаза Роуз.
"Но ты в порядке, Розали, не так ли?"
"Да", - теперь Роуз, казалось, была более уверена в этом факте,
"Я не думаю, что когда-нибудь забуду то, что со мной случилось, но мне это и не нужно. Это похоже на то, что ты сказала о своем прошлом. Это часть тебя, и как бы ужасно это ни было, мое тоже часть меня.
Я не могу забыть об этом, даже если бы это облегчило жизнь. И я полагаю, если бы я не пережила эту боль, я бы никогда не встретила Эммета... так что я счастлива в этой жизни"
"Хорошо" Эсте расслабилась, вдохнув ночной воздух вокруг себя,
"Ты знаешь, ты можешь поговорить со мной, Роуз, о чем угодно, о чем бы тебе ни было нужно, о чем бы ты ни хотела. Я всегда буду рядом с тобой"
"Я знаю", - кивнула Розали, - "спасибо, Эсте"
Эсте улыбнулась, шагнув вперед и слегка обняв дочь. Розали обняла ее крепче и прислонилась к ее плечу, пока они смотрели на звезды. Эсте подумала о том, что сказала Роуз. Боль была частью их, и части их будущего действительно диктовали их, она действительно контролировала их мысли.
Она начала понимать, что это не беспокоило ее так сильно, как в последнее время. Долгое время она не верила, что сможет пережить то, что с ней произошло. Эсте сказала эти слова Карлайлу. Она утверждала, что это было слишком большим, что это просочилось в то, кем она была как личность.
Это было не совсем так, но она только сейчас начала это понимать.
Эсте предположила, что если она была листом бумаги и жизненный опыт писался на ней, то история, которую она написала с Калленами, была написана поверх ее прошлого. Конечно, отметки были где-то, неразборчивые в красочный и хаотичный лист, но он больше не определял ее.
Никто не будет смотреть на нее и знать, что случилось. Они не увидят боли, они не увидят брошенности, через которую она прошла. Они не увидят красные глаза убийцы и травму от потери так многого, борьбы за счастье.
Они увидят, кем Эсте считала себя. Они увидят мать, возлюбленную, добрую и щедрую душу.
Эсте менялась, с каждым днем она становилась все более и более комфортно в окружающем ее мире.
Годами она верила, что мир, в котором она ходила, был против нее. В конце концов, такие существа, как Каллены, никогда не должны были существовать.
Но она находила себя желанной в местах, в существование которых она не могла поверить. Иногда Эсте чувствовала себя человеком, а иногда она чувствовала себя далеко. Она не знала, кто она, и какая-то ее часть не верила, что когда-либо узнает. В конце концов, ее вид был путаницей для природы, для науки. Они бросали вызов нормальности. Они не должны были существовать, но они существовали, и требовалось много усилий, чтобы вникнуть в это.
Эсте знала, что ее вампирская половина всегда будет оставаться тайной, она всегда останется с ней, потому что это было не то, от чего она могла просто избавиться. Она чувствовала это в своих костях, когда отдыхала, она слышала эхо призрачного сердцебиения, когда закрывала глаза, и каждый раз, когда она расслаблялась, она бодрствовала, иногда болезненно.
И все же что-то в словах Розали что-то сплотило в голове Эсте.
Да, она никогда не будет человеком, она никогда не будет спать или есть роскошные блюда вместо того, чтобы пить кровь в темных лесах. Она никогда не будет болеть или беременеть или умрет гуманным образом. Но это не имело значения, это никогда не имело значения.
Эсте не могла вспомнить, каково это было быть человеком, и хотя в те дни она чувствовала, что помнит, каково это — дышать в нужде и мечтать в ярких цветах, на самом деле ее воспоминания были стерты и затмены жизнью, которую она вела с тех пор.
В своем сознании она чувствовала, что никогда не была человеком.
Эта часть ее жизни не имела большого значения.
По сравнению с тем, что произошло с ней с тех пор, она не обращала особого внимания на свою человеческую жизнь. Она не верила, что она такая. Та наивная девушка, которая танцевала под звездами, которая читала любовные романы с широко открытыми глазами и танцевала на больших балах с претенциозными улыбками.
Эстелла Кингсли и Эсте Каллен — мы не один и тот же человек.
Эстелла, возможно, хотела детей, младенца на руках, плачущего от любви, которую могла дать только она. Она хотела смотреть, как внуки бегают по саду, который они создали, пока ее кожа грубеет и шелушится. Она могла бы прожить это, но она не могла бы прожить это с Карлайлом, и в этом была разница.
Эсте не хотела ничего, чего у нее уже не было.
Конечно, она надеялась на ясный ум и будущее в безопасности, но ей был нужен Карлайл, семья. Как она могла когда-либо просить чего-то большего? Эсте огляделась вокруг и увидела совершенство, или настолько близкое к совершенству, насколько это было возможно.
Это было все, что ей когда-либо было нужно.