3. Виктория
ВИКТОРИЯ уже давно БЫЛА ОБУЗОЙ в жизни Калленов. С тех пор, как случился роковой бейсбольный матч и ужас шторма, они не могли с ней покончить.
Конечно, изначально Виктория была просто второстепенным персонажем. Джеймс был главным героем, и все внимание было сосредоточено на том, чтобы он не мог причинить вред Белле, как бы он ни старался. Все усилия Калленов были направлены на то, чтобы помешать Джеймсу забрать то, что, по его мнению, принадлежало ему по праву.
Охота на Джеймса была одним из худших периодов в жизни Эсте. Она не хотела говорить об этом, в основном потому, что больше всего ее преследовало то, что она даже не чувствовала себя собой. Она хотела отделить идею этого существа от того, кем она была. Эсте не чувствовала себя вампиром, который напал на Беллу, так же как иногда она не чувствовала себя матерью, которую заслуживали Каллены.
Сложно было чувствовать себя в безопасности с идентичностью.
Но им удалось уничтожить Джеймса. Все закончилось огнем, кровью и яростью, но Эсте вспомнила, как его голова отвалилась, словно камень, в ее ожидающих руках. Она вспомнила запах клубящегося дыма и легкость машины, когда она летела по шоссе в отчаянной попытке спасти ошибки, которые, как она считала, она совершила.
После этого все успокоилось, и следующий вихрь оставил Викторию на обочине. Но она задержалась на задворках всех их умов. Конечно, если бы они знали ее истинный путь в убийстве Беллы, они бы не оставили Форкс Вашингтон таким открытым, без защиты.
Эсте часто задавалась вопросом, что бы произошло, если бы их осознание было сильнее.
Эдвард понял бы, что опасность никогда не исчезнет вместе с ним, Эсте и ее семье не пришлось бы бежать в Итаку.
Белла не была бы так заинтересована в быстром обращении, поскольку Вольтури не знали бы о ее существовании. Голосование было бы легче поколебать.
Эсте и Карлайл не были бы в критической точке стресса, и хотя в ее жизни в настоящее время это, казалось, не так сильно ее беспокоило, но мысль о выживании Лорана застряла в ее сознании, как наркотик.
Все было бы лучше, если бы они только учли, что Виктория не будет мстить Эдварду.
Око за око.
Партнер за партнера. Все это казалось таким очевидным, когда Белла сказала правду о проблемах, с которыми она столкнулась, оставшись в Форксе в изоляции Калленов.
С Викторией на хвосте было чудом, что Белла так легко выжила, но, конечно, она не была на самом деле сама по себе. Эсте знала тяжесть чувства, будто ты единственный человек во всем мире. Тени, сковывающие разум. Иногда они никогда не исчезали. Иногда достаточно одного человека из дюжины, чтобы создать впечатление, что единственный человек, оставшийся в жизни, — это тот, кто ее живет. Но, несмотря на разбитое сердце Беллы и мысль о том, что ее бросили самые любимые ею люди, или, точнее, человек, она не была одинока. У нее были не только родители и друзья, которых она завела в старшей школе Форкса, но и доверие волков. Эсте не встречала никого из кильеттов. Они жили по ту сторону Форкса, и из-за договора, заключенного Карлайлом и вождем, им не разрешалось ступать на их землю. По мнению Эсте, все было очень просто и великодушно.
Видимо, волк был очень распространенной формой для оборотней. Квиллитеты могли быть оборотнями, различий было очень мало.
Несмотря на предполагаемое соперничество, которое они должны были устраивать, волки спасли Беллу, когда Каллены должны были быть рядом с ней. Они не справились со своей обязанностью защиты, и волки активизировались. Эсте все еще была довольно зла из-за того, что они убили Лорана, и, возможно, это никогда не пройдет, но она понимала, почему они это сделали, и была благодарна, она не хотела видеть Беллу мертвой.
Некоторое время о Виктории не было никаких новостей. Элис утверждала, что очень трудно отследить любые ее движения. Виктория, очевидно, скрывала свои решения. Лоран объяснил бы своему ковену дары, которые таили в себе Каллены. Даже после смерти он влиял на жизнь Эсте, но не в положительном смысле. Чтобы уберечь Беллу, им нужно было знать, где находится Виктория и что она планирует. Была поздняя весна, когда Элис наконец увидела что-то. Это «что-то» было маленьким и неуверенным.
Наполненное тьмой и разными тропами, усеянными деревьями. Эсте была в комнате, наблюдая, как глаза Элис затуманиваются, она отворачивается от Карлайла, как угрюмый подросток, читая свою книгу в мирном убежище.
Единственное, в чем она была уверена, это когда это произойдет. На следующий день Каллены расположились в лесу, который простирался на мили от Форкса, под темными деревьями, ожидая. Элис была в центре их всех, ее глаза были мягко закрыты, в любой момент.
Эсте была напряжена от предвкушения. Она бы ничего не хотела больше, чем положить конец Виктории.
Казалось, она была их самой большой проблемой. Белла будет в большей безопасности без нее в этом мире. Смерть Виктории ознаменует конец ковена Джеймса. Эсте почувствовала, как ее сердце заныло, когда она включила Лорана в это понимание.
Каллены стояли очень тихо, не издавая абсолютно никакого шума. Эсте стояла рядом с Эмметом, который был готов нанести удар. Эммет любил хорошую драку, любой повод, чтобы выследить себе подобных.
Стремление уничтожить их. Треск твердого камня, рев пламени, горение яда.
Это привнесло волнение в его жизнь. Розали была рядом с ним, Элис и Джаспер слева от нее. Карлайл в конце. Эдвард был с Беллой, охраняя ее. Иначе он бы с радостью взял Викторию под контроль.
Эсте держалась как можно дальше от мужа по той единственной причине, что она была раздражена, действительно раздражена. Эсте считала, что он ведет себя по-детски. Конечно, ему позволялось расстраиваться. Карлайл боялся, что Эсте не ценит жизнь, которую он ей дал, так сильно, как она говорила. Он также беспокоился, что она не простила его. Это было разумно. Эсте понимала тревогу лучше, чем любой другой человек, неуверенность была болезнью, но все же распространенной. Раздражало не его недовольство ею, а тот факт, что он не предпринимал абсолютно никаких усилий, чтобы это разрешить. Эсте просто хотела вернуться в нормальное состояние, и она знала, что после долгого разговора они будут лучше, чем когда-либо. Карлайл и Эсте никогда не расстанутся, их любовь стала слишком сильной, и они оба это знали. Что бы ни мешало Карлайлу отказаться от его обычного убеждения, что разговоры все исправят, Эсте это было надоело.
Она не взглянула на него, ожидая, когда Виктория появится среди деревьев, как и обещала Элис. Эсте стояла, молча кипя от злости. Она предположила, что Эдварда раздражают ее внутренние монологи, хорошо, что он пропустил этот. Он еще ничего не сказал по этому поводу.
У Эсте не было слишком много времени, чтобы все обдумать, так как в следующий тихий вздох Элис открыла глаза.
"Это слево!" - крикнула она.
В одно мгновение семь вампиров повернулись и побежали. Элис, конечно, была права, немного впереди них мчалась фигура с развевающимися каштановыми локонами.
Они разлетались позади нее, как костер, ее платье развевалось на ветру, когда она бежала, длинное и струящееся, оно плыло, как накидка за ней. Кожаные сапоги сильно ударялись об пол, когда она танцевала у стволов деревьев, оставляя едва заметный след. На ее лице была улыбка, в ее голосе был смех. Найти ее такой было слишком легко, но Эсте уже знала, что это не конец.
Она слышала, как ветви деревьев ломались на пути, ветер менял направление, когда его обрушивали быстро движущиеся вампиры. Эсте могла практически чувствовать, как ее ноги поднимались над землей, когда ее шаги становились такими легкими, что она могла летать.
Если бы это было на ипподроме с твердой землей, без деревьев и без углов, это не было бы такой уж проблемой. Эмметт не был таким быстрым, как Виктория. Эдвард превзошел бы ее, но он не отходил от Беллы. Эсте была следующей по скорости, но препятствия и то, как Виктория использовала их, чтобы Каллены метались в новых и более сложных местах, сделали так, что импульс Эсте уменьшался.
Были времена, когда она приближалась, хватая рукой перед своим лицом. Она почти схватила прядь своих рыжих кудрей, прежде чем Виктория вскарабкалась на дерево так же легко, как белка, и прыгнула между ними, приземлившись с глухим стуком, прежде чем она снова рванула вперед.
Джаспер, казалось, был полон ярости, не сильно отставая от Эмметта. Эсте была быстрее Джаспера, но она не бежала вперед. Она бежала рядом со своим сыном, глаза Джаспера были устремлены вперед и непоколебимы. Она могла слышать остальных четверых близко позади. Они не замедлялись и определенно не останавливались.
Они приблизились к срезу скалы, скалы создавали неровные края, а камни падали в реку внизу. Течение было быстрым, шум был несомненным. Эсте наблюдала, как Виктория оттолкнулась от дерева и совершила идеальный элегантный прыжок, ее волосы развевались позади нее, огненные крылья. Она тяжело приземлилась на другой стороне, но Каллены затормозили, их ноги столкнули еще больше камней, мха и грязи в неумолимые воды внизу.
Эсте с болью смотрела, как Виктория продолжала бежать, они следовали ее пути на другой стороне реки, но они не могли перейти. Земля на противоположной стороне принадлежала племени, что означало, что им было запрещено. Это был не тот день, чтобы нарушать какой-либо договор. Эсте не хотела войны среди тех, кто был вынужден помогать им, и она не хотела снова покидать Форкс.
Однако ее раздражение исчезло через мгновение, когда заросли были разбиты на земле. Четыре волка выскочили из деревьев, головы их были направлены вперед, как пули. Тот, что впереди, был темным, как черное дерево, был более светло-серый и темно-шоколадно-коричневый. Третий был более красноватым, как тусклые осенние листья. Все они были полны ярости, на которую было страшно смотреть.
Эсте была уверена, что если дойдет до дела, она не проиграет им в схватке, но их щелкающих челюстей было чем-то, чего следовало избегать. Виктория видела их на своем хвосте, но она не дрогнула. Ее уверенность была тревожной. Она понимала, как много людей хотели защитить Беллу, но она не остановится. Джеймс много значил для нее. Эсте понимала, как важно оставаться рядом с любовью. Она потеряла Джеймса, но она не потеряет его память и не утратит его месть.
Волки были не такими быстрыми, как вампиры, но они, казалось, ориентировались по деревьям таким образом, которого Эсте не могла понять. Может быть, это была их способность бегать по четырем ногам, опуская морды к земле. Вампиры были элегантны, но Волки отталкивали деревья с пути на своем пути мести. Они не останавливались, они не колебались, чтобы проверить поведение своих товарищей. Животные были как машины, возможно, даже больше, чем Каллены.
Виктория, казалось, заметила, что они окружают ее, грохот лап, раздававшийся как слева, так и сзади. Их стая была больше, чем предполагала Эсте. Возможно, Каллены были ответственны за то, что отвернули волков. Она почувствовала себя пронзенной виной, когда она мчалась вперед, снова приближаясь к Джасперу. Волки не были скрытными, и поэтому Виктория была начеку от каждого их движения, просчитывая их мысли. Несмотря на это, все это становилось слишком большим. Пепельный волк был совсем рядом с ней. Она снова подпрыгнула, идеально, как танцор в воздухе, прежде чем столкнуться с землей немного впереди Эдварда.
Виктория немедленно повернула вправо от волков. Они не остановили свои скользящие лапы, все еще следуя по пути реки. Они также не пересекли бы территорию, это было бы справедливо. В любом случае, они не хотели быть рядом с Калленами, даже если это означало упустить возможность уничтожить вампира.
Джаспер был ближе всего к Виктории, когда она повернула влево, он прыгнул. Виктория не ожидала этого, но она довольно быстро приспособилась. Схватив ветку над собой, она развернулась, как акробат, и бросилась к следующему дереву, ударившись о землю, когда она снова обогнула их. Джаспер столкнулся с толстым стволом, разъяренный ее побегом. Теперь он отстал, когда Эмметт сорвался с самого быстрого спринта, который Эсте видела у него.
Он почти схватил ее снова, прежде чем Виктория прыгнула на другую сторону реки. Эмметт громко выругался, но продолжил идти.
Волки снова наступили, и Эсте наблюдала за тем, как они двигались, изучая, как их лапы ударяются о землю, пока ее собственные ноги скользят по сухой, потрескавшейся грязи.
Не было произнесено ни слова. Эсте слышала рычание волков и гадала, было ли это общением или просто звуком гнева и решимости. Их глаза сверкали от голода. Виктория рассмеялась, легкая, как ангел. Ее сущность была обманчива. Она была такой грациозной, такой легкой и красивой. Эсте было трудно поверить, что она способна на такое зло, но она не сомневалась, что они правы.
Ломающиеся ветки эхом разносились по лесу, с каждым шагом появлялся импульс для следующего.
То, что казалось вечностью спустя, но было всего лишь минутой, Виктория отпрыгнула назад. Казалось, она наслаждалась собой, ее лицо расплылось в улыбке, когда она взобралась на другое дерево, прыгая между распорками.
Она знала слишком много. Виктория не должна была знать о договоре. Эсте задавалась вопросом, как она узнала это. Эсте не могла вспомнить, чтобы когда-либо говорила Лорану. Может, это была Ирина.
Рассказывала своей любви все, что знала. Эсте выкинула образ Лорана из головы, когда ускорилась, догоняя Эммета.
Виктория сплелась с природой вокруг нее, как будто деревья были ее сообщниками. Она все это спланировала, ее закрученные узоры прыжков и скачков. Улыбка на ее лице говорила обо всем. Самодовольная знанием того, что Каллены не доберутся до нее. Не тогда, когда она могла скакать со скалы на скалу, отбрасывая тень на реку под ногами.
Эммет был близко, она знала это, поэтому и прыгнула снова. Но чего Эсте не ожидала, так это того, что мимо нее пролетит фигура, преследуя ее. Она закричала, но было слишком поздно. Эммет тут же пожалел о своих шагах, но он всегда любил отчаяние в борьбе.
Он приземлился с другой стороны, встреченный рычащим гневом серого волка. Эмметт упал, столкнувшись с течением.
Остальные Каллены затормозили, когда Виктория легко перебралась на другую сторону. Эсте наблюдала, как волки замедлили ход, Виктория нырнула с самого большого утеса прямо в океан, и оттуда ее уже никогда не поймают. Эсте задавалась вопросом, в чем была ее цель. Зачем она вообще пришла? Видела ли она Беллу?
Эдвард следил за тем, чтобы она не могла приблизиться.
Едва оставив Беллу на секунду.
Когда пятеро Калленов внезапно остановились, Карлайл инстинктивно поднял руку перед Эсте. Убедившись, что она не упадет и не подпрыгнет. Она даже не заметила, что он перед ней. Она взглянула на него с еще большим раздражением, прежде чем оттолкнуть его руку.
Может, это она была ребенком. Карлайл не поднял глаз, слишком беспокоясь об Эмметте.
Конечно, с Эмметтом все было в порядке. Как только он отступил в реку, серый волк не напал. Но он стоял, выпрямившись, и из его груди вырывался рычащий звук. Эмметт был столь же зол, несмотря на то, что был неправ.
Это было либо из-за его собственной ошибки, либо из-за того, что он теперь сидел в замерзшей реке, вынужденный анализировать то, что он сделал.
Эсте наблюдала, как Карлайл поднял руку в знак того, что волки должны слушать. Эсте знала, что он сделает, уговорит всех успокоиться. Как он всегда делал. Казалось, Карлайл не утратил способности переломить тяжелые ситуации собственными словами. Так было до тех пор, пока дело не коснулось их спора, их брака. Эсте горько посмотрела на него, прежде чем повернуться и уйти обратно через лес.
Никто не следил за ними, они привыкли к ее кислому отношению, просто были рады, что она решила остаться. Эсте услышала, как Карлайл ясно извинился. Понимание их общего опыта. Призыв Беллы и их решимость обеспечить ее безопасность. Он говорил о том, что Эмметт не думал, слишком сосредоточенный на уничтожении Виктории. Конечно, волки могли это понять. Конечно, слова Карлайла сработают.
Эсте задавалась вопросом, что его отвращало. Почему бы ему просто не покончить с этим? Наслаждался ли он тишиной и взглядами, которые следовали за ним всякий раз, когда он входил в одну комнату с ней.
Эсте ненавидела это, но она была упряма, она пыталась.
Протянула оливковую ветвь. Теперь настала его очередь.
Она хлопнула дверью своей спальни, когда вернулась домой, на стене появились трещины. Эмметт только что починил другую дверь. Эсте нужно было перестать ломать вещи, но она забыла о своей собственной силе. Она забыла много вещей. Прямо сейчас она забывала, как легко все было раньше. Эсте надеялась, что скоро сможет вспомнить, надежда на воспоминания, казалось, поддерживала ее.