Глава 6. Белладонна
He used to call me DN,
That stood for deadly nightshade
'Cause I was filled with poison
But blessed with beauty and rage.
Проведя пальцем по экрану телефона, Алекс принял входящий звонок, ярким светом рассеявший тьму, и сразу услышал взволнованный голос подруги детства:
— Алекс, как вы?! Господи, я так переживала, как узнала, что случилось.
— А что случилось? — лениво поинтересовался Алекс, делая вид полного непонимания. А ведь они не говорили с момента расставания на Юге. Друзья охладели к нему из-за его лжи, и вот время пришло, когда лед тронулся. Правда, не случись это из-за переживаний, неизвестно как долго бы еще они сторонились друг друга. Изнутри поскребла возмущенная совесть и попыталась надавить на чувство вины, но Алекс отмахнулся от нее, как и от всего, на что не считает должным тратить свои время и силы.
Подруга потеплела к нему, сделав вид, что никаких недомолвок между ними не было, но друг продолжал сохранять ту же позицию и ждать, когда Алекс предоставит все объяснения. «Что ж: ждать придется слишком долго, потому что объяснять придется много чего. Надеюсь, Макс наберется терпения и подождет столько, сколько мне нужно времени, чтобы разобраться со всем этим».
— Как это "что"? Мост разрушился, и вы были в этот момент на нем.
— Так об этом говорят? — тем же небрежным тоном спросил Алекс.
— Вы целы?
— Я? Частично. Остальные физически в полном порядке, морально — плюс-минус.
— Да уж, это было кошмарно. Я рада, что вы выбрались оттуда живыми. Как ты себя чувствуешь?
— Восстанавливаюсь.
— Ал, послушай, — неуверенно обратилась подруга, и ее неровное дыхание прозвучало из динамиков хриплым шорохом. — Там попало на видео то, как ты поднимал машину. Можешь как-то это объяснить?
Алекс молчал около минуты, но, так и не найдя подходящих слов, устало выдохнул:
— Эм, я не знаю, что ты хочешь услышать.
— Правду. Или хотя бы то, что ты остаешься моим близким другом.
— Я все так же предан вам. Но в остальном я действительно сильно изменился.
— Я давно уже это заметила, — призналась с чувством вины Эмма. — Не знаю, чем могу быть тебе полезна, но если вдруг...
— На самом деле, мне кое-что понадобится от тебя. Будь готова.
— Хорошо, — с улыбкой в голосе отозвалась подруга. От этого у него отлегло от сердца. — Не пропадай и будь осторожен.
— Так у нас наступил мир? — неуверенно спросил Алекс, расправляя рукав рубашки, ощущая всем телом неприятную сырость и холод. Погода не утихала, за окнами квартиры ледяной дождь соревновался с дикими порывами штормового ветра за причинение большего ущерба. Улицы были подтоплены, электричество включили всего час назад, за это время удалось принять теплый душ и немного зарядить севший телефон.
— Можно и так сказать, — деловым тоном ответила Эмма. — Дай мне поговорить с Викторией.
— Она спит, — Алекс взглянул на неподвижный силуэт в мягкой постели. — Ей нужно отдохнуть.
— Алекс, пообещай мне, что защитишь ее от всего.
— Я себя-то не могу защитить, — усмехнулся в ответ. — Пусть Трак стоит стеной за нее, у него это лучше получается.
— Вы ведь сейчас остались вдвоем, поэтому берегите друг друга, — беспокойно напомнила Эмма.
Действительно остались только они вдвоем.
Когда Гоуст увез Алекса в квартиру, куда Трак немногим раньше привез Викторию, и оставил его прошедшее через мясорубку тело отдыхать, он пытался настоять на том, чтобы позвонить Стейси и узнать у него, чем можно помочь при сердечном приступе, но Алекс к тому времени уже мог твердо стоять на ногах и попросил их обоих скрыться. Нужно было затаиться и ждать, пока они не обнаружат тех, кто их выследил.
Мост они так и не смогли пересечь, оставшись там же, где и были замечены в последний раз. В этот раз они были наживкой, на которую нужно было поймать оставшихся преследователей.
— Вы тоже с Максом, — быстро проговорил Алекс и сбросил звонок, не затягивая прощание.
Не успел он отойти от стены, к которой был привязан за провод заряжающимся телефоном, как на экране высветился новый входящий вызов.
— Полковник, — ответил Алекс с надлежащим тактом.
— Руки-то хоть не отпали? Сучонок.
Алекс расплылся в улыбке, прислонившись спиной к стене и отклонив затылок назад. Лидер хоть начал с укора и отеческого выговора вместо приветствия, Алекс по его голосу услышал сдерживаемое торжество и спокойствие за сохранность жизней своих людей.
— Благодарю за беспокойство. Потихоньку прихожу в себя. О стрелке ни слова?
— Свидетели утверждают, что слышали некий "хлопок", но это все, что осталось из уцелевших улик. Мост разрушен, а оружие снайпера никто в море после шторма намеренно искать не станет.
— Сколько всего жертв?
— Двадцать восемь пострадавших. Пять погибших, считая стрелка. Трое водителей, один из них бензовоза, который и стал причиной обрушения моста, второй так же заснул и проморгал аварийную ситуацию на дороге, и двое мужчин, отказавшихся бросить новую машину, уйдя в ней под воду. Мерс, если не ошибаюсь.
— Хреновая модель, если честно, за такие деньги.
— Ага, да еще и в кредит.
Возникла пауза, в которую лидер неуверенно собирался со словами:
— Алекс, пять погибших при таких разрушениях — это чудо. Гоуст сказал, как храбро и самоотверженно ты спасал людей.
— Гоуст был прав в одном: это была ловушка. Скорее всего, за нами следили. И следят до сих пор. Нужно понять, кто это, раньше, чем мы выйдем на Верта. Ни к чему вмешивать его в наши проблемы.
— Скажи чем помочь. Мы сделаем все, чтобы вас защитить.
— Да уж, в этой дуэли Трак показал лучший результат, — расслабленно протянул Алекс, проигнорировав слова лидера, а тот не стал настаивать на ответе, наверняка понимая, что ему нечего сказать.
— Как вы заметили снайпера? Эд сказал, что за минуту до выстрела вы с Викторией сказали, что что-то видели.
Алекс метнул помрачневший взгляд на девушку, а в глазах вновь защипало. Приложив ладонь к лицу, он справился с фантомными уже пережитыми чувствами, эхо которых обладало столь же болезненными воспоминаниями.
Вот что-что, а кровотечение из глаз для него было в новинку. Мало того, что это адски больно, так еще и кислота разъела слизистую, практически полностью лишив его зрения.
В общем, на себе испытать действие химического оружия было то еще удовольствие. Причем не одного вида, а сразу двух.
И все из-за чертового предупреждения.
— Он выдал себя, — ответил Алекс. — Засветился.
— Так это был не профи?
— Трак что думает?
— Думает, что профессионал, но так промахнуться... Алекс, это ведь ты как-то повлиял на то, чтобы все закончилось благополучно?...
— Возможно, — уклончиво, скорее согласием отозвался Алекс.
— Признаюсь, мои сомнения на твой счет тают как ледники в Арктике.
— Как дела у Фроста? — как бы кстати побеспокоился Алекс.
— О, он с каждым днем жаждет вашей встречи все больше.
— Испытываю аналогичное по силе желание отдалить эту встречу.
— Ты никого не боишься, но только не простого шарлатана с джедайскими трюками? — лидер в сомнении издал короткий смешок, говоря о своем близком друге.
— В чем его секрет? Как он может влиять на волю?
— Встреться с ним и обменяйся данными. Это будет честная сделка.
— Мне не настолько интересно, — зевнул Алекс, мгновенно оборвав рвение выведать информацию о потенциальном враге.
— Он будет рад услышать, что ты струсил.
— Подождите: обзаведусь шлемом от телепатии как у Магнето, вот тогда и поговорим.
Лидер усмехнулся.
— Как Виктория?
— Вырубилась и спит уже почти десять часов, — Алекс подсмотрел время на часах, чтобы быть точным.
— Позаботься о ней.
— Так точно, Полковник.
— Ты молодец, парень. В этот раз я в тебе не разочарован.
Улыбка потянула уголок его губ. Завершая звонок, Алекс увидел, что девушка начала сонно ворочаться, наверняка разговор потревожил ее сон или она к этому моменту наконец выспалась. Выдернув провод из розетки, он сложил его в несколько раз и убрал вместе с телефоном в карман, подходя к кровати.
⋆ ˚｡⋆୨♡୧⋆ ˚｡⋆
Проснувшись, Виктория обнаружила себя в незнакомой комнате, спавшей на нежно-голубом постельном. Раньше, чем она о чем-либо подумала, она увидела любимого, он лежал рядом и смотрел, как она просыпалась. Затем Алекс отвел взгляд и стал смотреть вверх.
— Привет, — хрипло поприветствовала Виктория, но ее проигнорировали. Минуту она вспоминала случившееся, все яркие эпизоды последних дней пронеслись в ее сознании. Ей стало казаться, что она может рассчитывать на то, что они теперь на одной стороне. Неужели произошло что-то страшное, из-за чего Алекс не хочет даже говорить? Но он ни на один ее беспокойный вопрос не отвечал и даже не реагировал. Уже чуть ли не плача, она вдруг поняла, что он не казался чем-то встревоженным, печальным, уставшим, и ее озарило:
— Ты обижаешься на меня? Из-за того, что я ушла? Ты все-таки сердишься?
Только после этой высказанной в отчаянном беспокойстве догадки, Алекс перевернулся на бок, лицом к ней, и светло-голубыми глазами посмотрел на нее из тьмы, обратившись всем вниманием.
— Я ушла, потому что испугалась того, что ты мог сделать той парой клинков. Извини, что бросила тебя и не стала во всем разбираться, — прося прощение, Виктория отчасти обманывала саму себя: на тот момент она еще не знала, что Демон реален, а не плод ее воображения, и не могла рассказать Алексу свой страшный сон, ведь верила, что это ни к чему не приведет.
Алекс вновь улыбнулся этой демонической ироничной улыбкой, читая ее насквозь. Что извинения были не до конца искренними, он вне всяких сомнений услышал и понял. Но его глаза стали смотреть менее холодно, а голос прозвучал и вовсе расслабленно и с нотками лени:
— Я подумаю над тем, как тебе загладить свою вину, — пообещал он, отнимаясь руками от постели и вставая. Сейчас он не казался ни на секунду обиженным, и она с ужасом предположила, что ее просто разыграли.
Осмотревшись в комнате, которую видела второй раз, но все равно считая ее незнакомой, Виктория начала выбираться из-под теплого одеяла, нагретого ее телом во время крепкого сна. В этот раз обстановка была более скромная, чем в тех квартирах, где они жили с Алексом вдвоем. Но времени выбирать не было.
Она заснула в сухой одежде, надев первое, что нашлось в сумке, сразу после того, как Стефан отвез ее на мотоцикле с моста. Она не знала сколько сейчас времени, сколько она проспала и что с ними всеми будет. Все тревоги угасли на фоне самого важного открытия, прямо сейчас переодевающегося перед ней.
Алекс не так давно принял душ — об этом свидетельствовали еще не до конца высохшие потемневшие волосы, отмывшись после сумасшедшего дня, когда они все чуть не погибли.
Он словно захотел продемонстрировать ей то, что его тело хоть и выглядит физически потрепанным и его украшают ушибы, алые и синие кровоподтеки, но оно цело, и он двигается так, будто не чувствует боли или не обращает на нее внимания.
Тоже поднявшись, Виктория собралась привести и себя в порядок после сна, но ее взгляд задержался на его руках. Ей стало любопытно посмотреть на то, что стало с ними после того, как Алекс вытащил машину, падающую с моста. Она слышала истории о чудесных случаях, когда в определенных экстремальных ситуациях люди были способны поднимать вес в несколько раз тяжелее себя, даже машины. Тогда тело перестает сдерживать силу и дает возможность вопреки чудовищным повреждениям проявить ее, ломая при этом кости, разрывая мышцы и нагружая весь организм критической массой, которую выдержать способен не каждый.
Сняв с плеч рубашку, Алекс оделся в черную футболку, обтянувшую его тело. Его кости казались целыми, белая кожа была покрыта покраснениями и пурпурными гематомами, следами от поперечных порезов, но никаких более тяжелых травм с виду не было — он беспрепятственно разгибал и сгибал суставы. Спрятав вид на поврежденные руки новыми перчатками от плеча до середины ладони, он набросил сверху черную рубашку, а затем, вспомнив, отвернулся спиной, взял что-то с комода и обвязал чем-то несколько раз вокруг левого запястья.
Подойдя ближе и увидев под его рукавом розовые оборки от белья, Виктория узнала в этом то, что принадлежало совсем недавно ей.
— Ты все еще носишь на своей руке? — она удивленно воззрилась на него.
Алекс посмотрел на запястье и довольно улыбнулся.
— Это было так мило: ты отдала мне свое мокрое белье. Я не смог с этим расстаться.
— Я не отдавала тебе такое, — от возмущения задохнувшись, Виктория вспыхнула. — Они не были мокрыми.
— Еще как были, — Алекс запрокинул голову, оскалившись идеально ровными краями зубов. — Если не перестанешь отрицать, я решу, что ты не дотерпела.
— Я не...
— Что-что? — Алекс повернул голову в профиль, сделав вид, что прислушивается.
— Ничего, — смиренно ответила она, сложив руки за спиной и стала взглядом искать свои вещи.
— Уверена?
Виктория кивнула, избегая смотреть в его сторону.
— Ладно, снимай трусы. Я уверен, что они и сейчас влажные.
— Прекрати говорить такие вещи, — ужаснулась она. Бросившись к нему, она протянула ладонь с полусогнутыми пальчиками к его губам, чтобы помешать говорить глупости, но не осмелилась прикоснуться.
— То есть, когда я делаю подобные вещи, тебя это нисколько не смущает, но говорить считается непристойным? — Алекс в сомнении смотрел на девушку перед собой, как на ее лице краска от стыда боролась с бледностью от страха за собственное достоинство.
Осознавая отсутствие логики, Виктория все равно твердо кивнула.
— Это бред, — прокомментировал Алекс, приподняв бровь, выделяя свою правоту. — Научись уже контролировать свои эмоции.
— Я постараюсь, — пересилив себя, пообещала Виктория пожалев о том, что сама начала разговор, который привел к тому, что ей стало неудобно.
— Показывай трусы.
— Зачем? — она подняла расширенные испугом глаза.
— Хочу посмотреть на них.
— Просто посмотреть? — спросила она голосом, полным надежды.
— Ну да, забирать не буду. Мне и одних достаточно, — Алекс демонстративно покачал левой рукой.
С мыслью, что она занимается явно не тем, чем нужно, Виктория стала снимать серые джинсы с низкой посадкой, сначала с одной ноги, затем с другой, наклоняясь. Оставив на полу, она скользнула кончиками пальцев по бедрам, снимая белье. Затем протянула в сжатой ладони.
— Нечего стыдиться, Частый пульс. Подними глаза на меня.
Подчинившись, она увидела наведенный на себя телефон и от испуга замерла.
— Не стесняйся того, что течешь при виде меня. Это так же естественно, как то, что у меня каждый раз встает, когда я думаю о тебе.
Шокированная его словами, она стояла не моргая и не дыша. Стыд кипятком залил ее всю, покраснели не только щеки, но также шея и грудь, но благодаря белой кофточке с кружевом на вырезе последнее было не так заметно, как выдавшее ее состояние лицо. Ее сердце часто забилось, раздаваясь эхом в ушах.
— Скажи, что ты показываешь, — Алекс бесстрастно смотрел на ее изображение с экрана телефона.
— Свое белье, — едва слышно проговорила Виктория. Отступать было некуда. Он уже снимает ее на видео. Если она испугается и сбежит, придется снова извиняться, и неизвестно, какие еще больные идеи посетят его разум, и ей придется выполнять, возможно, что-то более ужасное.
— Зачем?
— Чтобы показать, что оно мокрое из-за тебя.
— Повтори. Расправь и повтори.
Расправив собственное нижнее белье, она растянула ткань на пальцах, демонстрируя на камеру и посмотрев прямо в объектив. Она не смотрела на его лицо, выражающее безразличное ожидание, постаравшись так же бесстрастно выполнить указание. И постараться забыть этот момент.
Выдохнув, заставила произнести себя своим звонким голосом, ставшим еще более тонким из-за неловкости:
— Это мое белье. Оно стало мокрым, потому что мое тело так реагирует на тебя.
— Хорошая девочка, — сохранив видеозапись, Алекс протянул руку и с теплом погладил девушку по голове, продолжающую стоять без движения. Убрав телефон в карман, он окинул пристальным взглядом ее ноги, поднимаясь снизу вверх. Когда он достиг бедер, его взгляд вспыхнул синим потусторонним пламенем.
— Что это? — он небрежно указал на цветное изображение бабочки.
Виктория сразу поняла, о чем он, даже не опустив головы.
— Бабочка.
— Откуда на твоем теле татуировка? — обхватив ладонью бедро, он сжал мягкую плоть с силой, но через пару секунд понял по резкому вздоху, что хватка оказалась болезненной и ослабил ее, перестав вжимать пальцы в нежную кожу.
Алекс спрашивал с таким требовательным взглядом и претензией в строгом голосе, будто она набила тату не на себе, а на нем.
— Тебе не нравится? — Виктория отступила назад, теряясь в догадках, что означает его реакция. Она столкнулась с комодом и от неожиданности вздрогнула, не привыкнув к новой обстановке.
— Кто тебе разрешил уродовать свое тело?
Виктория промолчала, смотря в его глаза, затуманенные неким предубеждением и злостью на ее поступок. Но заглушила внутри себя вспыхнувший огонь, настаивающий на установлении справедливости. Она не сделала ничего такого, чтобы заслужить его злость. Только что она выполнила его прихоть, поступившись собственной честью. Но если она начнет пререкаться и с вызовом отвечать ему, в результате все равно будет корить себя за то, что не попыталась сразу понять его. В конце концов он переубедит ее и склонит на свою сторону, как всегда и происходит.
Ее глаза подернулись дымкой: вера в демоническую породу Алекса ослепила ее и заставила во всем преклоняться перед ним.
— Прости, мне нужно было посоветоваться с тобой? — мягко спросила она спустя долгое молчание, в которое успокаивала себя.
— Тебе нужно было просто не делать этого, — Алекс приподнял рукав, демонстрируя спрятанный клинок, держащийся сверху тканевой перчатки, и лезвие отразилось блеском в расширенных глазах девушки. — Не смей портить и пачкать это тело, ты меня поняла?
— Что ты хочешь сделать? — она отстранилась, а ее взгляд был прикован к вынимаемому клинку и его расписной рукояти. Несомненно красивое, но смертельно-опасное орудие убийств, окропленное человеческой кровью. Внутри хрупкого тела девушки забился страх, и она вся задрожала, словно угадав его намерение.
«Это тело. Что это значит? Оно нравится ему таким, какое оно есть?» бесконечные вопросы возникали в ее голове в такт участившемуся пульсу.
— Иди ко мне, — он отвел руку за себя, пряча вид на клинок, второй рукой привлекая бьющееся в страхе полуголое девичье тело. Приподняв ее, он посадил ее на комод.
— Алекс, пожалуйста, скажи, что ты хочешь сделать, — она послушно прильнула к нему, опасливо вздрагивая на любое его движение.
— Хочу, чтобы ты запомнила, — неуклонным тоном ответил он, не обращая внимание на ее сильный испуг.
— Я и так все помню. Алекс, я люблю тебя, — признание сорвалось с ее губ непроизвольно, но она ни на секунду не пожалела об этом, говоря от сердца.
— О, как неожиданно, Частый пульс, — насмешливо протянул он, и в его голосе сквозило недоверие. — Почему вдруг решила признаться в чувствах? Тебе настолько страшно?
— Нет, я просто хочу, чтобы ты знал это всегда.
— Ты не знаешь меня. То, что тебе нравится, это маска.
— Я чувствую, — произнесла Виктория и ее голос затих, когда в ее ногу уткнулось острие клинка. Подавшись к любимому, она прижалась к нему и обхватила за плечи. Она не смогла договорить, то, что хотела до него донести.
— Это пройдет, не волнуйся, — тихо проговорил он, склонив голову ближе к ней, прижавшись к ее виску.
— Я хочу верить всему, что ты говоришь.
— Напрасно ты меня идеализируешь.
— Я видела тебя под маской Демона. Это ведь был ты! — Виктория закрыла глаза, и по ее бледным щекам заструились слезы. Она не выдержала и дала волю эмоциям, почувствовав себя загнанной в угол.
— Не понимаю, о каких демонах ты все время говоришь, — его рука ни разу не дрогнула, несмотря на то, что она вся дрожала или когда двигалась. Он неподвижно держал клинок, самым кончиком пронзив ее.
Чтобы он не подумал, что она снова что-то выдумывает, она заговорила, раскрывая душу и из последней надежды посвящая в свои настоящие мысли, но голос был сдавленным, жалким, испуганным до смерти:
— Когда я сплю, я вижу тебя. Демон — это ты в мире снов, одетый в черное и в белой маске.
— Мир снов... Ты так это называешь, — тихо произнес Алекс задумчиво. — Ты и правда видишь ее. Но я не знаю, как оно выглядит со стороны. Может, я и правда Демон. Забавно. Но почему ты? — спросил он, обращаясь скорее к самому себе.
— Так это все было на самом деле? — с ее губ сорвался вздох облегчения. — Пожалуйста, скажи, что я не сошла с ума, и все было взаправду.
— Ты права: ты спала и видела сон.
— Алекс, доверься мне, — умоляла она, положив голову на его плечо. — Я ведь все знаю.
— Ты ничего не знаешь, — раздался его категоричный и властный голос как вердикт одновременно с тем, как лезвие проникло под кожу. Плачущая девушка схватилась крепче за любимого, и неизвестно какая боль была сильнее: та, что разбила ей сердце или та, что оставила глубокий разрез на ее коже.
Клинок повернулся, огибая полукруг и вырезая область татуировки, теплая кровь заструилась по бедру, и девушка зажмурилась, сдерживая рвущиеся наружу крики. Чем больнее ей было, тем сильнее она обнимала любимого и жалась к нему, словно искала спасение в его руках, которыми он ее в этот же момент и ранил.
Он старался не продлевать ее страдания, и, вырезав кусочек кожи с чернилами, сразу же достал круглую коробочку из кармана, чтобы нанести исцеляющее лекарство. Едва его пальцы в сверкающем серебристом веществе дотронулись до раны, нанося его по всей поверхности, как девушка откинулась на стену за собой, часто и глубоко дыша. Облегчение, которое она испытала от лекарства, было слишком резким, и переход от боли к эйфории вызвал у ее тела шок.
Когда она немного пришла в себя, то открыла глаза и увидела, что там, где была сначала татуировка с бабочкой, потом голая плоть с кровью, сейчас была ровная кожа без единого повреждения и покраснения.
Алекс смотрел на нее с любопытством, стараясь предугадать ее поведение, в те минуты, пока она сидела с закрытыми глазами, убрав следы крови. Он ждал от нее слезы, обвинения, манипуляции. Но она молча водила затравленным взглядом вокруг, мысленно давая себе свои объяснения происходящему.
Алекс подставил под голову руку, держа в той же зажатой ладони клинок.
— Если хочешь заслужить мое доверие или хотя бы благосклонность, если не уважение: беги от меня.
Виктория медленно перевела на него взгляд, осмысливая услышанное.
То, как она долго думала над ответом, выводило его из себя. Давая честный ответ, как тогда, когда страх захватил, она не раздумывала ни секунды. А сейчас он видел, как она мысленно взвешивала принятие решения и выбирала то, что ей выгодно.
— О чем ты думаешь?
— О том, какое чудесное это лекарство, — тихо ответила она.
— И тебе не интересно, что это и как работает?
Виктория снова думала раздражающие пять секунд перед тем, как ответить:
— Нет, — она помотала головой, а ее волосы колыхнулись ровным каштановым орелом, скользнув по плечам. — Если бы было все равно на магию этого чудесного лекарства, я бы хотела знать. Мне кажется, если я узнаю, то пожалею о том, что правда окажется не такой, как я ожидаю. Скорее всего, она будет неприятной. Ведь не бывает простых лекарств, которые способны на такое.
Этот проницательный ответ будто нанес ему удар прямо в солнечное сплетение.
— Избегаешь ответственности? — не своим голосом проговорил он, оправляясь после удара, подкосившего его дух.
— А ты мне все расскажешь? — спросила она, выдавая свои хитрые помыслы.
— Нет.
Виктория понимающе кивнула, нисколько не расстроенная, а уже привыкшая к его отказам.
— Так что, — разогнув ладонь, Алекс протянул ей рукоятью свой клинок, на лезвии которого оставалась ее кровь, — ответь мне тем же. И я подумаю насчет того, чтобы начать доверять тебе.
Ее глаза прожигали оружие, а лицо выражало полное отторжение услышанному. Алекс внимательно наблюдал за ней, словно в этот момент ждал чего-то, что держал только в своем уме и не стремился раскрывать.
— Я не стану тебя ранить, — уверенно ответила она, отведя взгляд от кровавых следов, почувствовав отвращение к смешиванию крови, находя в этом что-то отсылающее на сатанинские ритуалы. — Почему нельзя просто честно и открыто говорить друг с другом?
Выпустив сквозь пальцы нож, Алекс позволил ему упасть и звякнуть об пол. Освободившейся ладонью он схватил девушку за горло в удушающем захвате. Запрокинув голову, она замерла на месте, большими глазами смотря на лицо любимого, ловя каждое его слово.
— Чтобы такая слабая и никчемная девчонка хранила мои мысли? — мрачно усмехнулся Алекс, прищурив небесные глаза и с наслаждением вбирая ее страх. — Из тебя их кто угодно выпытает. Ты не заслуживаешь моего доверия.
— Извини, — сдавленным голосом произнесла Виктория, вся покраснев от слез, душивших ее. Рука на шее только удерживала, но не перекрывала дыхание, и все равно ей стало трудно дышать. — Я уже очень много знаю о тебе.
— Да, но ничего компрометирующего меня. Твоим рассказам про сны никто не поверит.
— Так это больше, чем сны?
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — он ответил честно, даже не помышляя о том, чтобы притворяться. Она увидела это по его глазам с отражающимися в них вопросами, услышала по голосу, доходчиво пытающегося ей это донести. — Может, ты и права: я сущий Демон, и меня стоит опасаться. Но то, что я вижу и воспринимаю, отличается от твоих сторонних наблюдений, так что вполне возможно, что один из нас заблуждается и принимает ложное за действительное. И еще одно: не смей никому рассказывать то, что ты видишь. Своими предупреждениями ты нарушаешь ход событий и все летит к чертям. Поклянись всем, что тебе дорого, что ты навсегда оставишь это в секрете.
Виктория подумала о самом дорогом ее сердцу: своей маме, кошке, близких родственниках, любимом, новых друзьях. Самое дорогое в ее жизни оказалось людьми, живыми душами, а не вещами, отношениями или занимаем местом в этом мире.
— Клянусь, — смиренно проговорила она, раз он так серьезно относится к словесным обещаниям и клятвам. Не то чтобы она не была честной в момент данного слова, он навязал ей чувствовать их вес на собственной совести, но все же справедливости ради стоит заметить, что до этого она не считала клятву достаточно надежным гарантом от обмана.
Удовлетворенный ее ответом, Алекс освободил ее шею из захвата. Виктория опустила голову, чувствуя на коже тепло от его пальцев, которое было приятным. Ее в тот же миг испугала мысль, что ей понравилось, как он ее держал за горло. Ее воображение навесило демоническое облачение на стоящего перед ней любимого парня, и она испытала не страх, а еще большую тягу к загадочной сущности, которой он становится.
Прогоняя наваждение, Виктория задумчиво нахмурилась:
— То, что вы с Эдом взяли меня с собой... Это бы все равно произошло?
Алекс кивнул, улыбнувшись покровительственно и в то же время насмешливо.
— Аха-ха, я ведь сказал, что знаю, что делаю. Не донимай меня своими кошмарами и постарайся не воспринимать их всерьез. Скорее всего, то, что ты видишь — это несбывшееся будущее, которое я уже изменил. Почему ты это видишь, я не имею ни малейшего понятия.
«Может, потому что долго была близко к тебе?» только подумала Виктория, вспоминая свои кошмары. Его слова не объясняют, почему она видела Демона в своей детской, а также некоторые ее сны, в которых происходили пугающие ее воображение вещи из-за его присутствия в них. Вполне возможно, что все это было вызвано действием наркотика, но оставалась надежда на то, что Алекс сам пока не готов это раскрыть, поэтому она не стала настаивать и продолжать донимать вопросами, и так получив от него слишком много недоступной информации. Она должна быть благодарна и признательна ему за это, уважая его доверие.
— Ты меня ненавидишь? — она подняла глаза и взглянула на него снизу вверх.
— Возможно, — Алекс наклонил голову набок.
— Прости, что я испортила наши отношения.
Он бросил на нее искоса ироничный взгляд: «О, Частый пульс, порчу здесь все только я один».
— Ты не хочешь меня видеть? — робко предположила она, пытаясь угадать его настроение.
— Хочу. Постоянно бы на тебя голую смотрел.
Виктория улыбнулась, в смущении не в силах это остановить, а он внезапно почувствовал себя неловко и пожалел о вырвавшихся необдуманных словах.
Прежде чем она нашла что сказать, качая свесившимися ногами с комода, Алекс развернулся, подобрал с пола клинок и ушел в другую комнату, закрытой дверью изолировав неконтролируемую разрушительную силу.
⋆ ˚｡⋆୨♡୧⋆ ˚｡⋆
Она любит его за то, что он ее ненавидит. Он ненавидит ее за то, что она любит его.
И обе стороны этой медали полностью противоположны друг другу, чтобы даже иметь надежду это как-то исправить или попробовать соединить. Может, ненависть к его поступкам сможет воззвать к его совести и повлиять на личность, направив на путь исправлений. Вера в это еще жива в нем и держит рядом с этой девчонкой, отчего у него возникло чувство, что она принадлежит ему. Приходится напоминать себе, что это не так, но ее тяга к нему и его испорченной душе создает то ложное ощущение.
После довольно откровенного разговора ему было необходимо остаться наедине с собой и разобраться с тем, что делать со всем этим дальше, и убедиться в том, что не стоит переигрывать все произошедшее, не делясь с девчонкой столь важной информацией.
А точнее, что не стоит возвращать события на целый месяц назад, чтобы никогда с ней не пересекаться.
Но не было никакой гарантии, что он избавит от своего влияния девчонку, она может точно так же, как там, на мосту, стоять рядом и смотреть своими большими невинными глазами на то, как все сущее движется назад, ничего не забывая, в отличие от остальных.
От ее присутствия на другой стороне реальности — месте, которое он считал личным уголком уединения вдали ото всех, он почувствовал себя слишком уязвленным. Его пробрало до дрожи, и он не хотел, чтобы она видела то, какой леденящий душу страх объял его целиком.
Закрыв дверь и спрятавшись от ее зеленых зачарованных глаз, давящих на его еле живую совесть многотонным прессом, он испытал совсем легкое облегчение. В этих глазах всегда было столько горечи, разочарования, невысказанной обиды, скрытой злости, и несомненно он был причиной всего этого.
Если она и правда видела его Тень и помнит все, начиная с детства, то это не поддается никаким объяснениям с его стороны. Почему она помнит то, что происходит, когда он принимает облик Тени, волновало его не сильнее того, что она может также знать, для чего он приходил к ней, когда она была ребенком.
А если она и правда знает все, и ее любовь это месть? Самая жестокая и беспощадная форма насилия над душой, когда яд проникает в душу и навсегда отравляет ее. И если он со временем привыкнет к ней, и эта привязанность обернется тем, что однажды убьет его? Сейчас это кажется самым маловероятным, чтобы хоть что-то проникло в его заледеневшую душу, выдержало неблагоприятные условия и сохранилось там живым. И не то чтобы он боялся смерти — он ее жнец, коса, которой она распоряжается. Он ее воплощение и воля. Это не значит, что он бессмертен, скорее то, что он у нее на привязи и выполняет свой долг. А когда служба будет завершена, а у контракта закончится срок, смерть приберет на свою сторону и его. Гораздо страшнее его бы пугали вечные муки, но он привык все сносить, не чувствуя ничего. Скорее его бы заставили ощутить себя более безрассудным чувства к девушке, переродившейся из его старой любви, которые бы снова растоптали его душу и разбили на куски, оставив слабую и безвольную оболочку.
Если каким-то чудом она вспомнит и свою прошлую жизнь, он без промедления и колебания вонзит нож в ее сердце промеж хрупких ребер, отсечет голову с ее прекрасной тонкой шеи, убьет ее в то же мгновение, когда узнавание мелькнет в ее печальных больших глазах. Ни одно живое существо во всем мире не должно помнить то, что произошло на другой стороне этой реальности, в ее прошлой вариации.
Единственным выходом он видел не самое гуманное решение — свести ее с ума. Чтобы девчонка перестала отличать реальность от так называемого мира снов. Только так она никогда не докопается до правды в его истлевшей душе.
Был еще вариант — больше не принимать облик Тени, чтобы не давать девчонке возможность видеть, но он даже не рассматривался. Он пытается играть честно, даже слишком часто: его вечно травмированное тело тому доказательство, но каждый раз даже его сверхсилы оказывается недостаточно и приходится переигрывать события, возвращаясь в прошлое и подменяя реальность.
Однажды все это вскроется. Алекс никогда не был настолько наивен, чтобы верить в собственную неуязвимость. Уже одна живая душа посвящена в эту тайну, хотя бы частично. Но сможет ли при этом его кто-нибудь остановить?
И опять он вернулся мыслями к девчонке. О чем бы он ни думал, постоянно ее образ возникал в голове. Чаще всего она представала в его воображении обнаженная и раскрытая перед ним, и внутри мгновенно вспыхивал пожар от бушующих гормонов, который может потушить только она.
Но сейчас Алекс задумался о ней как о той избранной, отделившейся от застывшей массы людей, кто забывает и не имеет представления об его изменениях происходящих событий. «А если остановить время и попробовать в этот момент контактировать с ней?» Еще никогда он не делал ничего подобного. «А вдруг она способна на то же, что и я?» на этой мысли его прошиб ледяной озноб, но уже не из-за страха, а осознания собственной никчемности и недостаточной осведомленности о той силе, которой он обладает.
Вынув из кармана голубую круглую коробочку с вытесненными золотыми цветами на крышке, Алекс погладил пальцами края, раздумывая над пронесшейся безумной идеей.
Возможно, она не просто так видит то, как он меняет время, а эти воспоминания остаются с ней как первые зачатки пробуждения Тени. Благодаря лекарству разъедающая скверна — неизменная метка обладателя Тени — не убьет ее. Можно попробовать подготовить ее, а затем передать это бремя на нее. Никого другого на этом месте он представить не мог. Только она одна из семи миллиардов людей на этой планете не превращается в декорацию, а продолжает, как и он, двигаться вопреки времени и вопреки всему.
Но если для Тени не предусмотрен другой носитель и он действительно ее единоличный обладатель, или девчонка не сможет стать достаточно сильной, чтобы принять Тень, тогда уже останется только одно — довести ее до безумия и взять в рабство в мире снов, откуда она уже никогда не найдет выхода, чтобы рассказать кому-нибудь о том, что он скрывает.
⋆ ˚｡⋆୨♡୧⋆ ˚｡⋆
Прошло несколько часов, в которые Виктория едва могла найти себе в спокойствие. Ее тянуло к деревянной двери, за которой находился ее любимый, ее Демон, который стал самым значимым человеком в ее жизни, а также важной частицей в ее душе.
При слабом свете глубокой ночью она рассматривала свою ногу, прикасалась кончиками пальцев к месту, где еще вчера была вечная татуировка. Он просто отрезал ей кожу, причинив страдания, от которых хотелось выть и провалиться в блаженное беспамятство, а затем снова той же чудесной мазью исцелил повреждение. Ее тело было розовое, чистое, здоровое. Благодаря ему.
Благодарность переполняла ее грудь, эйфория царила в сердце, а неприятные воспоминания о физической боли, обиде за то, что он счел ее желание украсить свое тело уродством, унижении, которое она испытала из-за него на камеру, терзали ее разум.
Ее взбудораженное состояние не поддавалось никакому спокойствию, а пульс сходил с ума. Она решила, что у нее лихорадка, бред, но голова была теплой, просто слишком много чувств и эмоций переполняли ее и не могли найти себе выхода.
У нее было только одно желание, нет, потребность — видеть его. Смотреть на его милый лик, чувствовать тепло его сильного тела рядом, замирать в восхищении, глядя на то, как он проявляет себя, с благоговейным восторгом осознавать, что она имеет такую большую честь быть близкой к нему. Только ее он допускает в границы своей демонической обители.
Она мечтала прижаться к его груди и найти способ донести до него, как она жаждет помочь ему с тем бременем, которое он несет в одиночку.
Наверняка он слышал, как она ходила по квартире, беспокойная и слишком взбудораженная, чтобы долго оставаться на одном месте. В конце концов, спустя мучительно долгое время, она решилась потревожить любимого, постучав в дверь.
Виктория заглянула к нему и улыбка коснулась уголков ее нежно-розовых губ, едва она увидела, как он лежит на кровати, расположенной в углу небольшой комнаты, а его глаза устремлены в потолок, отделанный деревянными панелями.
— Алекс, можно побыть с тобой?
— Зачем? — с непониманием отозвался он, бросив в ее сторону хмурый взгляд.
— Мне страшно.
— А мое присутствие тебя не пугает? — он мрачно усмехнулся.
Виктория перешагнула через порог, надеясь, что правильно поняла его настроение продолжать разговор.
— Ты можешь прямо сейчас превратиться в Демона?
— Это не так работает, — с нежеланием ответил он.
— А как? — наивно продолжала она, ступая на опасную территорию.
— Хватит вопросов, — потеряв терпение, отрезал он. — Если хочешь, лежи рядом, мне без разницы.
Не став испытывать судьбу, Виктория забралась на заправленную кровать, принеся с собой личный дневник.
20 июля 2016 года. Среда
Дорогой Дневник!
Ты не представляешь, какой тайной я владею. Прости, что мои руки дрожат и почерк неровный, я не могу справиться с собой.
Я узнала, кто скрывается под маской Демона. Я всегда это чувствовала, а теперь могу быть в этом уверена. Сначала я увидела это, потом он сам мне в этом признался. Не прямо, но мы поговорили, и многое прояснилось.
Сначала я увидела сон, в котором Демон пытался спасти Эда от отравления токсичным газом из устройства на его шее, и захотела отправиться вместе с ним, чтобы не допустить трагедии, но не я одна была в этом заинтересована. Алекс спас его. Он спас всех. Когда мост рушился, он храбро спасал людей, а то, какой он сильный, просто не описать словами... Все увидели, как он поднял машину, спасая находящихся в ней детей.
Получается, что под маской Демона всегда скрывался Алекс. Я пытаюсь вспомнить все свои сны с его присутствием, а в этом мне очень помогают мои рассказы тебе, и мне становится не по себе. Есть моменты, когда Демон вел себя странно... он пытался напугать меня, смеялся надо мной, преследовал, а его маска принимала вид зловещей ухмылки. Спросить об этом прямо не могу — вижу, что ему не очень радостно от того, что я разделяю его тайну. Я понимаю, что это никак не объяснить на словах: он жил среди теней моей детской комнаты, приходил ко мне во снах и не боялся быть замеченным, полностью расслабившись на своей территории.
Мне кажется, что это наша с ним судьба. Раньше я думала, что я могу что-то предвидеть и опиралась на эти предчувствия, но теперь знаю, что все это было влиянием проявления демонической силы — Демон может менять уже случившееся. Но все же. Не просто так ведь только я из всех окружающих людей помню и вижу то, как он это меняет. Может, это его решение выделить меня среди всех, просто мне он этого не говорит.
Интересно, что на самом деле Алекс такое. Почему он выбрал меня своей целью. Может, я давно сплю, вся моя жизнь это сон, а Демон в нем — это мое сознание, которое хочет, чтобы я проснулась? Честно говоря, чтобы хоть как-то принять все, я больше всего уверена именно в этом варианте.
Кажется, я стала одержима Демоном, но совсем не против этого. Признаюсь, чем больше я думаю о том, какой Алекс могущественный, тем чаще задумываюсь о том, что я сама мало что из себя представляю.
Ну вот, Дневник, я высказалась, и эти чувства немного отпустили меня. Я начинаю ощущать растерянность, страх, настигающую панику перед тем, что ждет меня и всех дальше.
До свидания, Дорогой Дневник.
Увидев, что Виктория закончила запись и закрыла книгу, убирая ее от себя, Алекс наконец прервал молчание и заговорил:
— Ты притворяешься или на самом деле не осознаешь, какая опасность от меня исходит? Ты ведь видела на что я способен, — говоря, он вглядывался в ее лицо и широко распахнутые глаза в неком вдохновленном и окрыленном влюбленностью настроении, ища подвох.
С особым вниманием выслушивая каждое его слово, она старалась казаться как можно более заинтересованной и отзывчивой.
— Твои действия говорят сами за себя. Ты защищаешь всех нас, заботишься обо мне. Я не притворяюсь, я на самом деле думаю, какой ты сильный, самый замечательный и невероятный.
— Лесть неуместна, — сухо ответил он, отведя взгляд, но внимательно ловя каждое слово.
— Я правда так о тебе думаю, — едва слышно проговорила она. — Алекс, почему я? И что ты такое?
Алекс громко вздохнул, показывая нежелание отвечать, но все же, к ее удивлению, начал говорить, будто подготовив себя к этому:
— Я понимаю, что твое любопытство не угаснет, пока ты не получишь ответы на свои вопросы. Внимательно слушай, единственный и последний раз отвечаю: это не первая наша встреча, поэтому пришлось использовать Тень, чтобы присматривать за тобой. Никаких подробностей я не намерен сообщать. Что такое Тень — я не знаю. Я могу обратиться к ней, это все, что мне известно. Это наш последний разговор на эту тему. Для твоего же блага советую не пытаться узнать больше. Еще раз заговоришь со мной об этом, я сделаю так, что ты пожалеешь, — угроза в его строгом голосе была неподдельной, и Виктория даже не подумала сомневаться, что действительно для нее будет мало приятного.
Пока он говорил, она старалась уловить каждое слово, правильно понять и надежно закрепить в памяти. И пусть снова он был краток на детали, но все же он ответил.
Подняв выразительный взгляд, Виктория выдохнула сквозь приоткрытые губы.
— Хорошо. Спасибо, что рассказал мне столько всего. Я очень ценю твое доверие и буду стараться его оправдать.
— Просто не мешайся. Этого будет достаточно.
Виктория улыбнулась. Ей даже показалось, что он был так откровенен с ней отчасти из-за того, что она выполнила его желание.
Это было впервые на ее памяти, раньше он не смягчался ни перед чем и действовал так, как хотел, наказывая ее за проявление слабости и желание стать к нему ближе.
Ее сразу уколола изнутри беспокойная мысль, что своим присутствием она мешает ему и делает его слабее.
Но постаралась отмести от себя эти мысли, преисполнившись надежды помочь ему.
*Белладонна — многолетнее травянистое растение, вид рода красавка семейства пасленовых.
Видовое название «белладонна» происходит от итальянских слов и в переводе на русский язык означает «красивая женщина».
В состав растения входит атропин, который может вызвать у человека холинолитический делирий, сопровождающийся сильным возбуждением, доходящим до бешенства и агрессии.
Является природным алкалоидом, входящим в состав Скополамина.
«Он называл меня БД,
Это значило БеллаДонна,
Потому что я вся была наполнена ядом,
Но одарена красотой и яростью».
«Ultraviolence» Lana Del Rey
*Шлем Магнето — часть костюма Магнето, персонажа комиксов издательства Marvel Comics, сильнейшего мутанта на планете Земля, обладающего способностью контролировать магнитные поля и металлы. Один из немногих предметов, способных блокировать телепатию.