ГЛАВА ВТОРАЯ
Мы шли сквозь мрак, пробиваясь сквозь плотную завесу ночи. Тьма, казалось, сгущалась с каждым шагом, обволакивая нас своей холодной, липкой хваткой. Лес, днем казавшийся полным жизни и красок, теперь превратился в лабиринт теней и шепотов, населенный призраками прошлого и страхами будущего.
Хоть глаз выколи – так можно было описать окружающую нас темноту. Деревья, словно гигантские чудовища, простирали свои корявые ветви к небу, переплетаясь между собой и не пропуская ни единого лучика света. Земля под ногами была неровной и скользкой, усыпанной опавшими листьями и сломанными ветками. Я шла, спотыкаясь буквально обо всё, что попадалось на пути, чувствуя, как с каждой минутой силы покидают меня.
Впереди, словно верные стражи, шлëл Минхо, справа Алби, посередине я и Ньют слева. Их силуэты едва угадывались в темноте, но я чувствовала их присутствие, их поддержку, как незримую нить, связывающую меня с этим новым, странным миром.
Внутренний голос шептал мне, что я не выдержу, что вот-вот рухну от изнеможения. Я действительно была на пределе своих возможностей, вымотанная физически и морально этим ужасным и непонятным днем. Мне хотелось просто остановиться, упасть на землю и уснуть, забыв обо всем на свете.
— Куда мы идем? — спросила я, с трудом размыкая пересохшие губы. Мой голос прозвучал мягко и тихо, словно шепот угасающего пламени. Я чувствовала, как силы покидают меня, как ноги становятся ватными, а мир перед глазами начинает расплываться.
— У нас есть некое поселение, — ответил Алби, не поворачивая головы. Он продолжал смотреть прямо перед собой, словно ведя нас к какой-то невидимой цели. — Там есть всё – и еда, и вода, даже место, чтобы отдохнуть.
В его голосе я услышала некую усталость, но вместе с тем и уверенность, словно он знает, куда ведет нас, и что там нас ждет спасение.
— Ох, а где… — не успела я задать вопрос, как в тишине ночного леса раздался оглушающий грохот. Звук был настолько громким, что, казалось, содрогнулась сама земля. Я не испугалась, скорее всего из-за того, что и так была вымотана до предела, но всё же любопытство взяло верх, и я слегка заикнулась: — Стоп… подождите… что это?
Внутри меня проснулось давно забытое чувство – жажда знаний. Я хотела узнать все об этом месте, понять, что здесь происходит, разгадать все его тайны. Но сил почти не оставалось.
— Не пугайся, — с неким воодушевлением сказал Ньют, словно ожидая этого вопроса. — Ворота закрываются. Каждую ночь они закрываются, а на утро открываются. Ты скоро привыкнешь.
Он остановился и, развернувшись ко мне лицом, посмотрел на меня своими добрыми и щенячьими глазами. В их янтарном свете я увидела искреннее сочувствие и желание успокоить. Его взгляд был настолько теплым и притягательным, что я невольно засмотрелась на него, забыв обо всем на свете.
Засмотревшись на них, я случайно влетела в спину стоящего посередине Минхо. От неожиданности я чуть не потеряла равновесие. Не ожидая этого, я начала извиняться, чувствуя, как краска стыда заливает мои щеки.
— Ох, прости, я… я не хотела, — пробормотала я, смущенно потупив взгляд.
Минхо усмехнулся, не сказав ни слова, и посторонился, пропуская меня вперед. Взглянув из-за его плеча, я увидела вдалеке яркий свет, словно маяк, указывающий нам путь. Это был костер, вокруг которого лежали поваленные бревна, служившие скамьями. На этих бревнах сидели еще двое парней, и их лица были освещены теплым пламенем костра. Посмотрев на меня, они улыбнулись, словно приветствуя нового члена своей небольшой общины.
Вообще, мне казалось, что их должно быть гораздо больше, что это место должно быть переполнено людьми. Но оказалось, что это не так. Нас было всего семеро, не считая меня, в этом огромном, темном лесу, словно мы были последними выжившими на Земле.
И тут я услышала довольно пронзительный, но детский голос, раздавшийся из-за костра.
— О, ну что, поймали нашу бегунью? — с неким добрым смехом сказал мальчик.
Он был самым младшим из всех, кого я видела здесь. На вид ему было лет тринадцать, не больше. По сравнению с остальными он казался совсем ребенком, невинным и беззаботным.
По другую сторону костра сидел парень, на вид симпатичный, с приятной внешностью и добрыми глазами. Его брови были приподняты в удивлении, словно он не ожидал увидеть меня здесь. Он усмехнулся шутке мальца и предложил нам сесть рядом, сделав жест рукой.
Мы дружно двинулись к ним. Я села рядом с Оливером, этим юным и жизнерадостным мальчиком, и задумчиво начала смотреть в костер. Пламя, словно живое существо, извивалось и танцевало, то поднимаясь высоко в небо, то опускаясь вниз, словно увлекая меня за собой в свой таинственный мир.
В этом пламе, я нашла некое утешение. Языки огня прыгали друг на друга, словно резвящиеся дети, создавая причудливые тени на лицах парней. И тут внезапно, словно молния, меня пронзило осознание. Что-то всплыло из глубин моей памяти, словно жемчужина, поднятая со дна океана.
Я резко приподняла голову, словно очнувшись от сна, и произнесла вслух: — Меня зовут Фиби.
Имя прозвучало для меня самой каким-то странным и чужим, словно не моим и совсем мне не подходящим. Оно было словно одежда, сшитая на другого человека, но я чувствовала, что это мое имя, что оно принадлежало мне по праву рождения.
Своей речью я разрушила повисшую тишину. Парни с довольными лицами посмотрели на меня, словно ожидая этого момента. В их глазах я увидела радость и облегчение, словно они знали, что это имя – ключ к разгадке всех тайн.
— О, кстати, забыл сказать, — резко и как будто бы не в тему сказал Ньют, словно вспомнив что-то важное. — Это Галли, — кивнув головой вбок, произнес блондин, указывая на парня с добрыми глазами, сидящего напротив меня. — А это Оливер, — ткнув пальцем вперед, сказал он, указывая на мальчика, пошутившего обо мне.
Теперь я знала их имена. Алби, Минхо, Ньют, Галли, Оливер и Фиби . Мы были вместе в этом странном, пугающем месте. Мы были семьей, связанной общей судьбой.
— Ну и хорошо, я постараюсь вас запомнить, а то, походу, у меня у самой проблемы с памятью, — с самоиронией сказала я, пытаясь скрыть свою растерянность и неуверенность.
Мальчики усмехнулись, оценив мою шутку. Их смех был словно музыка, разгоняющая тьму и наполняющая мое сердце надеждой. Впервые за этот ужасный день я почувствовала себя в безопасности. Впервые я почувствовала, что у меня есть шанс выжить в этом проклятом месте.
Но я знала, что это только начало. Впереди меня ждет еще много испытаний, много загадок, много опасностей. Но теперь я не одна. У меня есть друзья. У меня есть имя. И у меня есть надежда. А этого, пожалуй, достаточно, чтобы двигаться дальше.
Мы сидели у костра, окруженные кольцом теней и тишины, прерываемой лишь потрескиванием поленьев и далекими шорохами ночного леса. Пламя жадно пожирало сухие ветки, бросая отблески на наши лица, выхватывая из мрака то испуганные глаза, то задумчивые складки у рта, то нежную линию подбородка. Я по-прежнему смотрела в костер, словно надеялась найти в его танцующих языках ответы на свои вопросы, словно в его глубине хранятся обрывки воспоминаний, готовые всплыть на поверхность.
Огонь завораживал, притягивал к себе, гипнотизировал. Он был живым, дышащим, переменчивым. Он был символом надежды и тепла в этом холодном, темном мире. В его пламени я хотела увидеть и прошлое, и настоящее, и будущее.
Воспоминания не приходили. В голове по-прежнему была лишь пустота, словно огромный, бездонный колодец, в котором эхом отзывался мой собственный страх. Любопытство, как назойливая муха, жужжало в голове, требуя удовлетворения. Я знала, что не должна молчать, что должна задавать вопросы, искать ответы, чтобы выжить в этом странном месте.
Несмотря на усталость, которое терзало моë тело, я не слушала, о чем говорили парни. Их слова пролетали мимо меня, словно пустые звуки, не оставляя никакого следа в моем сознании. Поэтому мой следующий вопрос, скорее всего, прозвучал не к месту, не вовремя, и, наверное, странно.
— Сколько вы здесь? — спросила я, нарушив царившее вокруг молчание. Голос прозвучал неуверенно, словно я боялась услышать ответ. Я вообще рассчитывала на то, что они здесь не больше двух-трех месяцев.
Минхо посмотрел на меня своими черными, пронзительными глазами, словно заглядывая в самую душу. Его взгляд был словно лезвие бритвы, острый и беспощадный, рассекающий мои мысли и чувства. Его молчание тянулось мучительно долго, словно он взвешивал каждое слово, прежде чем произнести его вслух.
— Ну, примерно… год или полтора— наконец сказал он, с трудом подбирая слова. — . Просто ни кто не следит за временем.
Услышав эти слова, я почувствовала, как мир вокруг меня начинает рушиться. Мое лицо, наверное, нужно было видеть. Я была в шоке. Восемь месяцев?! Это казалось невозможным, невероятным. Как можно прожить столько времени в этом проклятом месте, не сойти с ума, не потерять надежду?
— В смысле? А почему вы до сих пор не нашли выхода? — выпалила я, не в силах сдержать своего изумления. Мои слова прозвучали дерзко и вызывающе, словно я обвиняла их в бездействии.
И тут в разговор резко влез Алби, словно пресекая мои нападки. Его голос был твердым и безапелляционным, не оставляющим места для возражений.
— Если бы всё было так просто, — сказал он, сжимая кулаки. Его взгляд был устремлен в костер, словно он видел в его пламени что-то, что было недоступно моему пониманию. — За стенами находится огромный лабиринт, который меняется каждую ночь.
Он замолчал, давая мне возможность осознать всю сложность ситуации. Затем, вздохнув, продолжил: — Но у него есть некая закономерность. Раз в пару дней секции повторяются.
Я вновь уткнулась взглядом в костер, чувствуя, как меня захлестывает волна паники. Лабиринт… Меняющийся лабиринт… Это звучало как кошмарный сон, как неразрешимая головоломка. Я почувствовала, что задыхаюсь, что мне не хватает воздуха.
Алби, словно не замечая моего состояния, продолжил свой рассказ. Он поведал мне, что каждый месяц им приводят по одному шанку вместе с провизией. И лифт привозит им еду каждую неделю.
Я была, грубо говоря, в шоке. В голове творился полный хаос, словно там разразился ураган. Сначала какой-то странный лифт, потом лабиринт, меняющийся каждую ночь, теперь еще эти шанки, провизия, какие-то поставки… Я ничего не понимала.
Тут в разговор вмешался Галли, решив добавить масла в огонь. Он поведал мне, что лабиринт закрывается на ночь и меняется. А потом… а потом там вылазят какие-то монстры, которых они назвали гриверами.
Тут я вообще захотела провалиться под землю. А вдруг этот гривер в один момент перелезет через стену и убьет всех нас? Эта мысль, словно ледяной нож, пронзила мой мозг, вызвав новую волну паники.
Парни увидели безумие и страх на моем лице. Я, наверное, выглядела как загнанный в угол зверек, готовый в любой момент сорваться в истерику. Я была просто в шоке и замешательстве. Как так? Зачем мы тут? Кто же нас сюда поместил? Что мы сделали такого?
— Ладно, давайте сменим тему, а то у нашего бедного нового шанка на лице тихий ужас, — сказал Ньют, понимая мое состояние. Его голос был мягким и успокаивающим, словно он пытался вывести меня из транса.
Я снова уткнулась взглядом в костер и начала думать, думать, думать… Но ничего. Ни одна мысль не лезла в голову. Мозг отказывался работать, словно перегруженный информацией. Я чувствовала себя сломанной, раздавленной, опустошенной.
— Минхо, — резко, опять прервав всех, сказала я, — ты же вроде бы сказал, что вы тут восемь месяцев, и до этого еще упомянул , что каждый месяц вам присылают по одному новичку, тогда где еще один?
Я не знаю, почему задала этот вопрос. Что-то внутри толкало меня к этому, словно я должна была узнать правду, какой бы горькой она ни была. Интуиция подсказывала, что за этим вопросом скрывается какая-то страшная тайна.
На лицах парней можно было прочитать, что я задала самый ужасный и отвратительный вопрос, который только можно было задать. Повисла оглушающая тишина, словно время остановилось. Все замерли, словно застыли в ожидании чего-то страшного.
Галли резко прервал ее и сказал, что пару дней назад их Билли не успел вернуться до закрытия ворот и остался на ночь там, в лабиринте, и скорее всего просто погиб.
Услышав это, меня осенило. Какая же я тварь! Надо было просто сидеть и молчать в тряпочку, не лезть не в свое дело, не ворошить прошлое. Мой язык – мой враг.
Я подняла взгляд и яростно начала извиняться, словно пытаясь искупить свою вину. Мне стало так противно от самой себя, что захотелось провалиться сквозь землю.
Ньют, видя мое состояние, посмотрел на меня с добротой и теплотой. Его взгляд был словно луч света, пробившийся сквозь мрак моей души.
— Фиби, ты ни в чем не виновата, успокойся! — сказал он, мысленно сжимая мою руку.
Я мысленно поблагодарила парня за поддержку и чуть-чуть успокоилась. Вскоре Алби встал и предложил мне поесть. Но мне не хотелось есть. В горле так и стоял ком, который никак не проходил. Да и вообще ничего не хотелось. Я не знаю, с чем это было связано. Может быть, это был шок, может быть, это был страх, может быть, это была просто усталость.
— Можно мне воды? — несчастным голосом сказала я. В горле пересохло, словно в пустыне.
Галли, сидевший с краю, быстро поднялся и засунул руку в коробку, стоявшую рядом. Вытащив оттуда бутылку с водой, он протянул ее мне. Я была очень благодарна ему за эту заботу.
— Спасибо, — сказала я, принимая бутылку.
Он просто кивнул в ответ, не сказав ни слова. Затем я еще немного посидела с парнями у костра. Вскоре они начали потихоньку расходиться спать. Вообще, я сначала подумала, что у них тут есть, может, некий дом, ну, либо какие-то комнатки.
Но оказалось, что все спят прямо под открытым небом, на гомаках, укрывшись какими-то тряпками. И тут я поняла, что жизнь в Глейде – это не сказка, а суровая реальность, полная опасностей и лишений. Здесь нет места слабости и страху. Здесь выживает сильнейший.
Вскоре костер догорал, словно старый друг, прощаясь с нами до следующего вечера. Все, утомленные долгим днем и тяжелыми мыслями, разошлись по своим местам, стараясь отгородиться от окружающего мира и погрузиться в сон, хоть на несколько часов забыв о том, где они находятся и что их ждет впереди.
Я осталась наедине с Ньютом. Тепло его присутствия согревало меня, словно невидимый щит, защищающий от холода и страха. Ночь, словно огромный, черный зверь, подкралась незаметно, обволакивая Глейд своей темной, липкой хваткой. Звезды, словно крошечные бриллианты, рассыпались по бархатному полотну неба, мерцая и переливаясь в такт моим мыслям.
Ньют, словно почувствовав мое состояние, привстал и пересел поближе ко мне. Мы немного поболтали, о чем-то неважном, стараясь заполнить тишину, давящую на нас со всех сторон. Честно признаюсь, я его почти не слушала. Он что-то рассказывал мне про лабиринт, про его устройство, про его опасности, но я улавливала лишь обрывки фраз, словно слушая музыку через толстую стену.
Мысли, как рой пчел, кружились в моей голове, не давая сосредоточиться на разговоре. Вопросы без ответов, страхи без оснований, воспоминания без лиц – все смешалось в один большой ком, готовый взорваться в любой момент. Я снова погружалась в себя, в свои раздумья, стараясь отыскать хоть какую-то зацепку, хоть какую-то ниточку, которая привела бы меня к разгадке этой тайны.
В какой-то момент Ньют повернулся ко мне лицом, словно почувствовав, что я его не слушаю. Почувствовав его движение, я тоже развернулась. И снова меня встретили эти добрые, карие, щенячьи глазки. В их глубине я увидела отражение своей собственной души – потерянной, испуганной, жаждущей любви и защиты.
— Ладно, Фиби, пора спать, — сказал он, с нежной улыбкой. Его голос был теплым и ласковым, словно прикосновение материнской руки.
Он встал и опять протянул мне руку, словно предлагая свою помощь. И тут, внезапно, мне стало неприятно и неловко. Что он думает? Что я беспомощная, беззащитная девчонка, которая не может сама о себе позаботиться?
Во мне проснулось чувство гордости, чувство независимости, чувство сопротивления. Я не хотела, чтобы меня жалели, не хотела, чтобы меня опекали. Я хотела доказать всем, и прежде всего самой себе, что я сильная, что я могу справиться со всем, что выпадет на мою долю.
Я встала сама, не принимая его помощи. Ньют, словно поняв мой порыв, слегка улыбнулся и повел меня чуть дальше от костра, к двум высоким деревьям, стоящим рядом.
Дойдя до туда, я увидела гамак, сплетенный из какой-то грубой ткани. И, к моему удивлению, гамак был только один. Не успев ничего сказать, выразить свое удивление, Ньют, словно прочитав мои мысли, перебил меня:
— Я переночую сегодня на полу, — сказал он, смущенно улыбаясь. — А ты ложись туда. У нас есть некий пункт, где хранится лекарство, там есть комнатка, завтра вы там приберетесь, и ты будешь жить там.
Меня смутило сразу две вещи. Во-первых, я не хотела занимать чье-то место, лишать кого-то крова. Во-вторых, “вы”? В смысле “мы”? Типа, они нам не помогут? Или у них есть какие-то свои дела, более важные, чем помощь новичку?
Неуверенность и недоверие снова начали поднимать голову, словно ядовитые змеи, готовые в любой момент ужалить. Я почувствовала, что отдаляюсь от Ньюта, что между нами снова вырастает стена непонимания.
Я чуть-чуть отодвинулась от парня и села возле дерева, опершись на него спиной, всем видом показывая, что не хочу приносить ему никакого дискомфорта. Я хотела, чтобы он понял, что я не прошу одолжений, что я готова сама о себе позаботиться.
Но вот второй вопрос, засевший в голове, никак не выходил из головы, словно заноза, причиняющая постоянную боль. И все же я решилась его озвучить, рискуя показаться навязчивой и неблагодарной.
— Получается, ты завтра не поможешь нам с уборкой? — спросила я, с надеждой глядя в его глаза. Я очень хотела, чтобы он был рядом, чтобы поддержал меня в этом новом, незнакомом деле.
— Ну, да, — ответил Ньют, смущенно улыбаясь. — У меня и Минхо другие обязанности. Каждое утро, когда открывается лабиринт, мы с ним бежим туда и ищем выход.
В его словах я услышала гордость, преданность, ответственность. Я поняла, что он не может бросить своих товарищей, что он должен выполнять свой долг. И это вызвало у меня уважение.
Он сел тоже на пол, только возле другого дерева, словно желая сохранить дистанцию, не нарушать мое личное пространство. Его взгляд был теплым и дружелюбным, словно он говорил: “Я рядом, если тебе понадобится помощь”.
— А я не могу пойти с вами? — робко спросила я, словно прося милостыню. Я очень хотела помочь ребятам, хоть чем-то, а не просто сидеть здесь и ждать, пока кто-то решит мои проблемы.
— Посмотрим, — ответил Ньют, снова повернувшись ко мне лицом. — Решения у нас тут принимает Алби.
Я поняла, что это отказ. Алби, этот суровый и немногословный парень, вряд ли разрешит мне бегать по лабиринту, полному опасностей. Я чувствовала себя бесполезной, никчемной, словно бремя, которое тянет всех назад.
— Ладно, тогда до завтра и спокойной ночи, — сказала я, стараясь скрыть свое разочарование. Я отвернулась от Ньюта и попыталась устроиться поудобнее возле дерева, чтобы хоть немного поспать.
— Спокойной, — ответил парень. Меня немного взбесил его ответ, слишком простой, слишком формальный, словно он хотел поскорее избавиться от моего общества. Ну, ладно.
Я сидела в кромешной тьме, словно запертая в тесной клетке, и не могла заснуть вообще. Мысли, словно дикие звери, терзали мой мозг, не давая покоя. Звуки лабиринта, доносившиеся издалека, пугали меня, словно шепот призраков, рассказывающих страшные истории.
Время тянулось медленно и мучительно, словно резина. Я ворочалась с боку на бок, пытаясь найти удобную позу, но все было тщетно. Тело ныло от усталости, но разум отказывался отключаться.
В какой-то момент, уже под утро, я на несколько секунд закрыла глаза и провалилась в беспокойный сон. Мне казалось, что я тону в темном, бурлящем океане, что меня тянет на дно какая-то невидимая сила.
Я куда-то бегу, словно спасаясь от неминуемой гибели, а точнее, за кем-то или от кого-то. Но кого я преследую, от кого убегаю – я не знаю. Все вокруг расплывчато и туманно, словно сон во сне.
И вдруг кто-то берет меня на руки и несет, словно хрупкую куклу. Чьи это руки? Кому я могу доверять? Эти вопросы, словно назойливые мухи, кружились в моей голове, не давая сосредоточиться.
А потом меня кладут на что-то мягкое и удобное. И снова темнота. Пустота. Забытье.