Каменное Сердце

Хмельной вечер подходил к концу, освобождая сцену для суетливой ночи. Фонари работают уже давно, а множество людей разных расцветок и размеров выворачивают карманы в поисках мелких валис на кружку пива.

Так было тысячу лет назад, так есть сейчас и так будет всегда. Ночь может принести плохие вести и прикрыть недоброе, но всё же, она редко совершает злодеяния.

Прямо сейчас, светлая ночь укрывает двух людей: высокорослого паренька, который шатается на каждом вздохе, и метровую девушку, смеющуюся с умопомрачительной техники ходьбы своего напарника.

— Ли-ИК-ли, тебя провести?

— Вы бы хоть сам домой дошли, господин Кайен.

Парень лишь отмахнулся от Лили неловким жестом и ударил себя в грудь.

— Н-н-никакой я не гсподин... И вообще, алкоголь — мой друх! — еле выдавил из себя явно перебравший Кайен.

Лили хихикала над своим «начальником», но стоило признать — держался тот бодрячком!

— Ночью маленькую тебя укра-дут! И что мне птом делать? Пдём! — и зашагал он под заливистый смех девочки. Та тоже пригубила лишнего, пока никто не видел, так что ночные улицы Орарио провожали очередных пьяниц по домам. Ничего нового.

— Вообще-то нам в другую сторону.

— Оп! Конфузик... — Колыхнув белой гривой, он развернулся под косым углом и погладил макушку Лили.

— В путь, моя помощница!

Лили не стала убирать его грубую ладонь со своих ушек, а накрыла её своей. В лунном свете его волосы сверкали ещё ярче, а огненные глаза едва не светились во тьме... Хотя хмельной румянец однозначно портил всю картину!

Девушка вновь посмотрела ему в глаза ожидая увидеть результат поговорки: «пьяный скажет то, что у трезвого на языке», — но на лице Кайена красовалась всё та же добродушная, искренняя улыбка. Ни намёка на лживость фраз и лукавство действий. Лили не могла найти злое в этом странном юноше.

Он абсолютно искренен. Всегда.

Лили глядела на озаряемого лунным светом юношу и почувствовала, как этот свет мельком кольнул в сердце, совсем слабо, как укус комарика. Этот маленький и необычный феномен не менее маленького сердечка, заставил Лили покраснеть и отдернуть руку Кайена.

— П-пойдём...

— Уже в пути!

И пошли они ведомые ночным городом.

Светлые улицы, темные переулки, непроглядные закоулки... Всё отдалялось от двух людей, шедших с добрыми мыслями. Эта ночь не стала той самой, открывающей проблемы, запертые в самых глубоких местах людских сердец. Эта ночь стала совсем другой — она открыла эти сердечные закрома и поместила к извечным проблемам и переживаниям маленький, белый огонёк, тускло сияющий на каждый душевный порок. Кто к нему подойдёт — сгорит, сделает его ярче, и это успокаивало Лили. Хотя бы сейчас, хотя бы в эту ночь, он отпугнёт от её мягкого сердца всепожирающий камень.

×××

А пока улицы проводили юношу, захватывающего очередное сердце, в другой части города, около Юго-Западной Главной улицы, плакала та, чьё сердце он поймал, но сам того не подозревая — разбил.

— Гестия, ну прекрати уже... Ты всю таверну на уши подняла... — понурый Миах катил тележку, на которой восседала, а точнее возлежала, хныкающая Богиня. Слёзы текли ручьём по ее щекам, а ладони всё ещё держали бутылку вина.

— Но как я могу успокоится? Он ведь... он ведь! УВ-А-А-А-А-А!!!

Миах тяжело вздохнул, понимая что его покупки в той самой тележке будут насквозь пропитанными горькими девичьими слезами.

— Они всего лишь товарищи, успокойся.

— Думаешь, Миах? Он ведь так мило ей улыбался... Даже по голове погладил!.. Хнык... А меня он по голове редко гладит!

Грохот скрипучей тележки эхом разносился по тёмным улицам, голубовласый Бог тяжело вздыхал, а Гестия хныкала... Симфония грустных звуков заполонила переулки Западной улицы.

Миах катил тележку не совсем аккуратно — Гестию трясло, от чего глаза Бога уставились на дорогу впереди. Ниже ему смотреть запрещено — будет очень стыдно перед Нажей и Кайеном...

— Гестия, а нормально ли это ревновать к Кайену? Вы ведь даже не пара, — прервал Миах хныканье Гестии, тихим и спокойным голосом. Его подруга ленива и никогда не берёт инициативу на себя, поэтому может ему удастся хоть немного расшевелить её.

— Ещё как пара...

— Эм, что?

— Пара говорю... МЫ ПАРА!!! — отчаянный крик проник в незакрытые ставнями окна и встретил недовольных громкими звуками людей.

— Кто там разорался на ночь глядя?!

— Я вам бошки пооткручиваю!

— Свалите нахрен!!!

— Я ЖЕ ГОВОРЮ, МЫ ПАРА!

— Гестия, твою ж! — и покрепче ухватившись за ручки коляски, Миах рванул, что было мочи.

«Сколько с этим мороки! Нужно решить проблему поскорее, ибо домой я её не довезу...» — подумал Миах, толкая трон Гестии по брусчатой мостовой. Они находились около Западной, уже недалеко от собственных домов, но Гестия вот-вот вновь запоёт свою шарманку о неразделённой любви под лунным светом, а это значит, что в них снова полетят чьи-то тапки!

— Погоди, Гестия, не начинай... Лучше скажи, почему ты считаешь себя и Кайена парой? Вы говорили об этом?

На это Гестия лишь протянула руку вверх и указала на кольцо, прилегающее к указательному пальцу. Миах едва разглядел чёрное украшение в темноте, но увидев — распахнул глаза.

— У нас кольца одинаковые! И Кайен носит его на безымянном пальце — как и я! Это обручальные кольца, мы обречены!

— Но твоё кольцо на среднем пальце... И наверно ты хотела сказать «обручены», — Миах неловко улыбнулся сам себе, поправляя страдалицу.

— Оно спадает с обручального пальца... Ну почему, Кайен?! Почему мы спим вместе, а ты ничего не делаешь?!

С грохотом, тележка затормозила, а ошеломлённый Миах, едва не поцеловав землю, раскрыл рот в искреннем удивлении:

— Спите?!

Румянец не такой уж и «невинной» Богини, был виден даже через непроглядную тьму, а значит вопрос риторический.

— Гестия, а Кайен... Он ведь не делал с тобой ничего такого?

— Н-нет! Кайен хороший. Просто так вышло... И вообще! Не задавай таких смущающих вопросов!

— И-извини.

Дальнейший путь остался покрыт тишиной, однако перед тем как уснуть в тележке Миаха, Гестия проронила фразу, которая заставила Бога поперхнуться собственной недальновидностью:

— ...Сделай мне афродизиак... тогда Кайен точно станет моим...

Бог едва не вывернул тележку, но удержал равновесие и сам залился краской.

— Если я дам тебе это, то ты в буквальном смысле отправишься на небеса.

— Хр...

×××

Луна возвелась в абсолют и захватила небо. Её тусклый свет едва доставал к Орарио, однако это не делало её менее красивой.

Сотня звёзд, что окружали луну и она сама, смотрели на забавное зрелище — вручение сопящего, пьяного тела из рук в руки.

— Ох, поди сюда, моё золотце... — Кайен подхватил Богиню на руки, словно принцессу, а его комментарий заставил Миаха поёжится.

— Э-эм, Кайен, в общем... как бы тебе сказать... Гестия это, того...

Уже протрезвевший парень наклонил голову в вопросительном жесте, глядя на Бога, который пытался сказать что-то смущающее. Кайен ещё никогда не видел Миаха столь озадаченным.

— Будь с Гестией напористей, а то она достала! — и убежал он из церкви так быстро, как только смог. От Миаха остался только шум тележки в далеке.

Кай остался в холле церкви один, если не считать вцепившуюся в его рубашку Гестию. Её мирное лицо, умеренное дыхание и слегка красная кожа от обилия алкоголя, порождали в парне желание любить, как и всегда.

— Напористей? Достала? Что же ты учудила, моё чудо?

— ...Хмня~

Пожав плечами, он спустился в спальню и уложил Богиню в кровать.

Кай быстро отстранился от неё, пока не умер от переизбытка издаваемых ею милых звуков. Сегодня, как подобает настоящему джентльмену, он расстелит свои белые волосы на диване, ибо алкоголь творит страшные вещи, а те кто его выпил — вдвойне!

Парень скинул с себя лишнюю одежду и запрыгнул на софу. Он уж позабыл, насколько она твёрдая... Ясное дело — спать вместе с Гестией и на камне приятно.

Не найдя в своих руках привычной теплоты её тела, он заложил их за голову и уставился в потолок, обдумывая слова Миаха.

«Напористей? Что он имел в виду? Он тоже был пьян? Определённо, но почему Гестия отправилась пить с ним, а не... Ну да, я же был с Лили. Какой я смышленый! Возможно она пришла домой и не найдя меня, пошла отдыхать сама! Мда, Кайен... Ты проштрафился сильнее, чем Лили укравшая у тебя дропы» — думал Кайен, разглядывая трещины в потолке.

«Надо бы потолок и стены зашпаклевать...» — после этих мыслей, амбициозный штукатур провалился в сон, приятный и цветущий.

Секунда казалась вечностью, но спустя несколько мгновений темнота церковного подвала сменилась белым миром, посреди которого находилась одна единственная кровать. На ней, в галантной позе, сидела Гестия и плела косы обсидиановым волосам. Белый мир, белая кровать, белые простыни — её красота чёрными нитями тянулась к Кайену сквозь всё.

Кай подошёл к кровати ближе, но Гестия не обращала на него внимания, пока он не забрался к ней.

— Хмпф! — она отвернулась, укрывшись шелковыми волосами. Кайен посмурнел.

Он глядел в спину обиженной красавице, единственной такой на белом свете. Руки пришли в движение самостоятельно.

Гестия успела лишь пискнуть, когда сильные руки Кайена, обвили её хрупкое тело. Парень пытался, но не мог остановить себя, ведь вместо объятий, он начал водить по каждому тонкому изгибу Гестии.

— Ах!

Грубые ладони, будто пережившие пытку углями, шрамами касались нежных бёдер Богини, едва укрываемых белым платьем. Её талия тоже попала под пальцы юноши, от чего Гестия проронила несколько слов милыми вздохами:

— К-кайен... Ты смелый только во сне?

«Нет» — пронеслось у него в голове и в ту же секунду его губы коснулись шеи Богини. Она сдержанно вскрикнула, а парень похвалил бурное сознание, за такую приятную фантазию... за такую правдоподобную Гестию, за такой настоящий вкус... вкус клубники и крыжовника... Прямо как у её шампуня?

— Шампуня?

Распахнув глаза, первым он почувствовал тяжесть на груди, которая не позволяла вдохнуть сполна. Слегка погодя, когда глаза перестали видеть мир в размытом стиле, он взглянул на тёплый груз и оказался приятно удивлён. Вкус, который он почувствовал во сне, всё ещё чувствовался на губах, ведь они касались макушки Богини — всё его лицо оказалось покрыло её волосами.

— ...тьфу! — конечно, несколько залезло туда, куда им не стоило соваться.

От попыток Кайена не задушится чужими волосами, Гестия поворочалась на своей большой «кровати», и свернувшись в клубочек, как кошка, засопела.

«Ну не чудо ли?» — Парень смотрел на спящую Гестию, полностью окутанную собственными волосами. Запах её тела отчётливо отпечатался на его шрамах, перебив даже запах алкоголя, исходивший от обоих.

Кайен аккуратно освободил свои волосы из-под гнёта и перекинув их через быльце — с любовью на сердце погладил Гестию. Она мило ворочались, но почувствовав руку своего дитя на макушке — успокоилась.

«Каждому существу, что может чувствовать то же, что и я, желаю полюбить...» — в юноше было столь много любви, что она вылилась в мысли, совсем неподходящие жестокому миру. Сладкие речи и розовая любовь есть центр этого изувеченного подвала и не более. Их церковь — их маленький мир, где нет места для посторонних и их злобы.

В тишине мирского утра, Кайен гладил Гестию неизвестное количество времени, сперва касаясь её волос, а после спины. Как в старые добрые времена, которые совсем не являются старыми, он подхватил её под себя и вместе с ней перевернулся на бок — это её любимая поза для сна, когда их волосы переплетаются вместе, а она заперта в клетке из рук Кайена.

На маленькой софе не было место для двоих, от чего пришлось прижиматься друг к другу очень плотно. Дыхание Гестии щекотало крестообразные шрамы на груди юноши, а то что находилось ниже желанных Кайеном губ, упиралось ему живот и не оставило и шанса, на продолжение сновидения... Жестоко ли? Конечно же нет, хотел злато — получил богато!

— Гестия, ты ведь не спишь?

— Хмн...

Богиня заключила его в крепкие объятия, ведь Кайен вот-вот хотел ретироваться. Его утренние проблемы в купе с чудным сном и приятными касаниями Гестии, перевернули чашу терпения, а это не сулит ничего хорошего... По крайней мере, он так думает.

— Не спишь, да? — тонкие ручки на его спине сомкнулись ещё крепче.

— Лублу тебя... — раздалось ему в грудь.

Кайен просто убрал руки с плеч Гестии и закрыл ими лицо цвета собственных глаз.

На этом их утро не закончилось, ведь Кайену ещё предстоит выбраться из кровати, переспорить Гестию в «я люблю тебя больше», принять душ, наблюдая за закрытой дверью, ведь с недавнего времени в их доме обнаружилась вуайеристка, и ещё сотня вещей, из-за которых новая жизнь Кайена играет тысячами красок.

×××

В этом месте всё как всегда... Оно имеет тот же цвет круглые сутки, даже когда омывается лунным светом.

Это розовое местечко с оранжевыми оттенками всегда пахнет цветами и конфетами.

Десятки клумб завораживали взгляды девиц, принимающих сладости от любимых, а глаза же дарящих, нельзя было оторвать от тонких линий их пассий.

Это Площадь Амура, божества любви, чьи чары действую по сей день, исходя из его статуи в центре площади — ангела с пышными, каменными крыльями. А юноша, уже во второй раз стоящий перед ней, вновь чувствует всю мощь этого места. Приятное беспокойство вырывается из глубины его души, заставляя переступать с ноги на ногу.

Кайен. Третья попытка.

Первый раз их свидание с Гестией прервала Локи и её семья. Второе свидание оборвал Среброгрив. И вот она — третья попытка провести время с Гестией вне дома.

Кайен волновался. Его сердце не билось так быстро даже в подземелье. Плохое предчувствие смешалось с желанием увидеть Гестию при параде, и не ясно, что волновало его больше.

Сам же Кайен приоделся дабы быть достойным сопровождать Богиню — кожаные туфли, черные брюки, белая рубашка с закатанными рукавами и полуперчатками, так сочетающимися с его тёмной жилеткой.

Волосы он собрал в высокий хвост и для полного образа ему не хватало лишь трубки с пахучим восточным табаком. Раньше он частенько таким баловался, особенно когда работал в квартале красных фонарей, но при Богине он не посмеет.

Оторвавшись от статуи, он сложил руки в карманы и взглянул на закатное небо.

— ...Как же всё-таки изменилась моя жизнь, — он шептал, озвучивая мысли.

Его взгляд приковался к небу, в котором будто на экране из облаков, он видел своё прошлое — беловолосый, пухлый ребёнок старается убежать от злого человека. У маленького Кайена в руках пара булок ворованного хлеба, а впереди ещё сотня изученных вдоль и поперек переулков, которые послужат спасением от злого человека.

— ...Скажи мне раньше, что буду встречаться с Богиней... Хех...

Кайен усмехнулся собственному шепоту и небо показало очередную сцену — побитый, грязный мальчик с явными отложениями питательных веществ по бокам, заходит в дверь покосившегося здания в какой-то тёмной подворотне. Там его встречают с десяток «братьев и сестёр», кашляющих, тощих, грязных и немощных... Он раздаёт им ворованный хлеб и вновь выходит за дверь, вновь идёт злить людей, дабы спасти своих новых «родных».

Но у маленького Кайена ничего и никогда не получалось.

Ветер сдул облачка с его прошлым, как и всех, кого он любил.

Поэтому он был один...

Был, до приезда в Орарио:

— Кайен, приве-е-ет! Извини, я опоздала... — подбежав, произнесла Гестия сбивчивым голосом. Сегодня она звучала радостно как никогда.

— Нет, я только пришёл... Ты очень красивая, Гестия.

— Д-да?! Т-ты тоже... красивый... — замялась она, ведь Кайен не соврал ей ни капли.

Она надела белое платье с вычурными тёмно-синими узорами, а волосы распустила... Её заколки с колокольчиками теперь украшали запястья, но самое главное... Пахло от неё под стать её образу — сладостями и любовью. Кайен терял голову и произнёс всего лишь «красивая», хотя думал в это время о том, что нет женщины прекраснее Гестии.

Он подхватил её за руку и под звон колокольчиков, они отправились на третье, окрещённое удачей, свидание. Хоть чёрная перчатка и закрывала кожу Кайена от ладони Гестии, но она могла поклясться, что чувствует его бьющееся сердце и тепло, что во много раз жарче солнца.

Сегодня их сердца слились в одно,

Оно бьётся очень быстро.

Сегодня их ладони неразлучны,

Они сжимают очень сильно.

Сегодня их глаза — любовь,

Они смотрят очень пылко.

Сегодня их душа одна,

Она видит небеса.

Ночь опускалась на Орарио вновь.

В который раз она, придя на трон небесный, видит беловолосого юнца, сперва с одной девой, а теперь с другой...

— Вот же ловелас, вот же плут... — произнесла она, смотря в его душу фиолетовыми очами. Это не могло её не веселить... Госпожа Ночь влюбилась в подлого юнца!

Её глаза прожигали дыру в белой, огненной душе Кайена, пока тот со своей спутницей не вошли в какой-то восточный магазин.

— Спрятались? Ну ничего, я подожду...

Да вот только она не успела даже поднести кубок к губам, как её ненаглядная, огненно-белая душа, показалась вновь.

— Что происходит?..

Она сузила глаза, увидев, что её Кайен в спешке покинул здание вместе с Гестией.

— Почему за ними гоняться другие Богини? Деметра и девочки? — её замешательство едва не вызвало смех слуги, стоящего неподалёку, но всё же...

— Что происходит, Гестия?! — вскрикнул юноша, подхвативший названную на руки.

— Ну почему?! ПОЧЕМУ?! — застонала Богиня. — Почему именно в этот день мы наткнулись на них?!

Прохожие оборачивались вслед сладкой парочке и толпе, примерно из десяти богинь, преследующих их.

— Так это он, твой Кайен? Какой красивый!

— Милашка!

— Я хочу его попробовать!

— Я буду первой! Он наверняка пылкий любовник...

— Он похож на кролика!

Кайен задрожал.

— А ну отвалили, развратницы!!! — закричала Гестия, осознав, что её ребёнку может прийти конец, если он попадёт им в лапы. Они едва зашли в магазин с восточными одеждами, как Кайена внезапно облепили со всех сторон.

— Угораздило же нарваться на Деметру и ее компанию...

Кайен огибал человека за человеком с Гестией на руках.

— Деметру? Это твои подруги? — юноша бежал, что есть мочи, но Богини почему-то не отставали.

В нём проснулось знакомое чувство ностальгии.

— Не важно! Главное беги и не оглядывайся! Если попадешь к ним в руки, то никогда не станешь прежним!

— П-понял... — в страхе прошептал Кай, ведь уже побывал в «раю» — он и подойти не успел к понравившейся ему одежде, как вдруг на нём стали появляться «метки» от губной помады. Сейчас всё его лицо покрывали узоры любви, которые Гестия отчаянно пыталась стереть.

— Я не вижу дороги, Богиня!

— Ццц! На твоей коже их развратные поцелуи! Как они посмели?.. даже я тебя не целовала... — на это Кайен лишь ухмыльнулся и наклонил щёку к губам Богини.

В погоне послышался сладкий звук прикосновения губ о разгоряченную кожу. Гестия вспыхнула.

— Вот вы меня и поцеловали... Я рад!

Гестия смотрела на слегка покрасневшее лицо Кайен с его рук и жадно хватала ртом воздух. Она не могла найти слов на этот спонтанный поцелуй в щёчку, но всё же выдавила из себя:

— Негодник! Я сама знаю, что мне делать! — и прикоснулась она к его щёке вновь, пока тот бежал... и ещё, и ещё, и ещё...

— Б-богиня?!

Россыпь поцелуев снизошла на опороченного чужими губами юношу. Его шея и щёки пылали от прикосновений мягких губ.

Посреди погони Гестия пустилась во все тяжкие, совсем не обращая внимания на смущение Кайена, его попытки не спотыкаться, и конечно, на шок доставучих богинь, преследовавших их.

— Смотрите, девочки! Он и вправду её парень?! Я не верю, что это Гестия! — закричала Деметра, Богиня с медовыми волосами и бюстом, превосходящим таковой у Гестии.

— Она его целует! Невозможно!!! — запричитали остальные.

Знали бы они, что ещё не вечер!

×××

Побегушки привели Кайена и Гестию далеко от Восточной улицы. Они бегали так долго, что Орарио полностью погрузился в темноту, ожидая лунного света. Госпожа ночь вновь наблюдала за этими двумя, оторвавшимися от погони... Почти.

— Ищите, мы не могли их потерять!

— Да! — хором ответила гвардия неземных красавиц и рассыпалась по тёмным переулкам.

Сидя за парапетом часовой башни, Гестия и ее верный последователь затаились, словно мышки. Прямо под ними царил хаос, в который попади Кайен — умрёт. Они вжались друг в друга и слышали лишь топот снизу и биение сердец.

Пару раз слышались попытки отворить дверь башни, но Кайен мастерски её закрыл, используя заколку, чем сильно удивил её владелицу. Гестия слышала о возможностях Кайена, как вора, от него же, но впервые увидела его ловкие пальцы в деле. То как он вскрыл дверь, вплотную прислонившись к ней, а после аккуратно её закрыл, породило странные чувства в Богине, даже немного... возбудило.

Она взяла в семью плохиша!

— ...Ты плохой, я накажу тебя... — приглушённо сказала Гестия в его жилетку, когда шаги снизу отдалились.

— Правда? Я очень жду, — ехидно улыбнулся тот, глядя в вожделенные, синее, как осеннее небо, глаза Богини.

Незамедлительно, та приподнялась в его руках и уткнулась в шею влажными губами. Она задрожала в рука юноши, но продолжила «наказывать» его шею, недавно носившую помаду других женщин. Кайен застыл в удивлении и крепче обнял Гестию, прильнув к её уху:

— Разве это наказание? — его голос отразился от стен высокой, каменной башни, на вершине которой они нежились. За ними раскинулся ночной город, усеянный миллионами огоньков, но для них не было ничего и никого прекраснее, чем любовь, что вот-вот обдаст новым жаром.

Раздался звук довольно громкого, влажного прикосновения:

— Гестия, сегодня ты такая бойкая... Обычно бывает по-другому...

— ...Как они посмели испортить наше свидание... — она говорила ему в шею, не отрывая губ от юноши, — Как они посмели целовать тебя... Ты мой... я так зла! — и вцепилась она в шею Кайена с новой силой, заставив того приглушенно хрипнуть. Гестия вздрогнула.

— Т-тебе нравиться?..

— Конечно...

Как в том сне, их окружал не темный камень заброшенной башни, а белый мир, в котором существовали лишь они, но на сей раз... вела Гестия.

Сидя на полу и вгрызаясь в так любимую ей, сильную, стройную, могучую шею, она не отдавала отчёта своим действиям. Маленькая и застенчивая Богиня внутри неё паниковала и грозила своему телу дабы то остановилось, но ее губы поочередно касались то одной стороны шеи парня, то другой. Будто в пьяном дурмане, она творила то, за что будет стыдно утром но... это ведь так приятно.

Гестия ведь никогда такого не делала. Она не прикасалась к мужчине столь интенсивно и жарко ни разу, за все десятки тысяч лет. Паническое ощущение нового и жар тела её... парня... отдавали электрическим разрядом с головы до пят.

Однако те чувства, проходящие через каждую клеточку Богини, были ничем, по сравнению с чувствами, которое она испытала, когда Кайен отодвинул её за плечи и в ту же секунду приблизился к её губам опасно близко.

Краснота небесного заката поравнялась с глубинной синевой моря, произнеся будоражащие, дикие, полные любви слова:

— Я тоже хочу, поцеловать тебя... Гестия.

Мгновение и сердца прекратили стучать, замерев в счастливом трепете. Беспокойство охватило ноги, руки, грудь, голову и губы... губы, которые слились в мягком, полном нежной, как шелк любви.

Гестия вздрогнула, когда Кайен отпрянул, оставив между прежде едиными губами мизерные сантиметры. Он бросил боязливый взгляд на Гестию, но та, вместо тысячи слов, вновь подалась вперёд.

Замершие сердца сорвались с цепей. Их звон перебивал любые потуги кузнецов, а жар тушил любые горны.

Кайен и Гестия поцеловались. Снова. Ещё раз. И ещё. Ещё.

Богиня домашнего очага, хранительница Вечного Огня, невинная богиня, не знавшая тепла в груди множество веков... влюбилась в несчастного, изувеченного, плохого, но такого прекрасного вора.

Их поцелуй оборвался, но всё ещё соединял их тонкой ниточкой меж губами.

— Кайен...

— Гестия...

Этот вор... Он украл её сердце. Украл её первый поцелуй. Украл её первую любовь.

— ...Ха-х... Что же ты ещё украдёшь у меня?

— Я уже украл... Всё.

Тонкие губы вора вновь погрузились в маленькие, пышные губки его жертвы. Мягкие перетекания влаги, причмокивания и приторная мелодия любви, звучала этой ночью с каменной башни — колоколами выступали сердца влюбленных, а часами... Не было часов.

Влюблённые часов не наблюдают.

Влюблённые от любви страдают.