Глава 10 "За маской монстра"
Ветер здесь был особенным — не просто холодным, а пронизывающим до самых костей, словно тысячи ледяных игл впивались в кожу, оставляя за собой мурашки и жгучее ощущение, будто невидимый великан скребёт костяными пальцами по рёбрам. Он бил в лицо, неистовый и беспощадный, вгрызался в щёки, заставляя кровь стынуть в жилах, а потом яростно пульсировать в висках. Тегмен стоял на самом краю утёса, впитывая этот безжалостный холод, этот бескрайний простор, раскинувшийся перед ним, словно дикая, ненасытная пасть. Горы — величественные и мрачные, словно исполинские угли, выброшенные из потухшего костра, — вздымались к небу, теряясь в сером тумане, что клубился внизу, напоминая молочную реку, медленно затягивающую всё живое в свою бездонную утробу.
Красиво? Да. Но красота эта была холодной, бездушной — как взгляд голодного волка, застывшего в ожидании, готового в любой миг сомкнуть челюсти на горле жертвы. Пальцы сами потянулись к внутреннему карману — к потрёпанной пачке сигарет. Одна осталась. Последняя. Символично. Он зажал её между губами, щёлкнул зажигалкой, и пламя вспыхнуло в его ладони, короткое, но жаркое, словно последний луч солнца перед вечной ночью. Он вдохнул. Глубоко. Жадно. Будто пытался втянуть в себя не дым, а последние крохи тепла из этого мира, что остался где-то там, за пределами этого ледяного ада. Горький вкус табака обжёг горло, словно сотни крошечных шипов, но он даже не дрогнул — привык. Дым клубился перед лицом, смешиваясь с паром от дыхания, и на мгновение мир стал чуть мягче, чуть дальше, словно затянутый дымчатой вуалью, слабой защитой от его жестокости.
Тегмен: «Всё же не стоит оставлять его одного…»
Мысль прозвучала в голове неожиданно чётко, будто кто-то другой прошептал её прямо в самое ухо. Он усмехнулся, чувствуя, как неприятное ощущение внутри — эта заноза под ногтём, этот холодный камень в груди — понемногу ослабевает.
Тегмен: «С чего это вдруг забота?»
Разве не он сам всего пять минут назад всадил пулю в лоб Расу? Но… то было другое. Тогда — ярость, слепая и всепожирающая. Сейчас — тихое, назойливое чувство, словно игла, застрявшая в сердце, медленно, неумолимо углубляющаяся с каждым ударом пульса.
Он швырнул окурок в пропасть, следя, как тот исчезает в серой пустоте, даже не успев догореть. Будто выбросил туда всё — и боль, и страх, и сомнения. Последний взгляд на пейзаж. Что-то в этих скалах, в их безжизненном величии, напоминало ему тот день — тот, после которого всё пошло под откос. Тот, что навсегда изменил его. Он резко отвернулся, будто боясь, что эти горы прочитают его мысли, вытащат наружу все тайны, что он так тщательно прятал. Взгляд уцепился за мост — старый, скрипучий, с прогнившими досками, потемневшими от времени и непогоды. Канаты, державшие его, поскрипывали на ветру, словно шептали предостережение: «Не ходи».
Тегмен замер, оценивая шансы. Внутри всё сжалось — сердце колотилось, будто пыталось вырваться из клетки рёбер, ладони вспотели, пальцы впились в канаты так, что суставы побелели. Каждый скрип досок, каждый порыв ветра напоминал: следующий шаг может стать последним.
Тегмен: «Если упаду — Рихтер вмешается?»
Ухмылка скользнула по его губам, но тут же исчезла. Шутка. Он знал, что тот не даст погибнуть своим ученикам. Но это не снимало ответственности. Не стирало последствий…
Тегмен: «Последствия? Волнуют ли меня они?»
Ответа не было. Поэтому он просто шагнул вперёд. Шаг. Ещё шаг. И ещё. Дышать становилось тяжелее, будто невидимая рука сжимала горло, затягивая петлю. Но остановиться — значит признать страх. А он не мог себе этого позволить. Не сейчас. Не после всего, что уже было позади.
***
Рас шёл вперёд, не оглядываясь. Его шаги были лёгкими, почти бесшумными, словно он не касался земли, а скользил над ней. Каждый его шаг казался рассчитанным, будто он заранее знал, куда поставить ногу, чтобы ни одна ветка не хрустнула, ни один камень не покатился. Мост позади скрипел и качался, но он уже не обращал на это внимания. Его мысли были заняты лишь одним — раздражением, которое клокотало внутри, как ядовитая змея, готовая ужалить.
Рас: «Старый болван…»
Губы его искривились в презрительной гримасе.
Рас: «С его дурацкими шутками, с его вечным притворством… Как будто весь мир — сплошное представление для его убогого цирка.»
Он остановился, резко сжав рукоять клинка. Лезвие сверкнуло в тусклом свете, отражая его лицо — высокие скулы, холодные глаза, тонкие губы, сжатые в ниточку. В этом отражении он видел не просто себя — он видел Зодиака. Тринадцатого сына. Того, кто выше этих жалких игр. Но почему тогда его пальцы дрожали? Он опустил клинок, не желая больше смотреть на собственное отражение. Вместо этого его внимание привлекло нечто странное.
Впереди, на краю узкой тропы, росло дерево. Не просто дерево — неестественное. Его ствол был чёрным, как обугленная кость, а листья — полупрозрачными, кроваво-красными, будто вырезанными из тончайшего стекла. Они шевелились без ветра, словно живые, переливаясь в свете, которого здесь не должно было быть. Рас нахмурился. Любопытство заставило его сделать шаг вперёд. И в этот момент он услышал. Тихий, мокрый звук.
Хлюп. Хруст. Чавк.
Как будто кто-то жадно, с наслаждением, разрывал плоть. Рас замер. Его пальцы сами собой сжались на рукояти клинка. Он не дышал. Звук повторялся снова и снова.
Хлюп. Хруст. Скрип.
Что-то ело кого-то.
Медленно, стараясь не издавать ни звука, он двинулся вперёд, прижимаясь к скале. Его сердце билось ровно, без страха — только холодная, хищная сосредоточенность. За поворотом открылась небольшая площадка, усыпанная костями. И там, в центре, оно пировало. Мёртвый лежал на боку, его массивное тело напоминало гориллу — но с лишней парой рук, длинных, мускулистых, с когтями, острыми как бритвы. Грудь его была вспорота, рёбра торчали наружу, словно зубы гигантской пасти. А над ним склонилось чудовище. Существо с телом человека — худым, жилистым, покрытым чёрными перьями. Но вместо головы у него была воронья — огромная, с клювом, испачканным в крови. А вместо рук — крылья, которые заканчивались когтями, длинными и кривыми, которыми оно сейчас разрывало мясо, засовывая окровавленные куски в свой клюв.
Рас не шевелился. Он наблюдал. Монстр ел с наслаждением, его перья взъерошивались, а крылья-руки дрожали от жадности. И тогда Рас понял. Это не просто чудовище. Рас заметил на груди существа что-то. Его глаза, холодные и анализирующие, скользнули вниз, к тому месту, где между перьями и окровавленной плотью мерцал странный отблеск. Что-то там было — что-то нездешнее. Он сделал шаг вперёд, затем ещё один, двигаясь как тень, беззвучно, без колебаний. Его пальцы сжимали рукоять клинка так крепко, что костяшки побелели.
Но, несмотря на то, что Рас не издал ни звука, существо замерло. Затем — медленно, с неестественной плавностью — повернуло к нему голову. Пустые, чёрные глаза вороньей головы уставились на него. В них не было ни ярости, ни страха — только бездонная, нечеловеческая пустота. И в этот момент Рас разглядел то, что так светилось на груди монстра:
[Камень Силы]
Серый. Идеальной формы. Совершенный, как отполированная льдина. Он пульсировал слабым, мертвенным светом, будто сердце, закованное в камень. Рас почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Существо медленно поднялось в полный рост. Крылья-руки распахнулись, перья взъерошились, и теперь Рас видел его настоящие размеры. Три метра. Может, даже больше. Оно нависало над ним, как грозовая туча, а его клюв, всё ещё липкий от крови, слегка приоткрылся. Оттуда капнула слюна — густая, чёрная, как смола. Рас не отступил. Но внутри него что-то дрогнуло. Он не знал, что ожидать от этого существа. Не знал, на что оно способно. Но одно он понимал абсолютно точно. Прямо сейчас перед ним стоял [Босс Врат].
Они стояли на узкой каменной площадке, втиснутой между скальными выступами, словно забытый клочок земли среди бесконечной пустоты. Камни под ногами были гладкими, отполированными вечными ветрами, покрытыми тонким слоем серой пыли, которая поднималась при каждом шаге, оседая на сапогах. С одной стороны площадки зияла бездонная пропасть, окутанная молочным туманом. Иногда сквозь пелену проглядывали очертания далеких скал — острых, как клыки, готовых разорвать любого, кто сорвется вниз. Воздух здесь был разреженным, холодным, с металлическим привкусом, словно кто-то подмешал в него железные опилки. С другой стороны нависала скальная стена, покрытая трещинами и странными, почти рукотворными бороздами — будто что-то огромное и древнее царапало камень когтями, оставляя следы своего присутствия. В некоторых углублениях застряли обломки костей, высохшие и побелевшие от времени. А в центре этой площадки лежали останки того, кого только что пожирало существо. Кости были разбросаны в хаотичном порядке, словно их выплюнули после трапезы. Некоторые — обглоданы до блеска, другие — все еще покрыты клочьями плоти, уже почерневшей и издающей сладковато-гнилостный запах. Над всем этим возвышалось то самое дерево с черным стволом и кровавыми листьями. Его ветви, скрюченные, будто в вечной агонии, тянулись к небу, а корни впивались в камень с такой силой, что казалось, оно вот-вот разорвет скалу изнутри. И теперь, в этой неестественной тишине, где даже ветер боялся нарушить покой, стояли они — Рас и чудовище. Тишину разорвал хриплый, надтреснутый шёпот:
??? : «Ч… Чело… Век?»
Рас не поверил своим ушам. Ледяные пальцы сжали его сердце, когда из клюва чудовища, искажённого в неестественной гримасе, полилась речь. Человеческая речь. Он знал. Монстры не говорят, не мыслят настолько, чтобы составлять слова. Они только убивают — с животной яростью, без разбора, иногда даже друг друга. Но есть одно исключение, которое сейчас и стояло перед принцем:
Рас: Неудачное поглощение Камня…
Его самоуверенность испарилась в одно мгновение. Лицо, обычно бесстрастное, исказилось в гримасе отвращения — и чего-то ещё. Страха.
Рас: Неужели… ты?
Существо дёрнулось. Сделало шаг вперёд. Его крылья-руки содрогнулись, перья взъерошились, а из клюва хлынули звуки — плач, смешанный с птичьим карканьем, скрежетом, хрипом.
??? : По… Помоги… Мне…
Голос. Женский. Молодой. Испуганный. Рас почувствовал, как что-то холодное ползёт по его спине. Он волновался. Отрицал это. Но правда била в лицо, как ледяной ветер:
Рас: [Камнепоглощённый]?
Так называли их. Людей, чьи тела и разум поглотил Камень. Они становились узниками в собственной плоти — неспособными пошевелить пальцем, пока их руки рвут чужие глотки. Неспособными закричать, пока их голосами воет чудовище. Они видят. Чувствуют. Страдают. И так — вечность. Пока кто-то не оборвёт этот кошмар. В голове Раса метались мысли. Он убивал сотни в симуляциях. Без колебаний. Без сожалений. Но сейчас… Почему он не может двинуться?
Чудовище приближалось. Медленно. Шаркающей, неестественной походкой. Рас взглянул ему в глаза — человеческие глаза, внезапно проступившие сквозь чёрную пустоту вороньей головы. Широкие. Полные ужаса. Мольбы. Он выдохнул. Собрался. И нехотя поднял клинок. Сам себе не веря, произнёс:
Рас: Я избавлю тебя от страданий.
Существо дёрнулось. Голова склонилась набок с хрустом ломающихся костей.
??? : Нет… Не… Убивай…
Оно схватилось за голову. Когти впились в перья. Вырвали клочья плоти. Плач превратился в истеричный вой.
??? : Не хочу… Умирать… Спаси…
И тогда — Рёв. Оглушающий. Разрывающий барабанные перепонки. Стена скал задрожала, с потолка посыпались камни. Последние слова ударили Раса сильнее. Она боялась смерти. Пока Камень в её груди смеялся. Пока он наслаждался её мукой. Рас сжал клинок. Он должен был это сделать. Но именно сейчас его рука дрожала. Пока в один момент ворон совершил стремительный бросок — его перья взметнулись в воздухе, как чёрные кинжалы, а клюв, блестящий от слюны и крови, раскрылся в предвкушении плоти. Рас не успел среагировать. Острая боль пронзила его плечо, когда клюв вонзился в плоть, разрывая мышцы и сухожилия с мокрым хлюпающим звуком. Сознание Раса вспыхнуло белым огнём. Он закатил глаза, увидев в чёрном, как смоль, зрачке ворона собственное отражение — искажённое болью, с перекошенными от ужаса чертами. Его собственный крик оглушил его, когда существо дёрнуло головой, вырывая кусок плоти с плеча. Кровь хлынула горячим фонтаном, окрашивая камни под ногами в алый цвет. Пальцы судорожно сжали кровавые лоскуты плоти, пытаясь остановить кровотечение. Но боль была слишком сильной, слишком всепоглощающей. В голове, сквозь туман страха, пронеслась единственная мысль, первобытная и чёткая: Бежать.
Тело среагировало раньше разума. Он рванул вперёд, спотыкаясь о скользкие камни, чувствуя, как оторванная плоть начинает медленно регенерировать — мышцы сплетались вновь, сухожилия натягивались, как струны. Ворон издал удивлённый клекот, когда кусок мяса в его клюве вдруг ожил и выскользнул, потянувшись к своему хозяину тонкими кровавыми нитями.
Он завернул, нырнул в небольшой лес, который встретил его колючими объятиями. Странные растения с липкими стеблями тянулись к нему, цепляясь за ноги. Одно из них впилось шипами в икру, впрыскивая жгучую субстанцию. Рас взвыл от новой боли, но не остановился — клинок сверкнул в воздухе, разрезая плотоядный побег. Из раны брызнула едкая жидкость, оставив на камнях дымящиеся пятна.
Мост. Шаткие доски скрипели под ногами, когда он выбежал на него, пытаясь перевести дыхание. Внизу зияла бездна, наполненная клубящимся туманом, который шевелился, как живой. И тогда он услышал. За спиной раздался тот самый ужасный звук — хлопанье мощных крыльев, смешанное с хриплым дыханием. Он обернулся и увидел — оно летело за ним, растянув клюв в чудовищной ухмылке, глаза горят голодом. Кровь стучала в висках. Ноги подкашивались. Но бежать было некуда. Только вперёд. Сквозь ад. Сквозь боль. Сквозь собственный страх.
Рас бежал, его сапоги с грохотом били по старым доскам, пока вдруг — треск! — древесина подломилась. Он замер на мгновение, чувствуя, как тело невесомо повисает над бездной. Взгляд упал вниз, в бескрайний океан тумана, который колыхался, словно живой организм. Он не боялся смерти. Но боялся убивать. Слишком хорошо знал, каково это — умирать. Слишком часто видел этот ужас в чужих глазах.
Существо спикировало на него с пронзительным клекотом, перья хлестали по лицу, клюв блестел в тусклом свете. Рас едва успел пригнуться, почувствовав, как холодное лезвие клюва пронеслось в сантиметре от его виска. Мост застонал, канаты натянулись до предела, когда порыв ветра раскачал конструкцию. Пальцы впились в мокрый канат, суставы побелели от напряжения. Если он сорвётся сейчас… Сколько раз его тело будет разбиваться о скалы внизу? Сколько раз он умрёт, прежде чем перестанет чувствовать?
Существо сделало новый заход, кружа над ним, как хищная птица. Но теперь оно не атаковало — оно *играло*. Наслаждалось его страхом. Рас видел это в его глазах — той самой человеческой части, что смотрела на него с мольбой и ужасом. Он закрыл глаза. Приготовился к удару. И…
Выстрел. Грохот разорвал воздух, эхом отразившись от скал.
Тегмен: Слышь, голубчик, этот парень под моей защитой!
Голос. Наглый. Знакомый. Рас открыл глаза, не веря своим ушам. На другом конце моста стоял он — Тегмен. Его голубой костюм выделялся на фоне серого пейзажа, как кусочек ясного неба. Солнечные очки отражали бледный свет, скрывая глаза, но не скрывая оскал — тот самый, наглый и бесшабашный. В его руке дымился револьвер. Рас почувствовал, как уголки его губ сами собой дрогнули, а на душе стало легче.
Монстр взмыл вверх, уклоняясь от пуль, которые Тегмен выпускал с мастерством стрелка. Одна. Две. Три. Четвёртая лишь слегка задела крыло, но этого хватило — существо взвыло, и вдруг… Туман дрогнул. Зашевелился. Ожил. Ворон спикировал вниз, ныряя в молочную пучину, которая вдруг начала подниматься — медленно, неумолимо, как прилив. Белая стена надвигалась на них, сглатывая остатки моста, скалы, весь мир вокруг.
Тегмен перезаряжал револьвер, не сводя глаз с тумана.
Тегмен: Извиняюсь, что опоздал, принц! Как тебе моё появление?
Рас не ответил. Он просто побежал к нему — через шатающийся мост, сквозь нарастающий рёв ветра, мимо кровавых луж, оставленных их битвой. И в этот момент, сквозь грохот надвигающейся бури, он понял одну простую вещь: Им лучше держаться вместе. Даже если он хочет это отрицать. Туман накрыл их, как волна. Холодный. Густой. Живой. И где-то в его глубине, чей-то голос — то ли человеческий, то ли птичий — прошептал слова:
??? : Простите…
Рас достиг Тегмена, его сапоги с глухим стуком встали на каменную платформу. Они обернулись как раз в тот момент, когда последние остатки моста с жутким скрежетом оборвались, исчезая в кипящей белой пучине. Вокруг стоял непроглядный туман — плотный, влажный, словно живой. Холодные капли дождя стекали по их лицам, смешиваясь с потом и кровью. Тегмен провел рукой по промокшим волосам, отряхивая воду с очков.
Тегмен: Погодка испортилась что-то…
Бросил он, но в голосе не было обычной бравады — только усталость и напряжение.Рас резко повернулся к нему, глаза сверкали в полумраке.
Рас: Не время для шуток. Это был Босс.
Тегмен тяжело вздохнул, пальцы нервно постукивали по рукояти револьвера.
Тегмен: Чёрт, ну ладно, одной проблемой меньше.
Но Рас не отводил взгляда. Его голос, обычно такой уверенный, дрогнул:
Рас: Но есть ещё кое-что…
Тегмен замер, впервые за долгое время полностью серьезный. Он видел, как лицо Раса — всегда такое холодное и надменное — исказилось чем-то похожим на… боль? Сострадание? Он воздержался от шутки, просто кивнув.
Рас: Она… была камнепоглощённой…
Прошептал Рас, и слова повисли в воздухе, тяжелые, как свинец. Тишина. Только шум дождя и далекие раскаты грома где-то в горах. Тегмен не нашел что ответить. Его пальцы сжались в кулаки — впервые за долгое время он чувствовал не пустоту, а что-то другое. Что-то острое и незнакомое. Но прежде чем он успел открыть рот, эхом разнеслось карканье — ледяное, многоголосое, будто сотни воронов кричали в унисон. Тегмен резко встряхнулся, снова надевая маску беззаботности.
Тегмен: Я, если честно, умирать пока не планирую. Давай лучше уйдём отсюда…
Не дожидаясь ответа, он рванул в сторону леса, его голубой пиджак мелькнул в тумане, как последний кусочек ясного неба. Рас на секунду задержался, обернувшись к пропасти. И тогда он увидел — в белой пелене что-то шевелилось. Что-то огромное, медленное, едва различимое… Прозрачные, фосфоресцирующие очертания, напоминающие… медуз? Огромные, размером с дом, они плавно колыхались в тумане, их щупальца тянулись к поверхности.
Рас: «Что же ещё водится в этих горах?»
Промелькнула мысль в голове, прежде чем он исчез в чаще вслед за Тегменом. А туман смыкался за ними, скрывая и мост, и медуз, и следы их кровавой встречи. Оставляя только дождь, который продолжал падать, смывая следы битвы, но не память о ней.