Цвет махаона

За четыре года многое изменилось. Военное время закончилось, но эхо его продолжало рушить судьбы миллионов людей. Оно, как цунами, после землетрясения. Так говорили клиенты, приезжавшие из города. Томас на их слова лишь отплевывался и просил замолчать.

Джонатан научился ремонтировать автомобили самостоятельно. Клиентов стало вдвое больше. Отношения между отцом и сыном все так же находились в натянутом состоянии. В один день они мило общались и подшучивали друг над другом, а в другой день скандалы заставляли Джонатана убегать в лес. Он не ночевал дома, но на утро возвращался. Однажды в тринадцатилетнем возрасте он снова пытался сбежать в город, но поранив ногу, приковылял обратно. Джон тогда пролежал в кровати пять дней. Том думал, что у парня заражение, но все обошлось. Через время он снова начал ходить.

18 сентября 1947 года. Четверг.

Джон проснулся раньше Томаса, впрочем как и всегда. Он спустился и вышел на улицу, чтобы справить нужду. Но его планы нарушил подозрительный белый автомобиль «форд Англия», стоявший за забором. В салоне сидел мужчина: на голове его красовалась фетровая серая шляпа с черной ленточкой вокруг тульи, а глаза прятались за темными круглыми очками.

Ни заказчиков, ни клиентов Том с Джоном не ждали. Они работали по четкому графику: прием автомобилей в понедельник и вторник, а выдача в субботу и воскресение.

– Что вам нужно? – набравшись смелости, спросил Джон. – Мы сегодня не принимаем машины! Приезжайте в понедельник!

Из «форда» вылез пожилой мужчина роста чуть выше среднего. Его коричневый длинный кожаный плащ лоснился, будто после дождя, а в районе живота резко выпирал, как прыщ на коже африканца. Из-под плаща выглядывали начищенные до блеска черные туфли с заостренными носами. Сняв шляпу и приклонив лысую голову, он поприветствовал Джона и прошел через калитку забора к дому. Этого Томас очень не любил, поэтому Джонатан немедленно принялся выпроваживать мужчину.

– Извините, вам сюда нельзя! – преградив путь, сказал Джон.

– Простите, я ищу Томаса, – заявил незнакомец. – Он здесь проживает?

– Да, здесь, но вам не стоит проходить на территорию дома, – возмущался Джон. – Если вы хотите с ним поговорить, то выйдете за забор. Я сейчас позову его!

Мужчина и слышать не желал, что говорил какой-то там мальчишка. Обойдя Джона, он упрямо направился к дому.

– Сказано же! – настаивал парень. – Вам сюда нельзя! – он перепугался и закричал: – Папа... пап!

Через секунду на крыльцо выскочил Томас. В руках он держал ружье. Внимательно осмотрев с ног до головы мужчину, крикнул:

– Зачем ты сюда приехал?

– Братец, я соскучился! – невозмутимо ответил тот, продолжая идти в сторону Тома. – Сколько лет прошло?

Руки Томаса дрожали, держа нацеленное на мужчину ружье. Джон стоял в стороне и с опаской наблюдал за происходящим. Своим видом и отношением незнакомец проявлял неуважение.

– Опусти ружье, Том, – просил незнакомец. – Я ведь безоружный. Я пришел с миром. Может быть, впустишь меня на чашку чая?

Том опустил дуло, кивнул человеку в плаще и впустил его в дом. Джонатан поднялся на крыльцо, где все еще стоял отец. Тот наклонился к сыну и в полголоса произнес:

– Это мой родной брат.

Войдя в дом, Томас прошел к своему дивану, сел на него, откинулся на спинку и расставил ноги так, будто между ними находилась вселенная. Ружье он положил на колени и крепко держался за него обеими руками. Джон стоял у двери и не спускал глаз со Стива, который в это время смахнул рукой пыль со стула и уселся напротив Тома.

– Зачем ты приехал? – спросил Том. – Совесть замучила?

– Нет! – сказал Стив. – Я приехал к тебе с деловым предложением, – он снял очки и начал протирать стеклышки белой тряпкой. Его глаза выглядели, как две горошины, маленькие и выпуклые. – Я знаю, что у тебя своя мастерская. Так вот, могу выкупить клиентов за приличную сумму. Я свою мастерскую открыл не так давно и хотел бы, что бы ты по-братски закрыл свою шарашку, а я тебя хорошо отблагодарю, – Стив перекинул внимание на Джона и продолжил: – Могу пацана забрать в город. Пусть хлебнет нормальной жизни. Как на это смотришь?

Томас вцепился взглядом в него и запыхтел. Стив, выпучив губы, громко сопел и пристально разглядывал стеклышки очков, направив их к свету.

– Проваливай к черту, корыстный ублюдок! – взорвался Томас. – Ничего ты не получишь, городская жаба! Если ты приехал только за этим, то езжай обратно! Не нужны мне твои деньги!

Том вскочил с дивана и направил на него ружье. Стив вытер со лба испарину, улыбнулся и было решил подступиться к брату, но громкий выстрел заставил его подскочить. К потолку потянулся клуб дыма, а возле ног Стива рассыпались щепки от деревянного пола. Джон в ужасе метнулся на улицу. Он считал, что отец застрелит мужчину, но тот вылетел, как ошпаренный, запрыгнул в автомобиль и умчал.

Джонатан выглянул из-за амбара. На крыльце стоял Том. Он безостановочно дергал усами и свирепо дышал, зрительно провожая «форд» Стива. Как только машина скрылась в пыльной мгле, Том вернулся в дом.

Через некоторое время Джон робко приоткрыл дверь, посмотрел на отца и перешагнул порог. Томас лежал на диване и прижимал к себе ружье, как любимую девушку.

– Я не знал, что у тебя есть брат, – произнес Джон.

– Он мне не брат! – с отвращением сказал Том. – Это трусливый бюрократ, который пытается наживаться на слабых. Если бы ты знал, какой он козел, то сам бы его задушил! Такими людьми движет жажда наживы и денег. Уроды, одним словом.

– А что он сделал? Как наживается?

– Двадцать с лишним лет назад мы с ним вместе начинали этот бизнес, – рассказывал Том, смотря в потолок и поглаживая правой рукой дуло ружья. – Когда родители умерли, мы с ним собрали все пожитки и вложились в рисковое на тот момент дело: в ремонт машин, которых было не так много, как сейчас. И я же, идиот, предложил ему это. Мы жили в родительском доме: я, твоя мама Карла, Стив и его подружка. Не помню ее имени. У него этих подружек было как птиц в небе, – Том спустил с дивана ноги, сел, откинувшись на спинку, и поставил ружье на пол между ног. – Первые полгода все только раскручивалось. Клиент, дай бог, раз в две недели находился. И то какой-нибудь знакомый Стива, которому приходилось делать скидку в полцены. А через восемь месяцев все как-то завертелось. И знаешь, Джонатан, клиентов стало много. Мы не успевали деньги считать.

– А что потом? – спросил Джон.

– А потом... – глаза в грусти заблестели. – Потом твоя мама заболела. Нужны были деньги на ее лечение. Когда я обратился к Стиву, то он меня послал к черту. Понимаешь, Джонатан, послал родного брата и забрал всю выручку. Он говорил, что ради бизнеса нужно чем-то жертвовать, а всю сумму на лечение Карлы отдать не готов. Тех денег как раз хватало. Я плюнул ему в рожу и свалил из чертова города, чтобы не видеть этого выродка. Было немного денег, на которые я выкупил этот дом, – он окинул взглядом комнату, шмыгнул носом и продолжил: – Отремонтировал и перевез сюда Карлу.

– Она умерла? – спросил Джон.

Том на мгновение задумался, вытер слезу со щеки и выдавил:

– Нет. Она жива, Джонатан, жива... Ее забрали военные... Она вот-вот вернется...

Джон смотрел на Томаса, на его поникшее непоколебимое лицо и догадывался, что Карлы нет в живых. После непродолжительной паузы Джон спросил:

– Вы со Стивом больше не виделись с тех пор?

– Встречал я его пару раз в городе, когда ездил за шмотками и инструментом. Мерзавец извинялся, на колени даже раз вставал. Умолял вернуться, но я вычеркнул его из своей жизни. Однажды я услышал, что его бизнес рухнул. Видимо, сейчас он решил взяться за старое!

– А если он снова вернется? – спросил Джон.

– Он не вернется! – сказал Том. – Такие крысы только могут норы копать, но почуяв опасность, бегут без оглядки.

Джон устало вздохнул и отошел от обеспокоенного отца. Впереди был тяжелый день. Нужно починить два автомобиля, очистить выгребную яму и принести три ведра щебня, чтобы укрепить забор.

День пролетел с силой ветра, который раз в неделю засыпал песком дом. Солнце скрылось за колючей ширью. Пшеница шелестела в тишине. Дым от костра, разожженного рядом с амбаром, радовал нос. Джон очень любил этот запах. Раньше часто после трудового дня Том разводил костер и усаживался напротив него, а Джонатан и пес Гром с удовольствием присоединялись и слушали разные истории. Хоть Том и уходил спать раньше всех, Джон с Громом еще долго сидели у дотлевающих угольков и общались между собой. Джон на своем языке, а пес на своем.

– Пап, расскажи про Грома. Как ты нашел его? Почему решил оставить?

– Я раньше часто ездил в город, – начал Том. – Там я развешивал объявления о ремонте и мимолетом покупал продукты, поношенную одежду, инструмент и прочее. Однажды я приехал автобусом на ту дальнюю остановку. Отходя от нее, услышал лай щенят. Пройдя немного в лес, на пустыре увидел двух щенков, лежавших на холодной земле. Я поднял их, завернул в рубаху и понес в дом. Один из этих малышей не прожил и месяца, однако Гром быстро встал на лапы и начал мне во всем помогать. Мне его не хватает. В последние полгода своей жизни он часто отрыгивал кровью, что говорило о его смертельной болезни. Сынок, он мучился. Я ему только помог. Прости, что не мог сказать тебе сразу!

– Это плохо, когда кто-то смертельно болен! – пробормотал Джон.

– Да, это очень плохо! – задумчиво сказал Том и поднял взгляд в небо.

В душе Том страдал. Он как сейчас помнил Карлу. Она на последних издыханиях говорила, как любит его. У них никогда не было детей, и женщина так и не увидела себя в роли матери. Только спустя три года после ее смерти судьба подкинула Томасу ребенка, которого он назвал в честь своего отца. Мужчина считал, что Бог ему подал смысл для дальнейшего существования.

Посидев еще немного, Том попросил сына идти спать. Джон ушел, а он еще долго ковырялся во дворе. Он любил работать. Джон удивлялся этому, глядя на отца. Тот мог крепко уснуть посреди дня, а порой трудился до поздней ночи. При этом он всегда чувствовал себя бодро, хотя и постоянно злился на весь мир. Джон поглазел в окно на звездное небо, которое уже не рассекали военные самолеты, а через пару минут лег на кровать и уснул.

Очнувшись, Джон окинул взглядом пустой пыльный чердак. Вокруг были лишь голые деревянные стены и дыра в полу с торчавшей из нее корявой лестницей. Над головой летала мошкара, вечно мешающая спать, но от нее некуда было деться. Джон поднялся во весь рост, пригладил светлые волосы на голове, протер лицо рукавом рубахи, после чего спустился. Томас еще спал, то похрюкивая, то поскуливая, а иногда будто задыхаясь. Порой Джон думал, что отец умер, так как тот издавал во сне такие страшные звуки, которые казались предсмертными конвульсиями.

Джонатан разжег камин, разогрел в сковороде завтрак и подал на стол. Том проснулся на запах. Его лицо снова было недовольным. Он начал орать на Джона:

– Ты неправильно разжег камин, щенок! Какого хрена ты полез сюда?

Томас схватил ближайшую к руке кочергу и замахнулся ею на сына. Джонатан испугался и отбежал. Том продолжал вопить, но парень выскочил из дома.

– Почему ты на меня снова орешь? Пап, что опять не так?

– Я тебе не пап, щенок городской! – свирепствовал Том.

Джон не понимал, что происходит. Еще вечером они мирно разговаривали, а теперь Том его убить готов и несет очередную ересь. Именно такое непредсказуемое поведение всегда и пугало Джонатана. Томом будто управляло чудовище, то спящее, то просыпающееся и уничтожающее все вокруг. Нередко Джон наблюдал, как отец в амбаре яростно колотит молотком чужую машину, бормоча невнятные фразы под нос, а через десять минут исправляет поломку, сделанную своими же руками. Так и в этот раз, Том плевался и кричал на Джона, размахивая кочергой.

Перед глазами рябь, голова закружилась, а неприятные белые мошки будто специально мешали нормальному восприятию реальности. Джон уперся плечом на стену амбара и двигался вдоль нее. За ним медленно шел Томас с кочергой в руке и повторял:

– Убью! Убью, щенок!

В голове появился шум, от которого спрятаться было невозможно. Джон протиснулся через приоткрытую створу ворот, на ощупь добрался до дальнего верстака, на котором пальцами правой руки нащупал молоток, схватил его и спрятался за машиной. Головная боль давила на виски все сильнее. Джон еле сдерживался, чтобы не взреветь. Тень отца закралась в амбар и медленно поползла по стене.

– Джон... Джонатан, выходи! Нам нужно поговорить! – голос Томаса звучал пугающе.

Джон ждал момента, чтобы выпрыгнуть и обороняться от обезумившего отца. Секунда. Две. Три. Минута. Сквозь пелену, затмевавшую обзор, он видел, как силуэт Тома приближался к нему. Внезапно парень услышал громкий хлопок и очнулся.

Вокруг себя Джон наблюдал все те же голые деревянные стены чердака. Солнечный свет пробивался сквозь окно прямо на отверстие в полу, через которое Джон всегда спускался. Он не понимал, что произошло, но был ошарашен внезапным громом. Сердце колотилось с неимоверной скоростью. Капли пота ползли по коже. Не медля ни минуты, он спустился. Томаса не было. Джон вышел на улицу. Тома нет. Страшные мысли потянули ноги к амбару. Джонатан вошел внутрь и увидел тело. Тело в синем комбинезоне. Вместо головы словно половина граната с хаотичными белыми крапинками. Рядом ружье и шляпа с дырой в центре. Стена и часть машины, стоявшей посреди амбара, были усыпаны каплями крови и еще чем-то неприятным, похожим на огромных мертвых слизней. В глазах помутнело, ноги затряслись, лицо покрылось бледно-голубыми пятнами. Джона тут же вырвало. Он упал на колени, схватился за грудь и пытался остановиться, но смертная картина вытягивала из него все соки. По щекам ползли слезы приторные, нежеланные.

– Зачем? – взревел он. – Зачем ты это сделал? Как я теперь? Как теперь без тебя?

Горло драл плач. Драл до неприятной боли. Было противно видеть все это.

Вскоре Джонатан утер нос, оттащил тело Тома за машину и прикрыл его сухими ветками, принесенными с улицы. Ружье занес в дом. В голове летала только одна мысль: отмыть машину клиента от крови. Разум пребывал словно в серой дымке, в которой действуешь машинально, неосознанно.

21 сентября. Воскресенье.

Отогнав машину на улицу, Джон стал дожидаться заказчика. Он был холоден и несговорчив. Спустя час, отдав ключи и забрав корзину с продуктами, Джон поужинал и решил разобрать отцовский сундук. До этого дня он не знал, что именно лежало в нем. Он нашел кипу бумаг, старые фотографии, несколько долларов, выцветшие газеты и патроны для ружья. На самом дне, под газетой от 8 июня 1932 года таилась сложенная пополам желтая, оборванная по краям бумажка. Казалось, она рассыплется прямо в руках, но Джон аккуратно достал ее, развернул и увидел текст, написанный красивым витиеватым почерком:

«Здравствуйте, уважаемый человек! Если вы читаете это, значит наш сыночек в хороших добрых руках! Мы не можем оставить его у себя, так как это небезопасно. Просим вырастить его и воспитать настоящим мужчиной. С благодарностью Луис и Мария Коннелы.

P.S. Мы дали ему имя Леонард. Дата рождения: 22.06.1932 г. Город: Нилз».

Прочитав записку, Джонатан оцепенел. Он и представить не мог, что Том все время лгал ему. Внутри будто что-то вздернулось, он пытался держаться, но не получалось. Слезы капали на бумагу, оставляя на ней мокрые соленые пятна.

Вытерев лицо рукавом, Джон продолжил разбирать бумаги, лежавшие в сундуке. В основном это были газеты, старые чеки, документы на покупку земли и дома. Однако среди них нашлась и еще одна интересная бумажка. На ней был написан адрес, где живет Стив Крон. Джон сложил записку вдвое и положил в карман брюк, где уже таились пять долларов и семьдесят семь центов, найденных в сундуке. Джон решил, что нет смысла больше оставаться в доме. Как бы это не прискорбно звучало, но теперь его ничто и никто не удерживал.

Найдя белый лист бумаги, Джонатан написал на нем карандашом огромными буквами «ЗАКРЫТО!» и прибил гвоздиком к двери со стороны улицы.

Поужинав, он собрал все необходимое: одежду, часть еды, некоторые бумаги и старую фотографию Томаса. Все это сложил в корзину, накрыл ее тряпкой и поставил у выхода.

Он страдал от потери Тома, вырастившего его, хоть и в строгости. Для Джонатана он был отцом и останется им навсегда. Парень думал, что смерть – это освобождение от всех проблем. Он представлял, как там, на небесах Том встретился со своей женой Карлой. Все эти размышления не отпускали его, от чего он уже третью ночь не мог спать. Плюс к этому добавилась еще и долгожданная поездка в Нилз.