Цвет махаона

Солнечный свет падал в круглое чердачное окно и широкой желтой полосой тянулся к дыре в полу. Джонатан воспитал свой организм так, что мог просыпаться с первыми лучами солнца.

Спустившись на первый этаж, Джонатан умылся холодной водой из ведра и принялся расставлять тарелки на стол. Том приподнял шляпу, закрывавшую до этого лицо, медленно кряхтя встал с промятого, по углам ободранного дивана и подошел к камину. Для приготовления завтрака нужно разжечь огонь, что с легкостью удавалось благодаря паре бревен и кружке бензина, слитого из автомобиля клиента. Томас разбил в глубокую сковороду восемь куриных яиц, кинул в будущую яичницу пару ломтей бекона и не спеша начал перемешивать ложкой содержимое чугунной посуды. Джону очень нравилось, как готовит отец, но порой ему надоедало есть одно и тоже несколько дней подряд. Но ничего не оставалось, ведь клиенты в счет ремонта привозили продукты по своему усмотрению. Иногда это были крупы, молоко, мясо, фрукты и мучные изделия.

– После завтрака закончишь с забором, а потом сходишь на ручей за водой, – угрюмо бормотал Том, заглатывая ломоть бекона. – Мне нужно закончить с машиной. Вечером за ней приедет Льюисон.

– Будет сделано, пап! – послушно ответил Джон.

Хорошо укрепив забор, Джонатан взял два ведра и пошел к лесу, находящемуся за полем. Там, под густыми зарослями елей, сосен, дубов и кленов протекал Красный ручей. Том рассказывал, что давным-давно на этой земле жило индейское племя Хеллисин. Они были жестоки и каждого, кто ступал на их территорию, не просто убивали, а мучили, заставляли страдать от невыносимой боли. Хеллисине снимали кожу со своих жертв, а тела вывешивали в этом лесу. Однажды природа обозлилась и прогнала племя наводнением. Несколько месяцев не прекращая лил дождь. Когда индейцы вернулись сюда, то обнаружили кровавую реку, путь которой пролегал под телами повешенных ими людей. Индейцы сбежали из этих мест и больше о Хеллисинах никто и никогда не слышал. За много лет река обмелела и стала ручьем.

Джон понимал, что это легенда. А любая легенда должна пугать. Но все же заходил он в этот лес с неким страхом в душе.

Солнце находилось в зените, что говорило о тягучем течении дня. Мальчик привык к этой тяжелой работе, но желал, чтобы она быстрее закончилась.

«Вот когда вырасту, вообще работать не буду! – думал Джон. – Кому вообще нужен этот дрянной забор и дрова?! Надоело все это! Каждый день одно и то же!»

Он не торопился, рассматривал певчих птиц и белок, лазящих по веткам деревьев. Животные совсем не боялись его, подбегали и подлетали на расстояние вытянутой руки. Под лещиновым кустом Джон собрал горсть орехов и подошел к пню, на котором сидела белка. Протянув ладонь с орехами, улыбнулся и произнес:

– Не бойся, я тебя не обижу! Возьми. Уверен, ты хочешь есть.

Белка металась, потом с опаской подбежала к руке мальчика, понюхала ее, схватила один орешек и отбежала.

Джонатан ссыпал с ладони остальные орешки на пень, отошел от него, взял пустые ведра и последовал дальше. Ручей протекал за небольшим склоном. Пение птиц сопровождало Джона, вдалеке слышались летящие самолеты, а запах выхлопа надолго оставался в носу. Порой эти выхлопы были настолько сильны, что оседали в горле, заставляя детский организм истошно кашлять.

Когда Джон вернулся, он решил узнать, что отец делает в амбаре. С усилием приоткрыв одну тяжелую створу ворот, Джон вошел. Амбар внутри казался большим, вдоль стены стояли два длинных верстака с лежавшими на них инструментами. В центре амбара стоял черный «форд В8» мистера Льюисона. Томас говорил, что на таких машинах разъезжают гангстеры. За автомобилем у дальней стены стояли еще два железных замасленных верстака, к одному из которых были прикручены громоздкие тиски, а на другом стояла наковальня. Из стен торчали ржавые гвозди, а на них висели ключи, отвертки, веревки, бусы гаек, цепи и прочий инструмент.

Ноги Томаса выглядывали из-под машины, откуда также вылетали и матерные слова. Джонатан прошел вглубь и принялся осматривать детали автомобиля.

– Джонатан, что ты здесь делаешь? – вскрикнул Том. – У тебя работы нет?

– Пап, я просто хотел посмотреть, как ты ремонтируешь машину, – сказал Джон. – Прости, я сейчас уйду!

– Постой, – остановил Том. – Мне нужна твоя помощь!

Томас попросил сына залезть под машину и подержать с одной стороны гайку, которую у него не получалось закрутить. Джонатан с удовольствием помог отцу. Для него это было в новинку. Позже Джон сам подкрутил подвеску, хотя затягивал болты своей силой уже Томас. Далее отец показал ему, как заводится автомобиль, как им управлять и ехать. Джон, сидя на коленях Тома, неуверенно крутил руль, пока отец нажимал на педали. Вместе они вывезли за территорию дома машину и начали дожидаться клиента, который должен был приехать с минуты на минуту.

Солнце закрадывалось за лес. Далеко в облаке пыли показался автомобиль зеленого цвета. Он двигался по направлению к дому. Рев мотора на километры нарушал полевую тишину.

– Джонатан, забери у Джозефа корзину с продуктами и отдай ключи, – просил Том. – Я пойду в дом. Не хочу видеть этого прыща!

Через пару минут автомобиль остановился и из него с пассажирской стороны вылез высокий мужчина в сером костюме и со шляпой на голове. Пригладив аккуратные, как карандашные линии усики и закурив сигару, он подошел к Джону:

– А где хозяин? – спросил он.

– В доме! – сказал Джон, поправляя в плечах запятнанную клетчатую рубашку. – Отец просил забрать у вас корзину с продуктами и отдать вам ключи от автомобиля.

– Все верно, парень! – улыбнувшись сказал Джозеф. – Если уж он не хочет разговаривать со мной, то передай ему благодарность.

– Хорошо, передам, – ответил Джонатан. – А можно вопрос? – дополнил он, опустив взгляд, будто стесняясь.

– Конечно! – сказал Джозеф.

– Вы же из Нилза? – неуверенно спросил мальчик. – Как там вообще живется? Как туда попасть, и чем там люди занимаются?

– Да, я оттуда! – сказал Джозеф, выдыхая тяжелый сигарный дым. – Не думаю, что тебе там понравится. Город – это паутина, с сидящим в центре нее восьмилапым уродцем, который загребает под себя все и утоляет голод новыми жертвами. Если ты считаешь, что тебя там ждут, то резко ошибаешься! Город манит лишь своей красивой оберткой, но только ты в него попадаешь, становишься зависимым и злым. Я бы убежал, как можно дальше, но не могу. У меня там бизнес. Если ты решил попасть в Нилз, то совершаешь глупость, оставляя здесь Тома. Я уверен, он тебя никуда не отпустит, а тем более сам не решится ехать в эти джунгли.

– Если город так жесток, почему все хотят туда попасть? – с интересом спросил Джон.

– Они считают, что это легкие деньги, слава и прочее дерьмо, – говорил Джозеф. – Нет! Я смог построить свой бизнес с нуля, но не обошлось и без грязных делишек. До сих пор меня прижимают власти, чтобы я отдавал часть своего заработка им. Представь, если каждый будет делать это, в кого превратятся чиновники? Теперь обратного пути нет, и догнивать мне остаток дней в этой зловонной яме, подчиняясь системе. А если опущу руки, то меня повесят в ближайшем перелеске... – Джозеф оглянулся, скривил рот и показал пальцем налево, прямо на лес. – Там меня и повесят... только сначала с меня кожу сдерут! – он усмехнулся и продолжил: – Мой тебе совет, парень, не лезь в неизвестные тебе дебри, иначе это закончится плачевно! Томас в свое время правильно сделал, что слинял оттуда.

– Ясно, – сказал Джон.

Получив ключи, Джозеф снял с себя шляпу и накинул ее на голову мальчишки. Шляпа была велика и почти скрыла глаза Джона. Подмигнув, седовласый Джозеф сел в свой автомобиль, посигналил дважды и направился в ту сторону, откуда приехал. За ним следовала другая машина, в которой за рулем находился молодой парень лет двадцати пяти. Желтая дымка клубилась за автомобилями. От нее на зубах появлялся неприятный скрежет, а ноздри закладывало в два счета.

Джонатан думал над словами мистера Льюисона и считал, что город не так страшен, как он его расписал. «Джозеф специально пугает, – размышлял Джонатан. – Он всем так говорит, чтобы меньше людей открыли в городе свой бизнес». Поправив нелепо накинутую шляпу, подняв с земли корзину с продуктами, он пошел в дом.

– Почему так долго? – строгим голосом спросил Том, не отрывая головы от подушки. Он лежал на диване, как обычно, скинув одну ногу с него. – О чем вы там трепались?

– Я спрашивал у Джозефа про Нилз.

– Зачем тебе дался этот, чертов Нилз? – закричал Том. – Хочешь уподобиться обезьяне, увидевшей красивый фантик? Город – зло, и тебе там делать нечего! Ты меня понял?

– Да, пап, я тебя понял, – виновато произнес Джон.

Опустив нос, он поднялся по лестнице на чердак, подошел к окну и посмотрел вдаль. Где-то там на холмах виднелись тусклые огоньки. Это освещенный уличными фонарями город, куда загорелся желанием попасть Джонатан. Он не знал, как это осуществить, но после разговора с Джозефом, интерес возрос в разы. Его не останавливали запреты отца, а наоборот подливали бензина в огонь и заставляли это сделать, как можно быстрее.

«Так, сейчас я никуда не побегу, ведь на дворе ночь, – думал Джон. – Нужно придумать, как уговорить отца, чтобы он отпустил меня. Утром снова попробую поговорить с ним».

Джон проснулся от громкого шума, доносившегося с улицы. Спустившись и пройдя на задний двор, он увидел Тома. Под шквалистым ветром мужчина пытался ставить дополнительные ограждения вдоль забора. Его с широкими жестяными листами шатало из стороны в сторону.

– Что смотришь, щенок? – закричал Томас. – Иди, помогай мне! Надвигается буря, а то, что ты понастроил, не спасет и от малейшего ветерка!

Джонатан подбежал к отцу и принялся держать железные ржавые листы, которые Том сначала вбивал в землю, а после привязывал к уже стоящему забору. Ветер сбивал с ног. Том сердился и кричал на Джона, заплевывая его лицо неприятной слюной.

– Держи крепче! – кричал он. – Ты как баба... сил не хватает? На кой черт ты мне такой нужен, если лист вшивого железа не в силах удержать!

Джон не мог выслушивать постоянные упреки в свою сторону. Он отпустил лист и отбежал в сторону:

– Почему ты меня так ненавидишь? – на срыве закричал Джон. – Что я тебе сделал плохого? Если ты озлоблен на весь мир, то в этом нет моей вины! Ты уже достал меня попрекать и командовать мной!

– Ты, щенок, считаешь себя самым умным? – сквозь сильный ветер кричал Томас. – Думаешь, мне охота ковыряться здесь вечно, спасая твою жопу от голода и войны? Ты живешь, хорошо питаешься! Пусть у тебя и нет того, что могут позволить себе городские буржуи, но ты видишь реальность, а не фальшивое подобие жизни и радости!

Джон поднял с земли камень, швырнул его в Томаса и побежал в дом, бормоча себе под нос:

– Ненавижу! Что б ты сдох! Достал уже!

Поднявшись на чердак, рухнул на кровать, уткнулся в подобие подушки и заплакал. В памяти не было ничего, что бы могло его взбодрить. Сколько он себя помнил, всегда работал. Даже пес Гром не мог добавить в воспоминания светлых моментов.

Внутри заиграла злость, скулы сводило. В ушах шум самолетов. Ветер. Джон слышал крики отца. Истекающий слюнями рот Томаса точно мелькал перед лицом. Что-то внутри заставляло спуститься и накинуться на него, но страх перед ним поглощал нахлынувшую смелость. Джон схватился за голову, забился в угол чердака и начал орать, перекрывая гул.

Вдруг из комнаты снизу послышался голос Томаса:

– Спускайся, щенок! Или так и будешь ныть, как баба?!

Голос Тома вызывал отвращение. Джон не хотел его слышать, затыкал уши пальцами. Он попытался встать с колен, но пол тянул к себе. Джон пробовал ползком добраться до окна чердака, но задуманному мешали картинки из памяти. Он даже не видел, где находится это окно. Впереди все мутно, а свет ослеплял. Тогда Джон лег на живот, прикрыл ладонями голову и пытался не шевелиться. Спустя время, шум начал рассеиваться, а в глазах появилось отчетливое изображение чердака.

Томас не решался подняться наверх, так как боялся, что лестница его не выдержит. Он продолжал кричать, но Джон не откликался. Через мгновение мальчик спустился. Минуя отца, не обронив ни слова, вышел из дома. Он не знал, куда идет, но там оставаться не желал. Томас догнал Джона, склонился перед ним и произнес:

– Если ты хочешь выжить в этот мире, то прислушайся ко мне!

– Я не хочу быть трусом, который всю жизнь прожил, как отшельник! Я не хочу быть, как ты!

Джон спихнул с плеча отцовскую руку и пошел дальше в сторону трассы. Хоть у него и не было при себе ни цента, он надеялся, что остановит автобус и уедет в город.

Наивность его подвела. Спустя некоторое время он вернулся в дом, где его ждал отец. Тот не был так холоден, как до этого.

– Что, не подвез тебя автобус? – ухмыльнулся Том. – Это только начало. Если ты до сих пор доверяешь эгоистичному миру, то мне тебя жаль!

– Иди к черту! – сказал Джон.

– Прости меня! – обмяк Томас. – Прости, что накричал на тебя!

Джонатан уронил взор и с унынием произнес:

– Я хочу кушать!

Отец наложил в тарелку остывшую жареную картошку. Джон с неповторимым удовольствием закидывал один ломтик картофеля за другим. Он быстро жевал, смотря на Томаса волчьим взглядом. За три минуты глубокая тарелка оказалась пуста.

– Пойдем! – сказал Том.

– Куда? – спросил Джон.

– Я знаю, что сейчас не самое время, – говорил Том. – Нам нужны дрова. Пойдем в лес. Я нарубил несколько дней назад. Нужно их принести.

Джон молчал и шел позади. Томас уверенной походкой пробирался через заросли пшеницы. Его грудь казалась вздутой, как пузырь. Том постоянно поправлял шляпу и оборачивался.

Над головой снова пролетели два самолета.

– Знаешь, куда они летят? – спросил Том.

– Откуда мне знать? – пробурчал Джон. – Туда, где все не так, как здесь. Вот, куда они летят. И я туда хочу!

– Эх... дурной парень! – сказал Том. – С чего ты решил, что там, куда они летят, все хорошо?

– Иначе бы они туда не летели! – сказал Джон.

– Ты же знаешь, что сейчас война. Так почему не считаешь ее самым ужасным событием в жизни? Ведь именно туда они летят. На войну. На собственную гибель. И ты туда хочешь?

– Не знаю! – угрюмо ответил Джон. – А что если и так. Разве ты отпустишь?

– Нет, конечно! Прекрати думать об этом!

Они шли по пшеничному полю к лесу, где лежали дрова. Со всех сторон раздавался скрипящий стрекот, ветер хлестал в лицо, но через мгновение сразу же поглаживал по щекам, будто просил прощения. Колосья шелестели под ногами, а где-то вдали на дереве сидела одинокая сова и ухала, и ухала так печально, будто искала пропавшего птенца.

– Пап, ты был когда-нибудь в Нилзе? – с интересом спросил Джон.

– Сынок, я скажу тебе больше. Я там долгое время жил и работал в автомастерской. Но когда началось военное время, многих людей отправляли на верную смерть. Я не мог идти на войну по ряду причин. Не считай меня трусом, но война – это игры правительства. В ней нет победителей, а есть только жертвы. Поэтому я купил здесь землю, переехал сюда жить, а потом появился ты.

– А кто виноват в войне? – продолжал спрашивать Джон.

– Деньги! – утвердительно ответил отец. – Все, кто живет в городе, они помешаны на деньгах и готовы родителей своих продать за эти чертовы бумажки. Все беды именно из-за денег. Нам этого никогда не понять.

– А когда маму забрали на войну, вы уже здесь жили? – спросил Джон.

– Да, сынок! – задумчиво произнес Томас. – И это была вторая причина, по которой мне нельзя было идти на войну.

– А третья? – спросил Джон.

– Что третья? – спросил Том.

– Третья причина какая?

– За деревом стоит телега. Подкати ее и складывай в нее дрова, – сменил тему Том. – Нужно двигаться в сторону дома.

Джонатан не знал и части всего, что было на самом деле. Он наивно полагал, что все устроено просто. Однако с отцом во многом соглашался. Желание отправиться в город постепенно отпадало. Мальчик решил пока никуда не бежать, ведь нужно помогать отцу по хозяйству. Джон, хоть и был самоуверенным, но понимал, что в одиночку отец не справится.