Глава 18
– Милая, что случилось? – взволновалась бабушка Лиза.
Джессика не находила слов. Тело болело от ударов, но душевная боль куда сильнее. Хотелось кричать, рвать на себе волосы. Джессика прижалась к бабушке и зарыдала. Теперь она точно знала, что дальнейшую жизнь с Биллом представить нельзя. Джессика решительно настроилась порвать с ним раз и навсегда. Но как это сделать, если он после аварии стал невменяемым?
– Вас обидел Билли? – спросила бабушка.
– Он потерял рассудок! Накинулся на меня, а потом ударил Чарли.
– Но из-за чего?
– Он сам во всем виноват! – вскипела Джессика.
Вскоре бабушка накормила детей ужином. На часах девять тридцать. Джессика находилась вместе с сыном в комнате. Он лежал в кровати и с печалью в маленьких глазенках смотрел на маму.
– Почему папа такой злой? – спросил он.
– Милый, не знаю! – утешала она сына. – Папа перестал видеть в жизни яркие моменты. Для него все стало серым и мрачным.
– А это как? – интересовался мальчик.
– Понимаешь, Чарли, человек сам рисует себе дорогу в будущее. Видимо, у папы закончились цветные карандаши, и он решил дорисовать ее черным цветом.
Она поцеловала сына в лобик. Мальчик пытался улыбнуться, но не смог. В его голубых глазках все еще витал страх. Он увидел, как папа ударил маму. Несмотря на то, что Чарли любил отца, с этого момента он начал его бояться. Его злое лицо отпечаталось в памяти, голос в голове не давал уснуть. Едва Джессика закрыла за собой дверь в спальню, мальчик вскочил с кровати и прибежал за ней. Он обнял маму и сказал:
– Можно я побуду с вами? Мне там страшно!
Джессика разрешила сыну остаться. Она понимала, что у Чарли стресс. В кухне она посадила его на колени и спрятала в своих объятьях.
– Я завтра вернусь домой и поговорю с ним! – твердила она. – Поставлю точку во всем этом!
– Лучше пережди, пока псих сойдет! – отговаривала бабушка. – Позже он сам поймет, что совершил ошибку! Не торопи события!
– Нет, бабуль, я уже решила и переносить разговор не буду.
После чаепития Джессика и Чарли ушли в комнату и легли там спать. Алкоголь, выпитый несколько часов назад, выветрился. В мыслях Джессика прокручивала сценарий предстоящего разговора с Биллом.
«Может, он придет в себя и извинится? – думала она. – Хоть бы он был трезв! В таком состоянии с ним проще разговаривать».
Джессика отчетливо слышала каждый шорох: падающие в раковину капли воды из крана, ход стрелок настенных часов, лай собак на другом конце улицы, свист ветра за окном. Все это мешало ей расслабиться и уснуть. Так прошла вся ночь. Не выспавшись, встала раньше звона будильника, не спеша приготовила завтрак, перекусила и ушла на работу. Чарли и бабушка еще спали.
На улице снегопад, деревья гнулись от ветра и, казалось, вот-вот рухнут на высоковольтные провода или дорогу, но нет, они стойко выдерживали натиск стихии. Джессика пришла на остановку, где уже стояли люди, дожидавшиеся автобуса до швейной фабрики.
Через час Джессика сидела за своим рабочим столом и нервно раскладывала бумаги, невольно оглядывалась и тревожилась от каждого звука. Внутри пустота, мечталось о тишине и спокойствии.
– Как дела, подруга? – внезапно спросила Тереза. – Видела, как ты вчера уехала с Картовичем! Чем занимались?
Джессика молчала. Она была уверена, что слух гулял уже по всей фабрике. Ей наплевать на то, что думали окружающие. Джессика перебирала бумажки, вспоминая, где лежит ее месячный отчет.
– Всю ночь трахалась! – выпалила она. – Довольна?
Та с презрением взглянула на Джессику, задрала нос и ушла к своему столу, окруженному меркантильными подружками, которые, как птенцы в гнезде, ждали, когда Тереза принесет им пищу для сплетен.
Джессика нашла то, что искала, перепроверила документ и направилась в кабинет Картовича. Постучав три раза, вошла. Картович похотливо улыбнулся, встал с кресла и подошел к ней. Губами потянулся к ее шее, но Джессика перед его лицом выставила отчет.
– Я тебя сегодня буду ждать! – мерзким голосом сказал Майк, вырывая из ее рук бумажки.
– Извините, но сегодня не смогу! – твердо сказала она. – У меня в семье проблемы. Я их решу и тогда продолжим.
Майк взглянул на нее исподлобья, фыркнул и брезгливо отмахнулся. Джессика как никогда была холодна, ее мир рушился. Еще неделю назад она радовалась жизни, а сейчас готова броситься с обрыва. Единственным огоньком, удерживающим ее, был малыш Чарли. Она не хотела его оставлять. Выйдя из кабинета с довольным бездушным лицом, вернулась за стол.
Девять пятнадцать. Билл очнулся от рострой боли в затылке. Противная рябь не давала четкого изображения, все плыло, а прошлого вечера, как не было. Прикоснувшись пальцем к ране на голове, вздрогнул. Вокруг бардак, на полу засохшее серое пятно. Бенктон поднялся на ноги, прошел в ванную, умылся. Зеркало с каждым днем пугало его больше и больше.
– Ничтожество! – с омерзением пробормотал, глядя в отражение.
Он продолжал смотреть на себя, на свои шрамы и в свои мутные глаза. Билл замер и опустил взгляд. Снизу по зеркалу полз маленький черный паук. Он поднимался по отраженной щеке. Застыл. Спустя секунду самолюбования, продолжил свой путь. Внезапный удар – и жизнь паука, как и зеркало, рассыпалась на десятки осколков. Из ладони брызнула кровь. Билл включил воду и подставил руку под обжигающую прохладой струю. Затем перемотал ладонь тряпкой. Кровь продолжала насыщать повязку до тех пор, пока та не стала полностью темной.
Рука ныла. Бенктон решил приготовить завтрак. Он зажег на плите газ, поставил на конфорку сковороду и принялся разбивать в нее яйца. Остатки скорлупы падали в будущую яичницу, но Билл этого не видел. Когда завтрак был готов, перекинул горячую сковороду с плиты на деревянный стол и начал есть. Дрожащей рукой поднимал ложку. Раз за разом, то промахиваясь мимо рта, то обжигая язык и небо. Рот сводило от неприятного скрежета на зубах. С губы к столу тянулась слюна. Билл обессилил, его организм изнутри убивал сам себя.
«Нужно срочно выпить! – требовал внутренний голос. – Иначе я сдохну!»
Бросив в сковороду ложку, Билл устало пошел к двери. Он снял обручальное кольцо с безымянного пальца левой руки, кое-как обулся, накинул на себя пуховик и попытался открыть дверь, но та была заперта. Билл не понимал, как это возможно. Он продолжал дергать ручку, крутить замки, но дверь не поддавалась.
– Вот, сука! – закричал он. – Убью!
Он бил в дверь ногой, но та была прочнее. Тогда Бенктон прошел в комнату, поднял небольшую тумбочку и бросил в окно, выходящее на задний двор дома.
– Ха! Думала оставить меня в этих серых стенах?
Он выбрался на улицу, где снежные сугробы возвышались до колен. Через силу начал пробираться. Метель не прекращала осыпать дороги, а ветер сбивал с ног. Билл дошагал до дома Бормана и начал безостановочно колотить по ней рукой.
– Что ломишься? – возмутился Борман, приоткрыв дверь.
– Мне нужен виски! – с отдышкой произнес Билл.
– Сегодня без денег не продам!
Билл достал из кармана пуховика обручальное кольцо и протянул. Борман впустил Бенктона.
– Все, что могу дать! Оно должно покрыть долг! – сказал Билл.
Борман взял из перевязанной ладони кольцо, внимательно осмотрел его и сказал:
– Что тебе? Виски, водку, текилу?
– Две бутылки виски, – потребовал он.
Получив свое, Бенктон вернулся по своим же следам на задний двор, откуда с трудом вскарабкался на окно и влез в дом. Он взял со стола стакан, продул его и поставил перед собой. После этого зубами раздраженно откупорил бутылку и налил содержимое в стакан. Выпив немного, почувствовал облегчение. В голове заиграла мелодия, и Билл решил, что тишину можно растормошить музыкой. Он подошел к пачке пластинок и начал рыться в ней. В глаза бросилась пластинка Луи Армстронга. Спустя секунды поставил ее, включил проигрыватель и сел в кресло-качалку.
Стакан за стаканом он опустошил одну бутылку. Его мозг ликовал, Бенктон чувствовал прилив сил, наслаждался вкусом спиртного и музыкой, цепляющей каждый волосок на его теле. Водя указательным пальцем перевязанной руки из стороны в сторону под темп, он что-то напевал. Веки закрыты. Он не желал видеть серость бытия, поэтому рисовал в своих фантазиях те цвета, каких ему так не хватало. Билл сходил с ума, забываясь в выдуманном мире, где не было ни сына Чарли, ни Джессики. Там лишь семья, которую он потерял в двадцать один год.
Полдень. В это время у Джессики начинался обед. Она убрала все бумаги и документы в выдвижную полку и пошла в столовую. Джессика была не голодна, но желудок по инерции урчал. Поставив на поднос миску овощного салата, положив два куска черного хлеба, она принялась искать свободное место. К ужасному совпадению оно нашлось за тем же столиком, за которым был Картович. С ним никто не любил сидеть, поэтому он часто обедал в одиночестве. Джессике ничего не оставалось, как сесть напротив него.
– Свободно? – тихим голоском спросила она. – Можно присесть?
Картович молча обгладывал куриное крылышко. Он с презрением посмотрел на Джессику и одобрительно махнул рукой. Майк противно чавкал, губы, как и пальцы, блестели от жира. Он сделал глоток апельсинового сока и спросил:
– Так ты хочешь рассчитаться за машину быстрее?
Джессика не ожидала услышать этого в такой обстановке. За соседними столами сидели люди и косо поглядывали на нее. Она поперхнулась, схватила стакан с водой и выпила, чтобы протолкнуть ломтик огурца, застрявший в горле.
– Я же сказала, что после работы не смогу! – буркнула она.
– А я тебе не говорю, что нужно это делать после работы! – сказал Майк и сверкнул кривой улыбкой. – После обеда зайдешь ко мне!
Он допил сок, вытер салфеткой губы и руки, взял поднос с пустыми тарелками и пошел к выходу.
Джессика зрительно уткнулась в салат. Вилкой она водила дольку помидора по тарелке. Джессике хотелось быстрее отделаться от этого ублюдка, поэтому приходилось играть по его правилам. На душе с каждой минутой становилось все хуже и хуже. Оставив недоеденный салат, она выпила стакан воды и пошла, как просил Картович, к нему в кабинет. Джессика закрыла за собой дверь на замок и опустила жалюзи.
Через десять минут Майк свое получил. Он застегнул брюки, грубо поцеловал Джессику, после чего схватил ее за запястье и выгнал из кабинета. Вслед за ней вылетела и ее блузка. Джессика чувствовала себя униженной. По щекам поползли слезы. За этой картиной наблюдал весь отдел. Полуголая Джессика подняла с пола блузку, поправила юбку и умчала в туалет, где проревела остаток рабочего дня.
Джессика дождалась, пока все коллеги уйдут. Она вышла из туалета, прошла к своему столу, возле которого на горбатой вешалке висело пальто, надела его, выключила компьютер и, прикрыв лицо рукой, пошла к автобусу. Джессика слышала, как в спину кричат «Шлюха!», «Дрянь!» С разных сторон в нее летели снежки. Она уверяла себя, что больше сюда не вернется. И пусть вешают на нее разбитый автомобиль, пусть не выплачивают компенсацию. Все, чего она сейчас хотела, это добраться до дома, поговорить с Биллом и покинуть этот город навсегда.
Джессика приехала к бабушке Лизе, приняла душ, переоделась и собралась уходить.
– Мама, мама, я хочу с тобой! – кричал Чарли.
– Сынок, не нужно со мной ходить! – успокаивала она сына. – Я скоро вернусь!
– Ты домой идешь? – спросил Чарли. – Я тоже туда хочу! Мне нужно забрать моего динозавра Риччи.
Джессика пыталась отговорить сына идти с ней, но тот наотрез отказывался слушать. Он плакал.
– Не нужно туда ходить, – беспокоилась бабушка. – Останься!
– Я так не могу, бабуль! Я решу все раз и навсегда!
– Пойми, ты с ним сейчас ничего не решишь. Он не в себе.
– Нет! Я не могу откладывать вопросы!
– Тогда Чарли не тащи с собой! – просила бабушка.
– Я и не собираюсь, – сказала Джессика, смотря на сына.
– Нет... Я пойду с тобой! – заревел мальчик. – Там Риччи один!
Джессика посмотрела на бабушку и хмыкнула:
– Ну что с ним поделать?
– Может, мне с вами пойти? – спросила бабушка.
– Успокойся, бабуль, – сказала Джессика. – Мы через пару часов вернемся!
Джессика перевела взгляд на плачущего сына и сказала:
– Ладно, одевайся! Жду пять минут, а потом ухожу без тебя!
Мальчишка обрадовался и побежал в комнату. Там он натянул на себя теплый свитер, штаны поверх других штанов, шерстяные носки и ботинки. Бабушка Лиза заботливо надела на правнука куртку, повязала вокруг шеи шарф и на голову нацепила вязаную шапку.