Цвет махаона

Этой ночью Джессика в доме осталась одна. К бабушке она не заходила. Вернувшись домой, сорвала с себя одежду и упала в ванну. Она все время плакала. Тело чесалось и зудело, головой играла мигрень. Джессика старалась смыть с себя этот позор продажности, но понимала, что от этого ей теперь никогда не отмыться. Рано или поздно Билл все узнает. Джессика разрывалась между правдой и обманом.

«Что теперь делать? – спрашивала себя. – Билл этого не поймет, если признаюсь! Он и так черт знает что сотворил! А тут такое!»

Джессика пыталась успокоиться и взять себя в руки. Впереди два выходных, один из которых – день рождения Билла.

«Я не могу так больше жить! – задумывалась она. – Но как же Чарли? Нет, я не смогу его оставить!»

Джессика себя ненавидела. Ее организм не мог ничего принимать. Она выпила две таблетки снотворного, но тут же ее стошнило. Все настроено против нее, даже желудок. Если бы она могла найти ответ, как решить эту сложную задачу. Перебирая разные варианты, она подумала, что единственным решением будет признание Биллу, затем развод и переезд в другой город, а возможно, и страну.

Утром Джессика привела себя в порядок и отправилась в больницу. Признаваться она пока не собиралась.

«Это может добить его окончательно», – думала она.

«Вот встанет Билл на ноги, тогда и расскажу все!» – утешала себя.

По дороге ей пришла мысль, что Билла нужно показать офтальмологу. Ее настораживало зрение Билла. Джессика зашла к частному врачу Тиму Тодсону, который принимал пациентов в той же больнице. Тодсон был известен в городе своей качественной работой. В тридцать лет он уже успел помочь людям с разными проблемами глаз. Она заплатила двадцать пять долларов и договорилась, чтобы Тим взглянул на Билла. Вкратце объяснила ситуацию, на что тот с уверенностью сказал:

– У вашего мужа обыкновенный дальтонизм!

Однако Джессика настаивала, чтобы он осмотрел Билла и поставил более точный диагноз. Тим согласился и обещал прийти после обеденного перерыва, а именно через два часа. Джессика улыбнулась и объяснила, в какой палате лежит Билл. После этого она ушла.

– Привет, любимый! – вошла в палату Джессика.

– Ооо... Привет, Джесс! – радостно ответил он. – Я по тебе скучал.

Он лежал на койке. Повязки на голове не было, а шрамы на лице постепенно затягивались. Он выглядел бодрым и воодушевленным приходом Джессики. Она подошла к нему, поцеловала его и присела рядом. Хоть она и вела себя, как любящая жена, голову не покидала мысль о том, что скоро ей придется признаться в ужасном.

– ...а потом мне помог встать Джереми, парень из другой палаты... представляешь? И я пошел, – восхищенно рассказывал Билл.

– Ага! – задумчиво кивнула Джессика.

Бенктон понял, что с ней что-то не так. Он взял ее руку и спросил:

– Джесс, что-то случилось?

– На работе проблемы! – ответила она.

– Это из-за разбитой машины?

– Нет... что ты. С машиной все в порядке, – едва сдерживая слезы, пробормотала она.

Тогда Билл обнял Джессику и поцеловал ее в щечку. Она улыбнулась и попросила его встать. С ее помощью он это сделал, правда, ходил еще с трудом. Джессика предложила пройтись, чтобы размять ноги, на что Билл с охотой согласился.

Гуляя по больничным коридорам, Джессика рассказывала, как поживает Чарли и бабушка Лиза. Билл тоже поделился тем, что его навещала бабушка Роза. Она заехала буквально на полчаса: убедиться, что с ним все в порядке, и оставить ему еды. Здоровье бабушки было уже совсем не то, что несколько лет назад. Хоть она и чувствовала себя бодро, в Райли приезжала намного реже, чем до этого. Правнука она в последний раз видела пару месяцев назад. Бабушка Роза посвятила себя домашнему отдыху. К родным выбиралась по крайним нуждам, но не переставала приглашать их к себе в гости.

– Сегодня тебя проверит офтальмолог, – сообщила Джессика.

– Зачем? Со мной все нормально! – возмутился Билл.

Несмотря на недовольство, он понимал, что со зрением большие проблемы. Проходя мимо людей, сидящих в коридоре, он не мог понять, какого цвета их одежда. Для Билла все они одеты либо в белое, либо в черное.

– Билли, скажи, какого цвета на мне сейчас кофта? – спросила Джессика.

Билл остановился, прищурился и всматривался несколько секунд в кофту.

– Зеленая... с синими цветочками! – спустя полминуты ответит он.

– Ну конечно, – закатила глаза Джессика. – Ты вспомнил.

– Нет же, – отчеканил он. – Откуда у тебя эта кофта? Впервые вижу!

– Ладно! – сказала она. – А какого цвета платье у той бабули? – показывая пальцем на старушку, добавила Джесс.

Билл долго думал, но не мог ничего сказать. Улыбка, цветущая на его лице до этого, растворилась. Он почувствовал себя неловко и уронил подбородок. Джессика встала перед ним и, положив свои руки ему на плечи, утешила:

– Все будет хорошо! Ты только не переживай!

Билл видел надежную опору в лице Джессики. Он хотел, чтобы все наладилось.

Они ходили по коридорам большой больницы еще долго. Когда подошло время, решили сами дойти до кабинета доктора Тима Тодсона. Джессика постучала в дверь, а после открыла ее и заглянула внутрь. Доктор сидел за своим столом:

– Да-да, сейчас иду!

– Не нужно, доктор. Мы сами смогли дойти! – сказала она. – Войти можно?

– Да, проходите! – ответил Тим.

Джессика завела Билла в кабинет и усадила на стул для пациентов. Доктор подошел и начал осматривать его глаза, то и дело опуская нижние веки пальцами своих тоненьких рук. Он тщательно вглядывался в зрачки, радужные оболочки, роговицы и белки. Ничего подозрительного. Обычно у больных сразу видны хотя бы мизерные, но дефекты. В этом же случае состояние глаз считалось идеальным.

– Хм... странно! – удивился Тим.

Он подошел к шкафу, достал стоявшую за ним большую разноцветную картину, нащупал ее петелькой гвоздик, торчащий из стены, и плавным движением рук отпустил ее. Картина колебалась, но Тодсон подставил указательный палец к правому углу и нежно остановил ее. Картина застыла перед Биллом.

– Что вы видите? – спросил доктор.

Бенктон заострил внимание. Скулы на его лице напряглись, рот сложился в полоску, а веки сузились, будто искали спрятанную цифру в массе безобразных линий.

– Я не понимаю, что там вообще изображено. Все расплывается и в одном сером цвете. Местами меняется только яркость.

Тиму его слова казались бредом, ведь на картине изображен пейзаж горной местности с водопадом, реками и зелеными деревьями. В его практике никогда такого не было, чтобы больной дальтонизмом не мог назвать хотя бы, что именно нарисовано. Конечно, с оттенками могут быть проблемы, но не настолько. При этом Билл утверждал, что отчетливо видит людей и отдельные предметы: кружку, стоящую на столе Тима, стулья и даже стенд с написанным на нем алфавитом. Билл смог без ошибок проговорить самую нижнюю строчку в алфавите на расстоянии почти пяти метров.

– Когда это у вас началось? – спросил доктор. Он развернул стул спинкой вперед, сел на него, облокотился и начал внимательно слушать. Глаза его блестели, густые черные брови волной опустились к переносице, а крылья носа иногда взмахивали, будто пытались затолкнуть под себя как можно больше воздуха.

– Не могу сказать точно, – рассказывал Билл. – В детстве я часто нервничал, у меня были небольшие проблемы в семье. Впервые такое произошло где-то в шесть или семь лет. Тогда соседский мальчишка отобрал у меня велосипед и не хотел отдавать. Я разозлился, перестал различать цвета. Потом вспышка – и передо мной лежит он с разбитой губой. Мы договорились не рассказывать родителям, что произошло, а он сказал своей маме, что упал. Потом это случилось в школе. Не помню точно, в каком классе. Меня вывела из себя учительница. Она сказала, что я бездарный и ничего в этой жизни не добьюсь, а в это время в классе все начали надо мной смеяться. Я толкнул ее, выбежал из кабинета и заперся в школьном туалете. Когда очнулся, то увидел там разбитую раковину и выбитое окно. Дальше таких моментов было порядком. Меня мама даже водила к доктору Джерри Малькольму...

– Мистер Малькольм? – удивленно перебил Тим. – Я с ним однажды работал. Очень хороший специалист!

– В детстве я обо всем этом боялся ему рассказывать, – говорил Бенктон. – Считал, что за сумасшедшего примут. Сейчас я таким и являюсь, по-видимому.

– Нет же, – сказал Тим. – Рассказывайте дальше.

– Дальше ничего нет... Малькольм не сказал, что со мной. Я порой теряюсь во времени, в ушах стоит шум или звон, беспокоит мигрень. Теперь все цвета исчезли, как и отдельные моменты жизни. Я не понимаю, что со мной!

– Ну а что произошло в день катастрофы? – спросил доктор.

– Я плохо помню, – говорил Билл. – Ушел с работы... Потом напился и все... перед глазами руль, яркий свет... я не понимал, почему нахожусь в машине и куда еду. Спустя секунду я лежал на асфальте... все чувствовал, но не мог пошевелиться.

Тим встал и незамедлительно вышел из кабинета, не сказав ни слова. Он будто понял, в чем дело, и вернувшись, произнес бы, как от этого избавиться. Джессика стояла в стороне. Она понимала, что у Билла проблемы серьезнее, чем казалось. О многом он никогда ей не рассказывал.

Через десять минут Тим Тодсон вернулся в кабинет. Его сопровождал мужчина лет сорока пяти, бородатый, с большим пузом. Он чем-то напоминал мопса. То ли выпученными глазами, то ли приплюснутым носом.

– Познакомьтесь, – сказал Тим, – это доктор Крис Милтон. Он исследует неопознанные болезни, связанные с психикой, расстройствами и активностью мозга, а по совместительству и психолог. Думаю, он вам сможет помочь.

Доктор Милтон подошел к Биллу и попросил его назвать любые цифры. Билл хмыкнул и не раздумывая выдал:

– 14, 21, 29!

Доктор достал из левого кармана своего халата блокнот, раскрыл его, записал имя и фамилию пациента, а под ними цифры, сказанные Бенктоном. После этого внимательно осмотрел его и медленно высокомерно сказал:

– Я вам выпишу лекарство «Алпразолам». Это современное средство, позволяющее забыться ненадолго. Ничего не подумайте, это не наркотик. Легальный препарат, который поможет мне решить вашу проблему.

Доктор написал на одном из многочисленных бланков, торчащих из его нагрудного кармана халата, название лекарства, поставил свою подпись и протянул Биллу. После этого дополнил:

– Пейте с утра две таблетки и в обед столько же, но только на голодный желудок! Завтра в три часа дня зайдите в мой кабинет. Он находится на третьем этаже слева от лифта.

– Хорошо! – сказал Билл.

Джессика поблагодарила докторов, помогла Биллу встать и проводила его до палаты. Она сходила в ближайшую аптеку за лекарством, вернулась, а спустя некоторое время поцеловала Билла и ушла. В коридоре сразу за дверью она случайно натолкнулась на высокого симпатичного мужчину средних лет в очках и с густыми седыми усами.

– Добрый день! – сказал поставленным голосом он. – Вы супруга Билла Бенктона, я не ошибаюсь?

– Да, все верно, а что случилось? – спросила Джессика.

– Я его лечащий врач, – продолжил тот. – Дело в том, что в нашей больнице сейчас проблемы со свободными местами. Сами понимаете, начался травмоопасный период. Как я вижу, Биллу стало гораздо лучше, он уже может ходить, а завтра мы будем снимать швы с порезов на лице. Если вы не против, уже завтра мы можем выписать вашего мужа.

– Это замечательно! – с радостью сказала она.

– К тому же, я смотрю, у него завтра день рождения! – дополнил врач, заглянув в медицинскую карту пациента. – Это будет ему нашим подарком. Конечно, если вы желаете, чтобы он еще подлечился, то это возможно, но уже за отдельную плату. Так что?

– Выписывайте, – не задумываясь, ответила Джессика. – Только ему ни слова. Хорошо?

– Конечно! – ответил врач.

Джессику это обрадовало. Находясь в больнице с Биллом, она немного отвлеклась от жизненных проблем, но только вышла из нее, сразу на душу напала горечь. Она знала, что ему нужно признаться во всем, но сделать это будет сложно. Джессика поняла, что до сих пор любит Билла и не хочет его бросать.

– Мама приехала! – на бегу закричал Чарли.

Они с бабушкой находились на улице и лепили снеговиков. Несмотря на плохую погоду, мальчишку зимой было не затащить в дом. Эту пору он любил больше, чем лето. Джессика искрилась от радости и шла ему навстречу. Она подхватила сына на руки и крепко поцеловала его. Оба скучали друг по другу. Иногда Чарли гостил у бабушки и по три дня, но такое случалось редко. Джессика опустила сына на землю и подошла к бабушке, стоявшей в стороне.

– Здравствуй! – уставшим голосом произнесла бабушка.

– Привет, бабуль! – обняв ее, сказала Джессика – Прости, что вчера не забрала Чарли. Работой завалили!

– Ничего страшного, – сказала бабушка. – Пойдемте в дом, чай с пирогом пить.

В доме Джессика подарила Чарли игрушечный конструктор, купленный в магазине за углом. Малыш побежал в комнату играть, а Джессика с бабушкой уединились за большим кухонным столом.

– Как там Билли? – спросила она. – Ему лучше?

– Не совсем, – опустив нос, ответила Джессика. – У него серьезные проблемы со зрением. Видимо, из-за травмы.

Бабушка Лиза ахнула, прикрыв рукой рот. Билл ей нравился, и она переживала за него, хотя за несколько дней по понятным причинам и не навестила его в больнице. После этого она продолжила расспрашивать:

– У вас с ним все нормально? Ты в последнее время сама не своя. Может быть, он тебя обижает?

– Бабуль, я не знаю, что происходит. За последний год он сильно изменился. Часто срывается на пустом месте, а потом говорит, что это я закатила истерику. Кажется, наша семья рушится. Я его люблю и боюсь оставить, но терпеть это мне тоже надоело. Не знаю, как мне быть.

– Милая, не горячись пока, – сказала бабушка. – В каждой семье бывают неурядицы, но это не повод обходить их таким образом. Поговори с ним. Он тебя тоже любит, поэтому наверняка сможет понять.

– Кстати, у Билла завтра день рождения, и его выписывают, – внезапно сменила тему Джессика. – Нужно устроить ему праздник. Придешь в гости?

– Конечно приду, родная! – ответила та.

После чаепития Джессика одела сына теплее, попрощалась с бабушкой и пошла домой. Чарли бегал вокруг матери, кидал в нее снегом, но она никак не реагировала. Она думала о разговоре с бабушкой.

«Не стоит спешить с выводами, – витало в ее голове. – Рассказывать ничего ему не буду, но и бросать тоже. Думаю, все наладится».

Джессика подняла с заснеженного крыльца дома субботнюю газету, запечатанную в целлофан. На главной странице красовалась фотография Джеральда Картовича, владельца швейной фабрики. Над ней надпись: «Мой сын прирожденный лидер!» Джессика с омерзением взглянула на газету, после чего выбросила ее в мусорный бак. Затем они с Чарли вошли в дом. Время приближалось к семи вечера, на улице стемнело. После ужина она пошла укладывать сына спать.

– Мам, а когда папа вернется? – лежа в постели, спросил Чарли.

– Завтра приедет! – с улыбкой ответила она. – А еще у папы завтра день рождения. Нужно придумать, что ты ему подаришь.

Мальчик обрадовался, поцеловал маму и накрылся одеялом. Чарли очень скучал по отцу и с нетерпением ждал его возвращения. Когда мама выключила свет и закрыла за собой дверь, мальчик тихо встал и прислонился ухом к двери. Затем он на цыпочках подошел к столу, достал из выдвижной полки цветные карандаши и лист бумаги. Он знал, какой подарок папе точно понравится.