Цвет махаона

Зима уверенно давила осень своим превосходством. К концу подходил октябрь. Улицы Райли пребывали под большим слоем раннего снега. Такая погода присуща декабрю или январю, но жители города никак не ожидали, что зимние пуховики придется доставать уже сейчас. Билл успел привыкнуть к работе, неплохо справлялся со своими обязанностями. Еще в раннем детстве мистер Моррисон часто хвалил его за то, что тот быстро учится. Билл смутно, но помнил мгновения, когда ему было десять лет.

– Видишь, Билли, это разводной ключ! – показывал Филип непонятный для мальчишки инструмент. – Сейчас мы им подкрутим гайку под раковиной, и течь прекратится.

Билл внимательно запоминал и пробовал делать сам. Конечно, сил у него не достаточно, но он пытался закручивать ключом все, что попадалось под руку. Иногда мама за это ругала его, так как он слишком увлекался. Биллу нравилось делать что-либо по дому. Позже Филип научил его чинить проводку и мебель. Велосипед Билл научился ремонтировать сам. Тогда это умел делать каждый школьник. За любимым велосипедом можно проводить дни напролет. И это не обязательно ремонт. Часто мальчишки просто так разбирали велосипед и тщательно изучали его механизм.

Такие вспышки в памяти Биллу нравились. Он вспоминал все с невольной улыбкой на лице и тоской в глазах.

Некоторые знания ему пригодились в жизни, но не на швейной фабрике, где он следил за беспрерывным движением линии с готовой продукцией. Он должен был контролировать качество и наклеивать этикетки с эмблемой компании на одежду. Казалось, здесь нет ничего сложного, но порой из-за поломок на линии или отсутствия материалов смены были невыносимыми. Бенктона смущало, что на работе его окружают почти одни женщины. Иногда он встречал своих одноклассников и тех, с кем учился в колледже. Строгое и дотошное начальство выводило рабочих из себя.

Фабрика Джеральда Картовича славилась на всю округу. Отсюда продукция разлеталась по всему миру. Владелец компании был своеобразным и непредсказуемым, но он ценил своих сотрудников. Билл получал триста пятьдесят долларов в месяц, а Джессика, как специалист, немного больше.

Джессика с Биллом, как обычно, встретились на стоянке возле синего «бьюика». Как только они сели в автомобиль, Билл принялся растирать свои ладони и греть их паром изо рта.

– Чертов октябрь! – злился он. – Никогда такого не было.

– В ближайшие две недели погода только ухудшится, – подхватила Джессика. – Сегодня по радио передали, что близится сильный снегопад. Боюсь представить, что будет твориться на дорогах.

– Это да... – протянул Билл.

– Как прошел день? – спросила она. – Сильно устал?

– Не знаю, Джесс! Сегодня опять линия стояла. Материалы не успели привезти! – утомленно говорил он. – Вот завтра, чувствую, будем плясать. Директор потребовал двойной план!

Джессика посмотрела на Билла, пристегнулась и завела автомобиль. Они заканчивали работу в одно и то же время, поэтому уезжали почти всегда вместе. В редкие дни Бенктон оставался на подработку. Тогда ему приходилось добираться до дома на служебном автобусе.

Билл в последнее время вел себя раздраженно. С Джессикой общение давалось тяжело. Ссоры возникали на пустом месте. Казалось, дела шли в гору, но отношения натягивались тетивой лука.

– Ты же не забыл? – спросила Джессика. – Двадцать девятого твой день рождения.

– Джесс, я же просил не напоминать мне о нем! – занервничал он. – Я не хочу устраивать праздник! Этот день лишил меня всего!

Джессика напряглась и крепче схватилась за руль. На протяжении долгих лет она пыталась растормошить Билла, ведь на смерти родных жизнь не останавливается. Да, их стоит помнить, но и о себе забывать нельзя. Билл не отмечал свой день рождения с тех самых пор, когда не стало Чарли. Он в шутку называл этот праздник «днем смерти».

Билл посчитал, что ответил слишком грубо. Он знал, что Джессика хочет ему помочь, но это порой выводило его из себя. Возможно, всему виной его вечные неудачи, работа и отношения с коллегами.

– Прости! – пробормотал он. – Я просто ничего не хочу от этой жизни. Вы с Чарли – мое все!

– Ты изменился! – обиженно сказала Джессика.

Весь оставшийся путь они ехали молча. Дорогу заметало снегом, в городе образовывались пробки, так как с каждым годом автомобилей становилось больше. Билл вспоминал, как еще пятнадцать лет назад в Райли увидеть машину было редкостью. Все мальчишки бежали за ней и с изумлением разглядывали чудо техники.

Джессика подъехала к дому бабушки Лизы, у которой гостил Чарли. Билл был не в настроении, поэтому, выйдя из машины, сказал, что дальше пойдет пешком. Он хотел прогуляться на свежем воздухе. Мысли в его голове крутились, как овощи в блендере. Он считал, что их с Джессикой отношения дошли до фазы «живем ради ребенка». Ему порой казалось, что она отстраняется от него, холодно разговаривает и совсем не проявляет к нему интереса. Возможно, это только мысли, но Билл их боялся. Он не хотел ругаться. Всякий раз, когда назревал скандал, Бенктон просто уходил на улицу.

Билл решил порадовать Джессику и по пути к дому зашел в цветочный магазин. Купил там букет роз, а в другом магазине вино и шоколад.

«Нужно помириться! – думал он. – Что с нами стало? Это уже не та семья, что была раньше».

Билл добрался до дома. Отряхнувшись от снега, вошел. Джессика находилась в кухне у разделочного стола. Бенктон подкрался к ней со спины, обнял и протянул букет роз.

– Билли, ты холодный! – возмутилась она, продолжая нарезать овощи.

Билл, уронив взор, положил цветы на кухонный стол. Джессика не придала им никакого значения. Бенктон прошел в комнату, где сидел Чарли и увлеченно смотрел телевизор. Билл присел рядом с сыном и начал его расспрашивать, как тот провел время у бабушки. Чарли что-то рассказывал, но голова Билла была забита иными мыслями. Слова сына будто и не касались ушей. Он задумчиво всматривался в черно-белый телевизор.

Спустя некоторое время Джессика позвала всех к столу. Билл предложил выпить вина, но Джессика отказалась. Она пила алкоголь только по праздникам и если на следующий день не нужно садиться за руль. Бенктон исподлобья посмотрел на нее, налил себе бокал вина, выпил, а после этого принялся уминать мясо.

«Неужели она так обиделась на сегодняшний разговор в машине? – придумывал себе он. – А если она завела любовника?»

Выпив бутылку в одно лицо, Билл пошел спать. На часах не было еще и девяти вечера, но засиживаться он не желал. К тому же выпитое красное вино начало делать свою работу. Разум расплывался, а веки тяжелели.

Чарли в это время играл в своей комнате. У него множество игрушек, но любимой был динозавр по имени Риччи.

Утро для Билла наступило мгновенно. Мозг еще не соображал, а изо рта выходили пары выпитого накануне вина. Он молча отправился в ванную, где, как и положено, провел ровно сорок минут. Завтракать не желал. Возможно, всему виной посталкогольный синдром, а может быть, и Джессика. Так или иначе, он дождался, когда позавтракает Чарли. Пока Джессика собиралась, Билл одевал сына в теплую одежду. Через некоторое время они завезли Чарли к бабушке Лизе и поехали на фабрику.

– Джесс, в чем дело? – выпалил Билл.

– А... Что... Ты о чем? – нервничала она.

– Почему мы стали чужды друг другу?

Джессика всматривалась в лобовое стекло, на которое беспрерывно налипали крупные снежные хлопья. Она так и не ответила на вопрос. Бенктона это тревожило. Он больше не рискнул задавать вопросов, отвернулся к боковому стеклу и уткнулся в него виском. Билл чувствовал себя паршиво: в душе скрежетало, а масла в огонь подливала мерзкая погода.

На работе Билл никак не мог собраться: из рук все валилось, он часто останавливал линию, так как не успевал приклеить на продукцию эмблемы. Желудок завывал от голода. За утро Билл успел выпить больше двух литров воды. В какую-то минуту он хотел все бросить и уйти к Джессике, чтобы поговорить, но начальство не спускало глаз с линии. Им нужен двойной план.

– Эй, ты! – закричал на Билла полный низенький мужчина. – Почему как сонная муха работаешь? Тебе за что деньги платят?

Билл поднял на него гневный взгляд. Ему не нравилось, когда с ним грубо разговаривают. Он будто назло начал останавливать линию каждые несколько минут, ходил из стороны в сторону и с ехидной улыбкой смотрел на толстого начальника, который стоял на сетчатой дорожке над линией и недовольно дул губы. Спустя некоторое время тот спустился и неуклюже, прихрамывая, подошел к Биллу.

– Ты работаешь хуже баб! Тебя даже на ферме нельзя ставить говно за свиньями убирать! – кричал он, брызгая противной слюной.

Лицо Билла приняло ярко-красный оттенок, глаза налились отвращением. Казалось, в эту минуту он сорвет с себя одежду и начнет избивать кричащего на него мужчину. Бенктон сжал пальцы в кулак и хотел было врезать по его круглой морде, но внезапно трусливый, плюющийся толстяк ухромал на другой участок. Там он продолжил качать свои права перед другим рабочим. Билла все окончательно достало. Люди вокруг стояли и неистово наблюдали за ним. Они как послушный скот, не имеющий своего мнения. Их оскорбляли, а они продолжали работать. Бенктон показательно бросил рабочую куртку на пол, промчался недовольным взором по молчаливым коллегам и ушел в раздевалку. Он решил, что больше не вернется. Переодевшись, вышел за территорию фабрики и уехал ближайшим автобусом в город.

Рабочая смена закончилась. Не дождавшись Билла, Джессика завела машину и уехала. Она не знала о том, что произошло днем.

«Наверное, на подработку остался», – считала она.

Джессика заскочила в магазин за продуктами, потом к бабушке за Чарли и поехала домой. Открыв входную дверь и пройдя в холл, она включила свет и увидела в комнатном полумраке сидевшего на диване Билла. Рядом с ним на столе стояла полупустая бутылка бурбона.

– Привет, родная! – странным голосом сказал он, выйдя на свет. – Оу, и малыш Чарли здесь?

Мальчик испуганно посмотрел на отца и побежал по лестнице в свою комнату.

– Почему ты дома? – возмущенно спросила Джессика. – Ты опять пьян?

– Я уволился, Джесс! – говорил он. – Я так больше не могу...

– Почему?

– Эти жирные выродки, строящие из себя господ. Они ничто, грязь под ногтями. Ты видишь эту грязь? – протянул пальцы Джессике к лицу. – Это все руководство вашей гребаной фабрики, ан нет, – хмыкнул и посмотрел на другую руку, – здесь еще немного ваших козлов засело. Глубоко засело, поселилось. А знаешь, как они туда попали?

– Что ты несешь, Билл? – спросила Джессика.

– А то несу! – закричал он. – Меня убивают чертовы крысы, проложившие себе путь своим гнилым языком! Они годами вылизывают задницы начальникам, чтобы подняться выше. Может, и ты одна из этих крыс? – оскалился и исподлобья посмотрел на Джессику.

Билл выглядел пугающе. Красные, как светофорные огни, глаза бегали, а бледный щетинистый подбородок нервно трясся. Улыбка сменялась злобой.

– Я тебе помогла работу найти! – завопила Джессика. – Ты вообще не думаешь о нас с Чарли!

Она накинулась на Билла и начала его колотить руками в грудь. Он схватил ее за запястья и оттолкнул. После этого развернулся и подошел к столу, на котором стояла бутылка бурбона. Взял ее, отхлебнул глоток и швырнул в стену. Звон оглушил обоих, осколки разлетелись по всем углам комнаты, а бурбон окатил брызгами стены, оставив после себя жгучий запах.

– Что с тобой стало? – закричал Билл. – Ты изменилась!

Он стоял и смотрел на Джессику. Она оперлась спиной о стену, закрыла лицо ладонями и рыдала. Она не могла найти слов. Бенктон развел руками и снова закричал:

– Ты стала другой!

– Да, я изменилась! – ответила Джессика. – Изменилась, когда из жалости с тобой встречаться начала! Когда впервые попала в этот дом. Тогда я изменилась, когда увидела в тебе человека. А кем ты стал? Таким же, как и твоя мать!

Билл разозлился еще сильнее, в глазах потемнело, а мозг начал чесаться. Стремительными тяжелыми шагами он подошел к ней, взял ее за плечи и отшвырнул в сторону. Из нее вырвался пронзительный истошный крик. Она схватилась за ногу и не могла двинуться. Билл обернулся и увидел на тумбочке рядом с телефоном ключи от машины. Забрав их, он вышел из дома. Джессика перепугалась и попыталась встать, но резкая боль в лодыжке повалила ее обратно.

– Помогите! – кричала она. – Билли, стой!

Бенктон завел машину и поехал в неизвестном направлении. Ногу с педали газа он ни на секунду не снимал. Скорость увеличивалась. Под снежным покровом на дорогах скрывался лед. Билл не понимал, куда едет, ведь перед ним сплошные черно-белые пятна, а в голове шум, способный выдавить мозг через ушные раковины. Воспоминания вели его по дороге к месту аварии, где погиб Чарли. В какой-то момент руль вырвался из рук, а машину затрясло, закрутило. Яркий свет ослепил, визг тормозов заглушил головную боль. Секундная тишина – грохот раскатился на несколько кварталов. Через мгновение Билл с окровавленным лицом лежал на асфальте. От сильного удара его выкинуло из машины прямо через лобовое стекло. Он не мог пошевелиться. В трех метрах от него, огибая наклоненный от столкновения столб, стоял разбитый «бьюик». Вокруг Бенктона начали собираться темные силуэты.

«Вот она, смерть! – придумывал мозг Билла. – Она пришла за мной».

Его веки были раскрыты. Руки раскинуты в стороны, но ими он пошевелить не мог. Он не чувствовал боли. В эту минуту прохожие вызвали скорую помощь, которая подъехала спустя четверть часа.

– Парень жив! – закричал один из врачей, нащупав пульс у горла. – Быстро на носилки его!

Билл чувствовал, как его забирают ангелы. Бледные силуэты что-то бурчали на незнакомом языке. Они расплывались в темноте и казались далекими, но их белые лучи дотягивались до тела. Бенктон начал чувствовать боль в голове, прикосновения, но никак не мог реагировать. Даже моргнуть не получалось. В машине к вене на его руке провели капельницу. Лекарство подарило ему легкость и блаженство, но видел он все так же размыто и без ярких оттенков.

– Билли, как ты себя чувствуешь? – плаксивым голосом спросила Джессика.

Бенктон лежал на койке и не шевелился. Его голова перевязана бинтом, на щеках, подбородке и носу пластыри, скрывающие царапины. Билл не понимал, что происходит, язык будто провалился в глотку, а моргать было в тягость.

На часах десять утра.

– Он всю ночь пролежал без сознания! – сказал врач, стоявший за спиной Джессики. – Проснулся совсем недавно.

Джессика плакала и гладила Билла по голове. Она ничего не сказала Чарли, чтобы не травмировать его детскую психику. Однако бабушке Розе позвонила и сообщила, что он попал в аварию, но ничего серьезного.

Билл сквозь муки медленно вертел головой. Внезапно он схватил Джессику за руку и попытался встать, но боль в спине оказалась сильнее и приковала его к койке. Джессика видела, что он хочет что-то сказать, но у него не получалось. Она наклонилась к нему и прошептала:

– Милый, что такое?

Из его левого глаза по виску скатилась слеза. Джессика не отпускала его руку, а он пробовал двигаться, но безрезультатно. Еще вчера он не придавал боли значения, а теперь она словно разрывала его на части.

– Ему нужно поспать! – продолжил все тот же врач. – Мы ему сделаем укол морфия. Думаю, завтра вашему супругу станет лучше.

Джессика с грустью взглянула на Билла, попрощалась и отпустила его. Он отчаянно смотрел на нее, протянув свою руку в надежде, что Джессика его не оставит. Ей казалось, эта авария сделает Билли инвалидом, за которым будет нужен постоянный уход. Она не была уверена, помнит ли он ее и сможет ли вообще в будущем говорить.

Выйдя из палаты, она присела в коридоре на стул, спрятала лицо за ладонями и зарыдала. Мало того, что Билл чуть не угробил себя, так еще и вогнал семью в большие долги за разбитый автомобиль.

«Как дальше жить? – скиталась в своих мыслях она. – Как я расплачусь за автомобиль, и что будет с Биллом?»

Успокоившись и умывшись в уборной больницы, Джессика похромала домой. Вывих ноги незначительный, но при ходьбе доставлял неудобства. Каждые сто метров ей приходилось останавливаться и стоять, пока нога не прекратит ныть. Добравшись до дома, ей нужно было сообщить на работу о случившемся и найти слова, чтобы признаться в том, что совершил Билл. Джессика думала, что ее уволят, но деньги за автомобиль ей все равно придется выплачивать.

Она набрала номер телефона своего начальника и услышала гудки.

– Алло? – прозвучал грубый мужской голос на том конце провода.

Девушка на мгновение задумалась.

– Кто это? – спросил мужчина, повысив тон.

– Да, извините, это Джессика Бенктон! – встревожено сказала она, шмыгая носом в трубку. – Могу я услышать Майка Картовича?

– Я вас слушаю, Джессика!

– Я не смогла сегодня выйти на работу! Мой муж... он разбился на машине...

– Ваш муж? Это... Билл? – равнодушно спросил Майк. – Он жив?

– Да! Он в больнице в тяжелом состоянии! – обеспокоенно продолжала Джессика.

– Я вас понял! Крепитесь! – успокаивал ее Картович. – Когда вас ждать на работе?

– Понимаете... Он разбился на моей рабочей машине, – в эту секунду Джессика разрыдалась прямо в трубку.

Телефонный разговор на миг окунулся в тишину. Ни одна из сторон не произносила ни слова. Джессика всхлипывала, а Майк тяжело дышал.

– Мы что-нибудь придумаем! – уверенно ответил он. – Не переживайте... Джессика!

Он бросил трубку, а Джессика продолжила заливаться слезами. Она поверить не могла, что в жизни наступил переломный момент. Ей никак нельзя было бросать мужа, но и оправдывать его она не хотела. Считала, что во всем случившемся виноват только он.

Сыну Джессика сказала, что папа на время уехал в другой город, но малыш отказывался верить.

– Все мамы так говорят, когда папа умирает или бросает семью! – бормотал Чарли.

– Кто тебя этому научил? – спросила она.

– По телевизору так говорили! – пробурчал он.

– Нет, сынок! Обещаю, он через пару дней вернется! – со стеклянным взором успокаивала она сына. – И не нужно верить всему, что говорят по телевизору.

– Я слышал, как вы вчера ругались! – сказал Чарли. – И даже видел...

– А подглядывать нехорошо! – подхватила она. – Мы просто играли... а потом папа взял машину и поехал по работе в другой город! Помнишь, как тогда... когда ты у бабушки Лизы был три дня. Мы с папой тоже уезжали по работе. А сейчас он поехал один.

Она не знала, как будет оправдываться перед сыном, если Билл не выкарабкается, но верила в лучшее. Джессика крепко обнимала мальчика и улыбалась, но в душе она выла.

На следующий день Джессика приехала на фабрику на служебном автобусе. На ее не выспавшемся лице вырисовывалась печаль. Терзал вопрос денег.

«Попросить Стеллу? – думала Джессика. – Она недавно дом продала... Нет. Она не даст такую сумму. А если Клифа? У него, вроде бы, кто-то из родных в лотерею выиграл... Чушь! Кредит? Кажется, это единственный вариант. Но дадут ли его мне? И так три кредитки почти на нуле. И куда мы только деньги тратили? Ремонт, мебель? Ах, точно... наш труженик задолженность по дому заплатил. А верит, будто это его зарплата помогла...»

Постучавшись в дверь Майка Картовича, она улыбнулась тишине.

– Войдите! – через мгновение прозвучало из кабинета.

Майк сидел на своем привычном месте: в белом кожаном кресле с высокой спинкой. По телефону он с кем-то обсуждал рабочие вопросы, периодически ругаясь в трубку. Джессика прошла в кабинет и присела на стул, стоявший напротив его круглого стола из красного дерева. Спустя десять минут, он положил трубку, взялся за голову и, подняв уставший взгляд на Джессику, спокойно произнес:

– Ненавижу работать с этими уродами! Как можно не замечать элементарные ошибки у себя под носом?!

Джессика не понимала, о чем говорит Майк, но улыбнулась. Он встал, подошел к ней и присел рядом на стол. В ее глазах появилась тревога. Джессика вместе со стулом отодвинулась.

– Не пугайся, – тихо сказал Майк. – В жизни всякое случается.

– Да, я понимаю, – смотря в пол, скромно ответила она. – За машину можете вычитывать из моей зарплаты.

– Зачем лишать вас денег? – оскалившись, сказал Картович. – Этот вопрос можно решить иначе!

Он потянулся за карандашом, взял листочек бумаги, что-то на нем начеркал и протянул Джессике. Это был его домашний адрес. У нее перехватило дыхание.

– Зачем вы это написали? – обеспокоенно спросила она.

– Ты взрослая девочка и должна понимать! – погладив ее по плечу, он добавил: – А сейчас иди на свое рабочее место и считай, что ты компании ничего не должна.

Он аккуратно забрал бумажку и положил в ее сумочку. После этого снова уселся в свое кресло и принялся набирать номер по телефону.

Джессика была ошарашена тем, как ей придется отрабатывать долг. Она покинула кабинет. Весь день из головы не улетучивались ужасные мысли.

После работы она навестила Билла. Он лежал на койке. На дальней от него стене висел цветной телевизор. Билл с неподдельным интересом смотрел фильм о дикой природе.

Бенктон выглядел лучше, чем день назад. Раны от порезов заживали, и опухоль на лице уменьшилась. Он повернул голову, взглянул на Джессику и хриплым вымученным голосом произнес:

– Привет, Джесс! Твой красавчик сейчас не в лучшей форме!

Он засмеялся, но кашель перехватил инициативу. Билл держался за грудь и, корчась от боли, пробовал откашляться. Джессика подошла к нему и водрузила пакет с фруктами на прикроватную тумбочку. После этого попробовала обнять Билла, но любые прикосновения заставляли его кривиться.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

– Как видишь, – улыбчиво сказал он. – Как там наш Чарли?

– Хорошо! Очень скучает по тебе.

– Ты отлично выглядишь! – произнес Билл. – Красивое платье! Какого оно цвета?

Джессику смутил этот вопрос. Она понимала, что с Биллом что-то не так, но не думала, что проблемы еще и в зрении.

– Билли, ты что? Это же красное платье, которое ты подарил мне на пятилетие нашей свадьбы! – с тревогой сказала она.

Билл улыбнулся в ответ и отвернулся в сторону окна, за которым сыпал снег. Он боялся признаться, что его мозг стер все цвета, кроме черного и белого. Он и телевизор смотрел с трудом. Там, где много различных красок, все расплывалось. Серые тона сливались и можно было разглядеть лишь силуэты, а додумать картину фантазией.

– Прости! Я снова все испортил! – пробурчал он.

– Ничего, любимый! – сказала Джессика и поцеловала его в щеку. – Отдыхай, а мне нужно идти.

Она вышла из больницы. Бредила лицом Майка, которое виделось ей во всем: в прохожих, в рекламных баннерах и агитационных листовках. Она скиталась в своих мыслях, не хотела идти к этому мерзавцу, но иначе вопрос не решить. Джессика долго топталась на одном месте. Ей было зябко, а на душе уже чувствовалась измена.

«Что же мне делать? – думала она. – Почему это случилось со мной? Что теперь будет?»

Она зашла в магазин, купила бутылку текилы и направилась по адресу, написанному на бумажке. Дорога вела ее к особняку в конце города.

Перед тем, как позвонить в дверь, она открыла бутылку и отпила несколько глотков. Выдохнув, она дрожащим пальцем коснулась звонка. Через минуту дверь открыл Майк Картович, стоявший перед ней в бледно-красном костюме.

– Оу... Джессика... проходи, – нагло улыбнувшись, сказал он.

Девушка прошла в дом. Гостиная была заставлена статуэтками, привезенными из разных стран, пол застелен узорчатым фабричным ковром, а слева от входа в комнату стоял большой кожаный диван белого цвета. Она робко присела на него. Майк принес бутылку красного вина и два бокала. Джессика поставила на стеклянный круглый стол бутылку текилы и сказала:

– Может, лучше это выпьем?

Спустя время девушка чувствовала себя готовой отдаться Майку. Он хоть и красив, но был мерзок. Слащавое широколобое лицо, выпуклые скулы, склизкие волосы. Еще со школы Картович вел себя, как крыса. Именно он подкинул своему другу наркотики и сдал его в полицию. Майк бросил и Дина Мальски, когда на них напал неизвестный мужчина. Джессика знала о том, что незадолго до этого Картович и Мальски пытались изнасиловать женщину. За Майком полно грешков и по сей день. Его отец купил полицию, и любимый сынок теперь ничего не боится.

Сняв с себя всю одежду, Джессика потянулась к Картовичу. Она стянула с него брюки и прильнула своими губами к его главному достоинству. Майк получал свое удовольствие, царапал и бил ее, но она сквозь мертвые слезы даже не пыталась сопротивляться. Она чувствовала себя настоящей шлюхой. Майк требовал продолжения, а бледное бездушное тело Джессики исполняло все его прихоти. Это происходило на протяжении всего вечера.