Исход

Глава 11

Игра Ронни – Часть 3

«Ты не понял?» — эта фраза билась в голове Ронни всю дорогу к гримерной.

Схожу ли я с ума или это последствия стресса, воздействовавшего на бурную фантазию одинокого человека? Не знаю. Сейчас отряд стилистов и визажистов орудуют своими инструментами на моем лице. Я сижу неподвижно перед зеркалом, рама которого увешана лампами. Когда моего лица в очередной раз касается кисточка, мне становится щекотно, я изо всех сил стараюсь не улыбнуться, потому что меня попросили этого не делать – это помешает мастеру работать. А еще у меня во рту такая штуковина, которая должна за полчаса сделать мои зубы белее. Этот день представлялся мне несколько иным, и одновременно я ощущаю, что именно таким он и должен быть. Почему меня волнуют эти противоречия? Что-то не так или все идет по сценарию? Раньше я представлял, что в день игры войду в здание через парадный вход, а не по подземному туннелю. Но ощущения, которые я получил, когда шел по нему, просто великолепны. Я стал владельцем еще одной тайны, которая известна лишь узкому кругу людей. Я полагал, что увижу Саймона лишь только на сцене, но такая легкая, почти дружеская беседа с ним... о боже... я не мог даже мечтать об этом. Этот опыт оказался весьма ценным. Однако меня удручает ожидание. Оно давит на меня, и давление это становится сильнее с каждой минутой. Во мне зреет желание послать всех к черту и броситься на сцену, потребовать чертову монету и сделать бросок сейчас же! Ах, если бы это было возможно! С другой стороны, это будет нечестно по отношению к таким же зрителям, как я, точнее – каким был я. Я должен мужественно воспринимать все трудности.

— Все хорошо, мистер Андерсон? — спросила стилист.

— Му-гу... — утвердительно промычал Ронни.

Интересно, а могут ли сотрудники студии подавать заявку на игру? А если могут, то пробовал ли хотя бы один из них?

— Готово, — объявила девушка, а потом сделала несколько виноватое лицо. — Вам придется еще немного посидеть с этой штукой во рту. Ни в коем случае не трогайте лицо руками, хорошо?

Андерсон кивнул головой. Его предупредили, что перед выходом ему еще раз «поправят лицо».

***

Стинсон снова вернулся в корпус «Е». На входе его встретили двое охранников. Джефри был доволен, что его приказ выполнен. Джеймс стоял к нему спиной и смотрел на труп Слайдера.

— Удалось выяснить, кто он? — спросил Стинсон.

Джеймс продемонстрировал профайл на смартфоне:

— Джонатан Слайдер. Фотограф в одной небольшой газетенке, — мрачно ответил Оукс.

— Твою мать! — Стинсон схватился за голову. — Твои технари успели выяснить, что он передал за периметр?

— Простая синхронизация с облачным хранилищем. Несколько фотографий того, что творится внутри. — Джеймс начал разминать шею, та едва слышно хрустнула. — Мой спец взломал его аккаунт. Мы удалили те фото, плюс сделали себе копию всего хранилища, сейчас внимательно изучаем данные.

— Джеймс, какого хрена?! Тебе разве не понятно, что знать о происходящем должен ограниченный круг лиц? — прожилка на лице Джефри снова вздулась.

— Так и есть, эти люди надежные. Сэр, скрывать то, что произошло, от обычного персонала – просто, но скрыть это от центра наблюдения невозможно.

— Ладно. Ты собрал всех свидетелей в одном месте?

— Да. Что вы собираетесь делать?

— Идея следующая: я договорился со знакомыми япошками, они подгонят три камеры для релаксационного сна прямо сюда. Проведем небольшую модификацию и накроем куполом тело, так мы сможем сохранять тела часов восемь-десять в том состоянии, в котором они сейчас. Это позволит нам провести шоу, не боясь вмешательства полиции. Сейчас необходимо будет внести правки в видеоархив, чтобы время инцидента было на час позже времени окончания съемок. Это возможно?

— Да, с этим не будет проблем. Я думаю, полиция не будет запрашивать видеоархив за весь день. Сэр, но Рик Сайкс тоже погиб. Как мы впишем его смерть во всю эту картину?

Этот вопрос выбил Стинсона из колеи – он совершенно забыл о Сайксе. Мыслительный двигатель в голове перегревался все больше и больше с каждой новой задачей.

— Как он погиб? — спросил Джефри после значительной паузы.

— Его задушили, сэр, — Джеймс тяжело вздохнул.

— Нужно обставить это как несчастный случай. Я не хочу, чтобы полицейские ищейки шарили по нашим туннелям! — Стинсон неистовствовал.

— Но, сэр... — Оукс хотел было воспротивится решению Стинсона, но тот его перебил.

Стинсон обхватил его плечи ладонями и начал воинственно отстаивать свою позицию:

— Да ты пойми, Джеймс! Если это будет оформлено как несчастный случай на работе, то его семья по контракту получит большую сумму! В противном случае они получат лишь жалкие гроши! — вытаращенные глаза были нацелены на Джеймса. — Этих денег им хватит на много лет! Или ты предпочитаешь, чтобы его семья узнала, что он зазевался во время смены, его задушили, и он наложил в штаны?

Джеймс сжал кулак и едва сдерживался, чтобы не провести ему свой фирменный хук справа. Однако он понимал, что Стинсон прав. Так будет лучше для семьи Рика.

— Хорошо, сэр, — разжимая кулак, ответил он.

— Замечательно! Я пойду, сделаю внушение нашим сотрудникам, напомню о неразглашении. — Джефри быстро удалился.

***

Саймон Джексон сидел в одиночестве в своей личной гримерной. Он разминал мышцы лица перед предстоящей работой: тренировал улыбку и произносил свои стандартные фразы.

— Добрый вечер. Добрый вечер, — он отпил воды из стакана, чтобы убрать сухость во рту. — Добрый вечер, дамы и господа! Сегодня мы... сегодня нас ожидает... ох, — Джексон уперся локтями в стол и положил подбородок на ладони. — Какого черта, Саймон? Что ты вообще здесь делаешь?

Внезапно на него накатило ощущение безысходности и собственной никчемности. Губы начали дрожать, а сердце биться часто-часто. Он попробовал делать глубокие вдохи и выдохи. Сейчас никак нельзя было срываться на плач. В конце концов, он уже взрослый, сильный и самодостаточный мужчина. Уверенный в себе. Но не сейчас. Впервые за много лет Джексон вновь почувствовал себя не на своем месте – как тогда, когда ему стали предлагать роли в низкобюджетном кино. Он предрекал себе, что вскоре краски снова угаснут, кончится бесконечный раж, который он так любит. Столько лет позади, но что он успел сделать? Чего достиг? Просто очередной клоун, пусть даже и в самой популярной в США передаче. Тот товар, что он продает, разлагает людей, они деградируют много лет подряд.

Разве этого хотели для нас Отцы-основатели? Не думаю, — приступ прекратился. — Но тебе это нужно.

Глядя в зеркало, Саймон чувствовал к себе нарастающее отвращение. Назревал приступ тошноты. Он уже чувствовал мерзкий запах рвоты в носу. Но ничего не происходило.

Ты мне отвратителен, — мысленно он уколол себя, потом подвинул к себе ведро для мусора. Он смотрел на него: пустое, чёрное, пластиковое, покрытое пакетом. Он наклонился к нему и засунул два пальца в рот. Организм почувствовал, что в горле оказалось инородное тело, была отдана команда на борьбу.

— Угм...угм... — кряхтел Саймон, но вызвать рвоту не удавалось. Торс его продолжал резко сокращаться с каждой попыткой, и в конце концов это случилось: он исторг рвотную массу в черный пластиковый пакет.

Джексон почувствовал огромное облегчение. Почему-то все проблемы перестали его волновать. Лицо покрыла легкая испарина, но устранение этой неприятности он доверит Карен, мэйк-ап специалисту. Он аккуратно завязал узелок на пакете, а потом подошел к окну и распахнул раму: свежий воздух мгновенно ударил в ноздри. Он прикрыл глаза и подумал, что ему понадобятся мятные конфетки.

Вдоволь надышавшись и осушив лицо, Саймон снова подошел к зеркалу: теперь перед ним оказался приятный мужчина в возрасте, а не сморщенное старое чучело, которое таращилось на него оттуда пару минут назад.

Он улыбнулся себе и произнес:

— Добрый вечер, дамы и господа!

***

О боже! Это происходит! Не могу поверить! Меня ведут в студию! Уже с десяток человек пожелали мне удачи. Все именно так, как надо: рубашка и брюки сидят идеально, даже никакого намека на помятости, туфли не жмут (нога будто уменьшилась в размере), лицо и прическа в полном порядке. Андерсон готов к эфиру! Поправка – мистер Андерсон! Я уже ощущаю холод монеты в руке, такой приятный и нежный.

Ронни шел по коридору с блаженной улыбкой, а его грудь раздувалась до невероятных размеров, когда он делал очередной вдох. Улыбка была настолько широкой и глупой, что у одних проходящих мимо девушек она вызывала легкий смешок, у других, напротив, умиление. Но все это было далеко от Ронни Андерсона: сейчас он уже приближался к заветным дверям с надписью «Студия». Ассистентка открыла перед ним одну из них и жестом пригласила внутрь, придерживая другой рукой дверь.

Рональд уже был готов войти, но за один шаг до заветной черты его что-то остановило. Как будто кто-то ударил в африканский барабан, а потом тишина. Все звуки затихли. Он посмотрел на ассистентку, виновато улыбаясь, и взглядом спросил: точно можно? Я действительно могу войти туда?

Девушка улыбнулась в ответ и ответила легким кивком головы: Точно. Андерсон понимал, что наверняка она считает его чудаком или полным идиотом, но он ничего не мог с собой поделать.

Он сделал шаг, и звуки стали возвращаться, а краски стали очень яркими. В какой-то момент он был готов поклясться, что слышал треск ламп, но вскоре все нормализовалось. И вот он в студии!

Восторг, который его охватил, мог сравниться только с тем, который испытывают малыши, оказавшись на шоколадной фабрике, или старшеклассник, впервые увидевший грудь своей подружки. К нему подбежал высокий худой мужчина в очках. Его череп украшала лысина, а лицо – борода-эспаньолка.

— Мистер Андерсон! Меня зовут Уолтер! Рад с вами познакомиться! Во время съемок я буду сопровождать вас. Со всеми вопросами можете обращаться ко мне! — быстро протараторил лысый Уолтер.

— Хорошо. Что дальше по плану? — спросил Ронни.

— Следуйте за мной, я провожу вас в закулисную зону ожидания. Там есть экран, вы сможете наблюдать за шоу, собраться с мыслями и все такое, — Уолтер повел Ронни в зону слева от сцены. — Когда настанет время, я сообщу, что вам пора выходить.

Андерсон следовал за Уолтером, потирая друг о друга взмокшие ладони. Студия была заставлена различной техникой, а пол покрывали отметки разного цвета, издалека он заметил одну из «своих» позиций.

Что же, скоро я буду там, — Ронни снова старался делать глубокие вдохи, чтобы унять внутренний тремор. Лицо ужасно чесалось, но трогать его было строго-настрого запрещено, приходилось терпеть.

Ронни устроился в зоне ожидания и стал наблюдать за происходящим: в этот момент большинство членов съемочной команды уже были на своих местах, завершали последние проверки. Андерсон заметил, что в основном они тестировали микрофоны.

Вдали, наискосок от места, где он сидел, открылась дверь, и не спеша начали входить люди. Ронни подумал, что это наверняка зрители. Так оно и было. Он сидел, нервно постукивая пальцами по своему бедру. Заходившие люди были в основном среднего возраста, молодежи среди них не было. Его внимание привлек крупный мужчина в бейсболке «Нью-Йорк Янкис». Выглядел он очень грозно, даже немного пугающе. Затем его образ начал множиться и расходиться по залу. Каждая копия этого громилы жила своей жизнью. Некоторые объединялись в группы и шли занимать определенное место, но каждая в своей манере. С каждой секундой часть из них растворялась, оставляя лишь самые яркие образы. Самый четкий из них, полноцветный принадлежал самому мужчине и еще находился у входа, но следующий за ним по насыщенности уже почти занял седьмое место в пятом ряду. От напряжения появилась резь в глазах, но Ронни не мог прекратить смотреть. Все это время он совершенно не моргал, и глаза стали абсолютно сухими. Пока Андерсон боролся с желанием почесать глаза, фанат «Янкис» номер два садился на это место. Наконец приступ закончился, и Ронни выдохнул, потом протер глаза и увидел, что оригинал здоровяка в той же манере, что и его копия, приблизился к месту и занял его.

Лицо Ронни окаменело и представляло собой бледный овал с двумя большими кружочками рядом с носом-треугольничком.

— Мистер Андерсон? — послышался сбоку уже знакомый голос.

Ронни повернул голову влево и увидел перед собой Саймона Джексона.

— У вас все в порядке? — озабоченно спросил Джексон. — У вас такой вид, как будто вы перец чили проглотили.

— Я...просто немного задумался, — попытался оправдаться Ронни.

— Замечательно. Возможно, скоро вы станете очень богатым человеком, — начал Джексон.

— А может, и наоборот, — перебил его Андерсон.

— Я все же верю, что у вас получится, — Джексон грустно вздохнул и продолжил: — По крайней мере мне бы этого очень хотелось. Еще ни с одним игроком я не общался дольше, чем с вами. И по духу вы мне ближе, чем многие люди, которых я знаю много лет. Желаю вам удачи. — Джексон протянул руку. Ронни крепко пожал ее, с благодарностью глядя в глаза Саймона, которые не врали, когда тот говорил все эти слова.

Джексон поднялся на сцену и стал неспешно прохаживаться, проверяя, все ли стоит на привычных местах. Похоже, что всё его устраивало.

Ронни снова повернулся в сторону зрителей и сосредоточил внимание на фанате «Янкис». Ничего. Абсолютный ноль. Что бы это ни было минуту назад, это не хотело возвращаться.

***

Слайс сидел в темноте. Похоже, для его оболочки всё было кончено, нужно было искать новую. Однако не все так просто: сейчас он был надежно заперт в саркофаге производства компании «ДжейСи Комфорт Лимитэд». До него доносились лишь голоса снаружи.

— Как наши успехи? — обратился Джефри Стинсон к Джеймсу.

— Судя по всему, вы были правы: уже несколько часов мы сохраняем его в том состоянии. Думаю, эксперт полиции может сказать, что есть расхождение во времени смерти, но оно будет незначительным, и это спишут на погрешность, — задумчиво ответил Оукс, уставившись на сооруженный саркофаг. — С другими телами тоже порядок.

— Здόрово, здόрово, — продолжил Стинсон, почесывая ладони. — С персоналом мы уже договорились о том, что они должны будут сказать. Думаю, пока всё идет неплохо. Эфир уже через пятнадцать минут, — Стинсон взглянул на часы. — Сейчас займитесь Сайксом, а об остальном мы позаботимся уже через пару часов, когда шоу будет окончено.

— Хорошо, сэр.

Слайс нервно поёрзал: находиться в мертвом теле довольно неприятно. Оказывался он в такой ситуации в крайне редких случаях, когда необходимо было добыть информацию, но однажды он ждал следующего хозяина более трех суток. Случилось это около пятидесяти лет назад, когда его хозяин-болван находился в походе и оступился. От медленного разрушения его спасло лишь то, что тело нашел местный рейнджер, но в теле последнего он надолго не задержался.

***

Ронни и Саймон Джексон находились в противоположных концах студии. До эфира оставались считаные секунды. Ронни видел, как ведущий встал у кулис и готовится к выходу. Саймон выглядел собранным, а взгляд его был полон решительности. На мониторе он увидел заставку с обратным отсчетом, а значит, везде к экранам уже прикованы миллионы взглядов. Уже звучала фирменная музыкальная заставка, которая так ему нравилась. Андерсон сжал пальцы и медленно выдохнул. 10... 9... 8... 7... Где-то справа замаячил лысый Уолтер. 6... 5... 4... Взгляды Ронни и Саймона встретились. Джексон кивнул Ронни, а тот ему в ответ. 3... 2... 1.

Саймон Джексон размножился на тысячи копий, и они создали «коридор из Саймонов», который вел к центру сцены.

— Твою ж мать... — тихо проскулил Ронни.

Вскоре он обнаружил правильную копию Саймона, вслед за которой все движения повторял реальный Саймон. Момент настал. За всеми странностями Андерсон совершенно забыл, что шоу началось. Скоро нужно будет играть. Тело Ронни стало легким и воздушным. Мозг полностью освободился. Все проблемы, которые волновали его каждый день, исчезли. Вот то самое, чего он так ждал. Совершенно новое ощущение, которое разрушило бесконечный цикл обыденности. Все, что было раньше, оказалось неважным. Есть только сейчас и два исхода. Два. По сути, вся его жизнь сводилась к этому моменту бинарности. Воздух в его легких стал таким же сладким, как в тот весенний день, когда он понял, что впервые влюбился. Ронни понял, что, возможно, он обрел гармонию с самим собой впервые за многие годы.

Настоящий Саймон занял позицию, отмеченную крестиком «его» цвета. Зал взорвался аплодисментами, криками и пронзительным свистом. Джексон терпеливо ждал тишины. Наконец все замолкли, в зале повисла тишина. Ронни ждал момента. Сейчас он начнет говорить. Зубы плотно сжались, а скулы напряглись. Взгляд был, как у голодного хищника. Дышать было нельзя. И вот он уже видит, как нижняя губа Саймона движется вниз:

— Добрый вечер, дамы и господа!

Это было как выстрел в каньоне – если считать пространство между ушами Ронни каньоном, конечно. Теперь уже можно было дышать, всё началось. Снова взрыв аплодисментов, а Саймон стоит спокойный, мрачнее тучи. Он ждет, снова ждет тишины. Все замолкли вновь. Началась игра. Саймон говорит:

— ...сегодня нас ожидает...

Саймон говорит: «Сегодня нас ожидает отличная игра». А теперь Саймон говорит: «Нашего сегодняшнего претендента на лучшую жизнь зовут Рональд Андерсон». Теперь это все похоже на его мечту: карикатурный Саймон, похожий на героя из комиксов, карикатурные лица с огромными зубами в прорезях улыбок и маленькими глазами щелочками, а хозяева этих лиц надрывают животы от смеха, который провоцирует темнокожий ведущий, умеющий шутить с мрачным лицом.

— Не буду вас томить, дорогие зрители. Наш сегодняшний претендент, наш игрок. Мисте-е-э-эр... — протянул Джексон. В этот момент он заметил, что лысый Уолтер замахал перед ним руками, подавая сигнал к выходу. — Рональд Андерсон.

Ведущий повернулся к кулисам и поднял руку. Ронни пришел в себя, на его лице появилась искренняя улыбка, которая подарила чуточку тепла где-то между животом и легкими. Он встал и начал движение навстречу своему новому будущему. Теперь всё возможно.

Мир сжался до размеров этой студии, стал легче. Я безупречно выгляжу, и мне это нравится. Я бодро иду навстречу Саймону. Улыбаюсь не потому, что так надо, а потому, что мне хорошо. Мне правда хочется улыбаться. Вот я уже вышел из-за кулис. На меня направлено очень много света, он не слепит, но на коже чувствуется тепло. Надеюсь, я привыкну и не начну потеть, как свинья в самый разгар интервью. Черт возьми, как много людей, и это только здесь! Хрен с ним, меня ждет Саймон. Он улыбается, терпеливо ждет меня. Только бы не споткнуться и не отмочить какую-нибудь глупость. Не хочется подводить этого человека. Боже! Я совсем забыл про свои позиции! Я иду в правильном направлении? Да, да. Все в порядке. Все же просто. Соберись, Рональд. Ты уже делаешь не то, раз ты не собран.

Ронни подошел к Саймону и протянул ему руку. Со стороны это выглядело как встреча старых добрых друзей, а не встреча двух незнакомцев. Кто бы мог подумать, что их длинный и во многом пустой разговор сблизил их больше, чем коллег или друзей сближают годы общения. Это было что-то едва уловимое. Но внимательный зритель это мог сразу подметить.

— Прошу вас, мистер Андерсон, — Джексон указал на диван.

Они устроились на диване. Ведущий теперь уже с каменным лицом смотрел на него. Еще один прием из его арсенала. Пауза затягивалась. Ронни вопросительно поднял брови: «Ну, и что дальше?» Саймон выпучил глаза, тоже поднял брови и слегка ухмыльнулся: «Что дальше? Ты мне скажи, что дальше!». Андерсон демонстративно закатил глаза «Господи боже!» В зале начали раздаваться смешки: глупая мимическая перепалка между ведущим и игроком заходила на ура. Саймон начал давиться от смеха. Он сжал кулак и приставил его к губам, чтобы не разорваться от смеха на части. В итоге они оба рассмеялись, а смех за ними подхватил зал.

Просмеявшись, Джексон озвучил:

— Дамы и господа, мистер Рональд Андерсон, — он указал рукой на Ронни, и все в зале захлопали.

Ронни улыбался и махал рукой в зал.

— Итак, Рональд. Расскажи нам немного о себе, — Джексон откинулся на спинку и закинул ногу на ногу.

Ронни немного помялся и начал:

— Меня зовут Рональд, мне тридцать два. Я козерог.

— О-о-о. Ну, это очень важная информация! — перебил его Саймон. — Сейчас все телезрительницы уже думают, насколько они совместимы с тобой.

Ронни посмеялся вместе с залом, лицо его немного покраснело от смущения.

— Что-то не так? — с наигранной озабоченностью спросил Джексон. — Или есть миссис Андерсон, которая следит за шоу? Мы же никому не скажем? — повернулся он к залу.

Зал хорошо принял эту легкую шутку, Ронни тоже оценил.

— Хорошо, если без шуток, есть ли у вас дама сердца, мистер Андерсон?

— Нет. Я одинок, — спокойно ответил Ронни.

— Что же, я думаю, после того как вы выиграете главный приз, у вас появится очень много хорошеньких поклонниц.

— Очень на это надеюсь, — Андерсон заулыбался.

— Так как же вы решились на всё это? — Джексон обвел рукой студию. — Это было обдуманное решение или вы просто подали заявку, повинуясь порыву желания?

Ронни задумчиво покачал головой, прикусил нижнюю губу и ответил:

— Это было обдуманное решение. Я много лет уже мечтаю... мечтал сюда попасть, но заявку подал только один раз – и вот я здесь.

— Ого! — удивленно воскликнул Саймон. — Да вы счастливчик! Некоторые люди каждую неделю подают заявку уже много лет, а вы сразу здесь!

— Да, мне определенно повезло, — Андерсон широко улыбнулся, повернулся к зрителям и виновато развел руками.

Джексон погладил левой рукой правую, а потом положил обе ладони на колени. Вся его поза была само внимание.

— Хорошо. Все же мне хотелось бы услышать вашу историю с самого начала. Что сделало Рональда Андерсона таким, какой он сейчас, — произнес Саймон спокойным размеренным тоном.

— Понимаю, — Ронни вздохнул и начал рассказ. — Свое детство я провел в сиротском приюте Святой Марии. Мне было три, когда я попал туда. Мои родители погибли в автокатастрофе.

— Мне ужасно жаль... — тихо вставил Саймон.

— Мой отец был плотником, а мать работала продавцом. Я почти не помню, как они выглядели. Наверное, был еще слишком мал, — он посмотрел в глаза телеведущему, и тот кивнул с понимающим видом. Оператор взял крупным планом лицо Ронни, ожидая, когда же тот, наконец, расплачется, но Ронни был как камень. — Мне нравилось в приюте, знаете, такой своеобразный порядок. Есть свои правила, выполняя которые ты следуешь определенному замыслу.

— Как складывались отношения со сверстниками?

— Хорошо. Наверное, многие прошедшие такие заведения всей душой ненавидят их, но у меня там складывалось всё очень и очень хорошо. Могу со всей уверенностью сказать, что это было самое счастливое время в моей жизни. Так что можно сказать, что у меня было счастливое детство. — Ронни улыбнулся, потом улыбка угасла, он поднял глаза вверх и начал вспоминать. — Помню, что многие ребята выдумывали разные истории о том, что их родители богаты или знамениты, что в скором времени их заберут, но я таким не был. Я четко знал, что моих родителей нет, что меня не бросили или забрали из семьи, как многих других. Я хорошо осознавал, что моих родителей отняло случайное событие и не более, в этом нет ничего постыдного, не нужно ничего придумывать, — Саймон Джексон и зрители в зале внимали каждому слову, срывавшемуся с уст Ронни. — Монахини всегда говорили, что их забрал Господь и на то воля Божья. — Андерсон все больше проваливался в прошлое. Хоть рассказ его был слабо связан, просто набор воспоминаний, никто этого не замечал, потому что история была настоящая и живая. — Я всегда кивал, соглашаясь с ними, но в душе никогда не думал так, как они.

— Вы хотите сказать, что не верите в Бога? — аккуратно спросил Саймон.

— Именно. Я не вои́нствующий атеист. Ничего против верующих не имею. Более того, я исправно посещал все занятия по религии, даже сейчас могу цитировать Библию. Но верить, так и не стал, — он сделал паузу, украдкой посмотрел в зал, забыв, что за каждым его взглядом следят множество объективов: никаких осуждающих взглядов. — Нас часто группами возили собирать урожай на кукурузных полях, это я любил больше всего. Помню, как мечтал, что однажды у меня будет своя ферма, где я буду скромно растить свой урожай, собирать его. Однако пока не сложилось.

— Ну, что же. Возможно, сегодня вы станете так богаты, что сможете позволить себе ферму своей мечты, — вставил Саймон.

— Надеюсь, — усмехнулся Андерсон. — Вообще, после того как я попал во взрослый мир – всю жизнь работал руками. Я был посудомойщиком, работал на стройке, сейчас работаю на складе, — Ронни почувствовал легкую дрожь в теле. Ощущение своей никчемности, которое его преследовало прежде, на мгновение вернулось. — Просто делаю, что могу и стараюсь изо всех сил.

В воздухе повисла тишина. Джексон искал решение: ему совершенно не нужно, чтобы игрок зависал на передаче. Но голос в наушнике его спас:

— Саймон, ничего не делай. Сейчас мы берем крупный план и уходим на рекламу.

Камера попеременно показывала крупно сначала лицо Саймона, потом лицо Ронни. Потом приблизила глаза, а потом на экране возникло резкое затемнение.

— У нас две минуты! Две минуты! Мне нужно, чтобы им подправили лица! — режиссер раздавал указания команде. — Проверьте четвертую камеру. С ней творится какая-то чертовщина! Какое-то темное пятно рядом с игроком!

Моментально Ронни и Саймона окружила команда стилистов. Руки их были как молнии, даже некоторые иллюзионисты так быстро не работают, подумал Андерсон. В короткие моменты, когда люди вокруг него расступались, он видел глаза Саймона, строгий взгляд. Он не мог понять, что же он значит.

— Очистить площадку! — послышался приказной тон где-то позади.

Они сидели и молча смотрели друг на друга. Оба лица окаменели, стали монолитными. По ощущениям Ронни, студия сжалась еще сильнее. Она стала больше похоже на маленькую квартиру. Он чувствовал ужасное давление.

После проигрыша заставки их лица снова показали крупным планом, а потом режиссер дал команду дать общий план.

— Что же, мистер Андерсон, мы услышали вашу непростую жизненную историю, — Саймон жестом показал линию. — То, что было до этого момента. Буквально через несколько минут вы сделаете тот самый шаг, которого очень долго ждали.

Ронни снова ощущал, что сейчас студия сожмется еще больше. Ему становилось жарко, множество противоречивых чувств боролись друг с другом, и эта борьба уже начинала напоминать пьяную драку. В голове, как назло, начали возникать различные неуместные ассоциации, а фоном к ним играла мелодия из песни Feeling Good, исполняемой Nina Simone.

— Вашу большую мечту мы уже услышали, а есть ли что-нибудь, что вы сделаете первым же делом, когда получите выигрыш? Каким будет первый день миллионера Рональда Андерсона? — Саймон сложил вместе ладони с растопыренными пальцами.

— Я уже много раз об этом размышлял, — Ронни вновь улыбнулся, этот вопрос ослабил угнетающий стресс. — Было много вариантов, но больше всего меня привлекает морской круиз. Такой тихий и спокойный отдых, никаких безумных вечеринок.

— Прекрасно! Я думаю, наша команда с радостью поможет вам осуществить эту задумку, — Джексон пожал плечами. — Я не вижу никаких причин, которые бы нас сдерживали, чтобы помочь осуществить ваше желание. Готовы сыграть?

Вот оно. Идеальная игра. Моя игра. Ноги предательски дрожат, а спина взмокла. Я чувствую, как капля стремительно ползет вниз к моей заднице, весело щекоча спину. Но я готов. Нужно отсечь все чувства, потому что это земное. А в игре должен преобладать разум, а не чувства. Чувства предают и обманывают нас чаще, чем разум.

— Да, черт возьми! — Ронни вскинул руки вверх. — Давайте сделаем это!

— Вот это настрой! — Саймон удивленно округлил глаза. — Настрой настоящего победителя! Несите эту чертову монету! — Джексон покрутил рукой в воздухе, поднимаясь с дивана.

Они двинулись к следующему пункту игрового поля. Всё просто, как ему и обещали. Из-за кулис справа появилась девушка с подносом. Заиграла музыка, сопровождавшая небольшое световое шоу. Девушка подошла к ним и остановилась. Саймон положил руку на плечо Ронни:

— Мистер Андерсон, наша команда, все телезрители и лично я искренне желают вам удачи! — Он смотрел прямо в глаза Ронни. — Какую сторону выбираете?

— Орел.

Андерсон уверенно взял монету: Лед. Это чертов лед! Они что, ее в холодильнике держат специально? Но какая же она чертовски красивая! Такая яркая! Каждый бугорок на ней идеален! О боже!

Саймон отошел на два шага, и заиграла тревожная музыкальная композиция. Зал затих. Ронни закрыл глаза и выдохнул. Этот момент ловко поймал оператор камеры номер четыре.

Когда Андерсон открыл глаза, он увидел нечто удивительное: каждый предмет в комнате вибрировал. Каждая мелочь имела свою копию и свой путь. Множество клонов из разных исходов. Он взглянул на свою руку: та тоже вибрировала. Ронни медленно положил монетку на большой палец. Положение было не идеальным. Он это понял, потому что все исходы говорили ему об этом. Андерсон сместил ее на сотую долю дюйма влево и увидел, что большинство исходов стали положительными. Куча траекторий, десятки тысяч... но было что-то еще. Он просчитывал состояния своего организма. И было лишь одно верное. Единственное верное состояние, в котором к броску была приложена необходимая сила. Он почувствовал даже количество воздуха в легких, которое ему необходимо, чтобы всё прошло удачно. Этот исход был яркий, с красно-оранжевым оттенком, быть может.

Ронни сделал бросок. Он привел всю систему в действие именно так, как того требовал желаемый исход. Гулкий металлический щелчок рассек тишину в студии, и монета медленно полетела вверх. Ничего прекраснее этого Андерсон в жизни не видел. Его идеальная игра происходила прямо сейчас, и самое главное – он был уверен в успехе. Монета четко следовала правильной траектории, а по телу Ронни разливалась теплота. Она ударилась о пол и стала крутиться в воздухе. Это должно сработать. Непременно должно. Теперь монета уже касалась поверхности, все еще дребезжала, и знак не был виден.

Наконец монета перестала дрожать и стала видна сторона с орлом. Исход положителен. Камера также это зафиксировала. Ровно две секунды тишины – и Ронни как неистовый стал орать во всё горло, согнувшись пополам, а весь зал вместе с ним. Саймон же рядом с облегчением по-отцовски улыбался.

— Не может быть! — кричал Андерсон. — Не может быть! Я сделал это! — Ронни подпрыгнул вверх. Он был несказанно рад. — Я, черт возьми, сделал это!

Это безудержное веселье продолжалось еще чуть меньше минуты. Зал хлопал, а в Ронни будто вселился другой человек: он махал зрителям, подбегал к камерам, кричал что-то нечленораздельное. Когда он немного успокоился и повернулся к Саймону, тот жестом попросил подойти его.

— Я поздравляю вас, мистер Андерсон! Вы стали нашим очередным победителем! — зал снова взревел. В студию внесли огромную копию чека на 25 миллионов долларов. — Напомню, что по условиям нашей передачи в случае выигрыша вы получаете 25 миллионов долларов, а также медицинское обслуживание премиум-класса!

— Спасибо! Спасибо! — задыхаясь, говорил Андерсон с наполненными слезами счастья глазами. Ощущал он себя нелепо из-за этих нахлынувших эмоций, но ничего не мог поделать с собой.

Тем временем в Миннесоте, в одном из захолустных городишек сделал свой последний вдох Уорт Бэлли, дядя Ронни, о существовании которого тот даже не подозревал. Согласно составленному завещанию всё его имущество должно было перейти его родственникам. А так как Рональд Андерсон являлся последним из ныне живущих, то он стал счастливым обладателем ветхой лачуги, а также трактора, который вот уже десять лет как не на ходу.