Стражи Империи

Гюнтер отвлёкся от размышлений об Империи и воспоминаний о прошлом. Сзади кто – то открыл рот, чтобы окликнуть его, но он спокойно сказал:

- Моррин, говори.

Молодой юноша лет шестнадцати чуть было не поперхнулся от удивления и робко произнёс:

- Брат Гюнтер разведчики заметили странное действо на опушке, по-моему – это культ  поклоняющиеся Тьме.

- Не твоего ума всё это и не тебе решать солдат – Гюнтер нахмурился и прошёл мимо юноши, который кажется, пропустил мимо ушей реплику монаха.

 Гюнтер и без выводов молодого мечника, чувствовал присутствие Тьмы, давно он не чувствовал подобного. Он не испытывал никаких эмоций, только крепче сжал боевой молот и начал беззвучно молиться Холимиру о том, что бы тот защитил сопровождавших его солдат от влияния Хаоса.

Моррин почесал затылок, - он крался как кошка, практически не дыша, – действительно боевые монахи не простые люди. Подумав об этом, Моррин преисполнился ещё большим уважением к Брату Гюнтеру. Вдруг он как – будто выпал из забытья и прибавил шаг, пытаясь догнать скрывшегося среди кустарников монаха.

Выскочив на поляну, он увидел Гюнтера творящего защитные знамения перед отрядом мечников, затем он сказал:

- Капитан, возьми своих людей и спустись к деревне, если жители начнут меняться -  уничтожь всех демонопоклонников, исполняй – и бесшумно двинулся к поляне, откуда доносились какие – то каркающие звуки на распев.

- Капитан, капитан, дядя – Моррин звал капитана, смотрящего в спину боевому монаху, потом обернувшегося к нему.

- Дядя, как… - но капитан зашипел змеёй и двинулся на Моррина:

- Где тебя носит, здесь возможно вот – вот начнется бой…

Или ты хочешь, что бы я привёз домой тебя обёрнутого в семейный стяг? – Берн сверкнул на юнца единственным уцелевшим глазом.

Парень посуровел и спросил:

- Как он при таких размерах и в таком облачении движется бесшумно?

Ответа не последовало, капитан только кивком указал идти за ним.

Гюнтер аккуратно шагал, не останавливаясь не на секунду. Приближаясь к поляне, он учуял запах серы – верный признак присутствия демона. Ускоряя шаг, Гюнтер с грацией огромной кошки изогнулся, бесшумно вынимая из чехла боевой молот. Молот был по внешнему виду такой же, как у любого имперского молотобойца, только расписан письменами и молитвами к Холимиру, что придавало даже на внешний вид устрашающую мощь. На самом молоте был выгравирован с одной стороны герб Весаллии – грифоны, держащие на своих крыльях небеса, а с другой символ служителя Холимира – молот, разделявший солнце и луну… через пару шагов Гюнтер оказался на поляне, где ритуал вызова достиг кульминации. Культисты не сразу заметили гиганта в расписанных доспехах и молотом в руках.

- Прекрати, грешник – рявкнул Гюнтер.

  В ответ один из демонопоклонников кинулся на него с коротким даггером. Гюнтер ударом сверху вниз раскроил череп, грудную клетку и после рывка на себя выпустил внутренности. Демонопоклонник по инерции сделал ещё два шага и завалился на бок, запутавшись ногами в своих собственных кишках. Гюнтер зашептал молитву, на что глава культистов поднял на него уже не человеческие глаза:

- Прощение вашего божка ему не нужно, никому из нас не нужно – зарычал утробным рыком.

Гюнтер понял, что сейчас телом этого еретика завладел демон, и культист возможно не понимает, вместилищем чего он стал. Демон даёт ощущение неуязвимости и великой силы, то чего желают очень многие и лишь немногим под силу сопротивляться лживым речам демона. В сторону монаха метнулись ещё два культиста – у первого вместо головы остались  лишь развороченные плечи, а внутренности второго повисли на ближайших ветках кустарника. От них шло зловоние как от разложившегося трупа, а стекающая кровь была маслянистой и, капая на землю, выжигала траву. Вперёд вышел человек в чёрном балахоне до земли и капюшоне полностью закрывающим лицо. Он крупнее остальных и в молитвах не участвовал, а наблюдал издали. По фигуре человека было видно, что он воин, движения были неспешными, но полными силы и уверенности. Обнажив топор, он замер, и стал сверлить взглядом Гюнтера. Из темноты под капюшоном смотрели два уголька глаз, с каждым мгновением разгораясь, всё сильнее и сильнее. Гюнтер чувствовал, не человеческий взгляд и мощное давление на виски, он понял его пытаются одолеть ментально – уничтожить, даже не вступая в бой, но он был к этому готов… Молот Гюнтера засветился светло – голубым пламенем, он поднял его, скривив губы в усмешке, фигура в чёрном отшатнулась и попятилась назад.

- Узри Свет Холимира демон. Я знаю, кто вы и я пришёл за вами – выкрикнул Гюнтер и в первый раз за бой бросился в атаку. Фигура в чёрном метнулась в сторону, пропуская Гюнтера и занося топор, но Гюнтер, сделав ложный выпад со всей силой и ненавистью к порождениям Хаоса обрушил молот на плечо противника. Страшный хруст разнёсся по поляне, и фигура рухнула  на одно колено, и взвыло от боли. Перехватив топор здоровой рукой, демон попытался снизу достать шею Гюнтера, но монах, уклонившись вполоборота ударом ноги, выбил топор, при этом сломав вторую руку. Монах начал быстро читать молитву из-за чего фигура вспыхнула, синим пламенем и начала реветь, мгновение спустя удар огромной силы сверху вниз оборвал рёв. Удар был такой силы, будто Гюнтер хотел вбить демона в преисподнюю сквозь землю. Уничтожив демона, Гюнтер подумал о проклятии некромантов, и по телу пробежали злые мурашки, возможно, оно действительно существует. Обернувшись к сектантам, Гюнтер рассмотрел их по внимательней, их оставалось девять. Он произнёс:

- Вы надеялись на своего хозяина, и где же он?

С силой, пнув останки демона в сторону культистов, он произнёс:

- Вы предали свет Холимира, и вас ждёт та же участь, я очищу это место от вашей скверны.

Тот, кто молился перед алтарём, задыхаясь от ненависти, закричал:

- Убейте его, принесём в жертву Великому этого пса Холимира.

Гюнтер снова криво усмехнулся, он знал, что сейчас случится - случится то, что случалось уже не раз – снизойдет гнев Холимира.

Демонопоклонник выкинул перед собой нож и с рёвом метнулся к монаху, монах смотрел прямо ему в глаза, казалось доля секунды и всё будет кончено – можно будет восславить Ктуна и остальных богов Тьмы,… но лицо монаха так, и осталось последним, что он видел в этой жизни. Гюнтер снова зашептал молитву, следующий отступник метнул кинжал и, уходя в сторону, подхватил топор убитого, нож со свистом вонзился в плечо монаху, и эта удача подхлестнула культиста пойти на пролом. Через секунду Гюнтер одним коротким ударом сломал нос и челюсть – нападавший отлетел в сторону и монах со всего маху швырнул молот в след отлетевшему. Молот бесшумно настиг свою цель, пробив грудь жертвы и вывернув рёбра через спину. Демонопоклонник опустился на колени насколько позволял это сделать молот. Вырвав нож из наплечника, Гюнтер налету поймал  рукой за горло ещё одного еретика и вонзил в висок нож предназначавшийся ему самому. Перехватив удар с боку, монах ответил на него коленом в живот, выбив из лёгких культиста воздух и волю к сопротивлению, после чего рывком свернул шею. Двое кинулись в ноги могучему воину, сбив его с ног увлекая на землю. В падении Гюнтер обеими ногами ударил третьего нападавшего, отчего тот отлетел на несколько шагов назад и взвыл от чудовищной боли – грудь болела от сломанных рёбер, спина – от сука прошедшего между рёбер и вышедшего из-под ключицы. На земле Гюнтер с грацией кошки вывернулся из под демонопоклонников,  тычущих ритуальными ножами в землю. Молниеносно монах вскочил на ноги и, ухватив одного за руку, дёрнул на себя, выставив ногу, сломав неудавшемуся убийце шею. На нарастающий звук молитвы второй еретик снизу вверх взмахнул даггером, лишь рассекая воздух. Нога монаха в кованом сапоге с силой опустилась на грудь еретика, раздался хруст - обмякшее тело опрокинулось назад.

- О, Холимир прими заблудших детей твоих в царствие своё – глухо сказал Гюнтер,

- Прости им грехи их, прости им службу тёмным богам, освободи от этого бремя их семьи.

Пошли им прощение и покаяние.

Обращение Гюнтера к Холимиру прервал нарастающий шёпот колдуна. Колдун сотрясал своим коротким посохом и что-то выкрикивал каркающим голосом. Перед ним на земле корчился ещё один служитель их культа. То, что делал колдун, то ли причиняло жуткую боль, то ли этот срывающийся на рык голос был признаком какой – то не понятной радости. Гюнтер видел, как тело стало конвульсивно дергаться, словно из него кто – то пытается вырваться, затем конвульсии прекратились, и тело, стало расползаться на две части, обливая траву густой пенящейся кровью цвета дёгтя. Раздвоившиеся части стали приобретать очертания человеческого тела, и уже раздвоенные части забились в тех же конвульсиях. От алтаря начал разноситься истерический смешок,  рычащий голос зашипел:

- Беги Холимиров пёс, беги, Великого Ктуна не остановить – он поглотит и твою душу, и душу вашей умирающей Империи.

Смех всё меньше и меньше походил на человеческий. Колдун заливался, потрясая посохом в руке. Монах не стал испытывать благосклонность Холимира, шагнув вперёд, он выхватил двусторонний молот и мощно ударил по не сформировавшемуся телу, затем ещё и ещё. Сила этих ударов была такова, что каменное основание вокруг алтаря потрескалось, и с каждым ударом куски гранита подлетали над извивающимся перерожденцем. Монах наносил сокрушительные удары, вращая молотом, словно шестом. Тело стало растекаться, шипя и источая мерзкий запах гниения и серы. Гюнтер поднял глаза на колдуна и закончил читать молитву, которую читал весь бой, затем убрал двусторонний молот в заплечный чехол. Двигаясь к колдуну, он подошёл к трупу стоящему на коленях с молотом в груди. Упёршись сапогом в грудь, монах потянул за рукоять на себя…, труп неожиданно раскрыл змеиные глаза и кинулся на Гюнтера. Монах перекинул пронзённое тело через себя и с силой ударил молотом оземь. Молот на мгновение вспыхнул голубоватым пламенем, и бес рассыпался при ударе о землю как глиняный сосуд. Останки беса распадались на глазах, превращаясь в кучку пепла и золы.

- Ну что колдун ты готов? – спросил монах, продолжая движение.

- Да, я готов, только ты пойдёшь со мной – прохрипел колдун, сбрасывая чёрный как смоль капюшон балахона.

На обнажённом бледном лице еретика были нанесены ритуальные шрамы, неровно сросшиеся, они покрывали его лицо клубком бурых змей. На его смертельно-белёсой коже, под ритуальными шрамами виднелись грязные татуировки восхволяющие Тьму. Узкие губы еретика скривились в кровожадном оскале, обнажая неровные жёлтые зубы, над нижней губой выступали нечеловечески длинные клыки. Во впалых, близко посаженных глазах окружённых дряблыми серыми мешками бушевал яростный огонь безумия. Размахивая двумя ритуальными ножами, он кинулся на монаха.

- Очисть и прими – выкрикнул Гюнтер, пуская в ход молот.

Всё закончилось, не успев начаться. Колдун умер ещё в прыжке. Гюнтер подошёл к жертвеннику еретиков и поставил Очиститель Холимира на алтарь. Очистителем называли вещицу в форме сферы неправильной формы, комбинированную из святого лика Холимира и сосуда заполненного Миррой. Сосуд был огорожен боевыми молотами монахов Холимира переплетённого ветвями лавра. Весь сосуд был исписан молитвами и обладал силой очищать от скверны поражённые места. Очиститель стал мерцать, затем светиться голубоватым светом, молоты откинулись в стороны, впившись в гранит. Мирра сочилась сквозь прорези в изображении Холимира, она капала на алтарь, камень потрескивал и пошли первые трещинки. Мира затекала в образовавшиеся трещины, заполняя их, камень стал раскаляться и от него пошло успокаивающее тепло и мягкий свет. Свет становился всё ярче, тепло сменилось жаром, вокруг Очистителя закружился дрожащий воздух, образуя подобие смерча, Гюнтер безмолвно читал молитву, читал он её до тех пор, пока камень не расплавился до самого основания. По окончанию ритуала Гюнтер поднял пульсирующий Очиститель, завернув его в уменьшенную копию герба ордена Несущих Свет. Затем он положил свёрток в шкатулку с гербом Империи и спрятал в сумку на поясе.

Гюнтера тревожило ощущение, что здесь, что – то осталось. Долго сомневаться ему не пришлось, над трупом колдуна начал колебаться воздух. Сначала это были слабые еле ощутимые дуновения ветерка, затем они усилились, воздух стал вязким, казалось вот – вот он начнёт стекать ручьями по деревьям, камням, растекаться лужами. В удушающем воздухе появился запах серы. Гюнтер услышал демонический смех, по поляне прокатился треск, словно ломались ветви тысячелетних дубов, он начал крутить головой пока не понял, откуда исходит этот давящий звук. Звук исходил от тела колдуна – тело медленно поднималось в воздух, из разорванной плоти выворачивались кости, на землю выпадали внутренности, тело росло в размерах.

- Врата – выдохнул монах.

О таком он только читал в Великой библиотеке, да в молодости слышал от наставника, а тот от своего. Тем временем тело некогда человека вывернуло так, что оно лишь окаймляло Врата. Из врат пахнуло серой, горелой плотью и кровью, оттуда неслись непонятные напевы и душераздирающие крики. Вдали начала вырисовываться фигура, которая уверенно шла к выходу, у Гюнтера за многие годы дрогнули руки, но он моментально подавил эту слабость и потянулся за молотом.

Фигура приблизилась к выходу – это был огромный воин в слепящее-чёрных пластинчатых доспехах. Поверх пластин извивались человеческие кости, которые как живые плелись вокруг тела гиганта. Кости были, того же цвета, что и доспехи.  Воин был ростом в два человеческих роста и примерно втрое шире в плечах, чем, любой воин которого видел Гюнтер.

Шлем такой же чёрный, в виде черепа какого – то невиданного зверя. Сквозь глазницы, то и дело вырывался огонь, забрало медленно меняло фору от забрала простого рыцарского шлема до жутких челюстей. Плечи были покрыты странным плащом, поначалу монаху показалось, что это шкура снежного барса, но при внимательном рассмотрении Гюнтер понял, что плащ скроен из лоскутов человеческой кожи. Шею украшает ожерелье из черепов людей, орков, гномов, эльфов, каких – то невиданных монахом существ. Черепами украшены наплечники и наколенники. Одна из рук закована в такую же чёрную перчатку, вторая – обнажена являя взору монаха страшную когтистую лапу. На поясе висели человеческие головы, с которых текла кровь, а лица искажались, и то и дело кричали, закатывая невидящие глаза. За спиной видимо висел щит, на манер рыцаря Империи – так они везут их в случае недалёкого марш-броска или вероятности внезапного нападения. В одной руке он держал меч длиннее любого двуручного меча вдвое, а во второй гигантский обоюдоострый топор.

Меч привлёк особое внимание монаха. По всей длине лезвия то и дело выступали клыки, по лезвию проходил желоб – кровоток, ведущий к рукояти, вокруг клинка клубилась Тьма, из которой показывались души, которые, издав жуткий вопль, снова закручивались вокруг клинка.

От воина исходила аура, которая заставляла сердце, то бешено биться, то переставать биться на очень долгий промежуток, от него разило безысходностью и смертью. Под его взглядом кровь прилила в виски, во рту пересохло, Гюнтер кожей ощущал зло, исходящее от воина.

   

- Не стоит, слуга, разве так встречают своего Хозяина?

 Или ты глупец не понял кто Я???

Фигура вплотную приблизилась к выходу и прорычала голосом, от которого, казалось кровь, застывает в венах:

- Правильно, зачем псу бояться своего Хозяина – сказал силуэт.

 Ему надо служить… пёс.

Гюнтер стал на колено, отперевшись на молот и начал молиться, не обращая, казалось ни какого внимания на демона.

- Молишься их божку? Зря – он не твой бог, я – твой бог.

- Нет! Ты чистое зло. Я не такой как ты, Ктун. Я служитель Холимира, я несу его свет.

- Да – да и изгоняешь моих последователей, очищаешь мир от скверны? – усмехнулся Ктун.

- А ведь страшно – демон засмеялся – так страшно, что волосы дыбом встают?

Гюнтер встал в полный рост и открыл глаза,  в них не было ни страха, ни отчаяния.

- Я, как и все монахи выбрит, поэтому не знаю, шевелятся ли волосы при твоём виде – с усмешкой спокойно ответил Гюнтер.

-Послушай меня, человечешко – Я не заставлю тебя служить мне – ты мне и так давно служишь. Думаешь, для кого ты караешь грешников, ты приносишь жертвы во имя меня, делая меня сильнее. Скоро, я уничтожу Холимира, и всё с чем он так нянчится.

Гюнтер выкрикнул:

- Я караю грешников, отправляя их души в Сигматис, там они очищаются от греха и отправляются к Холимиру.

- Да – а – а, - Ктун залился мерзким , леденящим душу смехом, - ты уверен?

- Мы, монахи Ордена, отправляем твоё отродье в Сигматис.

Демон подался вперёд и внимательно посмотрел в глаза Гюнтеру, от чего головная боль усилилась в сотни раз:

- У Сигматиса два берега и как думаешь, куда больше душ прибывает – спросил демон.

Холимир отвернулся от грешников, и воды Сигматиса приносят их ко мне, я становлюсь сильнее благодаря тебе и твоему Ордену.

Глаза Гюнтера сузились:

- Врёшь!!! Ты пытался уже не раз прийти и мы, Святой волей Холимира, отправляла твоих выродков назад, и если ты придёшь снова, наш Орден и вся Империя встанет плечом к плечу, чтобы изгнать тебя.

- Я приду очень, очень скоро – с каждым словом кровь отдавалась в висках Гюнтера – Империя падёт и Свет погрузится во Тьму и Хаос.

- А ты, нет, тебя я не убью, ты будешь по левую руку от меня, будешь моей карающей дланью. Семя Хаоса давно в тебе… Ты часто задаёшься вопросом о проклятии некромантов? Ведь ты чувствуешь правильный ответ – и Ктун залился гулким смехом.

Гюнтера охватила такая ненависть, что он в один прыжок оказался около Врат и ударил демона в портале. Молот со свистом вошёл в портал, обратно молот выходил медленно как из трясины. Освящённая сталь покрылась ржавчиной и следами порчи, но, выйдя из портала сталь на глазах, снова приняла прежний вид.

- Глупец, в моём мире никто не сможет мне повредить, но эта попытка доказывает, что ты мой,… сколько гнева, ярости, жажды убивать… ты мой, - хрипло смеялся Ктун.

Гюнтер посмотрел в огненные глаза и произнёс абсолютно спокойно:

- Но и ты здесь ничего не можешь.

- О да, ты прав, но это ненадолго. Пока я не могу выйти в ваш мирок… пока.

- Я знаю, за что ты держишься в этом мире – сказал Гюнтер.

- И что же это?

- Тело этого еретика – и монах кивнул на останки тела свисавшего с Врат.

Подхватив молот, метнул в кровоточащую плоть, окаймившую Врата, Тёмный Бог взревел. Врата рушились под рёв Ктуна, скрывая его в исчезающем проёме.

- Ты мой, ты мой… - отдавалось в голове Гюнтера.

Гюнтер встряхнул головой, – проделки Ктуна, подумал он.

Монах уходил с тяжёлыми мыслями, кое – что из сказанного Повелителем демонов его насторожило, и то ли вслух, то ли про себя Гюнтер произнёс:

- Нужно сообщить архиепископу.

Резкий звук и запах гари вырвали Гюнтера из размышлений и заставили сбавить шаг. Картина, которая открылась, заставила монаха заскрипеть зубами. Утреннее солнце срывал густой чёрный дым. Со стороны села неслись крики, мольбы и монотонные молитвы. По селу метались жители пытающиеся скрыться от солдат в чёрно – красных доспехах. Некоторые дома уже догорели, на некоторых огонь только занимался, улицы завалены трупами, крики женщин и детей.

- Мясники – рыкнул монах.

- Стервятники, убедились, что нет опасности и “несут слово” Инквизитория.

У Ордена Гюнтера и Святого Инквизитория уже давно сложились натянутые и тяжёлые отношения. Орден – как не крути оружие, на поле брани против демонов, язычников, идолопоклонников, да и просто монахи могут вселять веру в сердца и души солдат. Там где сражается монах Ордена, солдаты бьются особенно бесстрашно и смело. Инквизиторий – другая история, охота на ведьм, “изгнание бесов”, поддержка религиозности и многое другое, вот в чём обязанность инквизиторов. Среди них – думал Гюнтер – то же встречаются люди, которые могли бы нести Свет Холимира, … но они встречаются редко обычно среди походных инквизиторов или ведьмаков.

Походные инквизиторы – инквизиторы, которые находятся при крупных гарнизонах или наблюдательных отрядах постоянно передвигающихся по стране. Они – простые люди, сродни монахам, ищущие и уничтожающие скверну. Ведьмаков многие боятся, даже в Инквизитории к ним относятся с опаской – ещё бы люди, которые прекрасно владеют всеми видами оружия, обладающие глубокими познаниями в защитной магии и имеющие склонность к использованию запрещённой магии. Правда, ведьмаки – одиночки, сами по себе путешествуют по стране, искореняя нечистых и их служителей.

Гюнтер прибавил шаг и, оттолкнувшись от пригорка, прыгнул вниз. Перемахнув небольшую оградку, он оказался на улице, поодаль стоял Берн. Капитан стоял посреди улицы, его лицо выражало какую – то не понятную боль или сострадание.

- Берн, во имя Холимира, что здесь произошло?

Берн испуганно обернулся, никогда этот здоровяк не перестанет удивлять его.

- Брат Гюнтер, как ты и приказал, мы спустились в село – клянусь, всё было тихо, как вдруг появились эти – Берн кивнул в сторону солдат в чёрно-красных доспехах рыщущих по селу. - Потом инквизиторы, прибывшие с ними, объявили, что по приказу Верховного Инквизитора это место будет очищено и предано огню во имя Холимира.

- Верховный Инквизитор?

- Да, он сейчас в расположении полка.

- Зачем он здесь – спросил монах.

- Откуда мне знать, видать что – то стряслось – монотонно ответил капитан мечников.

Разговор прервал повелевающий голос:

- Брат Гюнтер, тебя требует, сир Ригер – прозвучал голос за спиной.

Монах молниеносно обернулся, и встретился глазами с худощавым человеком лет тридцати – тридцати пяти. По доспехам можно было понять, что он – инквизитор. Лёгкий чешуйчатый доспех чёрного цвета с красным нагрудником, на наплечниках гравировка в виде имперского герба. Нагрудник украшен гербом Инквизитория – золотое облако, из которого опускается огненный меч. Тяжёлые кожаные перчатки с набойками на костяшках, кожаные сапоги такого же чёрного цвета, как и доспех. Вместо шлема капюшон ярко красного цвета, в цвет нагрудника. На богато украшенном камнями и гравировкой поясе висел короткий меч. Инквизитор смотрел на монаха немигающим взглядом полным чувством превосходства. Гюнтер произнёс:

- Разрешите мне привести в порядок. После этого я сразу прибуду к Верховному Инквизитору – монотонно сказал Гюнтер.

- У тебя полчаса.

Инквизитор развернулся и, вынимая меч, отправился вниз по улице.

Берн проводил его тяжёлым взглядом и перевёл взгляд на монаха:

- Что случилось на поляне, Гюнтер?

- Берн, всему своё время, всему своё время – ответил монах и зашагал в сторону лагеря.

Берн знал Гюнтера ещё с молодых лет, когда они мальчишками поступили на службу в орден мечников. Там они встретились с Верховным Архивариусом, который прибыл на осмотр полка. Встреча с ним  круто изменило судьбу Гюнтера, и он стал монахом Ордена Несущих Свет Холимира, что именно повлияло на решение Гюнтера, не знал даже он – лучший друг Гюнтера, а может и единственный.

Гюнтер чувствовал тяжёлый взгляд Берна на себе, но оборачиваться не стал, он знал, что его друг детства испытывает примерно, то, же что и он сам – не по душе ему такие зачистки Инквизитория.

Гюнтер быстрым шагом направился прочь, оставляя позади деревню, через полчаса пути, звуков доносившихся из деревушки уже не было слышно, да и запах пепелища почти не чувствовался. Ветерок ранней весны развеял его, разгоняя дым высоко в небесах. Под ногами зеленела молодая трава покрывала быстро сохнущую землю, которая уже начинала пылиться. В чистом небе ослепительно пылало светило, огромные пушистые облака плыли по небу гонимые весенним ветерком. На горизонте, мрачной стеной выпадающей из общей картины темнел лес.  Монах быстро приближался к лагерю командующего Симерра, где теперь располагался и Верховный Инквизитор Ригер. Перейдя вброд студёный ручей, на берегу которого стоял лагерь, Гюнтер остановился, попил воды, умылся, омыл оружие и доспех, произнёс молитву Холимиру и, направился между палаток. Солдаты сидели кружком вокруг костров ели, пили, над чем – то смеялись.  Солдаты затихали при виде монаха, кланяясь в приветствие. Гюнтер не торопясь, приближался к шатру Верховного Инквизитора, Гюнтер знал - разговор будет серьезным, раз Ригер покинул Гриффинталль и примчался в расположение войск. Но почему он хочет видеть его простого монаха Холимира – подобного десяткам другим служащим Императору? Он знал одно – скоро эта загадка не будет загадкой.

Перед шатром стояло две солдат исполинского роста в чёрных доспехах, не уступавшего росту Гюнтера. С лёгким металлическим скрежетом они развели алебарды, из полумрака шатра раздалось коротко и зычно:

- Пропустить...

- Начало не сулит ничего страшного - подумал Гюнтер.

Войдя в шатёр, монах сузил глаза, привыкая к прохладному полумраку. Прежде чем войти вглубь, монах внимательно осмотрелся вокруг, в дальнем углу дубовый резной стул, окруженный несколькими, такими же резными креслами с высокими изголовьями, чуть в стороне, он заметил фигуру, склонившуюся над походным котлом – личный повар Ригера. В противоположной части шатра стоял молитвенник Терре, не уступающий по размерам обеденному столу стол, на котором была раскинута карта, поверх которой в беспорядке были свалены пергаменты, книги, несколько свитков лежало на влажной земле под столом. По центру шатра стоял огромное золочёное кресло, которое по размерам больше походило на трон, изголовье трона украшал феникс. Огромная птица, пылающая золотом, расправила крылья, над восседающем в кресле человеком. Подавшись вперёд, феникс, шипел, сверкая изумрудными глазами.

Встретившись глазами с Верховным Инквизитором, Гюнтер понял, как глубоко он ошибся.

Его глаза горели зелёной яростью:

- Брат Гюнтер, почему Вы ничего не сообщили ни представителю архивариуса, ни моему, - пророкотал Ригер, властным басом язвительно выделив, Вы.

Взгляд инквизитора прожигал яростным взглядом монаха:

- Почему не было доложено об утреннем инциденте?

- Отвечай – Верховный Инквизитор властно повысил голос.

Гюнтер начал не спеша, подбирая слова:

- Сир, о вашем прибытии, я узнал только по возвращению в лагерь, - Гюнтер говорил неспешным, наполненным ледяной вьюгой голосом, - в первую очередь, сир, - Ригера снова обдало холодом, - я должен доложить представителю архивариуса.

Бешенство молнией сверкнуло в бесцветных глазах инквизитора, он подался вперёд:

- Что, монах, ты хочешь сказать, что это не моё дело? А? Я не слышу? – стараясь удержать себя в руках, прорычал Ригер.

- Нет – коротко ответил Гюнтер, выдерживая испепеляющий взгляд Ригера.

В палатке наступила напряжённая тишина. Гюнтер смотрел на инквизитора, который восседал на кресле в центре палатки. Ригер немного успокоившись и взяв себя в руки, снова откинулся в кресле, закинув, нога за ногу. Перед Гюнтером восседал человек лет сорока пяти, может пятидесяти, крепкого для столь высокого звания телосложения. Его бедный гладко выбритую голову покрывало множнство шрамов, говорящих о том, что он сражался в сотнях великих битв, прежде чем стал главой могущественного Инквизитория. Через правую бровь, до широкой скулы шёл старый, кривой шрам, который ярко выделялся белой полосой на бледной коже Ригера. Как принято в Инквизитории с незапамятных времён, левую щеку и надбровье украшает татумровка в виде – крест в форме скрещенных мечей, держащих гардами четырёхконечную звезду. Значение этого символа Гюнтер не знал, но ему было известно, что получить эту татуировку было огромной честью для инквизитора. Мужчина одет в лёгкий, кожаный доспех цветов Инквизитория, под которым была более серьёзная защита – мифриловая колчуга, не заметная для неопытного глаза. На мощной шее висит символ Верховного Инквизитора золотое облако с рукой опускающей огненный меч, медальон оплетает терновый венец исписанный Святыми Псалмами. Инквизитор сидел, нога за ногу, опершись на кулак в расшитой золотом перчатке, справа от кресла на подставке стоял его двуручный меч. Гюнтер, глядя на клинок, инкрустированный рубинами и топазами, мысленно усмехнулся – клинок истинного воина должен, прост и смертоносен, а не походить на дорогостоящую игрушку. Молчание нарушил Ригер:

- Кем были эти еретики, - всем видом показывая, что он спокоен, спросил инквизитор.

- Часть культистов была жителями Керли, но их лидер явно был не из этих мест.

- Не из этих, - Ригер вопросительно посмотрел на монаха и язвительно продолжил, - ты успел его исповедать?

- Нет, сир, отступник убит, - спокойно парировал монах, - его душу окутала Тьма.

- Откуда такая уверенность, что он чужеземец?

- В полках его Величества служат рекруты со всей Весаллии, но, даже не смотря на то, что Тьма изменила его голос, я могу сказать, акцент у еретика был чужеземный.

Инквизитор посмотрел внимательно в глаза Гюнтеру, в его взгляде больше не бушевало пламя ущемлённого самолюбия, Ригер, внимательно слушал, помедлив, он спросил:

- Есть предположения, Брат Гюнтер?

- Сир, не уверен полностью, возможно одно из наречий Севера или... Биррона.

На лице инквизитора заходили желваки, лоб покрыли морщины:

- Возможно Биррон..., - глухо проговорил он.

Моргнув, Ригер посмотрел снова на монаха:

- Чей культ, какой тёмной твари они покланялись?

Гюнтер помедлил с ответом:

- Культ Маззры, - глухо ответил он на вопрос инквизитора.

Бровь Ригера поползла вверх, инквизитор больше ни чем не выдал своё удивление:

- Культ Маззры – отступники среди отступников, их ересь утверждает, что человеческая жизнь никчёмна, власть демонов велика, и что есть только один путь править демонами – умерев, возродится... Лет двадцать не слышал я об этом культе, странно..., нам удалось искоренить его, казалось мне..., - задумчиво произнёс Ригер.

- Я говорю о том, что я видел, - сухо сказал Гюнтер, - к тому же у их лидера был демон охранник.

- Демон-охранник, я тебя правильно понял, не их хозяин, а именно страж? – Этот человек, их лидер, был или очень могущественным чародеем с железным характером и не сгибаемой волей, - глаза Ригера сузились, Верховный Инквизитор погрузился в размышления, и, судя по тяжёлому вздоху, который он издал после продолжительного молчания, мысли были мрачными, как и его лицо. – Или он был дорогой марионеткой, которой внушили мысль, о его ценности, а демон-страж – подтверждение его заблуждений. Тьма умеет управлять своими рабами, играя с ними в жестокие игры, смысл этих игр не суждено понять никому.

Ригер откинул свои размышления в слух и снова обратился к Гюнтеру:

- Я не сомневаюсь, что Вы Брат, позаботилсь о том, что бы эта тварь никогда больше не вернулась к нам, - не дав ответить монаху, он продолжил, - мои люди сообщили, о том, что ты выполнил свой долг, и эти отступники были наказаны. Инквизиторий, и я лично благодарим тебя от имени Императора и Святой Церкви, по прибытию в Гриффенталль я лично доложу архиепископу Вессу, о твоём верном служении Свету. – Брат, ведь это всё о чём ты хочешь поделиться со мной, - глаза Ригера снова сузились, источая убийственный холод.

Гюнтера терзало желание рассказать о Ктуне, вошедшем в наш мир через тело еретика, но, встретившись с суровым взглядом Верховного Инквизитора, источающим презрение, замешанное на чувстве собственного превосходства, монах холодно ответил:

- Сир, таков мой доклад, я его закончил.

Сделав небрежный жест, указав ладонью в сторону выхода, инквизитор сказал:

- Теперь можешь идти, Брат, отдохни, - грозовым басом сказал он.

В его голосе не звучало ничего дружественного или весёлого, интонация голоса, давала понять Гюнтеру, что это был скорее приказ, нежели рекомендация, и то что, Верховному Инквизитору нет ни какого дела до его состояния, скорее это формальность, которую он  решил ни с того ни сего соблюсти.

Гюнтер, кивнув головой, в знак почтения резко развернулся и сделал шаг к развевающимуся на весеннем ветерке пологу, украшенному символикой Инквизитория.

Ригер, сел ровно, поставив ноги на пол, устланный коврами, и подавшись вперёд, окликнул монаха:

- Я слышал, ты не разделяешь методов Святого Инквизитория, Брат? Вам монахам – это простительно, - сказал Ригер вкрадчиво, словно издеваясь, добавил, - но простым солдатам надо быть осторожнее… и, более… праведными, даже если он капитан. Ступай, ты свободен.

Лицо Гюнтера не дрогнуло ни одним мускулом, зато стальную перчатку придётся нести полковому кузнецу, ибо весь разговор Гюнтер всё сильнее и сильнее сжимал кулак и теперь без починки не обойтись. Резко развернувшись, монах вышел из шатра вон.

Монах не спеша, шёл к своей палатке – его задание здесь закончилось, а с приходом инквизиторов и подавно. Гюнтер думал – Вам монахам простительно – лицемер, он – то знает действительную причину. Пойти против монаха – значит пойти против Ордена, а это привлечёт внимание Императора. Император человек суровый и справедливый и ещё не известно к кому будет благосклонна Терра. Эта мысль заставила улыбнуться Гюнтера.

Гюнтер благодарил Холимира, за то, что через несколько недель он вернётся в стены Ордена. Задание архиепископа Висса подошло к концу. Он не любил такие задания – ведь он, прежде всего боевой монах. Подойдя к палатке, он увидел Моррина – племянника Берна, который начищал коня Гюнтера – огромного тяжеловоза снежно – пепельного окраса. Рядом на жухлой траве лежало седло с начищенными стременами.

- Здравствуйте, Брат Гюнтер – улыбаясь, протараторил мальчуган – а я почистил Вашего Малыша и седло.

- Спасибо – устало ответил Гюнтер и сел на бревно лежащее рядом с костром. Костёр приятно согревал, не смотря на этот тёплый весенний день.

- Брат Гюнтер, я тут решил, что тоже стану, как и Вы молотобойцем.

- Я не молотобоец – я служитель Холимира. Наше оружие не молот, а молитва. Воины сражаются с врагом, а мы боремся с Тьмой за души – ответил Гюнтер, чувствуя, как усталость заполняет его тело. Молотобойцы - солдаты вооружённые боевыми молотами и сражающиеся только ими, отказываясь от остального оружия. Молотобойцы – элита армии Императора, потому что именно из молотобойцев чаще всего набирают монахов Холимира. В раннем детстве самых сильных и выносливых мальчиков отбирают для службы в полках молотобойцев, единственным условием отбора является то, чтобы мальчик был из семьи священнослужителя. Когда – то, давным-давно, Гюнтер то же начинал как молотобоец, точнее как мечник, затем его перевели в отряд молотобойцев, а через год он встретил архиепископа Висса…

Мальчуган закончил с конём и присел напротив Гюнтера. Мимо их палатки прошли чёрно – красными тенями солдаты Инквизитория. Юнец наклонился вперёд:

- Кем я точно не хочу быть так это инквизитором – прошептал паренёк.

- Мальчик, будь осторожней так можно и на путь ереси стать – сердито сказал Гюнтер и пристально посмотрел на Моррина, - они такие же служители Света, как и монахи.

- Нет – убеждённо ответил Моррин – я не когда не придам ни веру, ни Холимира, ни Империю.

- Будь крепок верой и духом и Холимир тебя не покинет, солдат – ответил Гюнтер.

- Ты опять донимаешь Брата Гюнтера – раздалось сверху.

Мальчуган поднял голову, на него улыбаясь, смотрел дядя Берн… Капитан Берн.

- Берн мы с твоим племянником ведём почти, что светскую беседу – улыбнувшись, сказал Гюнтер.

- Ну-ка кыш малец, небось, ничего ещё не ел?

- Как я тебя тощего привезу домой? Да твоя мать запилит меня. Бегом к палатке, и чтобы поел – скомандовал Берн.

Мальчуган сорвался с бревна и, озарившись лучезарной улыбкой, помчался в сторону капитанской палатки.

Берн, немного нахмурившись, присел рядом с Гюнтером:

- Друг, скажи, сколько это будет продолжаться? Сколько ещё деревень спалят инквизиторы?

-Не знаю – ответил монах. Чего Берн ты боишься?

- Я боюсь, что в один прекрасный день нас пошлют вместе с ними в Вольфентайль, понимаешь. Вольфентайль – наш родной городок.

- Друг, в годы наших прадедов всё было проще – они на поле брани бились с легионами демонов и язычников…

Гюнтер, молча, смотрел в огонь, он не знал что ответить.

- Здесь произошло, то, что должно было произойти, - хмуро сказал монах, - этот культ, рано или поздно, по своей воле или против неё они обратились бы к Тьме. – Неизвестно, какими жертвами могло это обернуться, и Инквизиторий поступил, как должен поступать в таких случаях.

- Из-за какой-то горстки оступившихся мерзавцев деревню сожгли, - Берн мрачно посмотрел в глаза монаха, - ты сам понимаешь, что большинство этих селян ни в чём не виновны.

Гюнтер пристально посмотрел в глаза друга:

- Берн, ты сам понимаешь, что другог пути нет, или мы их или они нас, такова истина.

Капитан, сняв руковицы, положил их рядом с собой:

- Должен быть другой способ, - глубоко вздохнув он замолчал, - из-за таких рейдов, может всыхнуть беспорядки. Он снова замолчал:

- О, Холимир, - тяжело выдохнув, произнёс Берн.

- Берн, Инквизитор мне сегодня намекнул, что в одном моём знакомом капитане зарождается семя сомнения.

- Ты ведь знаешь, Гюнтер, что я предан Богам и Императору, - прищурившись, капитан взглянул в разгорающееся ярким пламенем кострище, - скорее солнце пойдёт в другую сторону, и дождь будет идти из земли в небо, чем я стану еретиком и предателем.

Монах ничего не ответил – он, и сам прекрасно знал, то, что говорит Берн - чистая правда. Он был уверен в воине сидящим рядом с ним, как в самом себе, сейчас ему ничего говорить не нужно - они с Берном понимают друг друга и без слов.

Берн молча откупорил флягу и, не глядя в лицо, подал её Гюнтеру.

Монах взял открытую флягу пахнущую виноградом и сделал большой глоток. Вино приятно согрело, наполнив воздух ароматом спелых кистей Арзианского винограда – крупного янтарного, со слегка терпким вкусом. Тяжело вздохнув, монах передал флягу другу детства, не сказав ни слова. Берн взял флягу обеими руками и сделал несколько небольших глотков, кашлянув, снова протянул флягу Гюнтеру.

Они оба молча, пили из фляги и смотрели в огонь, обдумывая каждый своё.

Утром призывно затрубил рог – утренняя побудка. Солдаты быстро строились вдоль палаток в полном обмундировании. Меж палаток шёл командующий Симерр и Верховный Инквизитор. Солдаты вытянулись по стойке смирно.

- Солдаты, воины… братья – начал командующий – сегодня мы гордо можем сказать, мы – солдаты Империи и мы очистили рассадник Тьмы и ереси.

Солдаты вскидывали вверх копья, мечи, потрясали в воздухе луками и арбалетами, выкрикивая славицу Холимиру и Императору.

- Гнездо ереси, оплот греха был очищен нашими братьями из Инквизитория, - подобно грому рокотал командующий. - Теперь люди этого села не тронутые Тьмой могут спать спокойно, а мы выполнили свой долг перед ними, и теперь уходим – уходим в Гриффинталль.

Командующий обернулся к ординарцу и сказал:

- После молитвы, трубить сборы.

Пройдя через всю шеренгу, командующий и Инквизитор остановились. Инквизитор воздел руки к небу и зычно произнёс:

- Помолимся, братья об отпущении нам грехов наших, попросим Холимира помочь нам не свернуть с верного пути.

Войско шумно опустилось на колени. Над полком понёсся гул – все молились Отцу Всевышнему. Закончив, молится, все так же шумно поднялись, а командующий и Верховный Инквизитор зашагали обратно через строй к палатке командующего. Затрубил рог и, солдаты спешно разошлись собирать палатки, вещи, седлать коней.

Гюнтер закончил молиться и поднялся с колена, развернувшись он отправился к своей палатке собираться в путь. Его путь лежал не сразу в Гриффинталль, ему надо было посетить аббатство Маурин – об этом он узнал поздно вечером от гонца, прибывшего от архиепископа Весса.

Гюнтер подошёл к Малышу:

- Ну что, скоро мы с тобой опять отправимся в путь – сказал Гюнтер коню и тот одобрительно заржал. Подняв седло, которое вчера начищал Моррин, Гюнтер перекинул его через коня. Несколько минут спустя Малыш похрапывал готовый везти хозяина хоть на край Света. Гюнтер сунул под морду коню кусочек хлеба, конь моментально его поглотил, монах похлопал коня по шее и отправился в палатку.

Убранство палатки Гюнтера было не богатым – дубовая лежанка, поверх которой лежал мешок с соломой, рядом с лежаком стояла стойка под доспехи и оружие, но Гюнтер ею редко пользовался. В центре палатки лик Холимира и молебная лампадка – «больше монаху, Несущему Свет ничего не нужно» - считал Гюнтер.

Вбежавший солдат поинтересовался, не нужна ли помощь Брату Гюнтеру, на что Гюнтер сообщил, что палатку, лежак, матрац и стойку могут укладывать в повозку. Сам аккуратно погасил лампаду, убрал её вместе с ликом в походную сумку. Дорога предстояла ему дальняя, поэтому он решил проверить доспехи, молоты, собрать с собой немного еды, взять побольше тюк сена для Малыша, и можно будет отправляться в путь.

Вечером полковой кузнец подладил доспехи, начистил их и, теперь они сверкали как новые. Только при внимательном осмотре с очень близкого расстояния можно было заметить, что доспехи ни раз защищали своего владельца, видно это было по нескольким еле заметным вмятинам, которые Гюнтер не позволял кузницам выправить. Гюнтер отложил доспех и принялся облачаться в короткорукавную кольчугу. Кольчуга была ни чуть не тяжелее хлопчатой рубахи. Гюнтер надел и закрепил набедренники, обул привычные для него кованые сапоги с мощными наколенниками, опоясался широким ремнём, встал и, не двигая ногами, сделал оборот вправо и влево. Затем подошёл к лежаку и взял доспехи - подарок великого короля Илмура – короля гномов. Доспехи были сделаны их мифрила, материала лёгкого, но способного выдержать удар топором или двуручником. Сверкающие доспех с лунным отливом закрывали владельца от шеи до набедренников. Доспех был украшен символом Ордена – сверкающий боевой молот, разделяющий солнце и луну. Весь доспех был покрыт непонятными узорами, но при внимательном рассмотрении можно было заметить, что доспех исписан молитвами на языках Великого Союза Асиллии –  Империи, на языках эльфов и гномов. Каждое писание возносилось к своему богу, но в независимости от имени они наделяли доспехи силой. Широкие наплечники, исписанные святыми письменами Круна – гномьего бога Земли и покровителя кузнецов придавали Гюнтеру ещё несокрушимее вид. Перчатки боевых монахов представляли собой стальную перчатку, закрывающую руку до локтя. На перчатке были выгравированы грифоны, бьющиеся с крылатыми демонами -  порождениями Хаоса. Набедренники то же выкованы из мифрила и крепились к доспехам тугими ремнями. Гюнтер перекинул через плечо чехол под двусторонний молот, сшитый их шкуры степного буйвола. Взяв в руки, двусторонний молот, монах почувствовал пульсирующую мощь этого оружия, даже через перчатки он почувствовал, как сила разливается по мышцам тёплым потоком. Крутанув молот на манер шеста, несколько раз вокруг оси резким движением воткнул его в заплечный чехол. Этот молот был даром Императора избранным. Император совершает такие дары очень редко, поэтому Густав – наставник Гюнтера был очень горд своим учеником. Гюнтер поднял свой верный молот, которым он вчера бился против демона, покрутил его в руках, этот молот был гораздо легче и удобнее двухстороннего. С этим молотом он прошёл всю свою молодость, и он ему не раз помогал выжить – это был молот, который вручают, посвящая, в монахи Ордена Несущих Свет Холимира. Гюнтер смерил взглядом Дарующего Покаяние его верное оружие, монах с улыбкой почувствовал смертоносную силу молота.  Перекинув молот через плечо, вышел из палатки, вокруг которой уже суетились солдаты.          

На встречу ему шёл серьёзный Берн со своим племянником.

- Так что ещё куда – то поедешь?

- Да – коротко ответил Гюнтер.

- Брат Гюнтер я тебе вот… в дорогу… собрал – сказал, улыбаясь, мальчуган.

- Благодарю, будущий великий молотобоец – улыбнулся Гюнтер, сделав ударение на будущий.

Берн сказал:

- Я проверил, этого должно хватить до Гриффенталля. Удачи!

Гюнтер и Берн пожали друг другу руки.

- Доброго ветра Вам и Малышу – сказал Моррин.

- Спасибо – ответил монах, взлетая в седло.