Тульмонт

Сколько бы не тянулась моя жизнь, я продолжал спрашивать себя об одном и том же. Что лучше, жить однообразно и не иметь поводов грустить или быть в вечном шторму, взлетать ввысь и с треском падать? Второе было больше по мне. Но в такие моменты, как этот, хотелось обратного. Почему за счастье нужно чем-то платить? Или мне просто не везет.

И снова дождь. Каменная плитка под ногами. Мокрая, блестит от воды. Машины ползают по дороге, мерцая жёлтыми фарами. Холодно. Лаура перестала приставать. Остыла как-то с тех пор. Если я ей помог - я был рад, если запугал, то сожалел. Мне было искренне не все равно на эту девушку, но сейчас и в собственной груди роились не лучшие из известных мне чувств. Хотелось спросить себя "Чего я ожидал?", с другой стороны, не хотелось ни спрашивать, ни думать ни о чем. Как оказалось, у меня есть друзья. Друзья, которые меня уважают и считают, что я должен знать правду.

Что лучше, жить в невежестве и примитивном счастье, или знать то, чего не пожелаешь знать никому? Что ж, рожденному ползать летать не дано. Я видел то, что видел, хотя и не хотел, мое сознание пыталось зацепится хоть за какие-то отговорки, пока мое лицо растягивалось в сухой, тонкой улыбке.

- Правда она красивая? - из горла вырвался короткий смешок.

Я не сказал больше ни слова. Просто молча пошёл прочь. Картинка так или иначе не сойдет с моих глаз. Осталась лишь одна мысль "И снова". "И снова и снова и снова и снова и снова и снова".

- Чёрт, - я все еще улыбался. Словно бы это какая-то шутка, словно это все - большой спектакль. Слышал, меня окликнул друг.

Я не повернулся. Не знаю, как далеко я отошёл, помню лишь как мои волосы мокли и падали на глаза. Да, она красивая. Она это знает. Она это очень хорошо знает.

Эта едкая тьма, которую распознали мои глаза. Она ворвалась в мою грудь и снова начала закипать. Так было и раньше. Гниль начинала снова подниматься вверх, заполнять всю мою грудь чем-то тяжелым, словно бы свинец и ядовитым, зловонным. А затем вдох. И выдох. Нет, не выдох, его жалкая пародия, всего лишь театральная имитация, за которой скрывается гнойное, желчное острие пагубных мыслей. Теперь и тело встало против меня. Я шагал быстро и нервно. Не знаю, куда, не знаю зачем, тело трясло, я не знал, что с ним поделать. Перед глазами стояла картинка, увы, я визуал. Вика. Красивое, обнаженное тело Вики. У друга в телефоне.

Не надо было слов, не надо было объяснений. Я все понимал. Я должен был это предсказать. Это было логично. Но я надеялся. Я все еще надеялся, что мир светлый. Не все же такие. Вот, друг рассказал, хотя мог скрыть. Какой он мне к черту друг после такого? Но ведь надо продолжать натягивать улыбку, надо продолжать говорить все эти никчемные слова, хотя иногда так хочется бежать отсюда. Лучше уже сгнить где-то вдали. Чем снова и снова и снова и снова и снова и снова чувствовать это. Добро пожаловать во взрослую жизнь, Арно, добро пожаловать.

- А и к чёрту её, - надо было успокоится.

Я остановился. Оглянулся вокруг и почти сразу нашёл кофейный ларёк, нынче таких много наплодилось. Глаза забегали по меню и нашли то, что хотели найти. Американо.

Боюсь, больше никогда его не выпью. А мои чёртовы глаза хотелось вырвать на месте за желание найти тот самый напиток. Я дёрнулся навстречу к продавцу.

- Эй.

Продавец, смотрел на меня. Но в то же время, казалось, его взгляд устремлялся дальше, словно бы сквозь меня.

- Эй.

- Добрый день, - произнес я.

- Эй.

- Добрый вечер, - ответил продавец.

- Эй.

- Можно мне пожалуйста ЛАУРА, ЧТО ТЕБЕ НАДО?!

Я обернулся. Да, она таки стояла за моей спиной, голоса в голове отменяются. Её относительная низкая фигура сразу же как-то впала мне в глаза, забавно, но я уверен, что распознал бы её даже среди плотной толпы.

- Эй.

- Что такое? - проговорил я раздраженно и зашагал навстречу к девушке. Продавца было жаль, впервые в жизни поступил с человеком так ужасно. Но меня трясло, не мог себя контролировать.

Руки, было, дёрнулись к шее девушки. Это было спонтанное движение, я себя не контролировал, но все же успел вовремя остановится. Правая нога ходила ходуном.

- Привет.

- Привет, Лаура, - я пытался казаться безмятежным.

- Выглядишь не очень.

Я рассмеялся. У меня начиналась истерика.

- Действительно, - дрожащие руки почти что ударом убрали сползающие на глаза волосы. - Ты тоже без зонтика?

- Люблю дожди. 

- Пойдем отсюда, - проговорил я.

- Нет.

- Что? - у меня сдавали нервы. Если еще эта будет мозг грызть, я умру просто.

- Ты прошлый раз вёл. Теперь я.

Я развел руками. Снова смех. 

- Как хочешь, - волосы упали на лоб.

Девушка смотрела на меня. Мне хотелось сорваться с места, задушить этого медлительного краба, а следом бежать, бежать пока не выдохнусь и не умру. Но я держался. Хотя меня трясло не по детски. Лаурина рука внезапно поднялась и медленно, тоже подрагивая, потянулась ко мне. Её пальцы двигались рывками, она кусала свои губы, сосредоточившись на движениях кисти, пытаясь делать это так плавно, как только могла. Я тоже замер, словно околдованный. Её когтистая лапа дёргалась у меня прямо перед глазами. Так и стояли под дождем, а вокруг в дикой спешке носились прохожие. И продавец кофе буравил мою спину.

Её пальцы почти нежно коснулись моих волос и так же осторожно заправили их за ухо. Даже мой нервный тик остановился, я почувствовал, мои брови поползли вверх, значит боль берет свое, нервы отходят, на их место придут слёзы. Но я так не хотел плакать, а слёзы наворачивались. И внезапно, я таки сделал то, от чего себя удерживал, я бросился прямиком на Лауру, буквально вломившись в её грудную клетку. Обе мои руки схватили её руку, движения которой она так пыталась сделать нежными. Я сжал эту маленькую, мокрую и холодную ладошку так, как будто от неё зависела вся моя жизнь, а моя голова упёрлась девушке прямо в ключицу. Её рука задрожала и со всей силы вцепилась в мою кожу, продавливая её до крови.

И я заплакал. Не знаю, почему, я редко плачу. Но я плакал и плакал и плакал. А её кисть дрожала в моих руках. И слёз становилось все больше и больше, и больше, а её дрожь - все слабее и слабее, и слабее. Мне было так горько на душе, так страшно, но все эти чувства проходили так же быстро, как и пришли. Я оторопел.

Было так холодно, ведь дождь лил как из ведра. Вся одежда осела на коже, а рука горела пекущей болью от хватки Лауры. Но это все было так незначительно. Сейчас все мое тело, каждая нервная клетка напряглась, я чувствовал только дрожь её руки, силу её хватки. Наверное, даже слёзы перестали литься, я замер, словно бы превратился в камень и только мои пальцы поглаживали её ладонь. Я слышал только свое дыхание и то, как боль в моей руке медленно угасала. Может быть мы так простояли минуту, может целый час, я этого не знал. Но этот миг настал.

Её рука сжимала мою руку нежно, женственно, только изредка подрагивая, когда контроль пропадал на долю секунды. Я медленно отстранился от её груди. Мне не хотелось моргать, ведь я не верил своим глазам, не верил ничему. "Это и есть чудо?" - спросил я у себя. А затем посмотрел в её огромные, чёрные глаза.

- Веди, - пробормотали мои губы.

И мы пошли. По детски взявшись за руки, мы ступали по пасмурным улицам, мокрые до нитки. Не знаю, куда, зачем, но мы шли, а все остальное было не важным. Движение. Оно было со мной. И шагалось так легко, словно бы я летел, хотя еще недавно думал, что тону  в море из желчи.

- Давай сюда.

- Да, - удовольствие коснулось моего сознания просто потому, что мои лицевые мышцы растянулись в улыбке.

Мы зашли в небольшую щель между домами, по человечески - переулок. Прямо впереди горела вывеска парикмахерской или чего-то вроде этого, но нам было не важно, главное - над ступенями нависала небольшая пластиковая крыша, которая должна была спасти нас от дождя. И мы прилетели туда, а следом сели на бетонные ступеньки.

- Ложись.

Лаура похлопала по своим коленям. Я снова одарил её безумным взглядом. Она держалась как-то спокойно для всего того, что происходило последнюю... Вечность или миг, я не знал. Мне было интересно, как это выглядело с её стороны, а как все это видел обычный прохожий. Ведь я то сошёл с ума.

Моя голова бухнулась на её мягкие колени, все что видел - это навесная крыша и её голова. Глаза. Они блестели, хотя я не видел источника света, в которых этот блеск можно было черпать. Даже если вокруг стоял белый день, я все равно верил, что это чудо и сейчас я боялся только одного. Что этот блеск пропадет, словно бы он - мое солнце, без которого меня будет ожидать вечная безлунная ночь. Хотелось плакать. И я заплакал. Опять. А может я и не прекращал. Её рука гладила мои пряди. Все еще дрожала, но было так приятно, так необъяснимо хорошо, что я просто радовался и благодарил небо за то, что оно есть, за то, что я могу лежать так и видеть эти бездонные глаза зная, что никому не делаю одолжения, заглядывая в них, что мы можем лежать так столько, сколько захотим. И Лаура никуда не денется, никуда не уйдет, а я ей ничего не должен.

- Что-то случилось?

Я нервно улыбнулся.

- Да, есть немного, - проговорил я, пытаясь успокоится.

Её рука нежно гладила мою голову, все еще пытаясь не задрожать.

- Рассказывай.

- Да так... - проговорил я. Ко мне незаметно прокралась усталость. Когда потребность носить маску отпадает, душа побаливает, как рука, что только освободилась от тугих кандалов. Слезы уходили так же быстро, как и пришли. На их место встала опустошенность.- Люди...

- Какие люди?

Лаура, видимо, правда не понимала. Я и не винил.

- Знаешь, - сказал я. - Иногда люди оказываются не теми, за кого себя выдают. Иногда они делают больно.

- Знаю.

- И... - я продолжил. Внезапно захотелось рассказать все, что я думаю. - Одно дело, когда вы смотрите друг другу в глаза, ты знаешь, что он сделает тебе больно, а он - знает, что ты можешь успеть защитится...

- Как в кендо?

Я улыбнулся.

- Точно, как в кендо, - я помедлил с продолжением. - Но... В жизни все не всегда так.

- Наверное.

- В жизни бывает так, - моя улыбка истончилась, ибо к горлу подкрался болезненный ком. - Что человек радостно жмет тебе руку, скрывая в рукаве кинжал.

- Но его же легко обнаружить, если это пиджак или...

- Дурашка, - я снова вздохнул. - Кинжал образный, не настоящий. Но ранит так же.

Мы умолкли. Впереди чернели два кирпичных дома, их разделял только узкий переулок, через который можно было увидеть улицу. Там мириады капель ежесекундно падали на землю. Почему-то мне нравилась эта картина. Узкий просвет, какая-то далекая, чужая улица, над которой плачут облака, а мы, здесь, с Лаурой, под защитой пластиковой надстройки, словно бы в другом измерении, где все хорошо и тепло. Потихоньку, я успокаивался.

- Не замерзла? - пробормотал я.

- Не знаю.

- Наверное, замерзла, - я улыбнулся.

- Нет.

- Ну а я замёрз, - Лаура опустила голову, чтобы посмотреть на меня.

На секунду я увидел в её глазах тревогу, возможно, целую внутреннюю битву, ведь её губы сжались, а руки снова задрожали, однако все это быстро исчезло, снова сменившись уже привычным, мечтательным блеском во взгляде.

- Пойдем ко мне домой.

Вот уж неожиданность. Еще недавно так боялась даже приблизительно показывать, где живет, а теперь сама призывает. Неужто убьет меня и обвяжет лоскутами моей кожи свою катану. Но я был опустошен и мне было не важно. Лишь бы не оставаться одному. Так что я внезапно даже для самого себя поднялся и сказал:

- Пойдем.

Мы шагали под дождем. Каким бы я свободолюбивым подростком не был, но все таки, лучше бы мы взяли зонтик. Однако, что уже поделать. Надеюсь, Лаура вырыла себе нору достаточно недалеко отсюда. Надвигающиеся сумерки заставляли небо медленно темнеть. Мы проходили квартал за кварталом в молчании, мне было хорошо. Я мог думать о Лауре, а не о ком-то другом. А если не получится - всегда можно завязать со своей спутницей диалог.

Мы забрели чёрт знает куда, хотя это был тот же самый район, пока что я хотя бы примерно понимал, как отсюда выбраться. Лаура привела меня к небольшой кирпичной пятиэтажке, ловким движением рук открыла дверь и впустила меня внутрь. Я молчал. Она молчала. Так же бесшумно поднялись на четвертый этаж. Лаура позвонила в одну из дверей. У меня волнение подскочило до глотки. Все таки, надо же себя зарекомендовать перед родителями этой девушки. Честно, я не строил никаких планов, но просто не хотелось показаться ублюдком перед кем угодно. Дверь не открывалась. Лаура позвонила еще раз. Мы стояли на небольшом расстоянии друг от друга, но уже не держались за руки и всякое такое, моя истерика прошла, а дальше уж к чему рукоприкладства?

Наконец-то я услышал движения за дверью. Щелкнул дверной затвор и из тьмы вынырнула приземистая, небритая голова взрослого мужчины. Он окинул нас именно тем взглядом, которым окидывают парня и девушку, с которых аж течет дождевая вода. Я пытался выглядеть приветливым. Лаура почему-то становилась мрачнее с каждым мигом.

- А ты сегодня не одна, - проговорил мужчина и нервно улыбнулся. - Ну вы проходите, ребята.

Движения этого человека были какими-то дёрганными, его глаза пронизывала сеть из набухших капилляров. Он курил траву. Я не знаю, откуда мне было известно, но я чувствовал. Лаура вошла первой. Я следом за ней. Когда из полумрака вынырнула прихожая, я вежливо закрыл за собой дверь. Маленькая комнатка, явно не предназначавшаяся для троих толкущихся в ней людей едва освещалась одинокой лампочкой. Вешалок не было, стоял лишь одинокий шкаф. За то с зеркалом.

- Раздевайся.

- Спасибо, - ответил я и улыбнулся. Голос Лауры становился напряженнее с каждой секундой.

Стянул с себя плащ, который сейчас больше походил на огромную половую тряпку и открыл шкаф, который предполагал хранение в себе верхней одежды. Мое внимание привлекло что-то блестящее, небрежно лежащее в самом низу деревянного хранилища. Почему-то я не удивился, распознав в этом "чем-то" настоящую катану.

- Может я лучше в другом месте повешу? - тихо произнес я. - А то натечет еще на саблю, заржавеет.

- Какую саблю?

- Ну там что-то лежит... - невзначай проговорил я.

- А...

Лаура молниеносным движением выдернула катану наружу. Она резко изменилась. Непонятно почему. Мне было совершенно не по себе. Стоять перед весьма мрачным человеком с настоящим холодным оружием - незабываемый опыт.

- Вешай.

Я не мог оторваться от оружия. Хорошо заточенное, с рукоятью из синей древесины и судя по всему - с золотой гардой. Вот это я понимаю, скелеты в шкафу. Я молча повесил плащ.

- Ну вы проходите, - снова подал голос мужчина, пытаясь куда-то деть свои руки. - Хоть познакомимся.

- Пойдем.

В воздухе засвистела сталь. Это девушка поставила катану в угол. А потом снова повела меня. Я вышел из прихожей и очутился в маленькой однокомнатной квартире, тесной и пребывающей в хаосе. Лаура жёстко схватила меня за запястье, завела в небольшую кухню и усадила на один из двоих стульев. Сама же ловкими движениями поставила на плиту чайник. Вошёл мужчина. Он немного стесненно прошелся возле девушки, которая что-то делала у плиты и сел напротив меня. Я чувствовал себя немного неловко. Внезапно, мужчина улыбнулся гоблинской улыбкой и громко хлопнул в ладоши.

- Ну что ж, - произнес он достаточно громко. - Рассказывай, какими судьбами здесь ты очутился, как тебя зовут?

- Меня зовут Арно... Я одноклассник Лауры.

- Лаура еще никогда не затаскивала сюда ничего из внешнего мира... - проговорил мужчина. - Ну что ж, я Леонид, можно просто Лёня.

Он протянул мне свою небольшую, жилистую руку через весь стол, я её пожал. В отличии от его... Родственницы, хватка у него была очень мягкая.

- А вы... - произнес я намекая.

- Что? - сказал Лёня.

- Извините за такую прямоту, но кем вы друг другу с Лаурой приходитесь? - я все таки решился задать этот вопрос.

- А! - мужчина почесал затылок. - Ну брат я ей.

- Понятно... - произнес я. В груди забилась тревога. Мне казалось, мое подсознание начало что-то подозревать. Лаура затихла, резкими, размашистыми ударами нарезая какую-то зелень так, будто бы кого-то потрошила.

- Я сам недавно школу только закончил, - заговорил мужчина. Его красные глаза были словно у крысы, они постоянно бегали, не в силах ни на чём сосредоточится. Из раза в раз они бросались на сестру, Леонид тоже чувствовал что-то неладное. - Так что... Вот так.

- А... Не могли бы вы сказать... - начал я.

- У меня нету родителей.

Это уже сказала Лаура. Несколько долгих минут было слышно только шипение газа на плите и удары ножа, ведомого рукой девушки. Я не знал что ответить. Такое редко бывает. Мой взгляд украдкой скользнул к Лауре, она так же машинально кромсала зелень у плиты. Её брат тоже умолк, ему было так же неловко, как и мне.

- Бывает же такое... - это все, на что меня хватило.

Лаура обернулась. Её лицо пыталось быть светлым, но глаза жадно впились в меня, анализируя каждое крохотное движение моих лицевых мышц. Я искренне улыбнулся девушке в лицо, она же, однако, была крайне сосредоточенной, пытаясь найти в моих действиях хотя бы проблеск насмешки или каких-то скрытых, жестоких мыслей. Но таких не было и внезапно с Лаурой произошла странная метаморфоза. Она расцвела, почти что буквально, её успевшее побледнеть лицо покрылось румянцем, взгляд снова загорелся и она улыбнулась мне в ответ. Тарелка с хлебом и колбасой, что были богато присыпаны зеленью, галантно встала по центру стола.

- Вот, поешьте, я сделала бутерброды. Арно какой тебе чай?

- Чёрный, пожалуйста, - ответил я.

- Значит сделаю зеленый.

Девушка хмыкнула. Я недоумевающе на неё вытаращился. Она обернулась ко мне, сияя добродушной улыбкой.

- Если ты любишь чёрный чай, значит вряд ли часто пьешь зелёный. Пускай сегодня в твоей жизни появится что-то новое.

- Ну как скажешь, - веселье тоже медленно возвращалось в мою душу. - Женщина.

- Какая я тебе женщина.

Девушка игриво засмеялась, открыв кухонный шкаф и подняв одну ножку в воздух, замерла на носочках, пытаясь достать чай с верхней полки. Я хотел был помочь, но вошёл в какой-то странный транс.

Вот она, красота. Не в изысканных одеяниях, пошлых намёках или в привлекательном теле. Красота таится здесь, в богом забытой хрущевке, в простых движениях обычной девушки, что стоит передо мной в простенькой, немного мокрой, зеленой футболке. Эти движения были естественны, в мире не было ни одного мастера, кто мог бы изобразить такую же грацию искусственно. Лаура смотрела на чай, я смотрел на Лауру, а Леонид смотрел на меня. Но это все продлилось единственное мгновение, а следом девушка таки достала то, что искала и снова склонилась над нами все так же беззаботно улыбаясь.

- Сколько ложек?

- Четыре, - ответил я.

- Сладкоежка...

Во мне все еще таилась какая-то тревога. А вдруг все это - наиграно, а вдруг Лауре сейчас больно. Я доверял ей. Так что просто произнес:

- Все нормально?

Девушка посмотрела на меня открыто, её бездонные глаза блестели, как море блестит на закате, когда солнце оставляет на нем дорожку из чистого света перед тем, как нырнуть во тьму. И ни намека, ни тени на что-то скрытое, ни боли, ни ненависти не было на её девичьем лице, словно бы она стояла передо мной совершенно обнаженной, не имея и единого места, где можно было спрятать разящий кинжал.

- Угу.

- Ладно... - голос подал брат Лауры. - Мне на ночную, я пойду, вздремну чуток. А вы тут не сильно шумите.

Мужчина хмыкнул. Я взялся за бутерброд. Проголодался.

- Я тебя разбужу, братик.

Теперь я не мог убрать улыбки со своих губ. Девушка вежливо поставила передо мной зеленый чай. То что нужно, чтобы меня согреть. Сама села напротив и просто уставилась на меня. Меня это немного смущало, но не страшно. Я наклонил голову и хлебнул чаю. Теплый, сладкий, грел аж изнутри. Может и зря я никогда не пил зелёный чай.

- Кстати...

- Чего? - спросил я.

- Ты говорил про оружие в рукавах...

- Ну, говорил, - ответил я и снова отпил тёплой жидкости из чашки.

По деревянному столу молниеносно заскользил какой-то предмет, который остановился, ударившись о мою руку. Я обратил на него взгляд. Лезвие. Мое. Нераспечатанное.

- Так от него и не избавлюсь никак... - сказал я и улыбнулся.

- Мне больше не нужно.

- Я очень рад, - ответил я, мое лицо тоже стало почему-то открытым и чистым. Я понимал, что даже предположить не могу, какое колоссальное усилие воли девушка вложила в свои последние слова и как много это может значит.

Мы так и смотрели друг на друга. Какой бы чудаковатой не была Лаура, как видно, если на неё не давить - вполне себе добрый и адекватный человек. Трудно даже как-то представить, что эта девушка - та самая зверушка, которая и трех слов связать не может в школе.

- Ладно. Допивай чай и домой пойдешь.

- Да, - протянул я. - Мне давно пора.

Чай закончился быстро, как ни как, он был вкусным. Я встал, поклонился Лауре и зашагал в прихожею. Она за мной. Плащ мой, конечно, не высох, но что уж поделать, пойду и так. Я посмотрел на катану, что словно бы швабра была просто прислонена к углу.

- Можно взглянуть? - я не удержался.

Девушка подхватила её, мгновенно прокрутив в руке, а следом протянула оружие мне, направив его острием к своей груди. Я бережно взял его. Рукоять была не крашенной, дерево было блекло-синим, лакированным. Оружие было поразительно легким, настолько, что я его совершенно не чувствовал.

- Это золото? - проговорил я, касаясь округлой гарды.

- Да.

- Поразительно... - Я провёл по самому клинку. Металл был зеркально-чистым, белым, переливался в свете лампы. На лезвии было несколько дефектов: пара трещин у самого основания, а так же уникальные царапины - личный знак того, кто это создавал. Говорят, идеальная катана никем не ценится, ведь такое оружие - лишь бездушный кусок металла. Ей обязательно нужно иметь пару дефектов, чтобы быть "живой". Глядя на это произведение искусства, я начинал понимать правдивость этих слов. Куда не погляди - все на этом клинке было каким-то... Необъяснимо завораживающим.

- Это мейто. Зарегистрирован по общей японской системе. Таких не больше двух сотен.

- И ты хранишь его даже без ножен? - я увидел в клинке отражение своего лица.

- Ему не нужна заточка или ножны. Он не заржавеет. Сделанный мастером-кузнецом, много сотен лет назад... Мейто... Говорят, о таких клинках складывали легенды.

- Откуда он у тебя? - произнес я.

Девушка улыбнулась.

- Ну не все же сразу рассказывать. Как-нибудь, поведаю эту историю.

Я улыбнулся, а затем церемониально склонился, протянув клинок девушке. Она подхватила его так, словно бы это было продолжение её руки. Однако так же быстро Лаура оставила оружие в покое, снова поставив его в угол.

- Напиши мне, как приедешь, уже поздно. Буду волноваться.

Я растрогался.

- Лаура... - сказал я.

- Что?

- Можно тебя обнять? - я немного склонил голову набок.

- Ну...

И я её обнял. Нежно, пытаясь не слишком сильно прижимать к себе. По дружески, не зная, как простыми словами высказать всю благодарность. А Лаура... Покраснела, смущенная, как никогда. Странные эти создания. Девушки... То невозмутимы, то так ранимы... Но всегда мне милы. Я помахал рукой, развернулся и пошёл. Услышал, за мной закрылась дверь. Не любил долгих прощаний.

Ливень все не прекращался. Свет окончательно сдался перед тьмой, город погрузился в веселую, пятничную ночь. Я шёл, а улыбка так и не сходила с лица. Я был... Обескуражен. Все мои трагедии, все гложущие мысли испарились. Ведь спрашивалось, что они перед горем этой странной девушки? Такая беззащитная, но такая сильная, такая взрослая. Кто его знает... Быть может, она - княжна, наследница древнего самурайского рода здесь, в двадцать первом веке, где честь сменилась умением лгать, а благородство - лицемерием. И кто тогда сошёл с ума, она или весь мир?

Имена всех обидчиков забылись. Не хотелось даже думать о всех тех людях, не хотелось удостаивать их вниманием. Хотя бы один день. Дождь смывал гниль с души и она горела, согревая меня на всем пути домой, который я преодолевал, наверное, лишь чтобы написать, порадовать сообщением её.