глава 11
Клара
Ночь стояла тихая, почти пугающе безмолвная. Комната была погружена в полумрак — только уличные фонари, проникая сквозь щель в шторах, рисовали на стенах призрачные силуэты. Я лежала на кровати уже больше четырёх часов. Ни сна, ни покоя. Просто смотрела в потолок, как будто пыталась найти там хоть какой-то смысл или спасение.
Я была всё ещё голой. Простыня сползла к ногам, и мне было всё равно. Холод слегка щекотал кожу, но я даже не пошевелилась. Я не хотела ни есть, ни говорить, ни двигаться. Не хотела быть. Просто... пустота.
Каждую минуту я жалела, что рассказала ему. Дамиано не должен был знать. Но если бы я тогда не заговорила — он бы... он бы сделал это. Он бы меня изнасиловал. А второго раза я бы не пережила. Ни телом, ни душой.
Веки постепенно смыкались. Я будто скользила в беспамятство — не совсем сон, скорее забвение.
Но вдруг — щелчок замка. Тихий, но пронзающий, как нож по коже.
Я резко напряглась, мои пальцы судорожно сжались в кулаки.
В комнату вошёл Дамиано. Его силуэт был тенью — высокий, крепкий, уверенный. Он прошёл мимо кресла, не глядя ни по сторонам, ни вниз. Просто молча подошёл ко мне и, не спрашивая, лёг рядом. Матрас немного прогнулся под его весом.
— Можешь, пожалуйста, подробно рассказать… кто они? Где это произошло? Как они выглядели? — его голос был низким, спокойным, почти ласковым, но под ним ощущалась ярость. Тихая, кипящая ярость, как огонь под крышкой кастрюли.
Я отвернулась к стене.
— Дамиано, не вмешивайся. Это не касается тебя. Всё прошло. Всё давно прошло, — сказала я глухо.
И сама удивилась своим словам. Почему я это сказала? Откуда такая холодность? Какая-то изломанная уверенность во мне — это была не я. Это была оболочка.
Он сел и осторожно, но настойчиво подтянул меня к себе, усадил на колени. Его руки были тёплыми, обволакивающими.
— То, что касается тебя — касается и меня. Не зли меня. Расскажи. Подробно.
— Зачем тебе это?..
— Мне тебе на каком языке повторить? Ты английский понимаешь? — в его голосе звякнула жёсткость.
Я вздохнула. Опустила голову. И начала говорить.
Дамиано
Я пытался собрать хоть какие-то данные. Имена, лица, клуб — всё было закрыто, стерто, как будто этого никогда не существовало. Единственное, что я знал — их было пятеро. Пятеро. Слишком мало для поисков. Слишком много для боли.
Теперь она сидела у меня на коленях. Голая, хрупкая, словно сломанная фарфоровая статуэтка. И, задыхаясь, начала.
— Мне было... пятнадцать, — прошептала она.
Я закрыл глаза. Вдох. Выдох. Дыши, Дамиано. Не сорвись.
Пятнадцать?
Во мне что-то оборвалось. Я почувствовал, как кулаки сжимаются сами по себе. Я разъебу всё. Клянусь. Я найду их. И закопаю живыми.
— Моя подруга сказала, что есть подработка. Просто официанткой. Типа, безопасно. Хорошие деньги. Для нашего возраста — нормально. Я согласилась...
Голос её дрожал, но она продолжала.
— Мне дали блокнот, ручку, сказали — иди в VIP-комнату. Обслужи клиентов. Я поднялась. Там было пятеро... больших, накачанных. Накачанных не спортом — стероидами, злобой. Один из них сразу сказал: «Ты — наш заказ». Я нервно засмеялась. Подумала, шутка. Но один из них схватил меня за руку и посадил на колени. Другой начал раздеваться. Третий связал мне руки. Четвёртый — достал презервативы.
— Стоп, — я сказал тихо. — Не надо дальше, если не можешь.
Она покачала головой.
— Нет. Я должна.
— В тот день я умерла. Не телом. Душой. Они слышали, как я плакала. Как я умоляла. Но только смеялись. Один зажимал мне рот, чтобы никто не услышал. А остальные... остальные делали, что хотели. Во все щели. Я не могла дышать. Я думала — всё. Конец.
Она заплакала. Горько, в голос. Я обнял её, прижал крепко, насколько мог. Моё сердце билось как безумное. Её боль эхом отдавалась внутри меня, как будто это со мной всё сделали. Или хуже — как будто я не смог защитить.
— Клара, — прошептал я, дрожа. — В каком это было клубе?
Она, всхлипывая, обняла меня за шею. Её руки были ледяными.
— Они были в масках… но, кажется, клуб назывался… “Hive”.
Я вскинул голову.
— Швейцария? Цюрих?
Она кивнула.
— Да… — затем добавила, почти извиняясь: — Я не смогла перевести твои документы. Прости… 200 страниц... я была не в состоянии...
Я мягко коснулся её щеки.
— Не важно. Я найду другого переводчика. Ты должна отдохнуть.
Она замерла. Как будто хотела что-то сказать. Я почувствовал, как она напряглась. И шёпотом, почти неслышно, произнесла:
— Ты был прав…
Я нахмурился.
— О чём?
По её щеке скатилась новая слеза.
— Я шлюха. Меня использовали. Я грязная.
Боль пронзила меня. Я ненавидел себя. Вспомнил, как в порыве злости назвал её так. Как посмел?
Я взял её за лицо, заставил смотреть в глаза.
— Нет. Ты не шлюха. Ты — жертва. Они — животные. Они грязь. Ты чиста. Ты настоящая. И ты — живая.
Она всхлипнула, посмотрела в мои глаза. А потом — я склонился и поцеловал её.
Её губы были мягкими, дрожащими, будто боялись быть отвергнутыми. Она ответила сразу — нежно, но уверенно. Это был не просто жест утешения. Это был обет. Присяга. Я чувствовал её вкус — немного солоноватый от слёз, немного горький от боли, но настоящий. Тепло её дыхания проникало сквозь кожу, наполняя меня решимостью.
Я провёл рукой по её волосам, заправил прядь за ухо.
— Очередной поцелуй для угомонения? — прошептала она, не отрывая взгляда.
Я улыбнулся.
— Нет. Этот поцелуй значил нечто большее.
— Что? — голос её был почти детским, уязвимым.
Я ничего не ответил. Встал, осторожно уложил её обратно на кровать, укрыл пледом. Она выглядела совсем маленькой, почти как ребёнок.
— Ложись спать, — сказал я, тихо.
— Ответь... — снова прошептала она.
Я наклонился, поцеловал её лоб.
— Завтра, — шепнул.
И вышел из комнаты.
Я провёл языком по губам. Хотел запомнить её вкус. Хотел сохранить этот момент. Пока могу.