11
Укол в палец. Тихо шиплю и сразу вытираю появившуюся кровь об ткань формы, а после снова возвращаюсь к пошиву рубашки.
Я была очень благодарна Юте, что он перевёл меня в другой отдел, где мне не придётся работать на открытой местности под ярким солнцем. Теперь приходится сидеть внутри душного помещения и шить одежду для японцев.
Назвать себя швеёй язык не повернётся. Бывало такое, что я даже банальную дырку в носке зашить не могла, поэтому всегда покупала новые.
В швейном отделе я работала с Чоном, а также рядом с Минзи. Она приводила японцев, чтобы те померили новую одежду, которую мы шили для них.
Минзи оказалась ещё той болтушкой, моя голова даже успела заболеть от её разговоров. Я узнала много ненужной информации из жизни Минзи, которая мне никогда не пригодится. Но я даже благодарна ей — её бесконечные разговоры отлично отвлекают меня.
Я надеваю на манекен тёмного цвета пальто и отхожу к окну, выискивая среди заключённых Минзи. Она ведёт за собой солдата, который пытается казаться уверенным в присутствии девушки. Сразу видно — его насильно заставили здесь работать.
— Посмотрите, какая ткань, — восхищённо произносит Минзи на японском, надевая на солдата пальто.
— Раньше его все носили здесь. Не уверена, что где-то остались ещё такие!
Минзи пытается казаться дружелюбной и показать, насколько рьяно она готова служить Японии. Она мне посоветовала делать то же самое, чтобы не быть избитой. Да и в придачу ты можешь получить немного еды, если солдат всё же сжалится над тобой.
Японец смотрит в зеркало, поправляя воротник:
— Говоришь, только у меня такой? — усмехнулся он.
— Уверяю вас! — громко сказала она, сложив руки на груди.
Я тихо хмыкаю и подхожу к столам с тканью, где стоял Чон. Вместе начинаем перебирать лоскуты, откидывая непригодные в сторону. А из которых можно было что-то сшить, отдавали швеям.
Когда солдат вышел из казармы, мы все наконец-то выдохнули. В его присутствии даже дышать сложно.
— Когда там твой братец начнёт действовать? — я удивлённо посмотрела на Чона. Откуда он успел узнать про Юту?
— Сказал, что сегодня должен раздобыть информацию. — ответила я.
Как по команде, дверь в казарму неожиданно раскрылась, и мы все замолчали, опуская головы вниз. Да в этом лагере даже если посмотришь как-то не так, могут наказать. Один раз отвлечёшься — будут бить, уже знаю это по себе. Не представляю, что было, если бы Юты здесь не было. Брат предоставил мне палату, еду и отдых. Без него я бы умерла в первый день.
Я невольно задумалась — а от чего в целом можно умереть здесь? На самом деле, способов очень много.
Тебя могут избить до смерти, ты можешь отправиться в Иной мир от заражения крови, тебя могут заживо сжечь в печи, можешь банально умереть от голода или изнеможения.
— Номер 7771, — я подняла свой взгляд на брата, который стоял у выхода.
— За мной.
Я даже незаметно улыбнулась. Очень надеюсь на то, что он пришёл с хорошими новостями. Юта провёл меня в большое каменное здание, которое стояло поодаль от всех казарм. Как я поняла, в этом доме живут сами солдаты. Брат закрыл дверь комнаты, чтобы нам никто не мешал. Внутри меня уже ждали командир Ким и лейтенант Техён.
— Ты нашел мальчика? — сразу спросила я, присаживаясь на кровать. Матрац был твердым, но сейчас он чувствовался самой мягкой вещью в этом мире.
— Нет, — он покачал головой.
— Его вообще нет в записях.
Я широко открыла рот, смотря в лицо брату. Как его нет в записях? Если его не отметили в той книжке, то значит его вообще в лагере не было никогда. Почему? Потому что все попавшие в этот лагерь пленные, отмечались японцами. Даже мы проходили через эту процедуру и сейчас официально числимся как заключённые концлагеря.
— Как это? — ещё не отошедший от этой новости, спрашивает Намджун. Командир нервно постукивает пальцами по своей коленке, пока Техён хранит полное молчание, переваривая услышанную информацию.
— То есть его вообще не было в лагере, —сказал Юта, присаживаясь рядом со мной.
— Я даже проверил все бумаги из других лагерей, но о нём ничего не было сказано.
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, думая над тем, что нам делать дальше. По идее, мы можем уже выбираться отсюда, потому что мальчика здесь нет. Но главный вопрос, который мучает меня уже несколько дней — как мы будем выбираться отсюда?
— В таком случае нам пора валить отсюда, — Техён поворачивается к командиру Киму.
— Пацана нет, пусть генерал дальше разбирается сам. Это уже его проблемы.
— И как тогда будем бежать? — наконец спросила я, обратив внимание всех находящихся здесь.
— Даже если и выберемся отсюда, то всё равно сбежать из города будет сложно — везде снуются японцы.
— Если сможете выбраться отсюда, то я смогу доставить вас в безопасное место, — начал говорить мой брат.
— Здесь недалеко есть подпольный иностранный комитет, который помогает заключённым выбраться отсюда.
Если это у нас получится, то будет чертовски отлично. Оттуда мы точно сможем добраться до ближайшего города, где сможем связаться со столицей.
— Нам нужен план всего лагеря, — резко заговорил Техён, а после посмотрел на Юту.
— Ты сможешь представить его нам?
Мой брат несколько секунд молчал, разглядывая грязь под своими ногтями. Уверена, он пытался выбрать лучший способ как передать нам этот план.
— Да, — он кивнул.
— Я передам его вам на когда будут раздавать еду. Отдавать прямо сейчас будет опасно.
Мы втроём молча согласились с ним, потому что ни раз наблюдали за тем, как солдаты Японии искали какие-то записки и вещи в одежде заключённых.
— Отлично, — Намджун откинулся на спинку стула, а после посмотрел на меня и Техёна.
— Остальное обсудим в конце дня.
Мы все устало развалились в бараке, сев в одном углу. Никто из нашей роты не доверял остальным заключённым и не говорили о том, что мы планируем побег. Наверняка найдется одна личность, которая сможет настучать на нас японцам и тогда нам не поздоровится.
Почти всю ночь мы обсуждали весь наш план, и только к четырём часам он был полностью составлен.
На утро нам выдали долгожданную еду. Хотя едой это назвать сложно: непромытый рис с грязной водой и листами пекинской капусты. Но выхода нет — кушать хотелось чертовски. Рис был пересолен, а из-за грязной воды на зубах неприятно хрустела земля.
Как и Юта говорил, на дне бачка с едой была прикреплена записка с планом лагеря. Мы даже успели взглянуть на неё перед тем, как нас отправили на работу.
За время работы мы подробно начали изучать повадки охраны и даже засекали время по сколько каждый солдат дежурит на вышках. Мы должны были всё хорошо запомнить, иначе если пойдет что-то не так, то ничего не удастся.
Каждый стал собирать всё, что сможет сгодиться за оружие и засовывать их во все карманы. Камни, эрзац-мыло, куски угля. Но лучшими метательными средствами были осколки цементных умывальников, которые стоило разбить перед побегом.
Нашим главным оружием были огнетушители, с помощью которых можно ослепить пулеметчиков и вооружиться этой установкой на вышках. Если получится овладеть пулеметами и открыть огонь по солдатам — путь к побегу обеспечен.
После наблюдений за караульными выяснилось, что охрана на вышках сменяется каждые два часа. Поэтому начало нашего «восстания» было намечено на час ночи. В это время те солдаты, что заступили на пост в полночь, должны были уже устать и, возможно задремать, а следующая смена — ещё спать в караульном помещении.
Намджун был главным руководителем и разделил нас на группы. Каждой было поставлено своё боевое задание.
Следующим препятствием была колючая стена с электрическим током, которую нужно будет накрыть мокрым одеялом и одеждой, вызвав тем самым короткое замыкание. Одеяло следовало забрать из казармы, где солдатам шьют форму, то есть мы с Чоном должны были принести их.
Когда все вещи и припасы были готовы, мы стали ожидать, когда караульные на вышках сменятся. Я комкала в руках мокрое одеяло, глядя в окно.
— Волнуешься? — рядом со мной сидел Техён.
— Да. — честно ответила я, но ни ответа, ни поддержки я не получила. Уверена, даже он боится сейчас.
Я откинула голову на стену и медленно осмотрела всех присутствующих здесь. За всю неделю, что мы пробыли в лагере, мы даже успели сблизиться. Когда выпадает возможность, то пытаемся держаться близко друг с другом, откинув свои обиды и предрассудки куда подальше. Хочешь жить? Иди на компромисс.
За прошедшую неделю только Чимин подвергся наказанию за его маленькую перепалку с японцем, тогда его жёстко избили на глазах остальных заключённых.
Также мы узнали, что будет с нами, если у нас не получится сбежать отсюда. За это время один парень пытался бежать, и у него это почти что получилось, но он подорвался на мине. Тогда нас всех поставили на колени и убивали каждого десятого. Мы действительно остались в живых каким-то чудом. Намджун тогда сказал, чтобы мы встали в разные ряды — так будет больше шансов на то, чтобы выжить.
Только, я уверена, что если у нас не получится сбежать, то нас сразу же расстреляют всех на месте. А тех людей, которые были с нами в одном бараке, будут пытать и допрашивать.
В моих руках были куски твёрдого эрзац-мыла, которые я забрала из швейного барака — им швеи обычно намечали место среза или нового шва. Я, Техён и Джису должны попасть в солдат на вышках, а после их ослепят пеной из огнетушителя.
Мой брат должен уже сидеть в грузовике, на котором он будет перевозить нас. Он показал мне, где будет стоять, поэтому вести остальных буду именно я. Вся наша рота будет сидеть в кузове грузовика и хочется верить, что никакие солдаты нас не остановят, чтобы проверить машину.
— Время, — неожиданно сказал Намджун, и мы все встали с грязного пола. Командир оглядывал нас с ног до головы, будто запоминая каждого. Это может быть последний раз, когда мы видимся друг с другом.
— Не унывать. У нас всё получится.
Я, Джису и Техён первыми подошли к выходу, и я потянулась к ручке двери. Резко выдохнув, я открыла её. Сейчас моя цель — попасться на свет прожекторов, чтобы привлечь внимание солдат на вышках. Как бы под пули не попасться.
Выхожу на улицу, осматриваясь по сторонам. Вижу, как Техён и Джису пробираются к ближайшим вышкам, а к двери подходит следующая группа людей с огнетушителями в руках: Юнги, Чон и Чеён.
— Руби, — шипит Техён, а я вздрагиваю от его голоса, потому что чертовски страшно.
— Не стой на месте, иди уже.
Поджимаю губы, и делаю шаг в другую сторону. Слежу, как свет от прожектора стремительно приближается ко мне, поэтому даже останавливаюсь на месте.
Щурюсь от яркого света и слышу внезапные крики солдат.
— Стоять! — а после забегаю за барак, чтобы они побежали за мной.
Сзади себя я не слышу шагов, но натыкаюсь на японца, вооруженного ножом в правой руке. Не могу разглядеть его лица, но вижу как ярко сверкают его глаза. Уверена, что он будет даже рад вспороть мне живот или перерезать горло.
Но успеваю сделать выпад вперёд и нанести удар по его запястью ребром ладони, от чего холодное оружие падает на землю. Собираюсь нанести следующий удар, но неожиданно оказываюсь на земле, а солдат нависает сверху меня. Я слышу выстрелы, поэтому понимаю, что пора уже действовать.
Солдат приземлился на колени, замахнувшись кулаком над моим лицом, но у меня получилось заблокировать удар. Больше не могу медлить, поэтому быстро разворачиваю коленом внутрь и упираюсь им в корпус мужчины, отталкивая его от себя. Он следом валится на землю, но я наношу ему удар ступнями по животу и в пах. Он болезненно стонет, и я в последний раз ударяю его в лицо.
Я и так слишком сильно задержалась здесь, поэтому быстро бегу на помощь остальным, подхватив выбитый нож. Так, на всякий случай.
На моём пути снова встречается солдат, который медленно идёт ко мне спиной с пушкой в руке. Мужчина целится в Техёна, который сейчас обезвреживает пулеметчиков. Времени на раздумья мало — приходится действовать быстро.
Одной рукой обхватываю его шею, а другую кладу на челюсть. Резко дёргаю её в левую сторону и раздаётся хруст, от которого по моей шее бегут мурашки. Тело падает на землю, а я выхватываю из его рук оружие.
Смотрю по сторонам и сразу же выстреливаю в динамики, которые могут включить, чтобы вызвать подмогу.
Перезаряжаю пистолет и иду на помощь к ребятам. Забираюсь на вышку к Джису, что добивает пулемётчика, а я хватаюсь за громадную установку.
— Ты знаешь как стрелять из этой штуки? — спросила Ким, а я быстро осматриваю орудие.
— Тут всё понятно. — киваю я.
Джису скидывает тело вниз и оседает на пол, потому что из бараков стали выбегать остальные солдаты. Я вставляю пулеметную ленту и направляю тяжёлое дуло на солдатов, открывая огонь.
Огонь ведётся почти со всех вышек, значит всё идёт отлично. Одну часть плана мы выполнили, осталось ещё две.
Намджун с остальными ребятами должны были уже перекинуть мокрые одеяла через сетку. Осматриваюсь по сторонам и вижу, как остальные заключённые уже стали перебираться через забор, вставая друг другу на плечи.
Звук выстрелов прекратился также быстро, как и начался. Мы все поспешили к «выходу», где нас уже ждал командир Ким. Джису и Чеён перелезают первыми, и я уже собираюсь перекинуть ногу через сетку, как снова раздаются выстрелы.
Я прячусь за ящиками, так и не успев перелезть на ту сторону. На территории лагеря остались только три человека — Техён, Намджун и я.
Я вижу, что Техён держится за простреленную ногу, из которой хлещет кровь. Похоже, солдат попался меткий.
Выглядываю из ящиков и вижу нескольких солдат, которые идут в нашу сторону. Техён сейчас ничего сделать не сможет, Намджун тоже, а оружие есть только у меня. Я даже не знаю сколько здесь пуль и хватит ли их вообще.
В голове начинает складываться план. Я тихо зову Намджуна:
— Командир Ким, — он обращает на меня внимание. Я перекидываю в его сторону пистолет, а после киваю в стороны японцев.
— Устраните двоих солдат, последний за мной.
— Точно справишься? — спросил он, а я кивнула, приготавливая тот самый нож, которым меня должны были убить несколько минут назад.
Спустя пару секунд один солдат оказывается мёртв, а остальные два солдата ускоряют шаг в нашу сторону. Оба начинают активную перестрелку. Пули попадают в ящики, пытаясь пробить их насквозь.
Я подхожу со спины к солдату, вонзая ему в спину нож, когда командир устраняет другого солдата. Всё. Теперь точно всё.
Намджун помогает встать раненому Техёну и перелезть ему через сетку, а следом за ними спрыгиваю я.
— Нам стоит поспешить, — говорю, осматриваясь по сторонам.
— Уже точно известно о нашем побеге.
— Веди тогда. — кивает Чеён.
Проходим по дороге, прижимаясь к стенам зданий. Никто на землю ступить не хочет — шанс наткнуться на мину слишком высок. А на асфальте их можно хотя бы увидеть.
Поворачиваю за угол и вижу грузовик возле которого стоит мой брат. Юта быстро приближается ко мне, обхватывая мои плечи:
— Ты не ранена? — спросил он, осматривая меня с ног до головы.
— Всё в порядке?
Я молча киваю и снова повторяю, что нам уже надо ехать, и как можно скорее. Все погружаемся в кузов и наконец-то выдвигаемся.
Только здесь можем облегчённо вздохнуть. Грузовик медленно начинает набирать скорость, а мы все сидим в тишине, так и не проронив ни слова. Я слежу за раненым Техёном, который сжимает свою ногу одной рукой. Он жмуриться от сильной боли, а потом медленно выдыхает, пытаясь расслабиться и уменьшить боль. Вся его рука покрылась алой кровью, стекая с пальцев, и капая на пол.
Я жалобно смотрю на Лисе, которая сидела рядом со мной. Она прекрасно понимает, что я хочу помочь ему, но моя подруга лишь вздыхает и отрицательно качает головой.
— Нет бинтов. — говорит она.
Перевожу свой взгляд на собственную рубашку, в которой проходила всю эту неделю. Она мне велика, поэтому спокойно рву ткань, немного оголяя кожу живота.
— Нужно оставить кровь. — говорю я Лисе, замечая взгляд лейтенанта на себе.
Манобан послушно делает тугой жгут на ноге лейтенанта, вытирая лишнюю кровь рукавом рубашки. Не гигиенично, но другого выхода нет.
Я вижу свет фар проезжающих мимо машин, которые точно направлялись в тот лагерь. О нашем побеге уже известно и отрицать это бессмысленно. Хоть и я вывела из строя динамики, вокруг лагеря находились жилые дома, в которых точно были японцы.
Я невольно задумываюсь о будущем тех заключённых, которые, как и мы, выбрались из лагеря. Я даже не успела попрощаться с Минзи и поблагодарить её за помощь, которую она предоставила нам, когда помогла перетащить одеяла в казармы.
Через какое-то время мы остановились, и мой брат сказал всем нам выходить. Мы оказались в тёмной подворотне возле какой-то двери. Похоже, это и есть тот самый комитет. Нас всех провели внутрь.
По убранству огромная комната напоминала подпольное казино, где несколько лет назад собирались всякие богатые мужички с толстыми кошельками. Краем глаза я заметила цветной флаг — Россия, наш союзник в этой войне.
Юта провёл в нас другую комнату, где, кажется, нас уже ждали.
— Тебя здесь знают? — спросила я, подойдя к брату.
— По десять человек в месяц из лагеря сюда привожу, — улыбнулся он.
— Поэтому, да, знают.
Я тоже улыбнулась ему. Моё первое впечатлением было ошибочным, мой брат всё такой же, каким был и раньше.
Нас посадили на мягкие диваны, а Юта вышел из комнаты. Через пару минут он вернулся в сопровождении с каким-то мужчиной. Он был одет в военную форму, только форма была ни корейская, ни японская — российская.
— Меня зовут Сергей, — сказал мужчина на чистом корейском, проходя внутрь.
— Я лидер подпольного комитета, цель которого направлена на спасение пленных из концлагерей. Юта рассказал мне о вас.
В комнате царило молчание — никто не хотел перебивать Сергея, каждый вслушивался в его слова.
— И о вашей главной цели операции, — Сергей сел за стол. — Но у меня есть один вопрос — кто является отцом ребенка, которого вы так и не смогли найти?
— Генерал Ян Хён Сок, — заговорил Намджун, выпрямляя спину.
— Генерал специальных войск, ветеран Афганской войны.
Я проследила за реакцией Сергея и не могу сказать, что она меня обрадовала. Мужчина даже нахмурился, он сложил руки в замок, опуская взгляд вниз. Он молчал несколько секунд, а после стал искать какие-то бумаги в своём столе. Юта тоже заинтересовано следил за движениями русского. Сергей быстро листал бумаги, а после посмотрел на нас:
— Это шутка какая-та? — он нахмурил свои густые брови.
— Мы похожи на тех, кто будет шутить шутки? — процедил Техён, всё ещё держась за ногу. Кровь идти перестала, но нужно срочно сделать нормальную повязку.
— Генерал Ян Хён Сок погиб в Джелалабаде в 1988 во времена Афганской войны, — сказал он на одном дыхании.
— Это не может быть он.
Я широко раскрыла свои глаза, прикрывая рот рукой. То есть, всё это время мы слушались абсолютно чужого человека?