12
— Такого не может быть. — Намджун встал с дивана, серьёзно смотря в лицо русскому солдату. Готова признать, я ещё никогда не видела командира таким. Даже во время боя он не выглядит настолько сурово, как сейчас.
Сергей был непоколебим. Он начал что-то искать в металлических шкафах позади его стола. Через пару минут он нашёл какие-то бумаги и кинул на стол, чтобы командир прочитал её.
— Смерть такого великого генерала сильно отразилось на стране, корейскую армию пришлось тогда выводить из Афгана. Бежали как трусы, — он вздохнул.
— О смерти генерала писали во всех газетах. Я удивлен, что вы даже не слышали об этом.
Я мельком увидела заголовок газеты «Генерал Ян Хён Сок скончался прошлой ночью в городе Джелалабаде из-за рваной раны». Газета датировалась осенью 1988 года.
Я опустила голову вниз, смотря на свои ладони. Под ногтями снова накопилась грязь, поэтому я стала убирать её. Если генерал Ян мёртв, то чьи приказы мы выполняли и рисковали своими жизнями?
В голове стали появляться разные мысли. А что, если этот человек — шпион из Японии, которого послали специально сюда, чтобы отвлечь нас? Но я сразу же откинула эту мысль в сторону, потому что помнила как этот человек общался с мэром Сеула.
А что, если они в сговоре?
— Ладно, — Сергей заговорил, и я обратила внимание на него.
— Сейчас весь Пусан ищет вас, поэтому нужно срочно уходить отсюда.
Сергей распорядился тем, чтобы начали подготавливать машину для нас. Как оказалось, мы поедем на японском автобусе, на котором обычно возят японских солдатов. Юта рассказал мне, что такие автобусы даже не проверяют — все друг другу доверяют.
Я осмотрела свою потрёпанную форму и вздохнула. Хотелось уже скорее сменить свою одежду и принять водные процедуры. Я буду рада даже попасть под дождь, чтобы грязь с моих волос уже смылась.
Когда все начали садиться в автобус я остановилась возле брата.
— Ты не едешь? — спросила я.
— Я не могу. — Юта вздохнул.
Я прикусила внутреннюю сторону щеки. Понимаю, что возможно вижу своего брата в последний раз. Кто-нибудь из нас может умереть даже завтра. А я не хочу терять своего брата снова.
Встаю на носки и крепко обнимаю, вдыхая столь родной запах тела. Юта меня тоже обнимает, он тоже не хочет прощаться. Я чувствую, как вот-вот заплачу, но держусь изо всех сил.
— Ты знаешь, что родителей уже нет в живых? — спрашиваю я.
Чувствую, как ладонь Юты, которая поглаживала меня по спине, резко останавливается. Мы смотрим друг другу в глаза, и я понимаю, что он всё это время не был в курсе этого, поэтому продолжаю говорить.
— Уже как три года, они попали под бомбардировку в Пусане.
Юта, кажется, дышать перестаёт. Мне сложно говорить это, но понимаю, что надо. Он тоже должен знать об этом.
Мой брат опускает голову вниз и снова обнимает меня. Готова поспорить, что я не одна, кто сейчас заплачет.
— Дженни! — я слышу крик Техёна. Пора.
— Залезай уже.
— Пожалуйста, береги себя. — говорю я, делая шаг назад от брата. На глазах слёзы.
— Обещай мне, что ты будешь живой. — сказал он.
А я лишь киваю. Я не могу обещать ему этого. Это война, она никого не жалеет. Я могу умереть даже через пару минут, к примеру, в аварии. Автобус может занести на дороге, и мы погибнем.
С тяжёлым камнем на душе сажусь в автобус и специально не смотрю на брата. В лишний раз не хочу делать себе больно, но я чувствую на себе его взгляд.
Автобус выдвигается за пределы ограждённой территории. По дорогам туда-сюда катаются военные машины, а на вышках появилось гораздо больше людей.
Честно говоря, я совсем не чувствую себя в безопасности, находясь здесь, и держа за руку Джису. Меня преследует паранойя, что наш автобус могут остановить в любой момент.
И как оказалось, я была права.
За несколько километров от выезда из города нас остановили на КПП. Водитель нашего автобуса сказал, чтобы мы не беспокоились, ведь это обычная проверка документов. Водительское удостоверение, права на автобус и всё подобное.
— Кого везёте и куда? — я услышала японский говор.
— В Тэгу наших солдат везу. — сказал солдат.
— Откройте дверь, я должен проверить салон, — сказал мужчина, от чего всё во мне сжалось.
— Внутри автобуса могут быть заключённые из лагеря, сегодня произошел побег.
Я проследила за тем, как наш водитель потянулся к револьверу и снял его с предохранителя, пока солдат обходил автобус.
Японец поднялся по лестнице и поднял взгляд на нас. Я увидела, как его глаза расширились в два раза:
— Пленные! — крикнул он, но после его бездыханное тело упало на асфальт.
Автобус резко поехал, от чего я чуть не ударилась лбом об сиденье впереди. Водитель сбил тонкий шлагбаум, проезжая дальше. Неожиданно стекло рядом с нами ломается, а осколки сыпятся мне, и рядом сидящим со мной, на голову.
— Ложись! — крикнул водитель.
Мы с Джису скатываемся на пол, чтобы нас не было видно через окно, пока над нашими головами пролетают пули. Смотрю на других ребят — все сделали то же самое, что и мы.
Автобус виляет из одной стороны в другую, а мы летим следом за ним, успевая держаться друг за друга.
Выезжаем на прямую дорогу, которая ведёт в густую тайгу.
— Он мёртв! — слышу крик Лисы впереди меня.
Мои глаза широко открываются, когда я вижу мертвого водителя с простреленной головой, лежащего на руле. Тяжесть тела всё ещё давила на газ, поэтому наш автобус продолжал набирал скорость.
Адреналин и страх соединились воедино. Я была права, когда думала, что могу умереть в автокатастрофе. Не думала, что на войне погибну именно из-за этого.
Автобус начинает вилять в разные стороны, когда мы съезжаем с асфальта. По металлу авто всё ещё стреляют и эти звуки заставляют испытывать панику.
Никто из нас не может взяться за управление автобуса, потому что просто добраться до него нереально, да ещё попасться под град пуль особо не хочется. Вся надежда остаётся только на Намджуна.
Как только я подумала о нем, то он сразу заговорил.
— Прыгаем отсюда! — кричит он, чтобы его все слышали.
— Это единственный выход отсюда! Нам всем нужно вернуться в Сеул!
Я смотрю по сторонам и вижу, как все начинают выпрыгивать из разбитых окон, травмируя себя. Спрыгивать с авто на ходу опасно. Но уж лучше сломать себе руку или ногу, чем лишиться жизнью. Автобус в любой момент может врезаться в дерево.
Следом за Джису встаю коленями на сиденье, а после ставлю ноги на раму окна. Волосы развиваются на ветру, и я невольно чувствую себя героиней какого-то крутого фильма. Но смотря на землю, становится страшно, поэтому всем телом хочу отодвинуться от окна.
Но позади наоборот чувствую напор, а на талию ложатся мужские руки.
— Прыгай, иначе сдохнешь,Руби! — по голосу узнаю лейтенанта.
Он меня подталкивает, и я всё-таки прыгаю под углом к машине, чтобы автобус не переехал меня. Хочу сгруппироваться, но не успеваю, чувствую адскую боль копчиком и всем телом вообще. Голова начинает сильно гудеть, а в ушах стоит звон.
Я хочу встать, но понимаю, что не могу, потому что качусь кубарем и отчаянно пытаюсь схватиться рукой хоть за что-то. В тело впиваются ветки, лежащие на земле.
Я даже не заметила, когда выпрыгивала, что прыгнула на какой-то крутой склон, с которого скатывалась сейчас как незнамо что.
Полностью расслабляю тело, ведь понимаю, что никак помочь себе не могу. Головой сильно ударяюсь обо что-то, а после чувствую холод всем телом и то, как я захлёбываюсь. Я в реке.
У меня нет сил, чтобы выплыть наружу, но в лёгкие продолжает попадать вода. Течение реки сумасшедшее и я боюсь, что смогу напороться на что-то в воде.
Испытываю приятную лёгкость во всем теле и прикрываю глаза. Не думала, что таким образом я попрощаюсь с жизнью.
***
Чувствую необычайное чувство жжения в своих лёгких, поэтому начинаю сильно кашлять и я ощущать, как вода идёт по глотке, а после выливается изо рта. Я зарываюсь пальцами в землю, сплевывая горькую воду из себя. По спине чем-то бьют, чтобы ускорить этот процесс.
Тяжело дышу и переворачиваюсь на спину, когда понимаю, что могу дышать.
— Ты как? — в голосе узнаю лейтенанта, что сейчас сидит рядом со мной на корточках.
Я пытаюсь принять сидячее положение тела, что получается у меня с небольшим трудом. Осматриваюсь по сторонам — вокруг нас сплошной лес, а позади бурлит река, в которой я чуть не умерла.
— Всё тело болит. — честно выдыхаю я, рассматривая пораненные участки тела.
— Мы отбились от остальных, — Техён встал.
— Боюсь, что не сможем найти их.
— И что нам делать? — спрашиваю я, снова кашляя. Во рту отвратительный привкус грязной воды, на зубах кусочки песка, которые я пытаюсь выплюнуть.
— Для начала дождаться утра, а там уже посмотрим. — говорит Техён.
Я опускаю голову вниз, смотря на насквозь промокшую одежду, начиная выжимать её.
— Как ты успел спасти меня? — спрашиваю я, подходя к нему ближе.
— Ты зацепилась формой об корягу в воде, — он кивнул на меня. Я только сейчас увидела, что на левом рукаве была огромная дыра.
— Я видел, как ты приложилась головой об камень, а после упала в реку.
— Спасибо. — говорю я, но ответа не получаю.
Техён начинает идти вперёд, осматриваясь по сторонам. Он хромал на одну ногу — его бедро ещё сильно болело, наверняка там даже пуля осталась. Вмиг осознаю, что он с больной ногой выпрыгивал из автобуса, а после искал меня в этой холодной воде. Да тут одним «спасибо» обойтись невозможно. Но я даже не знаю, как отблагодарить его за такой поступок.
На тёмном небе стали сгущаться тучи, а после начался сильный дождь. Я и совсем забыла, что скоро должен был начаться сезон дождей в Корее. Обычно, в это время в снайперской школе мы все отдыхали. Помню даже, что мы вчетвером выходили на улицу и танцевали в одних сорочках, представляя, что мы главные героини каких-то сериалов.
По телу идёт дрожь, и я обнимаю себя руками. Мало того, что я проторчала в холодной воде Бог знает сколько, так ещё и дождь не дал нормально просохнуть. Вдалеке гремел гром, а вспышки молний давали нам лучше ориентироваться в темноте.
***
Мы идём уже незнаю сколько, а лес даже не думает заканчиваться. Я сильно замёрзла, у меня болят ноги и я не чувствую пальцы на ногах, дождь всё не прекращается и кажется, что будет лить всю оставшуюся ночь.
Техён продолжает идти уверенным шагом, будто знает эту дорогу. Я покорно следую за ним, хотя в любой момент могу свалиться на землю от усталости.
— Техён, — тяжело выдыхаю, произнося его имя.
— Куда мы хотя бы идём?
— Подальше от места аварии. — коротко говорит он.
— Всё! — восклицаю я, садясь на мокрую землю под деревом.
— Я больше не могу идти! Нам нужен привал.
Техён останавливается и разворачивается ко мне. Смотрим друг на друга несколько секунд, и Техён хочет начать говорить. Но вместо этого вместе резко оборачиваемся назад, услышав говор людей. Мне пришлось встать с земли, чтобы в любой момент начать бежать.
Я уж подумала, что это наши ребята, которые наконец-то нашли нас, но в руках у этих людей были включенные фонари. Они приближались к нам.
— Блядство, — шикнул Техён, а после обхватил меня за руку, потащив за собой. Лейтенант затащил меня обратно в ледяную воду, и мы погрузились в воду по шею, готовясь в любой момент лечь на дно. — По моей команде задерживаешь дыхание настолько, насколько сможешь.
Я еле заметно кивнула, сильнее обхватывая его ладонь, чтобы никого из нас не унесло течением.
Звуки становились к нам всё ближе, а свет фонариков вот-вот мог засечь нас сидящими в реке.
— Под воду. — шепчет он, а я набираю побольше воздуха в лёгкие, но даже рот закрыть не успеваю, как Техён утягивает меня под воду.
В крови играет адреналин, ведь нас в любой момент могут найти и начать обстреливать, даже когда мы находимся в воде. Открываю глаза, но я даже не вижу очертания лейтенанта, хотя он всё ещё продолжает сжимать мою руку. Выпускаю изо рта воду, а за ним случайно половину воздуха.
Из воды наблюдаю, что японцы светят на реку и вижу яркий свет.
У меня начинается паника, потому что воздух вот-вот закончится, а солдаты уходить не собираются. Начинаю шевелить руками и смотреть по сторонам, чтобы придумать, что мне делать дальше. Выхода только два: один — всплыть наружу и вдохнуть воздуха, второй — захлебнуться в воде. Причём оба варианта приведут к смерти.
Я чувствую, как Техён тянет меня на себя, а после ощущаю прикосновение его губ на своих. Он настырно пытается раскрыть их. По лёгким проходит глоток кислорода, и жжение прекращается. Я понимаю, что этого не хватит просидеть здесь ещё столько же, сколько мы пробыли в воде, но это лучше чем ничего. Да и Техён не выдержит столько сидеть здесь.
К нашему общему счастью, солдаты уходят вглубь леса, так ничего и не найдя. Вдвоём выныриваем из воды, начиная тяжело дышать. Никогда не думала, что буду так радоваться обычному воздуху.
Молчим пару секунд, а после выходим на берег. Выжимаю из одежды воду и выливаю её из ботинков. Только простуды мне здесь не хватало.
— Я тебе на китайском сказал, чтобы ты воздуха набрала? — я поднимаю голову на серьёзного Техёна.
— Я даже вдохнуть не успела, как ты меня в воду затолкнул. — отвечаю я и отворачиваюсь, показывая всем видом, что не хочу больше говорить на эту тему.
Через пару минут мы снова продолжаем идти. Только куда — один Техён знает, потому что именно он ведёт меня за собой. Мне остаётся за ним только поспевать, и как он так быстро передвигается с его то раненной ногой?
— Куда мы идём? — спрашиваю я.
— В одно место, где мы сможем отдохнуть, — говорит он.
— Я знаю эти окрестности.
Я лишь хмыкаю, не решившись задать вопрос о том, откуда он знает эти места. И главный вопрос — как он запомнил это. Я даже вспомнить не могу, что я делала вчера.
Не могу представить, сколько времени мы уже идём по лесу. Шёл дождь, мы сильно промокли под ним. Да ещё, как назло был сильный ветер, поэтому всю дорогу я дрожала словно осиновый лист, да ещё зубами стучала от холода. Точно заболею.
Впереди я увидела бетонное здание.
— Это и есть то место? — спрашиваю я, когда мы подходим ближе.
— Да, — говорит Техён и заходит внутрь здания.
— Это тюрьма.
До меня медленно стали доходить его слова. Тюрьма? Не та ли тюрьма, про которую мне рассказывал Намджун? Отбрасываю лишние вопросы в сторону и продолжаю следовать за Техёном. Будет жутко любопытно, но спрошу его об этом.
Он входит в какую-то комнату с большими окнами.
— Расправь диван. — коротко говорит он и выходит из комнаты.
Мне ничего не остаётся сделать, как послушаться его. Кое-как разобравшись с механизмом дивана, раскладываю его, теперь здесь гораздо больше места.
Сажусь на него и понимаю, насколько я устала. Ноги мигом начинают гудеть, а тело снова пробивает дрожь от сквозняков.
Техён заходит внутрь со стеклянным бутылками в руках. Он ставит их на подоконники и немного приоткрывает окна. Хочу возмутиться, ведь в комнате итак настоящий дубак, но до меня доходит для чего он делает всё это. Если с другой стороны откроют окно, то заденут бутылку и она разобьётся. Так мы точно не сможем упустить врагов, хотя бы убежать успеем.
Ложимся на разные стороны дивана, чтобы наконец провалиться в сон. Обнимаю себя руками, потому что из открытых окон дует ветер, а я всё ещё в мокрой одежде, от чего становиться ещё холоднее.
— Замёрзла? — слышу голос Техёна за спиной.
— Да— говорю я, следя, как пар выходит из моего рта.
— Раздевайся— Техён на моих глазах внезапно стал снимать с себя всю одежду, вводя меня в ступор.
Я сразу вспоминаю, что такое действие позволяет сохранять и даже согреть тело человека. На практике такое никогда не пробовала, но видимо, сейчас придётся. Снимаю штаны и тянусь к кофте.
До меня доходит осознание, что мой лифчик сняли с меня в первый день прибывания в лагере. Отлично, а теперь что я делать должна? Техён уже видел мою грудь, но сейчас мне приходится оголяться не для этого.
Вздыхаю и всё же снимаю мокрую ткань. Закрываю волосами грудь и наконец поворачиваюсь к Техёну.
Близко прижимаемся друг к другу, из-за чего я даже дышать на пару секунд перестала. Обстановка выглядит очень интимной, но я пытаюсь откинуть лишние мысли в сторону.
На удивление, я чувствую разливающееся тепло. Спокойное дыхание лейтенанта убаюкивает меня, поэтому спустя пару секунд погружаюсь в сон.
******
Кажется, что я спала вечность. Несмотря на сильный дождь, что стучал по крыше тюремного здания, спала я как убитая. За столько дней впервые почувствовала себя человеком. За окном уже светло, и я выхожу из комнаты. Одежда просохла, но в некоторых местах всё равно осталась мокрой.
Хожу по длинным коридорам, осматривая помещение. Никогда не была внутри самой настоящей тюрьмы. Это место вызывает во мне небольшую панику.
То место, где мы ночевали — однозначно было комнатой смотрящего, потому что в самих камерах были старые потрёпанные кровати. Н-да, лучше уж поспать вместе на диване, чем по отдельности на таких кроватях, старые пружины могут выскочить из тонкого матраца.
Нахожу Техёна возле входа. Он весь мокрый, а в руках держит влажное полотенце. Лейтенант поворачивается ко мне и кидает в руки болотного цвета ткань.
— Умойся в реке, — говорит он.
— Я попробую связаться со столицей.
Откуда он возьмёт рацию или саму систему телефонной связи, я не знала. Хотела спросить, но похоже на диалог он не был настроен, потому что сразу же пошёл в сторону лестницы.
Спускаюсь к реке и кидаю полотенце на землю. Смотрю по сторонам, убеждаясь, что никто за мной не следит, поэтому начинаю раздеваться. Вода ледяная, хотя чего я ожидала. Вхожу в воду, выдыхая весь воздух из лёгких. Начинаю быстро смывать с тела всю грязь.
Даже находясь в обычной реке, радуюсь тому, что наконец принимаю хоть какие-то ванные процедуры.
Вытираю влагу с тела, а после надеваю красную форму. Следую на второй этаж и пытаюсь найти Техёна среди десятка комнат. Нахожу его в самой последней. Как понимаю, эта комната смотрителя.
Техён сидит возле небольшого радиоприемника, прокручивая микшеры. Как только он увидел меня в проёме двери, то поднялся со стула.
— Связался? — спросила я, откидывая мокрые волосы за спину.
— Связался с главным штабом, — сказал он.
— Нам пришлют машину из Инчхона.
— Как долго ждать?
— Часов шесть точно.
Я вздохнула и кивнула. Теперь все эти шесть часов я должна ходить по тюрьме, раздумывая, чем заняться. Спустившись на первый этаж, я стала бродить по коридорам в поисках столовой. Живот даже болеть стал от того, что несколько дней не получал нормальную пищу. В этой столовой вряд ли что-то найду, но хочется верить, что пару консерв точно там будут.
Ветхие шкафчики с лёгкостью открывались, но внутри был лишь слой пыли. От злости захотелось сильно хлопнуть дверцей, но если я это сделаю, то все однозначно упадет на меня. К счастью, я всё-таки нашла три консервных баночек с тушёнкой внутри. Срок годности истечёт только через четыре месяца.
Нахожу старый нож в небольшом ящике и открываю жестяную банку. Слышу размеренные шаги и притихаю. Но сразу же облегченно выдыхаю, увидев Техёна. В руках у него стеклянная бутылка, в которые обычно наливают вина. Спешу поинтересоваться, откуда он её нашёл, но Техён опережает меня.
— В шкафу в той комнате стояла, — сказал он, ставя на стол.
— Воды здесь нет, только соджу.
— Лучше, чем ничего. — хмыкаю я, открывая банки.
В ноздри ударил запах мяса, и во рту сразу появилось много слюны, а живот начал болеть. Я жутко голодна, а приятный запах только разогревает мой аппетит.
Техён достает из кухонного шкафа две кружки и сдувает оттуда пыль, а после наливает соджу.
Вдвоём садимся за стол, утыкаясь головами в наш скромный перекус.
Смакую вкус мяса, который не чувствовала несколько недель, а после запиваю его соджу. А я ведь ещё жаловалась на примитивную еду у нас в школе, но сейчас понимаю, что нас кормили отлично. Сейчас даже выбора нет: хочешь жить — съешь хотя бы кусочек.
— Почему японцы не нашли эту тюрьму? — спрашиваю я, как только этот вопрос приходит на ум.
— Она бы отлично подошла для того, чтобы держать здесь пойманных солдатов.
— Она отлично спрятана, — сказал он.
— Только люди, знающие эту территорию, могут выйти к этой тюрьме.
— А ты откуда знаешь? — я посмотрела на него, проглатывая кусок мяса.
— Дженни, если мы оказались вдвоём здесь, это не значит, что я буду рассказывать тебе всё о себе. — он серьёзным взглядом посмотрел на меня.
— Но ведь ты спрашивал о моём брате. Тогда почему я не могу узнать кое-что о тебе? — хмыкнула я.
— Это нужно было в рабочих целях. — сказал он, а после снова начал есть.
Поняв, что никакой информации я узнать не смогу, я тоже возвращаюсь к своему перекусу.
******
Я захожу в какую-ту комнату в поисках одеяла или пледа, потому что температура стала резко понижаться. Было холодно, и я вся покрылась мурашками.
Задерживаю свой взгляд на огромном зеркале во весь рост. Я подошла ближе, чтобы рассмотреть себя. Знатно меня помотало, конечно.
Высохшие волосы шоколадного цвета выглядели как солома, кожа бледная, да и мешки под глазами показывали, что я абсолютно не выспалась.
Я немного отошла от зеркала, приподнимая вверх, разглядывая свой живот. На коже были всё ещё незажившие раны, а также куча ссадин и царапин. Я приподняла ткань выше, почти до груди, но там было точно также. Прошло почти полторы недели, но раны были такими же большими.
Я повернулась спиной к зеркалу, чтобы разглядеть спину. Туда даже смотреть было страшно — в некоторых местах были раны, которые изредка кровоточили. Из-за того, что я слишком активна, мои ранения никак не могут затянуться.
— Что ты делаешь? — почти подпрыгиваю на месте от неожиданности.
Возле двери стоит Техён, сложив руки на груди. Я отвожу взгляд обратно на отражение своих больших ран, а после поправляю одежду.
— Плед искала. — серьёзно говорю я, выпрямляясь.
— Твои раны ещё полностью не зажили, — сказал он, делая шаг мне на встречу.
— Как только приедем в Сеул, ты будешь должна обратиться в медпункт.
— В этом нет надобности. — говорю я, поднимая взгляд на него.
Мы стоим рядом, смотря друг на друга.
— Зачем тебе плед?
— Мне холодно.
Он отводит взгляд к окну, за которым снова идёт дождь. Я выдыхаю, а изо рта выходит пар. Тут нет даже печки никакой, которую можно было разжечь.
— Есть иной способ согреться.
Я сразу усмехаюсь, понимая о чём он.