10
Я оседаю на землю и тяжело дышу через рот, утирая пот со лба тыльной стороной руки. Это даже не работа, это настоящий ад, в который мы попали по собственной воле. Солнце пекло нещадно, отчего голова ужасно болела. Кажется, я успела получить солнечный удар.
Как оказалось, здесь всех людей делили на разные обязанности. К примеру, меня и Намджуна заставляли копать ямы, а после перетаскивать трупы. Чеён и Чимин сидели в этой самой яме и снимали с трупов форму.
К горлу подступал комок, когда я дотрагивалась до холодной кожи мертвого человека, а после кидала тело в яму. Мы все здесь были очень измотаны, хотя наш рабочий день должен длиться ещё несколько часов. За всё это время во рту ни росинки не было. Казалось, что вся полость рта была сухой, безумно хотелось пить.
Я завыла, когда почувствовала жжение на своей спине. Я злобным взглядом смотрела на солдата, хотя знала, что за это меня могут ещё раз ударить. Японец стоял с плёткой в руках, которой был готов снова ударить меня.
— Не филонить, кореец! — крикнул он, пиная ногой меня в спину.
Я молча сжала губы, хватая лопату в руки. Сил уже не было, мне (как и всем здесь) требовался отдых. Хотя бы каких-то пять минут тоже пошли бы на пользу.
Копая, я смотрела по сторонам, высматривая остальных ребят. Техён и Хосок таскали кирпичи для ангара, а Джису и Юнги забрали в мастерские — им повезло больше всех, солнечный удар точно не гарантирован.
— Ты как? — спрашивает Намджун, когда мы снова идём за трупами к поезду.
— Ещё чуть-чуть, — я тяжело выдыхаю.
— И сама скоро упаду в эту яму.
Командир на это молчит, только понимающе кивает. Он даже не поддерживает никак, сам понимает, что это настоящая каторга. За шесть часов работы я искренне возненавидела генерала Яна и его несносного сына, которого занесло сюда. Как он вообще оказался здесь, если его отец живёт в столице?
Я подошла к вагонам и взялась за ручки двери, чтобы открыть её. Она легко поддалась, а внутри вагона оказалась гора трупов, которую нам предстоит с Намджуном разгружать. А ведь приходится носить трупы по одному, даже никаких носилок не дали. Да ещё как назло, выкопанная яма находится далеко от поезда. Но за это время мы можем хоть немного отдохнуть.
Позади нас находился склад откуда вышли солдаты, среди которых был и мой брат. Мы оба встретились взглядами: он всё также изучал меня взглядом, пытаясь убедиться, что это точно я. Я показательно отвернулась от него, хватая за руки тело какого-то ребёнка. У девочки всё лицо было в дырах от пуль, поэтому даже смотреть на неё было страшно.
Мы с Намджуном стали вытаскивать из вагона остальные тела, кидая их на землю. Так гораздо удобнее.
Я схватилась за руку мужчины, но кожа была ещё тёплой. Я внимательно осмотрела его тело и заметила, что он дышал с огромным усердием. Из груди у него текла кровь: как он вообще остался жив?
Он открыл глаза, смотря на меня. Намджун, кажется, тоже заметил это, поэтому стал внимательно смотреть на нас.
— Они убили… — хрипло прошептал он, трясясь всем телом.
— Всех… Кто там был…
— Где? — тихо спросил Намджун, чтобы японцы не слышали его.
— В Сеуле… — выдыхает он.
— Всех, до единого…
Я выпадаю в осадок, когда смысл его слов доходит до меня. То есть… Сеул захвачен? Этот поезд прибыл из столицы? Я начала сомневаться в его словах, осознавая то, что поезд проходил и через другие города, а наши войска точно бы проверили едущий поезд. Может, он имеет в виду свою семью?
Раздаётся выстрел, от которого я чуть не подпрыгиваю на месте — на лбу того мужчины появилась дыра от пули.
Мы с Намджуном посмотрели на японского солдата, который держал в руках револьвер. Он медленно подошёл к нам, посмеиваясь.
— Какой отличный выстрел, — он поправил свою фуражку и начал вертеть своим оружием в руках. Мы оба молчали, не зная, что ответить ему. Солдат направил дуло сначала на меня, а после на Намджуна.
— А этот?
— Действительно отличный выстрел, — сказала я на японском, и солдат обратил на меня внимание. Намджун растерянно смотрел то на меня, то на солдата: похоже, он японский не знает.
Я кивнула на Намджуна, когда японец посмотрел на него:
— Простите его, он не знает японского.
Солдат внимательно осмотрел Намджуна, а после снова посмотрел на меня. Мне даже противно стало от его изучающего взгляда, хотелось убежать отсюда куда подальше. Японец снова усмехнулся и молча кивнул, убирая оружие в кобуру. Мы с командиром снова приступили к работе.
— Ты японский учила? — спросил он, когда мы взяли тело и понесли его к яме.
— Брат заставлял. — сказала я, кинув мимолётный взгляд на Юту.
Сейчас я даже благодарна ему за то, что он был очень настойчив в плане того, чтобы я изучала его родной язык. Я вообще хотела выучить китайский, но он и отец настояли на японском. Теперь я хоть могу понять о чём задумали солдаты и может даже смогу предотвратить это.
Мы кинули тело в яму к остальным и выдохнули. Я насторожилась, когда не обнаружила рядом с Чимином Чеён. Пак в одиночку снимал с людей форму, кидая разгневанные взгляды на солдат.
— Где Чеён? — спросила я, пока японец не заметил то, что мы не работаем.
— Отвели на наказание, — шикнул Чимин, злостно ударяя кулаком по рыхлой земле.
— Боюсь представить, что с ней там будут делать.
Казалось, что я даже дышать перестала после его слов. Что с ней может там произойти? Расстрелять? Изнасиловать? Жёстко избить? Я стала в панике осматриваться по сторонам, чтобы понять, куда могли потащить. Первой мыслью была стена для расстрелов, но там было пусто, да и выстрелов не было слышно.
Но куда бы я не посмотрела, я не могла даже найти зацепку и это меня сильно огорчало. Хотелось волосы на голове вырывать от злости самой к себе. Я понимала, что даже если смогу узнать, где сейчас находится Чеён, то вряд ли смогу помочь ей. У меня нет ни оружия, ни сил даже для простой драки, я слишком вымотана.
Намджун потянул меня за собой, ведь скорее всего заметил мой взволнованный взгляд.
— Командир Ким, — я посмотрела на него.
— Вы не знаете, какие тут бывают наказания?
— Их очень много, — он покачал головой. — Здесь слишком много людей, каждый день приезжают полные грузовики с пленными, поэтому… — он вздохнул.
— Они не церемонятся с пленными.
Моё сердце болезненно сжалось от одной мысли, что Чеён могли отвезти в барак для смертников — небольшое здание возле крематория, где люди ждали своей участи.
Я дрожащими руками несла очередное тело в своих руках, пока все мои мысли были заняты Чеён.
*****
Солнце начало садиться. Я думала, что по окончанию нашей работы нас отведут в бараки ждать следующего дня. Но нас всех выстроили в ряды и заставили встать на колени. Рядом со мной на землю завалилась какая-та девушка, она глубоко вдохнула воздух и больше не двигалась. Её пустые глаза смотрели прямо на меня, поэтому я поспешила отвести взгляд.
— Номер 7760, — озвучил солдат.
— Приговаривается к смертной казне за непослушание.
К этому мужчине подошёл Юта и без каких-либо эмоций выстрелил прямо ему в голову. Он безразлично осмотрел труп и встал на место. Мне стало противно.
Мужчина стал двигаться дальше, озвучивая номера и наказания. Как я поняла, в течение дня японцы записывают все наши промахи, а после мы получаем нагоняй от них. Двух девушек, сидящих впереди меня, отвели к стене для расстрелов, откуда сразу же послышались крики.
— Номер 7768, приговаривается к пыткам в температурной камере за проявление неуважения к японским солдатам. — на моих глазах Техёна подхватили за руки и стали вести в неизвестное для меня направление.
Температурная камера, наверное, одно из самых жестоких наказаний. Есть два вида таких комнаты — холодная и горячая. Несколько часов человек должен сидеть там, пока температура либо повышается, либо понижается. У многих сердце просто не выдерживает.
Я в панике стала прокручивать весь рабочий день в моей голове, когда увидела резиновые сапоги солдата рядом со мной.
— Номер 7771, — он озвучил мой номер.
— Приговаривается к ударам розгами в количестве ста пятидесяти штук за лень.
Меня резко потянули за руки, заставляя встать с земли. Я стала цепляться за всех взглядом в поиске поддержки. Джису провожала меня с беспокойным лицом — она боялась, что я не вернусь. Чеён ведь тоже ещё нет.
Меня завели в какую-то небольшую комнату, в которой единственным источником света было широкое окно с решеткой. На потолке висела цепь, а с левой стороны, на стене висели различные плётки и розги.
Мои руки пристегнули к цепям и мне даже пришлось привстать, чтобы не повиснуть на них. Дыхание у меня участилось, я боялась даже дышать в сторону солдат, что выбирали, чем будут меня бить.
Я услышала шорох за собой. Плётка разрезала воздух и сильно ударила меня по спине. Я завыла от боли, она чувствовалась даже сквозь тонкую ткань формы заключённых.
Следующий удар не заставил долго ждать. Японцы явно наслаждались моей болезненной реакцией, продолжая бить меня разными видами плёток и розг.
На сорок седьмой удар боль в спине стала настолько невыносимой, что я начала кричать. Пот и кровь стекали по спине, и я отчётливо чувствовала это. Ткань прилипла к появившимся ранам, и только тогда японцы стали оставлять удары и по животу.
На девяносто пятый удар я перестала кричать, потому что сорвала себе голос. Я болезненно стонала и сквозь слёзы просила остановиться.
Перед глазами всё стало плыть, и я закрыла их, мечтая только о том, чтобы уснуть и не проснуться. Но меня неожиданно облили ледяной водой, отчего моё сознание снова вернулось ко мне.
Я стала наблюдать, что происходит за этими каменными стенами. Заключённых на улице нет, работают прожекторы, изредка виднеются мимо проходящие японцы.
Всё тело покрылось ссадинами, из которых сочилась кровь. Вся форма пропиталась ею.
В последний раз меня обливают водой и выходят из помещения, оставляя здесь висеть. Я думала, что эта пытка никогда не закончится. Пытаюсь вдохнуть воздуха, но дыхание сбивчивое, а нос забит соплями из-за слёз. Моё лицо наверняка сильно опухло.
Я закрываю глаза, но слышу как скрипит дверь. Нехотя открываю глаза, надеясь, что это были не те японские солдаты, которые издевались надо мной.
Не могу даже удивиться тому, что передо мной стоит Техён, а позади него мой брат, который внимательным взглядом изучал меня, разглядывая побои.
Юта отстёгивает замок цепи, и я резко ощущаю, как мои руки начали болеть, как и всё тело. Ноги вовсе не держат, и если бы не возникший рядом Техён, который подхватил меня, я бы упала на грязный и мокрый пол.
Я тяжело дышу, чувствуя холод его тела. Неужели его только сейчас выпустили из камеры? Сколько же меня тогда мучили?
Моё тело всё горит, но холодные руки Техёна меня спасают.
Я ощущаю внезапную лёгкость и понимаю, что Техён взял меня на руки. Я даже не могу разглядеть куда он меня несёт, смотря только на спину своего брата. Ни он, ни лейтенант ни слова не проронили.
— Стой, — я из последних сил сжимаю красную форму Техёна, когда он хотел поставить меня на пол.
— Ты холодный.
Я выдыхала горячий воздух, пытаясь хоть немного остудить своё тело. Холодная вода, которая лилась на меня на протяжении всего наказания, не облегчала, а наоборот — не давала мне потерять сознание, чтобы я больше не чувствовала боли. Лёгкий холод, исходящий от лейтенанта будто лечил меня, облегчая жжение по всему телу.
Техён уложил меня на кушетку, а после ушёл. Я медленно выдохнула, закрывая глаза. Наконец-то я могу провалиться в сон.
******
Невыносимая боль ощущается по всему телу, я чувствую, как горю. Мне тяжело открыть глаза, но мне приходится сделать это, щурясь от яркого света в комнате. Я не могу нормально сосредоточится на том, где я нахожусь и не могу даже разглядеть помещение.
Я пытаюсь встать, но понимаю, что у меня абсолютно нет сил. Мне становится тяжело дышать, кажется, что вот-вот задохнусь вовсе. Мне больно лежать на спине, но я даже перевернуться не могу.
— Не двигайся, — я услышала голос рядом с собой и сразу в нём узнала своего брата.
— Ран слишком много.
— Мне больно лежать. — говорю я, даже не удивляясь своему хриплому и тихому голосу. Горло сильно болело из-за моих криков этой ночью.
Я слышу, как ко мне приближаются и аккуратно подхватывают за плечи, и я тихо шиплю от боли. Открываю глаза, ожидая увидеть рядом своего брата, но перед своим лицом вижу иного человека —Лиса.
Моя подруга обеспокоенным взглядом осматривала моё уставшее лицо, пока я смотрела прямо ей в глаза:
—Лис? — тихо говорю я, но уверена, что брат это слышал.
— Это ты?
— Я жива, — она хватает меня за ладони.
— Как ты себя чувствуешь?
— Как ты, — я резко выдыхаю от боли, понимая, что не могу нормально говорить. Живот весь в ранах и причиняет дискомфорт.
— Выжила?
— Меня ранили в живот, но Юта спас меня, — сказала она, кинув мимолётный взгляд на моего брата.
— Теперь я работаю здесь медсестрой для японских солдат.
Я чувствую внезапный прилив ненависти самой к себе. Значит, я и правда могла спасти её, но оставила на поле боя раненной. Но если посмотреть с другой стороны, то сейчас она находится в безопасности. Её вряд ли здесь кто-то будет трогать. Среди всей нашей роты Лиса была лучшей в плане оказания первой помощи, а тут она однозначно научилась многому.
Я медленно выдыхаю, прикрывая глаза.
— Как долго я была в отключке?
— Почти двенадцать часов, — сказал Юта. Он протянул мне пластмассовый стакан с холодной водой, и я всё покорно выпила.
— У тебя было слишком много ран.
— Ты потеряла много крови, но держалась молодцом, —Лиса слегка сжала моё плечо.
— Но у вас с лейтенантом Техёном дна группа крови, поэтому мне пришлось сделать переливание.
Это и правда звучало очень неожиданно, да так, что я чуть водой не подавилась. Я была уверена, что он будет самым последнем человеком, который будет помогать мне.
— Юта, — я отдала пустой стакан Лисе и повернулась к брату.
— Ты ничего не хочешь мне рассказать?
Я не хотела выяснять отношения прямо на глазах у Лисы, но не думаю, что у меня выпадет ещё шанс на это. Манобан не отходит от меня ни на шаг, боится, что без её помощи, я снова рухну на кушетку. Да так и есть, сил у меня не было совсем.
Юта садится на кушетку рядом со мной и складывает руки на груди, смотря в пол. Он прекрасно понимает о чём я хочу с ним поговорить, но наверняка не знает с чего начать.
— Я правда собирался сражаться за Южную Корею, но так получилось, что при первой битве, среди всех моих соратников выжил один я. Тогда меня взяли в плен и допрашивали, мне пришлось сказать, что меня принудительно заставили сражаться за Корею, хоть я и японец, — начал рассказывать он.
— После меня отправили на японский фронт, а когда были построены концлагеря, то принудили работать здесь.
Я молча прокручивала всю информацию в своей голове. Юта внимательно смотрел на меня, ожидая моих дальнейших слов.
— Ты понимаешь, что предал страну? — спросила я. Мой брат кивнул.
— У меня не было выхода.
Я тихо выдохнула, отворачиваясь от него:
— Раз ты спас Лису, то значит совершал нападение на нашу школу?
— Генерал отправил меня на задание. Там я нашёл твоё досье. Я даже и не думал, что ты тоже отправишься на войну, но я горжусь тобой, — прямо сказал он, слегка улыбнувшись.
— Лиса рассказала мне, что ты была самой лучшей ученицей.
Я слабо улыбнулась и снова отвернулась от него. Было столько вопросов, но я даже не знала, какой задать лучше. Зачем он спас Лису? Знает ли он о смерти родителей? Где находится Чеён? А остальные ребята? Почему Техён спас меня вместе с ним?
Но брату пришлось выйти из комнаты, оставив нас с Лисой наедине, он тоже понимал, что нам есть о чём поговорить.
— Прости меня, — сразу начала я, как только дверь за Ютой закрылась. Лиса непонимающим взглядом смотрела на меня.
— Я бы могла вытащить тебя оттуда, но не сделала этого.
Подруга заботливо убрала мои волосы с лица и улыбнулась.
— Всё хорошо, правда, — сказала она.
— Я понимаю, что была бы обузой для вас. Здесь я знаю, что нахожусь в безопасности.
На моём лице появилась улыбка. Я рада тому, что Лису здесь никто не трогает.
— Где Чеён? — спросила я.
— Вчера её увели на наказание. Ты не знаешь куда?
С лица Лиса сползла улыбка, из-за чего я насторожилась. С ней случилось что-то серьёзное? Манобан опустила взгляд вниз и стала нервно поглаживать мои плечи.
— Вчера она упала в обморок из-за солнечного удара и её принесли ко мне в кабинет, — она кивнула на соседнюю кушетку, на которой, предположительно и лежала Чеён.
— Её хотели расстрелять за то, что она больше не может работать. Но Юта смог уговорить на наказание. Сейчас она работает с остальными.
Я облегчённо выдохнула. Значит, с Чеён всё хорошо и это меня очень радует.
— Лейтенант Техён рассказал нам цель вашего нахождения здесь, — сказала Лиса.
— Юта поможет вам всем, чем сможет.
Я кивнула. Возможно, наше задание станет легче. Я уже не могу находиться в этом лагере. Хочется поскорее уйти отсюда и больше никогда не возвращаться. Очень надеюсь на то, что Юта здесь действительно является важной шишкой, и мы здесь пробудем ещё не долго.
— Почему Техён принёс меня сюда? — снова спросила я. У меня было слишком много вопросов и ответы на них я хотела получить прямо сейчас.
— Он пытался открыть дверь к тебе, когда его наказание закончилось, но там он встретил Юту. — рассказала Лиса.
То есть, наши места для наказания находились совсем рядом, раз он смог узнать, где я нахожусь? Или же это я вот так громко кричала и молила перестать солдат это делать?
— Сейчас тебе надо отдохнуть, — сказала Лиса, отпустив мои плечи. Я стала держаться сама, облокотившись на руки.
— Чуть позже мы пойдём в баню, я помогу тебе отмыть кровь.
Я поблагодарила её, и она вышла из комнаты. Несколько минут я пыталась найти себе удобную позу, чтобы мне было не так больно лежать, но в итоге я решила размять мышцы и походить по всей площади помещения. Приходилось держаться за стены, иначе бы я сразу свалилась на пол.
Внутри комнаты пахло медикаментами и спиртом — типичная больница. Я выглянула из окна, но не увидела ничего, кроме крематория. Н-да, видок не очень здесь хорош. Хотелось открыть окно и подышать свежим воздухом, но из трубы крематория шёл чёрный дым, а значит на улице пахло не так уж и хорошо.
— Ты как? — я услышала голос позади себя и медленно развернулась. Техён стоял в проёме двери сложив руки на груди, и смотрел на меня.
— Получше, — кивнула я, хватаясь за подоконник.
— Спасибо, что помог мне тогда.
— Не стоит. — он пожал плечами, заходя внутрь палаты и закрывая за собой дверь.
— Ты себя как чувствуешь? Температурная камера это ведь не шутки. — обеспокоенно произнесла я.
— Это была холодная камера, — сказал он, садясь на кушетку.
— К холоду я привык, так что это пустяк.
Я молча кивнула и медленно стала идти на своё место. Он сидел напротив меня, и мы смотрели друг на друга.
— Ты рассказал командиру Киму о том, что Юта нам поможет? — спросила я.
—Я передал ему это через Джису, — произнёс он.
— Уверен, он будет только рад этому.
Да мы все тут будем рады, если выберемся отсюда как можно скорее. Да даже если мы и найдем сына генерала Яна, то как будем выбираться отсюда? Устроим массовый побег как делали заключённые семьдесят лет назад? Тогда их поймали и застрелили прямо на месте многих людей. Так и нас могут найти и убить.
Представим, что нам удалось сбежать отсюда, но куда нам идти? Ведь до леса для начала нужно дойти, а вокруг бетонные здания, где когда-то жили люди. Весь город осажден японцами, и они наверняка патрулируют улицы, поэтому нас с лёгкостью могут поймать.
Дверь снова открылась, и в проёме я увидела Лису. Она быстро осмотрела нас с Техёном, а после заговорила:
— Дженни, нам нужно отмыть кровь, — сказала она. Манобан повернулась к Техёну.
— Лейтенант Техён, можете проводить Дженни до бани на первом этаже? Мне нужно принести ведра с водой.
— Я сама спущусь. — почти сразу же сказала я, не дав сказать ни слова Техёну.Я слишком быстро встала с постели, но перед глазами стало всё плыть.
— Доведу, — я почувствовала руки лейтенанта на своих плечах. Он повернулся ко мне и фыркнул.
— Независимая какая.
Лиса слабо улыбнулась и выбежала из палаты. Я медленно перебирала ногами, опираясь на Техёна. Если пройти по коридору миссия была ещё выполнимой, то спуститься по крутой лестнице — нет.
Я не почувствовала под собой опору, снова очутившись на руках лейтенанта. Шеей я чувствовала его горячее дыхание, и по спине побежали мурашки.
— Я сама могла. — выдыхаю я.
— Чтобы ты свалилась отсюда? — хмыкнул он. Я ожидала, что он поставит меня на пол, как только мы спустились вниз, но он продолжал нести меня на руках.
— Ну уж нет, спасибо.