9
На самом деле целоваться с Техёном было не противно, а наоборот — приятная нега распространялась по всему телу. На губах я чувствовала вкус его горьких сигарет, но это не отталкивало, хотя я абсолютно не переношу табак.
Его губы были сухими, но сейчас они стали влажными от моей и его слюны и блестели при лунном свете. Я положила свою руку, сжимая ткань его чёрной футболки, углубляя поцелуй.
Он подхватил меня под ягодицы, сжимая их в своих руках и усаживая на свои бёдра. Мы отпрянули друг от друга, чтобы вдохнуть ещё немного воздуха, а потом снова слились в поцелуе. Я чувствовала его руки под своей сорочкой, и это разжигало огонь внутри меня. Казалось, я вот-вот начну ёрзать прямо на нём.
Я даже подумать не могла, что буду настолько податлива в мужских руках. Но тело так давно не чувствовала этого, что само поддавалось ласкам. Пальцами я взялась за его футболку и потянула наверх, чтобы снять с него лишний лоскут ткани. Футболка полетела в сторону, а руками я прикоснулась к его торсу, чувствуя рельефное тело. Я даже подумать не могла, что у Техёна такое тело, завсегда скрытое под военной формой.
Его влажные поцелуи перешли на шею, слегка покусывая. Он не оставлял на шее метки и засосы, ведь знал что это вызовет вопросы, вместо них сильно сжимал в руках мои бёдра. Я тихо выдохнула от приятных ощущений и зарылась рукой в его волосы.
Он следом за мной стал раздевать меня, через вверх сняв бежевую сорочку, и кинув её следом за его футболкой. Губами он припал к одному соску, а другой обхватил пальцами. Я неожиданно застонала и сразу же закрыла рот рукой, боясь, что кто-то может услышать.
Но послышался лишь смешок Техёна, а после мы снова начали целоваться с ним. За всю мою жизнь мне приходилось целоваться только около пяти или шести раз, но Техён однозначно казался для меня мастером в этом. Уверена, что многие девушки также плавились от его поцелуев, как и я сейчас.
Он хозяйски изучает рот, проводя языком по зубам, но одновременно с этим аккуратно придерживает подбородок, а в конце оставляет нежный поцелуй.
Он поддел рукой нижнее бельё, кидая трусики на пол. Пальцем он размазал влагу по всей длине, а после сжал клитор, отчего я простонала прямо в поцелуй. Кажется, не только я хотела, чтобы о нас кто-то узнал.
Он вошёл в меня сначала одним пальцем, растягивая. Ноги задрожали, а руки сильно сжали одеяло от наслаждения. Он свободно двигался во мне одним пальцем, а после ввел второй, ускоряя свои движения. Я кусала губы, пока он покусывал ключицу, а свободной рукой начал расстёгивать свои брюки.
Когда его пальцы исчезли, я была готова захныкать словно ребёнок, но после я почувствовала как он насаживает меня на свой член. Я зажала рот рукой, пытаясь контролировать свои стоны. Моё тело стало сплошной эрогенной зоной, ведь оно плавилось даже от обычных прикосновений.
Техён откинулся на подушки, он обхватил меня за ягодицы и подтолкнул меня вперёд.
— Ты отлично ездишь на лошадях? — неожиданно спросил он меня, а мне оставалось только кивнуть.
— Так докажи.
Я на это лишь усмехнулась, почти полностью приподнимаясь с члена, а после резко опускаясь. Он закрыл глаза, откидывая голову назад, а руками сильнее обхватил бёдра. Низ живота сильно горел, от чего двигаться было чертовски приятно. Я закусила губу, чтобы не застонать, уже медленнее поднимаясь, и так же не спеша опускаясь. Руками Техён направлял меня, показывая, как будет лучше.
В такой позиции он долго не смог продержаться. Лейтенант быстро подмял меня под себя, ставя в коленно-локтевую, и возобновляя свои движения. Я зарылась лицом в подушки, заглушая стоны. Если бы ещё кровать скрипела, то все сразу догадались бы чем мы тут занимаемся.
Он собрал мои волосы, намотав их на кулак, чтобы я привстала. Его бёдра бились об мои, а сдерживать свои стоны и крики было тяжело.
— Ах! — вскрикнула я, чувствуя, как ягодицу жжёт от удара, а после снова зажала рот рукой.
Техён потянул меня на себя, и мы снова начали целоваться. Мы будто пытались показать друг другу, кто должен доминировать в этом поцелуе.
Моё тело пронзило тысячи иголок, а после затрясло в приятных судорогах. Я протяжно простонала ему в губы. Он отпрянул от меня, тихо шепча мне что-то на ухо, но я не могла разобрать его слова из-за своего состояния.
Лейтенант вышел из меня, он пару раз прошёлся рукой по своему члену, и кончил на пол, тяжело выдыхая.
Мы оба завалились на кровать, пытаясь перевести дыхание. По телу будто всё ещё шёл электрический ток, который заставлял пальцы ног поджиматься от наслаждения.
— Ахуеть… — выдал только Техён.
— Ага… — протянула я.
В комнате воцарилось полное молчание, когда наше дыхание пришло в норму. Если честно, это однозначно самый лучший секс в моей жизни. За мои 23 года у меня было всего два половых партнёра, но Техён превосходит их по всем параметрам. Сердце всё ещё бешено билось, а из-за света прожекторов, попадающих в мою комнату, я видела, как вздымалась грудь лейтенанта.
Я прикрыла глаза, думая о том, как начать разговор с ним. Приподнявшись на локтях, наконец заговорила:
— Почему именно я? — он посмотрел на вопросительным взглядом. Смотря на его полностью расслабленное лицо, я поняла, что он безумно симпатичный. А раньше об этом даже не задумывалась.
— Типо… Ты же меня ненавидишь
Техён, услышав мои слова, задумался. Он отвёл от меня взгляд, бесшумно вздыхая. На его лице появилась что-то похожее на улыбку, а после он снова посмотрел на меня:
— Ты серьёзно думаешь, что я тебя ненавижу?
Я сразу же кивнула, ведь была полностью уверена в своих словах. Но его реакция заставила меня усомниться.
— Ты меня раздражаешь своей напыщенностью, но я тебя не ненавижу, — выдал он, начиная одеваться.
— Самое главное на войне — это не допустить ненависти среди союзников, иначе могут быть плохие последствия.
Напыщенность?! Я открывала и закрывала рот как рыба, не веря его словам. Да в каком месте я напыщенная? Я даже не думала о том, что могу ставить себя выше чем другие. Или же он просто обижается на меня за то, что я общаюсь с ним неформально? А с Намджуном как раз наоборот?
Я уже хотела потребовать объяснений от него, но он резко начал говорить когда полностью оделся:
— В доме есть ещё свободные комнаты?
Мне больше ничего не оставалось, как ответить:
— Комната напротив свободная.
А после я улеглась на кровать, укрывшись одеялом. Одеваться сил у меня не было. Я услышала, как захлопнулась дверь и вздохнула, смотря на потолок своей комнаты. Всё равно ему придётся ответить на это.
******
В гостиной уже не пахло ароматическими свечами, а пахло запахом дождя. Погода была просто отвратительной, и из-за неё у меня даже разболелась голова, даже несмотря на то, что я встала очень поздно. Как оказалось, командир Ким дал нам всем высыпаться, пока сам дежурил всю ночь, не смыкая глаз.
Часы показывали третий час дня, а от отряда «В» до сих пор ничего не слышно. Сейчас рация была у Техёна, ведь как только он проснулся, то отправил Намджуна спать.
За целый день мы даже не говорили с ним. Он как обычно окинул меня презрительным взглядом и пошёл по своим делам. Хотелось его догнать и попросить объясниться, что он вообще имел в виду, когда говорил обо мне. Но я лишь хмыкнула и сделала вид, что мы с ним вовсе не знакомы.
Да в принципе все ребята разошлись по комнатам, даже девочки ушли, чтобы поспать ещё один часок. Когда ещё будет такая возможность? Я осталась в столовой, разместившись на папином стуле.
Я даже переодеваться в военную форму не стала, надев на себя свою привычную домашнюю одежду — джинсы и футболку.
Я решилась начать читать книгу, хотя время для этого было не лучшим. Но я давно хотела прочитать этот роман. Помню, что купила её в магазине, но она так и пылилась на полке в моей комнате почти пять лет.
Я услышала, как заскрипели половицы, но не обратила на это внимания, продолжая вчитываться в текст. Уже несколько секунд я пробегалась взглядом по буквам, но никак не могла нормально сосредоточиться на тексте, ведь мои мысли были заняты абсолютно другим.
От мысли, что через несколько дней мы обязательно окажемся в концлагере, становилось не по себе. А где гарантия, что мы останемся живыми? Каждый день там погибают тысячи людей от голода, болезней и ужасных отношений к себе. Сможем ли вынести всё это? Да, военные более закалённые по сравнению с обычными гражданами, но и у нас есть своя грань.
Я увидела сонного Намджуна, который кивнул мне в знак приветствия и подошёл к бутылкам с водой. Он сел рядом со мной с кружкой в руках, устремив свой взгляд на книгу в моих руках.
— Преступление и наказание? Любишь русскую литературу? — с лёгкой улыбкой спросил он, а я кивнула.
— Давно хотела прочитать. — сказала я, перелистывая страницу, хотя я толком не поняла что говорилось на той странице.
— Я тоже раньше увлекался ей, — сказал он и сделал глоток воды.
— Но потом вовсе перестал читать.
— Да? — я подняла на него взгляд, закрывая книгу.
— Почему же?
— У нас в семье все военные, вот и отец в военную академию отправил после того, как я университет закончил, — Намджун смотрел в окно, рассказывая мне о своём прошлом.
— Я в аспирантуру собирался поступать, но не получилось. Так и дослужился до командира.
Я бесшумно выдохнула, осматривая его со стороны. В его взгляде даже появилась грусть. Да, если он поступил бы тогда в аспирантуру, то вряд ли бы сидел рядом со мной и рассказывал о своём прошлом.
— А лейтенант Техён, — вырвалось из моих уст. Меня правда давно волновал вопрос о нём — как он вообще смог дослужиться до такого звания? — Как его занесло в армию?
— Оу, это довольно долгая история, даже глупая, — Намджун неловко растерелся, почесав затылок. Наверное, он думал стоит ли мне рассказывать об этом. — Он довольно долго сидел в тюрьме, а как вышел, то отчим решил отправить его в военную академию. Думал, что тюрьмы для него слишком мало. Там то мы и встретились с ним.
Я прикусила себе язык, чтобы не сказать ничего лишнего. Даже подумать и не могла, что Техён сидел, да ещё такой срок. Теперь то и понятно откуда у него такая неприязнь и желчь — это всего лишь оставшиеся тюремные привычки. Смотря на него, даже подумать невозможно о том, что он — зек.
Я уже собиралась задать ещё один вопрос, но нас прервал скрип в дверь. Внутрь зашёл Техён, от чего все органы внутри меня сжались — надеюсь, он не слышал наш разговор. Иначе будут вопросы о том, почему я так заинтересовалась его жизнью. А ответа на них не будет. Почему? Да я сама до сих пор без понятия, почему я захотела больше узнать о нём.
Техён быстрым взглядом прошёлся по нам, а после подошёл к Намджуну, кладя на стол рацию.
— Отряд В связались с нами, — сказал он. — Пусан полностью окружён, даже через лес пробраться сложно. Единственный путь — дорога, через которую возят провизию для японцев или железная дорога, ведущая прямо к концлагерям.
Я прикусила внутреннюю сторону щеки, представляя то, что нам придется испытать совсем скоро. И скорее всего мы должны добираться до Пусана по второму пути.
— На поезде возят трупы, — неожиданно выдал Техён. — А людей в лагеря завозят на грузовиках. Сначала снимают с них все украшения и одежду и выдают костюмы с номерами, а после отправляют в лагеря.
Ан-нет, кажется нам придется всё-таки добираться по обычной дороге. Но если что-то пойдет не так, то всё-таки по железной. Как я поняла, трупы свозят в лагерь для того, чтобы запугать пленных, а также тела используют в качестве топлива. Страшно и сложно представить насколько там ужасный запах.
— Ты дал им приказ возвращаться? — спросил Намджун, а Техён лишь кивнул.
— Как только они придут сюда, то свяжемся с генералом Яном, чтобы узнать наши следующие действия.
В их компании я почувствовала себя лишней, поэтому снова вернулась к чтению книги.
******
Мы все собрались в гостиной — самой большой комнате дома, пока только что прибывший отряд В, начал докладывать обо всём командиру Киму. Ребят мы прождали почти целый день, они заявились под час ночи. Поэтому нам пришлось выпрыгнуть из кроватей, чтобы встретить солдат.
Никто не смел перебивать их, слушая рассказы. Одновременно с этим открывали и закрывали рты от шока, ведь нам тоже придётся пережить это. Каким-то чудом попасть на этот грузовик, что отвозил пленных в концлагерь. Главное, чтобы не попали в поезд.
Намджун удалился, чтобы связаться с генералом, а ребят мы отправили на кухню, чтобы они наконец поели.
Я села к Джису, что опустила свой взгляд в пол:— Что скажешь? — спросила я. Джису молча простояла пару секунд, кусая губы, а после посмотрела на меня.
— Страшно. — коротко выдала она, а я только кивнула.
Среди нас никто не скрывал страха концлагеря, кроме Техёна и Намджуна, конечно. Намджун командир нашей роты, поэтому всегда должен быть спокоен и рассчётлив, ведь он командует нами. Если он будет паниковать, то и мы тоже. А Техён… Иногда мне кажется, что он уже ничего не боится.
Когда Намджун зашёл в гостиную, мы все встали, ожидая его слов. Намджун осмотрел нас, а после поджал губы: кажется, разговор с генералом прошёл не очень гладко.
— С утра выдвигаемся в Пусан, наша цель — вытащить сына генерала Яна из лагеря, — выдал он на одном дыхании.
— На этом все, отбой.
— Какого черта? — выдал Юнги, размахивая руками.
— Мы должны рисковать своими жизнями, чтобы вытащить как-то мальчишку?
— Согласна, — неожиданно поддержала его Чеён, складывая руки на груди. Мы с Джису переглянулись.
— Как мы в принципе должны вытаскивать его из лагеря, если оттуда невозможно сбежать?
— Отставить, — резко сказал Техён, убирая руки в карманы штанов.
— Вам непонятно было сказано? Приказ есть приказ. Разошлись по койкам.
Юнги и остальные ребята негодовали, но Техён и Намджун их не слушали, потому что сами поспешили удалиться из комнаты. Наверное, чтобы обговорить дальнейшие действия.
— Я слышал, — Чон почесал затылок.
— Что во время Второй Мировой подпольные комитеты помогали сбегать из лагерей.
— Это было семьдесят лет назад, — выдохнул Хосок. Он сел на кресло и зарылся руками в волосы. — Что-то мне подсказывает, что мы оттуда живыми не выберемся.
— Генерал Ян просто так не отправил бы нас на верную смерть, — говорит Чимин. Кажется, он единственный, кто смотрит на всё оптимистично.
— У него точно есть какой-то козырь в рукаве.
Никто так и не стал ни возражать, ни соглашаться с его словами, а молча удалились спать. Сегодня рано вставать.
*******
Наверное, это утро было самым ужасным в моей жизни. Раньше им было то утро, когда по новостям мы услышали новости о войне. Я помню мой тогдашний ступор и вообще считала что это какой-то розыгрыш, но какие шутки на федеральном канале Кореи? В то утро и весь последующий день в нашем доме царило молчание, только уже на следующий день Юта заявил нам, что отправляется на фронт.
Я в последний раз взглянула на свой дом, в который уже вряд ли вернусь, а после проследовала за ребятами, проходя по лесной тропе. В голове появились флэшбеки трёхлетней давности, когда я также уезжала из своего дома. Мама тогда очень сильно плакала, даже папа не скупился на слёзы. Ни он, ни она не хотели отпускать меня, хотя и понимали что это всего лишь школа и вероятность того, что я сразу же окажусь на фронте, равняется нулю.
Прощаться с домом всегда тяжело. Я даже пожалела о том, что предложила Намджуну переночевать в нашем доме. Так, наверняка нашли другой вариант, к примеру, остановились бы в доме соседей. Тогда бы моё сердце сейчас так не болело, а в глазах не скапливались слёзы.
Я смахнула их рукавом камуфляжной куртки и шмыгнула носом.
— Уже скучаешь? — с улыбкой спросила меня Чеён, а мне оставалось только кивнуть.
— Понимаю… Мои родители успели эвакуироваться в КНДР, а оттуда в Австралию. Я даже письмо им отправить не могу…
— Знаете, — к нашему диалогу внезапно присоединилась Джису, хватая меня за руку, сжимая её, чтобы я перестала лить слёзы.
— Я очень надеюсь на то, что смогу встретить своего брата в лагере. И очень надеюсь, что он всё ещё жив.
— Уверена, что это так, — кивнула я и приободряющее улыбнулась.
— Ваша семейка Ким всё сможет пережить. По крайней мере, ты — точно!
На лице Джису появилась улыбка. Она всегда была самой сильной из нас и никогда не показывала себя слабой на людях. Даже когда командир Чхве сообщил ей печальную новость о том, что её брат попал в концлагерь, она лишь сжала челюсти и кивнула. А после я увидела её плачущей за баней. Она плакала тихо, подавляя свои всхлипы ладонью. Это был первый и последний раз, когда я видела её в таком состоянии.
Я обернулась назад и увидела, что мы уже отдалились от города на приличное расстояние. Впереди нашей колонны шли Намджун и Техён. У командира в руках была карта, а лейтенант как обычно выкуривал сигарету, дым от которой шёл прямо на нас. Я поморщилась — терпеть не могу запах сигарет.
Смотря прямо в спину Техёна, я невольно задумалась — из-за чего он попал в тюрьму? Кража? Убийство? Я слышала о том, что у сидевших очень большое количество татуировок на теле. И если исходить от этого слуха, то он сидел около пяти или шести лет. Я видела его без одежды (как бы абсурдно это не звучало), поэтому знаю о чем говорю. Руки покрыты рисунками почти полностью, на шее у него загадочный узор, и даже на прессе выбиты какие-то слова.
Техён будто почувствовал то, что кто-то смотрит на него, поэтому развернулся, проходясь взглядом по всем нас. Я отвела взгляд на что-то рассказывающую Чеён, чтобы он не заметил меня.
Техён в целом на протяжении этих дней усердно делал вид, что мы незнакомы, то есть вёл себя совершенно обычно. Правда, за всё это время мы даже не перекинулись словами. Хотя я ожидала, что мы обговорим то, что произошло. Но похоже это и правда был обычный секс и всё. Впрочем, на большее мне надеяться и не стоило бы.
От продолжительного пешего хода ноги уже стали болеть, а икры неприятно заныли, требуя отдыха. Благо, Намджун прекрасно понимал, что нам нужен привал. Поэтому мы остановились у реки на полчаса.
Я приземлилась на землю, прислоняясь спиной к дереву. В тени от деревьев было прохладно, хотя солнце светило нещадно. Я прикрыла глаза, прислушиваясь к звукам: бурлящей реке, поющим птицам и к разговарившим ребятам.
Раньше я даже не замечала этой красоты природы. Я терпеть не могла ездить на природу, ведь всегда встречала противных букашек, которых на дух не переносила. А по ночам жужжащие комары не давали мне спать.
Но несмотря на противных насекомых в виде муравьёв, клещей и комаров, ночной лес я обожала. А всё из-за того, что могу услышать певчих цикад, которые успокаивали меня. Мы часто с друзьями по ночам сбегали в лес, чтобы послушать их. Правда, это всё теперь в прошлом. И скорее всего — навсегда.
За эти тридцать минут мы перекусили консервами, которые взяли из моего дома, а после снова отправились в путь. Только на этот раз мы не устраивали привал до того момента, пока почти не стемнело.
На улице заметно похолодало, поэтому все дружно стали искать немного веток для костра. Есть большая вероятность, что нас могут заметить из-за дыма, но без костра мы просто замёрзнем здесь.
Каждый разошёлся по лесу, чтобы найти немного веток.
Мои глаза уже привыкли к темноте, да ещё и луна немного просвечивала сквозь деревья, поэтому в моих руках уже было пару веток. Я развернулась на одних носочках, сталкиваясь лицом к лицу с Техёном, отчего даже пошатнулась.
Губами он сжимал сигарету, и я увидела как пепел с неё приземляется на землю.
— Что? — спросила я, бесшумно выдыхая.
Лейтенант обхватил сигарету пальцами, а после заговорил:
— Может, перестанешь так смотреть на меня?
— Что? — повторилась я.
— Как «так»?
Он невольно выдохнул и сложил руки на груди.
— Влюбленным взглядом. Это был только секс и ничего больше.
Я чуть ветки из рук не выронила от его слов, злостно сжимая их в руках, от чего дерево впивалось в мои ладони.
— Ты угораешь? — выдала я.
— Если я один раз посмотрела на тебя, то это не значит, что я в тебя влюблена, придурок.
Техён шумно выдохнул из-за того, что я снова неформально обратилась к нему. Что ж, теперь я выяснила как правильно выводить его из себя.
Техён снова осмотрел меня с ног до головы, а после произнёс:
— Тогда я рад это слышать, — он развернулся и стал удаляться, продолжая говорить.
— На войне любви не место.
А пару годиков назад так говорили и про всех женщин, которые решили пойти на фронт. Я смотрела на удаляющуюся фигуру Техёна с непониманием. К чему вообще была эта сцена? Он хотел убедиться в том, что я не влюблена в него? Даже если это было бы и так, то какое ему вообще дело до этого?
В копилке вопросов было пополнение, но ответы к ним я навряд ли получу. Смирившись с этим, я вздохнула и пошла обратно к ребятам.
*****
Подходя к Пусану, внутри всё сжималось с каждым шагом. Я была уверена в том, что даже побледнела от страха, но остальные не подавали виду (кроме Чеён и Джису). За весь этот долгий путь ребята из роты продолжали возмущаться тому, что мы жертвуем своими жизнями ради жизни какого-то мальчика.
— Мы на месте, — сказал Намджун, убирая карту.
— Мы должны встретить патрульных, чтобы они заметили нас. Когда схватят и потащат к грузовику, то слабо вырывайтесь. Делайте вид, что не хотите этого, но не переигрываете. Всё ясно?
— Так точно! — крикнули мы.
Нога ступила на проложенную дорогу, и я взглянула вперёд. Уже издалека виднелись разрушенные здания и высотки. Раньше здесь бурлила жизнь, а сейчас единственный звук — это стук собственного сердца. Казалось, что оно вот-вот выскочит из груди.
Мы подходили всё ближе ко входу в город, где стояло пару патрульных машин, но солдат ни там, ни где-то поблизости не наблюдались.
За нами раздался рев мотора, а на горизонте показались грузовики, которые ехали в нашу сторону. Намджун даже приказать ничего не успел, как мы сами смогли сориентироваться. Каждый из нас якобы спрятался в разных местах на виду у водителей этих грузовиков.
То, что они нас увидели — я была уверена. И оказалась права, ведь три грузовика остановились рядом с нами. Из машины вышли вооруженные солдаты, и моё сердце забилось ещё сильнее.
От одной мысли, что нам сейчас придётся сесть в этот грузовик, бросало в жар. Я отпустила голову вниз, сжимая руки в кулаки. Меня накрыла настоящая паника, и это я испытываю в первый раз. Мне не было так страшно, когда на нас впервые напали. Мне не было страшно, когда я сама впервые оказалась на месте боя. Но сейчас моя кожа покрылась мурашками, а дышать стало тяжелее.
— Нет! — я услышала крик Джису и мне пришлось выглянуть из своего «убежища». Они вели Джису, а за ней брыкающегося Юнги.
Меня резко дёрнули за шиворот, от чего я приземлилась прямо на задницу. Резко подняв голову вверх, я увидела за своей спиной японского солдата. Он дёрнул меня за куртку, призывая встать. И я на дрожащих ногах еле как поднялась, проходя к грузовику. На затылке я почувствовала холодный металл и задержала дыхание, чтобы не заплакать.
Меня усадили в грузовик, а за мной посадили Намджуна. Тот недовольно рыкнул на того, кто вёл его, а после выдохнул.
Я с широко открытыми глазами стала рассматривать остальных пленных. В углу сидела женщина с грудным ребенком, она была на грани истерики, пока младенец смотрел на неё своими глазками. На полу лежали тела мёртвых людей, поэтому запах здесь был просто невыносимый.
Машина двинулась вперёд, и я сильнее впилась ногтями в свои ладони.
— Ты в порядке? — шёпотом спросил Намджун, что сидел рядом со мной.
— Нет, — честно ответила я, покачав головой.
— Слишком страшно. А вдруг мы правда оттуда живыми не выберемся?
— Всё будет в порядке, — он сжал мою ладонь, пытаясь ободрить меня. Кажется, он единственный, кто был абсолютно спокоен.
— Мы выполним наше задание и выберемся оттуда.
Я на его слова только кивнула. Очень хочется в это верить. Хотя остаётся только на Божью помощь, если он есть, конечно.
Грузовик резко сворачивал каждые несколько секунд, один раз даже в яму угодил. А ведь раньше в Пусане дороги были идеальными, как и во всех городах Кореи. Наверняка эти ямы были образованы из-за сброшенных бомб. Приходилось крепче держаться за всё, что видишь, чтобы не упасть на грязный пол к трупам.
Из кабины водителя слышался отвратительный смех солдат, отчего мне стало противно. Они так беззаботно себя ведут, пока в кузове люди умирают. Хоть я не могла расслышать их речь из-за громкого двигателя, я почему-то была уверена что они потешаются именно над нами.
Мы ехали каких-то минут семь, но для меня они длились вечность. Когда нас вывели из грузовика, я осмотрелась по сторонам: нас привезли в какое-то кирпичное здание, в которое уже заводили наших ребят. Нас с Намджуном взяли под руки и повели следом за ними.
— Делай то, что они говорят. — сказал он мне, за что один солдат крикнул нам, чтобы мы не переговаривались.
Нас завели в просторный зал, где были и остальные пойманные люди. В зале стояли несколько столов с бумагами, к которым нас стали подводить. Я со стороны глядела на Техёна, которого сейчас допрашивали у одного из столов. Имя, возраст, род деятельности. Кажется, это что-то наподобие распределения.
— Говори, что ты солдат. — шепнул мне Техён, которого повели в другую комнату. Я коротко кивнула. Если скажем, что мы все военные, то и в один барак должны поселить.
— Имя, возраст, кем работаешь. — сказал японец на корявом корейском.
—Руби Дженни, 23 года, солдат. — произнесла я, прямо смотря ему в глаза.
Японец что-то написал на бумаге, после поставил печать и кивнул остальным, чтобы отправили меня вслед за Техёном.
Я оказалась в маленькой комнате, где стояла довольно упитанная женщина с формой в руках. Она небрежно кинула мне ярко-красную форму и кивнула, чтобы я переодевалась.
Я огляделась: конечно, никаких разделений на женщин и мужчин не было, все раздевались прямо в этой комнате. Я отошла в сторону и увидела, что Техён как раз надевает на себя верхнюю часть одежды. Он прошёлся ладонями по складкам формы, разглаживая её, а после посмотрел по сторонам.
Я отвернулась от него, кладя новую форму на скамью, начиная снимать с себя куртку и майку. Мне было чертовски противно чувствовать на своём теле взгляды вооруженных охранников и даже обычных парней, что попали сюда явно не по своей воле.
Я собиралась надеть на себя красную рубаху, но меня остановила та самая женщина. Она встала за мной, а после быстрым движением сорвала с меня лифчик. Я резко выдохнула весь воздух из своих лёгких от возмущения — спасибо, что трусы насильно не сняли.
Форма была велика и спадала с меня, поэтому приходилось удерживать резинку штанов. Когда мы все собрались, то нас разделили на группы. Как я и ожидала, мы все оказались в одной группе. Готова поспорить, нас заставят пахать как в не себя. А того бедного дедушку точно поведут на верную смерть, потому что старики здесь не нужны.
На улице уже было темно, поэтому нас сразу отвели к бараку, где предстоит ночевать ближайшую неделю, а то и больше.
Как только дверь открылась, в лицо ударил ужасающий запах, который невозможно было описать. Отчётливо чувствовался запах мочи, сырости, гноя и мертвечины. Хотелось закрыть нос и убежать отсюда куда подальше и больше не возвращаться.
Внутри слабо горела одна лампочка, которая почти ничего не освещала. Свет внутрь попадал из окон от ярких прожекторов. При их свете я могла разглядеть людей, что уже спали прямо на грязном полу. Худые, грязные, покрывшиеся какими-то пятнами и волдырями. Неужели и мы будем такими же?
Внутри было лишь несколько деревянных трёхэтажных коек, на которых устроились женщины с детьми. Почти все мужчины лежали на грязном полу.
За нами закрыли дверь, оставив здесь. К глазам снова поступили слёзы, и я сильно сжала руки в кулаки, смотря на этот ад. Чеён вот-вот разрыдается, но Джису пытается всячески успокоить её, хотя сама была на грани срыва от увиденного.
— О, новенькие, — протянула женщина со второй полки, смотря на нас сверху.
— Добро пожаловать в ад. Советую вам идти искать местечко для сна, ведь на работу надо идти уже через часа три.
— Чем вы тут занимаетесь? — спросил Намджун, подойдя к ней.
Женщина по-сравнению с остальными выглядела получше. Кажется, она здесь не так давно, но всё равно её видок был так себе.
— Строим ангары, — она кивнула на окно. — Таскаем кирпичи, мешаем цемент. В общем, строители мы тут все. А вы как сюда попали, голубки?
— Мы здесь для задания, — сразу сказал Техён, пожав плечами.
— Нужно одного пацана найти.
— Что же, удачи, — хмыкнула она и провела ладонью по волосам, но в её ладони осталось пару клубков длинных локонов.
— Обычно здесь дети больше недели не выживают. Либо ставят к стенке и пристреливают, либо используют в качестве топлива. Самые стойкие продолжают работать.
— То есть… — тихо произнесла Чеён, понимая, к чему она клонит.
— Их заживо сжигают, — она пожала плечами, будто это было привычное дело.
Пак прикусила губу, а после уткнулась лицом в плечо Джису. Та молча смотрела в пол, а я лишь сглотнула комок в горле. Тяжело было не только мне, ведь даже Чимин с Чоном в шоке прикрывали рты.
— Привыкайте, — женщина покачала головой, а после положила голову на свою руку.
— Меня Минзи зовут. Если будут ещё вопросы, то спрашивайте.
Намджун лишь молча кивнул и прошел вглубь комнаты в поисках свободного места. Он кивнул на незанятый угол и все стали занимать это место.
— Здесь на третьем ярусе свободно, — Минзи показала рукой на одну из кроватей (если это можно так назвать).
— Девочки могут там устроиться.
Мы втроём кивнули и залезли на верхний ярус, укладываясь на деревянную поверхность. Чеён сразу уснула, как только легла, а мы с Джису тихо начали вести разговор:
— Как ты думаешь, мы сможем найти его? — спросила она.
— Честно, — я выдохнула. — Нет… Я думаю, что мы отсюда даже живыми не выйдем.
Джису на мои слова вздохнула и прикрыла глаза, пытаясь уснуть. Это поистине самая ужасная ночь в моей жизни.
******
Я думала, что с утра нас будут будить японцы, но вместо них на весь лагерь громко играл гимн Японии. Слишком патриотично.
Я всю ночь глаз не сомкнула, потому что просто не могла уснуть от большого количества мыслей в голове. Поэтому на утро чувствовала себя максимально разбитой. Хотелось бы принять душ да выпить крепкий кофе, а не это всё.
Нас вывели на улицу к мойкам, где давали умыться. Утреннее умывание выглядело так: каждый пленник должен подбежать к умывальникам, плеснуть себе в лицо воды, утереться рукавом и отбежать. Не умылся — бьют. Задержался у умывальника — бьют сильнее.
Я проследила за заключёнными, а когда очередь дошла до меня, то сделала всё так, как делали это они. К счастью, всё получилось с первого раза.
Позади меня послышался сильный шлепок, а после страдальческий стон. Джин кусал губы, чтобы не закричать от боли. Ноги его горели от удара плетками. Он также умылся и пошёл вслед за нами.
Солдаты сказали нам прогуляться несколько кругов по всей территории, медленным шагом следуя за нами.
— Для чего это делается? — спросил Юнги у Минзи, которая шла рядом с нами.
— Чтобы те, кто уже не может стоять на ногах, хоть что-нибудь делали, — сказала она.
— Да и чтобы помучить таких. Всё равно к вечеру их уже не будет в живых.
На моих глазах упал один исхудавший юноша и мне пришлось обойти его, а внутри меня всё сжималось от паники и страха. Солдаты громко смеялись, смотря на нас и даже стреляли прямо под пятки.
Нас поставили в одну шеренгу и мы ожидали последующих указов от солдатов.
Те японцы, которые издевались над нами во время прогулки, сменились другими. Я упрямо смотрела на землю и на свои ботинки, в которых ноги неприятно ныли. Мышцы всё ещё болели от долгого хода, да ещё спать хотелось невыносимо.
— Вижу новичков в нашем ряду, — я резко подняла голову, как только послышалась речь.
— Надеюсь, что вы не заставите меня разочаровываться в вас. И вы хорошо выполните вашу работу.
Я прямо смотрела на говорящего японца и не могла поверить своим глазам.
Юта.
Мой брат. Юта.
Он жив. Он стоит прямо здесь.
Колени подкосились, поэтому я крепко сжала руку Джису, чтобы не упасть. Ким тихо спросила у меня, что со мной, но ответа так и не последовало. Я прямо смотрела на своего брата, который сильной изменился с начала войны.
Он даже волосы покрасил — теперь блондин. На шее узоры из татуировок, крупные мышцы, спрятанные под военной формой. Низкий и такой родной голос.
Я была так рада видеть его, но мне так хотелось его избить. За то, что он находится здесь. Неужели он тоже мучает корейцев? Знает ли он хоть о том, что родителей уже нет в живых? И самое главное — он хотя бы думал обо мне?
Вдохновляющую речь продолжил другой солдат, пока мой брат медленно обводил взглядом каждого пленника с улыбкой. Кажется, он и правда издевается над ними, раз так смотрит на нас.
Его улыбка слезла с лица, когда мы встретились взглядами.
Всё-таки, он узнал меня.