Глава 9
Арена бара «Сто рентген». Час спустя
Предприимчивый бывший штабной начальник, а ныне заместитель командира группировки «Долг», полковник Петренко устроил в этом подвале в буквальном смысле подпольные гладиаторские бои. Нашёл толкового менеджера в сталкерской среде — Арни. «Долговец» организовал такую шарагу на территории военизированного формирования не наживы ради, а улучшения инвестиционного климата для. Действительно, со всей округи потекли как оглашённые в поисках адреналина без риска для жизни начинающие новички и матёрые, соответственно, небедные бродяги с холодными глазами убийц. Но самыми ценными инвесторами, конечно же, были изнеженные и зажравшиеся, прискученные жизнью интернациональные яйцеголовые, а также желающие слить избыток награбленного действующие сотрудники силовых ведомств.
Но на ближайшую этак недельку, если не больше, у Арни нарисовался незапланированный отпуск. В помещение вошли пятеро человек. Точнее вошли четверо, а последнего заволокли в позе раком со связанными за спиной руками и, как Шульга просил, грязной тряпкой во рту.
— На колени этого обсоса! — рявкнул вышедший вперёд генерал. Один из бойцов мгновенно поспешил выполнить приказ.
Пленник получил мощный удар в коленный сустав и, издав сдавленный стон, опустился на сырой, почерневший, быть может, от обильно пролитой когда-то крови грунт.
Четверо долговцев обступили его с разных сторон. Обзор на относительно просторное помещение закрывали многочисленные грузовые контейнеры, ящики, строительный мусор, где изрешечённые пулевыми отверстиями, где помятые и закоптившиеся.
— Черепушка, не нервничай, у тебя всё хорошо получается, но давай без фанатизма. Ему ноги ещё пригодятся, — «Черепушка» сжал кулаки до побеления костяшек пальцев, когда его слух вновь резанул голос столь ненавистного мента.
Этот калеченный дрыщ смотрел на него, боевого офицера, десантника, как на орангутанга в зоопарке, и абсолютно этого не скрывал, хоть и не говорил вслух. Как это вообще может сочетаться… Следовательно и привлечь его к ответу за гнилой базар было невозможно. Да и в подворотне его не отоваришь… Уж больно ценный кадр для Воронина. И ещё этот его охранник смугложопый. И главное за что ОН, настоящий полковник, орденоносец, вынужден терпеть эти унижения?! Подумаешь, права человека нарушил! Вонючему иракскому старейшине, или кто он там был, в лобешник дал. А нехер было выёбываться! Мол, он тут родился, вырос, это его земля и надо в том грёбаном кишлаке у него разрешения за всякие дела спрашивать. А суки штабные сразу хвост поджали, мол, сыночек того старпёра оказался местным замминистра чего-то там… Теперь горбаться в этой выгребной яме для достойной пенсии. Сука…
— Коля прав, — резкий голос Воронина вернул Черепа из трагического прошлого в унылое настоящее, — я не прочь самолично отжать этому ублюдку яйца пассатижами, и, возможно… так и поступлю, — ответом на это послужило судорожное мычание бандита, — но сейчас он нужен нам целым. И здоровым. Кхм, почти.
— Мммрф! — с невесть откуда взявшейся силой Зуб вырвался из цепкой хватки держащего его десантника и обрушился своей головой к ногам Воронина. — Ммм!
Естественно, командующий «Долгом» не дал этой свинье изгадить своими соплями и слюнями начищенные берцы и что есть силы двинул пленника в лоб.
— Борис, — генерал приказал Черепанову, — освободи ему пасть. Боец кивнул и через секунду Зуб жадно «зачерпнул» ртом обильную порцию воздуха, полного ноток сырости и гнили. Протянувшиеся от одного конца помещения до другого лампы под потолком будто с новой силой ударили по глазам, на деле поймав случайный скачок в электросети. На мгновение боковые помещения наверху, крытые где металлической решёткой, а где грязным пуленепробиваемый стеклом, предназначенные в прошлом для зрителей Арены, погрузились в тень.
— Значит так, недоносок, у меня нету ни времени, ни желания возиться с таким дерьмом, как ты. Либо ты проведёшь моих людей в логово Борова, либо, — Воронин махнул рукой в сторону квадратнолицего двухметрового шкафа, — я отдам тебя на воспитание товарищу полковнику.
— Я всё сделаю… Сделаю… Всё…
«Эх, хлеба и зрелища похоже не предвидится. Можно было и в кому провалиться» — печально заметил Шульга. Впрочем, как часто бывает, промолчал.
— Сейчас тебе развяжут руки, дадут карандаш, лист бумаги и ты подробно нарисуешь схему лагеря своего бугра. Усёк? — бандит поспешил утвердительно кивнуть, но, немного подумав, всё же добавил:
— Что со мной будет после того как… всё случится? — уголовнику было тяжело говорить о подобных вещах, ведь под этим «всем» конкретно для него подразумевалась потеря денег, положения и авторитета.
— Не от меня зависит, — генерал был предельно откровенен, — каким бы противным червём ты не был, благодаря тебе я смогу поквитаться за своего сына… После этого я уже не смогу поднять на тебя руку. Не буду иметь на это морального права. Так что решать твою судьбу предстоит человеку, стоящему у меня за спиной, — Воронин указал большим пальцем в сторону Шульги, — ты на него лапу поднял и он тебе ничего не должен. Скорее наоборот.
— С тебя двадцать штук зелени в счёт компенсации одному человеку и мы в расчёте, — воспользовавшись правом голоса, бывший милиционер огласил давно задуманный «счётчик».
Стоявший рядом всё это время Олтяну позволил себе легонько улыбнуться. Не продешевил Иваныч… Двадцать тысяч — это, конечно, не золотые горы, но на большие бандит всё равно не расщедрится. Жаба задушит инстинкт самосохранения.
Болота. Несколько часов спустя
На Зону опустилась глубокая ночь. Чёрные извивающиеся стволы деревьев практически сливались с непроглядной бездной вокруг, окружая обитателей лагеря со всех сторон, словно готовились опутать их и проглотить. Небо затянуло тучами и казалось угрожающе низким. Словно также вот-вот упадёт и расплющит людишек под ним. Среди братвы было мало впечатлительных натур и обладателей тонкой душевной организации, но даже для них совать в подобное время нос на улицу было настоящим испытанием «что ты реальный пацан». Даже в ночные часовые выбирали по жребию или отправляли туда провинившихся. Посему данное явление имело все шансы стать столь же легендарным, как ежедневное воскрешение Семецкого…
— Артур, чё это с ней?.. — главарь бандитов вышел на крыльцо покурить. И так и застыл как вкопанный.
— Где? — отозвался врачеватель, который сумел заснуть лишь после того, как насчитал шестьсот семьдесят семь плотей. И всё пошло химере под жопу. Благо, лёгкое позёвывание скрыло в голосе нотки раздражения.
— Вон… — у северной части лагеря, недалеко от избушки Прозрачного, горел одинокий костерок, рядом с которым на соломенном матрасе возлегала главная достопримечательность этих мест — Евгения Чернова.
Вроде ничего необычного. Лежит на спине, руки по швам, ибо крестом на груди дурная примета, а под головой вредно для кровотока, ногу на ногу не закидывала, чтобы не затекли. Вот только в таком положении она находилась совершенно неподвижно вот уже полтора часа. Даже дышать перестала. Но пульс прощупывался. В связи с чем сперва радостные перешёптывания в духе «может сдохла» быстро сменились тревожным недоумением. Один из урок выдвинул гипотезу, что наёмница «маринуется» перед тем, как превратиться в зомби, а Прозрачный, рядом с которым происходила эта чудасия, временно закрыл свою лавочку и перебрался «от греха подальше» к Зубу, пока тот отсутствовал.
РЕКЛАМА
Купи Atomic Heart со скидкой до 50%. Официальный сайт.
atomicheart.vkplay.ru
РЕКЛАМА
•
0+
Приключенческая фэнтези-RPG
play.google.com
РЕКЛАМА
Тест: какая подработка подойдет тебе
driverquiz.taximaximapp.ru
РЕКЛАМА
Дебетовая карта All Games в дизайне блогера Marmok
marmok.tinkoff.ru
— Ну шо, бесы вселились, — Артур состряпал мину подлинного замешательства.
— Да ладно…
— Да шучу я, — сжалился Артур, видя, как глазки Борова забегали во все стороны, аки у шизофреника. И наверняка в поисках колющего или режущего предмета из серебра.
— Ты меня так до цугундера доведешь… — если бы не пережитый только что сильный стресс, авторитет наверняка проверил бы ротовую полость помощника на наличие лишних зубов.
— Обычное пассивное трансовое состояние. Отличается от биологического сна вот такой вот неподвижностью и тем, что час пребывания в нём стоит четырёх часов обычного сна. Проще говоря, отдыхает Женька так. Учат их этому в армейке.
— А чё она именно там разлеглась?! — Боров в бессильном недоумении ткнул рукой в сторону окраины лагеря.
— Воздух свежий, характер скверный, — в глазах Балабана загорелись нескрываемые озорные огоньки.
— Я смотрю тебе весело!
— Ну, а чё грустить-то?! — доктор уже не мог скрывать эмоций и разразился гоготом на всю округу. — И, кстати… Она это… — Артуру пришлось приложить усилие, чтобы вернуть себе возможность адекватно выстраивать предложение, — всё слышит и всё понимает, и даже воспринимает в пять раз лучше, чем при бодрствовании. Поэтому придурку, который рискнул потыкать в неё палкой, чтобы подтвердить свои надежды про её смерть, я не завидую.
— Вот сука, — лаконично констатировал авторитет, разворачиваясь в сторону тёплой и хорошо освещаемой избушки. Артур последовал его примеру.
Через приглушённые отголоски ночных птиц прорезался металлический звон, скоро утихнув в ночи.
— Зуб выходил на связь? — неожиданно спросил помощник главного бандита, снимая с носа очки и возвращаясь на кушетку.
— Так он же ушёл на стрелу с партнёрами своими только полсуток назад, — по голосу Борова явно читалось, что он не мандражировал по этой теме.
— Да, но он уже должен быть минимум на треть пути назад. Что ему мешало цинкануть как всё прошло?
— Думаешь, что-то попёрло не в масть?
— Я не могу этого исключать, — пожал плечами Балабан, — начиная от банального нападения мутантов и заканчивая ответкой со стороны вояк. Хотя нет, — тут же оспорил сам себя Артур, — они бы так быстро не отелились, им ещё неделю надо будет воевать с бумажками посредством чернил, а когда переведут на это целый заповедник, начнут друг друга поднимать на рога, называя сей процесс «совещанием». А вот сталкеры вполне могли сделать ответный ход.
— А ведь Зуб знает ведущие к нам тропки… — Боров воинственно сжал кулак, на его лице выступили желваки. Медик давно заметил, что этот жест стимулирует у бугра умственный процесс. — Ты уверен в том, что мне сейчас наплёл?
— Нет, — честно молвил Артур , почесав затылок, — но подстраховаться-то ничего не мешает.
— Для этого нам понадобится наша Женька прибабахнутая. Светило, ты не знаешь, она поутру вернётся в состояние, пригодное для того, чтобы разговоры разговаривать?
— По идее, с ней можно будет поговорить минут через десять. Резерв организма как за восемь часов сна она восстановила.
***
В этот момент у неё не было рук, не было ног. У неё были четыре лапы с острыми когтями, клыки, хвост… Тело покрыто шерстью, глаза видят в десятки раз лучше человеческих. Уши слышат, как голосят люди со всей округи. Она — зверь. Она — волчица. Ей чужда злоба, чужда ненависть. Хищник не знает о морали и законе. Для него важен лишь один закон — убей или умри, съешь или будешь съеден сам. Чернова уже не осознавала собственных движений. Она чувствовала, как тело её исчезает, и она уже мчится сквозь лесную чащу, подобно волчице, преследующей добычу.
Быстрее, еще быстрее.
Собственное хриплое дыхание уже не слышно. Всё внимание приковано к резким хрустящим звукам… Взгляд метнулся вправо, и Евгения увидела какого-то человека. Сломя голову он пытался убежать от несущегося на него хищника. Чернова могла чувствовать запах его пота, слышать звук его сердцебиения, от которого казалось, что этот орган вот-вот выскочит своему обладателю под ноги. Волчица тут же ринулась вслед за беглецом. Сочный кусок мяса петлял между сосен, желание жить придавало ему сил. Но их оказалось недостаточно… За очередным поворотом зверь выскочил жертве наперерез, с победным рыком заваливая на землю свой трофей. Начиная лапами разрывать его верхнюю одежду, дабы уже зубами впиться в это манящие, питательное сердце, дабы начать обгладывать эти хрустящие ребра. Всё было кончено.
Волчица триумфально подняла переднюю лапу вверх, завывая на всю округу. Вселяя этим ужас во всех лесных обитателей. Демонстрируя им, что их жизнь, их плоть, кровь и кости находятся в абсолютной власти этого гордого и могучего существа.
Пришло время возвращаться в активное состояние сознания. Данное событие размывалось, исчезало, словно в тумане. Чернова вновь была творением прямоходящим и мыслящим. Сделав глубокий вдох, она открыла глаза.