Глава 8
художник арта - https://vk.com/schwasright
Не то чтобы в бессмертном мире редко умирали, в конце концов сократилась же численность населения так, что опустели города, но два трупа за вечер для них всё же было событием. Акросс не заглядывал под простыни, он по кляксам крови на светло-жёлтой ткани понял, сколько пулевых и куда попали.
— Минус один, — констатировал Гранит, стоя за его спиной. — В последнее время они перестали до него добираться. Нюх потеряли, что ли?
Акросс должен был ответить, что это Кай с командой подучился играть, но его мучила другая мысль. Конечно, убийство близнецов укладывалось в правила, но в этот раз всю игру за Каем тянулся кровавый след.
— Я не понимаю, — отрешённо произнёс Акросс. — Разве не я главный злодей?
Гранит посмотрел внимательно, пытаясь подобрать слова, в конце концов из всего разнообразия выбрал:
— Ты считаешь, что ты злодей?
— Я существую для того, чтобы убивать мальчишку ниже, младше и слабее. Убиваю его самым жестоким способом, который мне доступен. Разве не так поступают злодеи?
— Тогда перестань. Ты его уже довёл, видишь?
Акросс отрицательно покачал головой:
— Нет. Ещё не довёл. Всё ещё не достаточно. Просто не могу понять, зачем он других людей в наши игры втравливает? — и, немного подумав, сам себе же и ответил:
— Потому что они пытаются ему навредить... Он убил докторов потому, что один из них его чуть не препарировал за секунду до этого. Политика убил Хаски, спорить готов. За то, что тот продал Кая. Его собачья душа не выдержала такого отношения к хозяину. Второго искалечил, потому что он тоже пытался ему угрожать. Всё бы ничего, но он выбивается из своего характера. Мальчик, который не стреляет в спину противнику и пытается спасти всех, кого сможет, не убивает докторов только за то, что они в том же халате, что и тот...
— И в той же лаборатории. Думаю, те ребята тоже много кому жабры вшили или глаза на лопатки перенесли.
— Я и не говорю, что мне их жалко. Я говорю, что Кай, кажется, почти готов.
— К чему?
— К тому, чтобы победить, — Акросс улыбнулся, ответив. Он и сам выбивался из характера, и сам стал совсем не тем мерзавцем, что вместо единственного выстрела предпочитал отправить врага в мясорубку.
***
— Твою мать... Хаски! Почему у тебя человеческая рука в холодильнике?! Ты что, свою на память хранишь?! — голос Дроида с кухни звучал то ли истерично, то ли разозлено. Хаски, который в это время, сверяясь с видео из интернета, пытался что-то подкрутить в металлическом протезе, лениво обернулся к двери на кухню.
— Не, там не моя рука. Зато холодильник мой, что хочу, то и храню.
— Опять начинается — мой холодильник, мой мотоцикл, — напомнил Кай, но Хаски ответил ему средним пальцем, тут же предложил:
— Хорошо, так и быть, можешь доесть руку.
— Я её выброшу, — кивнул Кай, направившись в кухню. — И возьму твой мотоцикл, чтобы увезти подальше от дома.
— Тебе просто нужен повод взять мой мотоцикл, — проследив его путь, откликнулся Хаски. — У тебя прав нет! Ты ещё мелкий.
— Неа, мне в районе трёхста, — Кай появился снова в комнате с мусорным пакетом. У Дроида, вышедшего следом, лицо было бледное, как и у Кая. Для Хаски же отрубленная рука — бутафория, всё равно, что резиновая. Самую малость не по себе, но больше повод пошутить.
— Не хочешь вернуть её хозяину? — напомнил Хаски, хотя руку забрал он.
— А её ещё смогут ему пришить?
— Да.
— Тогда нет, не хочу, — снова всех удивил Кай. Гидра мелькнула на экране планшета только чтобы сообщить Хаски, что он ужасен, и ушла охранять капитана в его телефон.
— К слову, — застав Кая у дверей, как бы между прочим произнёс Хаски, — может, заранее скажешь, какие у нас планы дальше? Что мы будем делать? Как собираешься добраться до Акросса?
— Насчёт Акросса не знаю, но дальше я подумываю захватить мир, — как ни в чём ни бывало ответил Кай, прежде чем выйти. Дроид выглядел так, словно его вот-вот стошнит, Хаски секунду-другую не реагировал никак, но в следующее мгновение радостно воскликнул:
— Вот! Это мой капитан!
— Он это не серьёзно, — уверенно поправил Дроид.
***
— Что, правда? Вот просто: «чем займёмся?» «Захватом мира», — спросил телефон из кармана толстовки голосом Гидры, пока Кай надевал шлем.
— Ну, возможно я не так выразился. Мне вряд ли это под силу. Но тот, кем я являюсь, вполне может уничтожить нынешний порядок и создать новый на его руинах. В нём достаточно злости от всего, что с ним происходило. Но, чтобы он это сделал, я должен выжить. А значит, должен убить Акросса.
Кай почти завёл мотоцикл, когда Гидра снова спросила тихо:
— Ты ненавидишь Акросса, ведь так? Я пойму.
— Нет. Я не ненавижу его. Он похож на заигравшегося ребёнка. Он калечит и убивает меня, но знает, что всё восстановится, и я снова оживу... Я подозреваю, что ему самому не по себе от того, что он делает.
— Это приятно слышать. Надеюсь, это и правда так, потому что иначе, боюсь, я в нём разочаруюсь. Нет ничего хорошего в мужиках, самоутверждающихся за счёт слабых.
— Да, не случай Акросса. Я думаю, что он это специально. У его игры есть какая-то цель, только я понять её не могу. И поэтому иногда он меня бесит. Правда, совсем как заигравшийся ребёнок.
— Оказывается, ты такой взрослый, — засмеялся голос Гидры, в ответ на это Кай фыркнул:
— Мы ровесники, между прочим.
— Девушки взрослеют раньше.
— Не твой случай, — и, чтобы не слышать возражений, Кай наконец завёл мотоцикл.
***
Эта реальность была более спокойна на события. Первое время после смерти близнецов Акросс вволю спал, ожидая, что вот-вот снова начнёт действовать Кай. Обычно он никогда не прятался и не сидел на месте, парень слишком любил игры, чтобы где-то отсиживаться. С его последнего появления прошло несколько дней, прежде чем поступил сигнал, что один из дежурных сканеров засёк штрих-коды Хаски и Дроида в городе. А если эти двое работали вместе, то без Кая точно не обошлось.
— Зато выспался, — потягиваясь и разминая плечи, высказался Акросс, пока Гранит с Мей ждали его готовности.
— Едем все трое? — уточнил Гранит, глянув в сторону девушки.
— Их четверо против нас троих. Один из них бессмертен, другая — компьютерный вирус. Я думаю, что третий лишним не будет.
— Как хочешь, — пожал плечами Гранит, разворачиваясь. — Но по мне, так меня одного на всех четверых хватит.
После того, как он вышел, Мей задержала Акросса, встав между ним и дверью:
— Считаешь меня бесполезной?
— Брось. В сравнении с Гранитом даже я мальчишка, — немного растерянно ответил Акросс.
— Дело не в этом. Если нужно поймать — ты отправляешь близнецов. Если ситуация патовая, то у тебя есть Гранит. Я зачем? Если ты со мной даже не спишь больше, то я-то в команде зачем?
Акросс вздохнул, отодвинул её в сторону, бросил только:
— Нашла время.
— А когда ещё?! Когда, если ты из своего подвала в штабе не вылезаешь! И дрыхнешь постоянно!
В машине на парковке Гранит, сидящий за рулём, кивнул сочувственно, будто все слышал, но вместо поддержки сказал:
— Это должно было случиться. Ты всё время забываешь, что играешь не один. Иногда мне кажется, что игры интересуют тебя куда больше всего остального.
— Молчать, — скомандовал Акросс одновременно, как открылась дверь на заднее сидение. Мей молча уселась туда. А ведь Акросс уже было подумал, что Мей не пойдёт с ними, хотя с другой стороны логично, что она попробует показать свою полезность и отыграться, если не на Гидре, то... то только на Кае.
Когда они прибыли на место, Акросс поначалу даже не поверил, наклонился спросить у Гранита:
— Тут?
— У него связь с политиками. Как ты думал? Только со среднячковыми?
Акросс сжал губы в прямую линию, задумчиво разглядывая двух охранников с автоматами у входа.
— Он может попросить у правительства или армии нейтрализовать нас?
— Это же Кай, — выбираясь из машины, напомнил Гранит. — Он так не играет.
— Тогда какого хрена он делает в резиденции премьер-министра?
— Вполне возможно, что его там уже расчленяют. Опять, — прокомментировала Мей, открыв дверцу, но оклик заставил её повременить.
— Эй! Дядя! — фамильярно позвал один из охранников, присвистнув.
— Обычно тут охранная система автоматизированная. Без участия людей, за исключением тех, что за пультом, — глухо шепнул Гранит, незаметно открывая кобуру.
— Какой к чёрту дядя? — прорычал Акросс, стоя к охранникам ближе, стараясь слушать и их, и Гранита. — Самому сколько лет?
— Семнадцать, — засмеялся второй парень. В них угадывался какой-то детский боевой задор, для вооружённых они были настроены слишком несерьёзно. Им было всё равно, что в машине осталась Мей, которая проверяла охранную систему через планшет. Жестом она показала, что система в порядке, но тогда откуда двое с автоматами? Киборги вынесли бы и их.
— Ложь. Более тридцати лет назад всех стерилизовали, — уже не кричал, просто произнёс Акросс.
— Ну значит вру, — отозвался парень, поднял автомат. — Но ты всё равно обратно в машину садись и уезжай.
— Судя по штрих-кодам, им около ста пятидесяти, — с заднего сидения сообщила Мей. — Но, судя по тем же штрих-кодам, один родом из Австралии и оттуда не выезжал, другой скончался полгода назад.
— Значит стреляем, — безразлично скомандовал Акросс, делая вид, что садится в машину.
***
— Акросс прибыл, общается с охраной, — шепнул голос Гидры в наушнике, будто кто-то мог их подслушать. Фыркнул стоящий у двери Хаски, и не ясно было, зло или разочаровано. Кай обернулся к нему, взглядом спрашивая, что случилось, но тот с улыбкой отрицательно помахал. В то же время издал глухой звук автомат напряжённого Дроида, когда он перевёл дуло на одного из попытавшихся дёрнуться людей в строгих деловых костюмах, сидящих за столом. Дроид был сосредоточен настолько, что сам стал похож на робота, и очков на нём не было. Политики видели не только, как просчитывал всё его взгляд, но и двигающийся по ним прицел, в секунду переходящий с одного черепа на другой. Ещё пятеро людей с автоматами собрались у стен, но тут, ближе к начальству и правительству, они вели себя сдержанней, чем охранники входа. Хотя, возможно, они больше нервничали не потому, что тут находился Кай, как их непосредственный руководитель и благодетель, а потому, что на нём были похожие на бронежилет брикеты взрывчатки. Хаски веселился с самого начала этого безумного плана, слишком он был киношный. Но раз это только игра, почему бы не сделать её интереснее, а не сводить к драке с Акроссом? Он словно и не думал о том, что Кай, взорвав себя, выведет из игры и его тоже.
— Этого не может быть, — продолжил прерванный разговор министр. — Все были стерилизованы.
— Ну. На это понадобилось много лет. У меня проблема с всеобщим штрих-кодированием, — холодно принялся рассказывать Кай. Так он обычно говорил, когда злился. — Татуировка выводится с кожи. Организм считает её раной, выплёвывает чернила через поры. Приходится перед выходом из дома клеить новую, всё никак не научусь их рисовать. Примерно то же со стерилизацией. У всех н а ш и х с этим была проблема. Теперь к делу — чем плоха смерть? Слышали про обновление клеток кожи? Было бы не очень хорошо, если бы старые перестали отмирать. Мир загнил, к сожалению. Да и выжили в нём не сказать, чтобы самые достойные.
— И что? Собрался вводить лимит на бессмертие?
Дроиду и Хаски приходилось и раньше видеть Кая таким, но в эти моменты он будто играл чужую роль, настолько это было на него не похоже.
— Да нет, зачем же? Человечество боится убить лишний раз, потому что оно больше не самовосполнимо. Я думаю, что могу дать ему новое поколение, чтобы оно выбрало, кто оказался недостойным. И не стерилизовать это поколение. Я совсем не против бессмертия.
— А перенаселения?
— Честное слово, министр, вы говорите так, будто я сдохну через сорок лет и оставлю расхлёбывать то, что заварил, другим. Нет, я сам разберусь с тем, что запустил.
Хаски прикрыл улыбку, отвернулся. Кай даже не обернулся его приструнить. Дома Кай говорил, что этому миру нужно много людей, хороших и добрых, они будут заботятся о всех тех животных, которыми он снова населит города.
— Акросс снял охрану, — шепнула Гидра и, немного подумав, поправилась:
— Не так... Акросс с Гранитом убил обоих.
Кай опустил ко рту небольшой микрофон, который до этого висел на его голове как половинка ободка, скомандовал глухо:
— Пришёл детектив — не задерживайте его. Пусть проходит. По возможности не попадайтесь ему на глаза. Гидра, подскажешь им, как его избежать.
— Такой же мягкий, — снова фыркнул Хаски. — Ты, кажется, собирался тут всё взорвать? А теперь сдаешься?
— Хаски, иди погуляй, — приказал Кай, тот кивнул чуть ли не с гордостью:
— Будет сделано.
— Не нарывайся.
— Не обещаю, — уже выходя, бросил Хаски, шумно закрыл за собой дверь, и от грохота некоторые вздрогнули. Люди в деловых костюмах промокнули осторожно салфетками вспотевшие лбы. Вооружённые посмотрели все как один на Кая, но, найдя его взглядом успокоились, снова превратились в роботов-марионеток, загипнотизированных, готовых умереть за лидера. Дроид не моргал, его прицел продолжал гулять по комнате вокруг стола.
По сути, от Кая сейчас зависело намного меньше, чем от Дроида, потому что, если эти люди попытаются сбежать, всё, что сделает капитан — рванёт бомбу, уничтожив весь этаж. Дроид же, даже если они побегут толпой, перестреляет всех.
— А решать, кого «обновлять», будешь ты? — сглотнув, продолжил министр. Кай снова обернулся к нему, удивлённо вскинув брови:
— Что? Серьёзно? Вы думаете, что я не возьму на себя такую ответственность? Придя сюда, обвешанный взрывчаткой? Ваш предшественник дал разрешение на проект по созданию новых людей, оформив его как производство мяса. Но знаете, зачем ему понадобился проект? Органы для пересадки. Выращенные искусственно его не устраивали после того, как пришлось менять лёгкие трижды за год — первые пару раз попались бракованные, ведь теперь пересадка органов такой же поток, как производство пакетов под молоко, можно халтурить. Многие, что сегодня пришли сюда со мной, не должны были дожить до этого дня. И это в бессмертном мире. В демократическом и мирном государстве, где по бумагам все живут счастливо, и нет ни убийства, ни насилия. Или о них просто не пишут? Я был в лаборатории, где людей использовали против воли для улучшения генома. Никто не хочет рисковать, если может спокойно жить вечно. Но нам зачем-то нужны люди-гибриды, люди-машины и просто подопытное мясо.
— Серьёзно? Не знаешь, для чего они нужны?
— Знаю, но это так глупо звучит, — Кай улыбнулся. — Нашли угрозу в космосе. Теперь с какой-то альфа-центавры нам якобы грозит кулаком инопланетная цивилизация. Мне было интересно, я видел данные — они нам не угроза. Они о нас даже не знают. Человечество слишком привыкло воевать друг с другом, приписывая свои амбиции и живности, выросшей совсем на другой планете. Вам своей мало? Кажется, сейчас у нас полупустые улицы даже в крупных городах. После перенаселения это особенно бросается в глаза. Серьёзно, когда вы в последний раз видели детей не на картинках?
— Сейчас перед собой вижу, — отозвался министр, стараясь не выдавать своего волнения. Кай и не надеялся напугать такого человека. Чем дальше шёл разговор, тем яснее он понимал, что надо было стрелять сразу, но какие-то внутренние принципы останавливали его: прежде всего то, что на него смотрели эти «дети». Даже если они сами изначально планировались как мясо, они ещё не видели настоящей смерти. В мире, где жил Кай, вокруг детей постоянно умирал кто-то, будь то престарелые родственники или домашние животные. Эти же знали о смерти только из интернета, и неизвестно, как на них могло повлиять столкновение с ней наяву. Автоматы у них лишь были для видимости угрозы, и, даже умея стрелять, они не стали бы этого делать без долгой моральной подготовки, а Каю очень не хотелось, чтобы их учили убивать.
— Я родился перед Первой Мировой. В Германии, — начал Кай. — Даже триста лет спустя человечество ещё помнит то время. Даже если частично что-то из него повторялось... Такого, как там, уже не было. Возможно, мы так же запомнили бы инквизицию, будь тогда у человечества техника, способная это снимать. Даже если бы мне теперь в самом деле было семнадцать — после всего, что там было, называть меня ребёнком уже невозможно.
Сознание Кая привычно отрицало эти воспоминания, они потеряли связь с самим Каем теперь, когда он был лишь персонажем. Но всё же память о том времени была похожа на самую жуткую кинохронику. И тогда так же вытравливалась наколка с кожи и после каждой смерти его принимали за нового заключённого, а он был слишком слаб, чтобы бежать.
— Когда победили те силы, которые всеми считались добром, мы ждали другого мира. Лучшего мира. Но как бы человечество не страдало, оно продолжает себя гробить. Мне кажется, что не мы должны бояться пришельцев. А они нас.
— И поэтому пришёл доказывать свою правоту с оружием в руках?
— Видите ли, я ведь тоже человек, — пожал плечами Кай. — И я совсем не против, если человечество вымрет окончательно. Но при одном условии — если я вымру одним из первых. Я не хотел бы видеть этого своими глазами.
Что-то было не так. Ощущением нереальности тянуло от происходящего, простой игрой, и Каю всё время казалось, что он в любой момент может положить детонатор на стол, и, развернувшись, уйти домой, сказав, что наигрался. И останавливало его только то, что друзья не простят ему ухода в самой середине игры.
Он не ощущал ни себя великим человеком, ни премьер-министра, сидящего напротив, чем-то грозным. Он был такой же двухмерный для Кая, как весь этот мир, такая же кегля на поле для игры. Но Кай понимал, что если он в эту игру выживет (а именно это он и собирался сделать), то происходящее сейчас поможет изменить этот мир. А Кай просто сбежит, прежде всего потому, что понятие не имел, как действовать дальше. Но его команда верила ему так, будто они в этой реальности надолго, на достаточное время, чтобы совершить переворот, который и до этого готовился не одно десятилетие.
И всё же Каю хотелось попробовать себя в переделке мира, пусть и так по-детски, по киношному. Не сетовать на то, что везде беззаконие и коррупция, а попытаться перевернуть всё с ног на голову. Кай и сам понимал, насколько детские его идеалы, видел по скептическому взгляду Дроида, по хмыканью и смеху Хаски. Сами они никогда бы не взялись менять мир даже в игре, но они пошли за Каем, именно потому, что он захотел попробовать. В этом была некая пьянящая сила, которой Кай раньше в себе не замечал.
От грохота с нижних этажей всё здание покачнулось, и Кай цыкнул недовольно, констатировав: «Хаски». И всё же понимал, что не дал бы ему взрывчатку, если бы надеялся, что тот будет ей только запугивать и не использует в бою. А то, что Хаски цел, Кай не сомневаелся так, будто все жизненные показатели своей команды ощущал, как свои собственные. И мог точно сказать, что Хаски сейчас кружил голову азарт, словно собаке, выбравшейся в заросшее пшеницей поле.
***
— Жив?
Вопрос был неуместен, потому что уже несколько секунд Акросс не мог прокашляться от дыма, забившего коридор после взрыва, но работала вентиляция, с потолка лило, и потихоньку здание снова становилось местом пригодным для жизни, если не считать обвалившихся лестниц, бетон с которых осыпался до каркаса. Гранит возвышался над капитаном, и за его спиной секция за секцией убирался прочный купол, состоящий из переливающихся шестигранников. Такая защита была только у Гранита, тоже вроде вживлённого изменения в поисках всё того же бессмертия, но Акросс не помнил, почему этот вариант не подошёл. Знал только, что персонаж Гранита обязан работать на правительство после преобразования.
— Я чувствую себя ущербным, когда все кругом перекроенные, — признался Акросс.
— Поверь мне, в этом мире быть перекроенным — ущербность, — цыкнул Гранит, через перила заглядывая наверх. Хаски даже не прятался, ждал их двумя этажами выше, только без лестницы добраться до него сейчас — как пешком по стене, таких способностей ни у кого из них не было.
— Если ты задел кого-то из детей, я тебе шею сломаю, — произнёс голос Кая в наушнике, Хаски только оскалился:
— Никого я не задевал. Не мешай, я развлекаюсь. Хорошие мальчики не захватывают верхушку правительства, обвешавшись взрывчаткой. Вот и помни, кем ты являешься. К тому же Акросс убил двоих из этих «детей». Как думаешь, с какой вероятностью кто-то из них мог быть и твоим ребёнком?
Хаски это всё веселило ещё с того момента, когда он узнал, откуда взялись все эти «дети». Получалось, что несколько из них по игре и в самом деле могли быть носителями ДНК Кая, то есть его детьми. Кай шутки про это просто игнорировал.
Свесившись с перил, Хаски крикнул в пролёт:
— Кай передаёт, что ты очень плохой мальчик, Акросс. Эти ребята ему почти как дети, а ты мочишь всех без разбора!
— Ты возомнил себя боссом уровня? — проигнорировав попытку достучаться до его совести, ответил с нижних этажей Акросс.
— Как хочешь называй, а к Каю дорога только через мой труп.
— Как будто когда-то было иначе, — уже в полголоса добавил Акросс сам для себя, сканируя карту с планом здания, но системы показывали, что всё в порядке, не было не захвата, не взрыва. Лифт, скорее всего, тоже был подключён к той же системе, и, при попытке отправиться наверх в нём, кабина в лучшем случае застрянет, в худшем рухнет до самой стоянки на нулевом этаже. От такого даже щит Гранита не спасёт. Происходящие события напомнили Акроссу одну из реальностей, в которых Легион захватил небоскрёб, и приходилось бегать с этажа на этаж, то за ним, то от него. Эта мысль заставила его улыбнуться. Что-то тёплое, ностальгическое на секунду отвлекло его от происходящего, вместо Гранита ему почудился Тим, а Кай почти стал Легионом. Но это мгновение прошло, игра двинулась дальше и с этажей выше с завыванием позвал Хаски:
— Эй! Давай, поднимайся! У нас куча удобных лифтов и ещё несколько лестниц.
Акросс переглянулся с Гранитом, тот понял без слов, кивнул и начал свой подъём по скелету обрушенной стены.
***
В тёмной комнате с бесхозным пультом управления, переливающимся огоньками сигналов, Мей поставила на столик небольшой чемоданчик, похожий на футляр для дрели и, распаковав, быстро начала подрубать многочисленные разноцветные провода к портам, выдернув подключённые до этого.
— Здравствуй, Гидра, — поприветствовала Мей, не отвлекаясь от работы. — Я смотрю, девочки в этой игре не у дел.
— За себя говори, почти весь захват прошёл с моей помощью.
Гидра появилась на экране у стены, сплетённая из линий графиков, как из проволоки, и из-за специфического облика не разобать было даже выражения глаз.
— Именно поэтому тут я. Если починить охранную систему, то и твоих ребят, и тех, кого они привели с собой, размажет в показательный фарш. Акроссу останется только соскрести то, что было Каем, в мусорный пакет и отдать докторам на опыты. К тому времени он уже восстановится и кроме прочего будет жалеть, что столько людей в это втравил.
— Осталось всего-то запустить охранную систему, — немного нервно заметила Гидра. По наклону головы было видно, что смотрела она на чемоданчик.
— Да, знаю. Не можешь попасть в мой лептоп, — Мей, закончив с проводами, подняла голову, чтобы улыбнуться. — Потому что он не часть системы, он часть меня. У нас будет своя битва.
***
— Кай, у меня не так много времени, но...
— Помощь нужна? — тут же отреагировал Кай, отвернувшись от стола.
— Да нет, я тут сама. Давай так, примерно через полчаса Хаски не должно быть в здании, а ты будь готов к неприятным ощущениям.
— Как договаривались, — вздохнул Кай, будто говоря: «Что с тобой поделать».
Движение, случившееся за столом, пока он отвлёкся, зеркалом отразилось на Дроиде — он вскинул оружие. Как привязанные за ниточку, неуверенно поднялись дула остальных автоматов. Кай обернулся, чтобы увидеть, что во главе стола встал премьер-министр, и улыбка у того расцвела жабья, неприятная, какой никогда не бывало, когда он работал на камеру.
— Вот и всё, — произнес он тоном победителя. — Я отправил отряд зачистки в твою «скотобазу». И приказ могу отменить только я, потому что только я знаю пароль. Даже если ты всё тут взорвёшь и выберешься живым из ада, ваш проект будет уничтожен. Умрёт твоя новая эра и тебе придётся иметь дело с нами, со старой. Хотя нет, не придётся, потому что... Ты не понял? Не приближайся!
Кай подошёл быстрым шагом, проскользнул под выпадом в попытке защиты и выпрямился уже вплотную к министру, положив ладонь ему на затылок и, прислонившись своим лбом к его, заглянул глаза в глаза. Вокруг них заволновалось человеческое море — старики в деловых костюмах думали, что самое время бежать, но прицел остановил их. А вместе с дулом оружия Дроида за их движениями следили и автоматы в руках таких же безвольных полувзрослых. Они не были растерянными, они помнили про то, что они — лишь скотина для этих людей, что нужны в этом мире они только Каю и другим бессмертным. И, зная это, они были готовы сражаться за него на смерть. И безоговорочно верили, что Кай их спасёт, и их друзей, семью, прежнее место, которое для них уютная маленькая Родина.
Кай хотел бы знать только пароль для остановки операции, но он не всегда мог контролировать ту информацию, что высасывал. В случае с Хаски он даже направлением потока памяти управлять не смог, и кроме пароля Кай получил тонну бытовухи, политики и грязи. Такой, после которой хотелось промыть мозг с мылом.
У Кая была слабость. Можно сказать, она досталась ему от отца, но не на генетическом уровне — скорее именно отец своими действиями взрастил в сыне эту черту. Кай не выносил людей, которые пользовались беззащитностью, слабостью и безответностью жертвы. В его понимании Акросс не был таким. Ведь Кай сражался, даже если силы не равны, и Акросс никогда не стал бы издеваться над ребёнком или безобидным животным. От захлестнувшей грязи Кай забыл о том, что новое поколение не должно видеть, как убивают. Рука сама, вздрогнув, как в гипнозе вскинулась, и Кай выстрелил в лоб прежде, чем кто-либо успел испугаться.
Прошла секунда, сравнимая с пиком горки на аттракционе, прежде чем вагонетка ухнет вниз, а потом снова в два круга родилось движение: паника среди захватчиков и ужас среди захваченных. Неповоротливые люди в деловых костюмах, заметив, что больше на них не смотрели все дула разом, что среди противников смятение, вскочили, но их, как пастух, своим страшным взглядом-прицелом рассадил по местам Дроид. Девушки плакали, кого-то из парней стошнило, и он шумно срыгивал, скручивался, в попытке не опозориться, удержать в себе. Осмотревшись, Кай принял эту ответственность, это он показал им, как умирают люди. Показал после того, как привёл их в бой, попытался сделать хищниками, вместо скотины. Вспомнив об этом, Кай повысил голос, говоря:
— Внимательно смотрите. Война выглядит так.
И у него самого к горлу подступил рвотный комок, потому что он вспомнил — себя, маленького у перил балкона и кляксу крови на асфальте снизу, и ещё пытающееся ползти существо, скулящее так, что слышно было и на пятом этаже. Животное, что пару минут назад лизало ему руки и жалось к детскому животу в поисках тепла. Щенок, которого он рискнул принести домой.
У Кая в семье было не всегда плохо. Когда отец был трезвым, он читал ему книги и покупал машинки и шоколад, и делал это не из желания загладить вину. Просто потому, что был отцом и так обращаться с ребёнком было принято. Мама же до поры никогда на него руку не поднимала, но и не заступалась. Кажется, в тот день нервы у неё сдали. Кай очень долго думал, что был виноват сам — ему так хотелось собаку. Мама отказывалась брать щенка домой, он упорствовал, уговаривал стандартными фразами о том, что станет сам с ним гулять и ухаживать за ним, что собака будет спать у него. Кай ни за что не хотел уступать, и мама, и тогда морально уставшая от несовершенства их семьи, сорвалась — схватила за шкирку взвизгнувшего щенка и швырнула через перила балкона.
Министр с простреленной головой был для этих новых людей тем же, чем тогда для Кая щенок — первым столкновением со смертью. И таким же шокирующем.
— А мы остальных тоже перестреляем?
Он стоял прямо, всё ещё держал автомат в дрожащих руках, а глаза блестели, как в лихорадке. Мальчишка, лет шестнадцати, у него дёргались губы и изнутри рвалось что-то, но не рвота, а смех. Кай смотрел на него и не мог провести параллелей между этим мальчиком и тем, что он видел. Этот парень — старое поколение, просочившееся в новое, передавшееся ему по воздуху, через гены или через порыв Кая. А скорее всего именно через последнее, и Кай остановил сам себя, чтобы не вскинуть автомат на него, на союзника, который повёл себя как враг.
— Нет, — хрипло скомандовал Кай, стал более растерянным. Заложники выдохнули каждый по-своему, и всё это слилось в какой-то единый вздох облегчения, но Кай ощутил это так, будто в него попытались впихнуть ещё несколько грязных воспоминаний этих людей. Но нет, он теперь был закрыт в своей ракушке и больше ни о ком ничего знать не желал. Не в эту игру. — Мне нужно остановить его операцию. И Акросс. Он тут, нужно с ним встретиться.
Кай никогда не испытывал к отцу хороших чувств, и это было понятно. Но до того дня маму он правда любил. А ударила она его всерьёз, почти как отец, когда Кай сказал: «Если бы папа умер, мы бы жили счастливо?»
***
Хаски любовался некоторое время на восходящего по арматуре от лестницы Гранита. Любовался открыто, с издевательской улыбкой, дожидался, когда тот преодолеет один этаж, только после этого сделал первый выстрел, но Гранит нырнул в провал с обгоревшими стенами, теперь он оказался всего на пару метров ниже Хаски. Тот выжидательно посмотрел вниз, стараясь не пропустить появления Акросса, но того не было, только тень Гранита мелькнула ниже.
— Слышал про игру в Царя Горы? — в голосе Хаски всё же звучало беспокойство — одно дело, если Акросс ждёт, когда ему очистят дорогу, другое, если нашёл иной путь наверх. — Так вот, кто царь горы? Хаски Царь Горы.
Гранит не ответил. Детские игры были ему чужды, к заданиям он относился как военный. К тому же не один Акросс у них чувствовал боль. Вряд ли вообще в его команде был кто-то нечувствительный. Если только близнецы, но эти скорее отмороженные.
Слишком долго копался на этаж ниже Гранит, и Хаски уже азартно осматривался по сторонам, успокоившись, что его просто отвлекали, чтобы Акросс успел подкрасться сзади, но за остатки арматуры на его этаже зацепился трос. Хмыкнув, Хаски ножом срезал его, как только тот натянулся. По прилетевшей тут же в плечо пуле понял, что оказался рыбкой, клюнувшей на наживку и высунувшейся слишком сильно. А потом просчитался повторно, когда решил, что пулевое должно было его ранить, но удачно попало в протез. Ошибся потому, что и это было лишь отвлекающим манёвром — чёрным мусорным пакетом, непривычно лёгким для своей комплекции, вскочил на обломки этажа Гранит, ударом вмиг потяжелевшей ноги отбросил Хаски от пролома дальше. Акросс не появился и теперь. Сплюнув на пол кровь и обломок зуба, Хаски, попытался не выдать волнения, спросил:
— Где капитана потерял? Всё за него делать будешь?
Хаски и не надеялся, что Гранит поведётся на подначки или начнёт разговаривать во время боя. По-хорошему, и самому Хаски бы помолчать, но слишком уж волновало отсутствие Акросса. Настолько, что ждал, как его вышвырнет в штаб, и объявят, что игра окончена, ваше знамя украдено.
Ожидая, когда он поднимется, Гранит то ли запугивал, включив громко шокер, то ли проверил, не повреждён ли тот.
И Хаски попался в третий, фатальный раз — когда он бросился на Гранита, тот обернул его голову в подол своего плаща и успел пристегнуть правую железную руку массивным наручником, похожим на кандалы, к стене. Единственное, что удалось Хаски левой — успеть стащить у отвлёкшегося Гранита шокер и ударить разрядом в поясницу. Гранита сложило, он опал на одно колено, пытался проморгаться, но слишком близко к краю, и он свалился с обломками бетона вниз.
Это не отменило того, что Хаски остался пристёгнутым к стене.
***
Дроид обернулся на скрип двери, секунду не знал, что делать, потому что на пороге стоял Акросс, совершенно спокойный и уверенный в себе. Он осмотрел комнату, и Дроид ему, будто старому приятелю, начал говорить:
— Кай отошёл ненадолго, он скоро...
Но Акросс ни о чём его не спрашивал. Он-то как раз помнил о цели игры и о том, что игроков у противника уже больше, и, не найдя Кая, без разговоров прострелил голову Дроиду, и даже немного растерялся, когда это вызвало снова бурную реакцию у людей с автоматами. Большинство, будто и сами были заложниками, бросили оружие.
— Расходитесь, — немного растерявшись, скомандовал Акросс как можно спокойнее, но своими словами запустил новый механизм реальности — брошенный автомат поднял один из политиков в строгом костюме и, откинув на вспревшую лысину остатки редких волос, очередью пересёк двоих противников сразу, не в голову, а как придётся — через грудную клетку и руки.
— Что вы делаете? — возмущённо возразил второй. Акросс только наблюдал за этим, как за фильмом. Пока в него не целились ни враги, ни союзники. — Он же сказал, что они пригодятся как запасные органы.
— Меня вполне устраивают синтетические, — пожал плечами тот, что с автоматом, пустив новую очередь. И тогда, наконец, пришёл ответ — тоже не прицельный, снизу вверх, от ног к груди. На этот раз стреляли захватчики, которых вынудили защищаться. Следующей целью они выбрали Акросса, как второй источник агрессии, и тому пришлось захлопнуть дверь и кубарем лететь с лестницы вниз. Он засмотрелся на происходящее и едва не проиграл по собственной глупости. В любом случае, Кая там не было.
***
— А самое потрясающее знаешь что? — ликовала Мей, набирая в четыре пальца обоих рук коды на небольшой клавиатуре лэптопа. — Что Акросс сам приказал тебя ликвидировать. Когда ты просто слабая девушка, то ты интересна ему, но, приобретая силу, ты становишься не самым приятным противником. Геморроем, честно говоря. Обычно это разок за игру, Акросс мог потерпеть. Но в этот раз просто все границы перешла. Думаю, став сильнее, ты стала ему тоже надоедать.
— Тоже, — выделила Гидра скептически. Мей остановилась на секунду, осознав, что промахнулась, улыбнулась криво.
— Добро пожаловать в клуб бывших Акросса.
— Я даже нынешней не была. К тому же, я не хотела бы превращать игру в женскую драку за мужика.
— Нет, что ты. Просто мы в разных командах, ничего личного, — Мей улыбнулась, почти закончив с подбором кода. Он не стирал как таковую программу — оставался хакерский искусственный разум, но не личность Гидры. Как раз её перепрограммирование убьёт.
— Вот, и я о том же, — довольно согласилась Гидра. Мей наконец заметила отсвечивающий от экрана красный огонёк, осторожно повернулась, чтобы увидеть минимум три направленных на неё прицела охранных дронов, висящих под потолком.
— Я рада, что мы поговорили, — закончила Гидра, прощаясь, как с подругой и даже её сплетённое из графиков изображение доброжелательно помахало. — Пока.
Мей вернулась к клавиатуре резко, надеясь закончить, но пули, конечно, успели раньше. Даже пачкая кнопки в крови, Мей попыталась убрать соперницу, но промахнулась по клавишам, а после следующего залпа выстрелов уже не встала.
— Ты нашёл Хаски? — Гидра снова переключилась на серьёзный тон.
— Ты убрала Мей? — вопросом на вопрос тут же ответил слегка запыхавшийся Кай.
— Откуда это недоверие? Я ведь ещё контролирую ситуацию, значит убрала.
— Не пугай меня так. Если бы они вернули контроль над системой — нам бы пришлось очень быстро бежать.
— Давай, скажи это. Всё сделала я, и я всех спасла. Ну?
— Я нашёл Хаски, — тут же сменил тему Кай. — Ты... Погоди, тут у нас сложности. Пока не запускай.
— Какого рода слож... — начала Гидра, но переключилась на камеры и увидела всё сама. Несмотря на всю серьёзность, сцена была довольно комичной, и Кай попытался подавить улыбку, глядя на пристёгнутого к стене Хаски. Выглядели эти кандалы как часть игры, застрявшая в текстурах — то есть просто уходили в стену и замка от них не было видно.
— О, ты тут, — невозмутимо поприветствовал Хаски. По его виду казалось, что он так всё и задумывал. Уголки губ Кая поползли выше, и он сам себя одёрнул — если Хаски не сможет покинуть здание, это усложнит ему игру.
— Кажется, у тебя всё под контролем, — кивнул Кай, не приближаясь. Жилет со взрывчаткой ему пришлось снять, он весил почти столько же, сколько сам Кай, к тому же его могли на время убрать просто выстрелом издалека в этот жилет.
— Ой, слышь, пошёл к чёрту. А лучше прекрати ухмыляться и достань нож у меня из внутреннего кармана. В первый и последний раз за эту игру у тебя есть шанс отомстить за ту пулю, что я в начале из тебя вырезал.
— Да я не то чтобы злился, — начал Кай, но наконец подошёл, и нож обнаружил сразу, в кобуре с внутренней стороны куртки. — Что тебе вырезать?
— Для хорошего мальчика ты как-то недолго ломался.
— Можно подумать, ты всё ещё веришь в мою хорошесть.
***
Гранит начал приходить в себя. Ему показалось, что голоса слышались прямо над ним, и вырезать кусок будут из него. Он попытался подняться, выгнув спину, но припал лицом к холодному полу. Тогда стало понятно и что говорили не здесь, а выше, и до него дошло — Кай там. Пришёл на помощь своему псу. Гранит снова попытался встать, но не потому, что вдвоём с ним в таком состоянии смогут справиться — он среагировал на Кая, как на жертву, которую надо поймать и отдать Акроссу. В его мировоззрении из противника Хаски превратился в недоразумение, которое можно ногой сошвырнуть в им же сделанный пролом двух этажей и двигаться к цели.
Когда ему наконец удалось справиться с дрожащим телом и подняться на колени, сверху на трёх лапах слетела чёрно-белая псина с оскаленной челюстью.
***
— Хаски ещё в здании? Сколько времени ему нужно? — нетерпеливый голос Гидры.
Снизу — звуки только собачьего рычания: захлёбывающегося, злого, но выстрелов не было слышно. Кай не мог видеть, что происходило на этаж ниже, просто ждал у края.
— Хаски больше не нужно покидать здание. А я готов, начинай.
— Он выбыл из игры, что ли? Ты в курсе, что у него будет кусок железа вместо руки, если он не...
— У него уже нет руки, — оборвал Кай. — Начинай. Разрешение у тебя есть.
У стены в наручниках остался протез со срезанными проводами — искрил, иногда подёргивался, как отброшенный хвост. Когда Хаски превратился — он уже держалась на проводах и паре соединений вроде трубок-костей. Кости Кай осторожно отсоединил, остальное срезал, пока Хаски ждал, не шевелясь и не издавая ни звука. А потом пёс отправился на этаж ниже добивать Гранита.
— Хорошо, — согласилась Гидра. На всякий случай Кай сел на пол, прислонившись к стене.
Вместо монстра, каким обычно становилась Гидра, явилось нечто другое. Купол этого существа, как медузу, было видно, когда оно поднималось откуда-то из недр дома. Оно охватило всё здание, в нём как в воде тонул Кай и не мог всплыть, потому что кругом был воздух. Будто такой же купол обволок его сердце и взорвался, заставив упасть на четвереньки, сплюнуть горлом хлынувшую кровь. В ушах зашумело, будто кто-то на полную включил телевизионные помехи, и не было в этом мире ни Акросса, ни где-то там сражающегося Хаски, ни ещё живого Гранита. Был только Кай, собственное сердце, которое с трудом перегоняло кровь, но ещё билось, жило, и была эта медуза, превращающая всю попадающуюся на её пути технику в мёртвые куски железа и пластика. Теперь всё здание было съедено темнотой, спрятано в желудок этой огромной медузы, отрезано от мира будущего и высоких технологий.
И именно теперь, пока в ушах ещё звенело, пока мир Кая всё ещё не вернулся в одну плоскость, а расслаивался на добрый десяток, где-то совсем рядом раздался удивлённый голос Акросса:
— Твоих рук дело?
— Гидры, — ответил Кай, чтобы за показным спокойствием спрятать свою не лучшую на данный момент форму, но голос его и предал — он звучал хрипло и глухо, будто Кай только что свалился сюда с верхних этажей. И чувстввал он себя так же паршиво и, рассудив, что падение с ещё одного этажа его не убьёт, подтянулся ползком к провалу. Глаза постепенно привыкли к темноте, и в её тонах как плевок густел силуэт Акросса всего в паре метров от него.
— Какого чёрта? — продолжил Акросс устало, отчитывая ребёнка, который заигрался с мячом и попал соседу в окно, никак не Кая. — Что ты вообще собирался делать? Твои действия мне не вредят. Так зачем?
— Не помню, чтобы в правилах игры было не отклоняться от цели и преследовать только чужого капитана.
— Я почти уверен, что оно там есть, — сгусток начал приближаться, так же неторопливо, послышался щелчок снятия с предохранителя пистолета. Конечно, ничего из оружия этого времени действовать не будет, но у Акросса свой пистолет, работающий на механике, без программ. — Где-то в том правиле, где сказано, что мы должны убить друг друга любыми способами.
— У меня не хватает страницы. Той, на которой написано, что более жестокий и долгий способ убийства даёт тебе больше очков.
— Знаешь, в играх, когда выигрываешь — переходишь на новый уровень. Становишься сильнее. Ты просто не побеждал, чтобы проверить. Но меня не нужно резать на куски или скармливать вампирам. Для начала тебе достаточно пустить мне пулю в лоб. А потом, может быть, втянешься.
Под пальцами Кая крошился бетон обломков, от каждого шага Акросса плиту трясло и она накренилась чуть ниже, но не упала.
В темноте, там, из затихшей бездны нижних этажей, раздалось в наступившей тишине спокойное, негромкое:
— Ловлю.
Не ожидавший этого Акросс, секунду назад чувствовавший себя сильнейшим, хищником, попытался схватить противника в темноте, но Кай легко соскользнул с плиты вниз, и Акросс полетел следом, не удержав равновесия. Но Кая успел поймать и втянуть на этаж ниже Хаски, а Акросс исчез в этой бездне, послышался только грохот упавшего на что-то не слишком мягкое тела.
До превращения на Хаски был бронежилет и армейские брюки с карманами, теперь же смутно знакомый плащ, без света было не разобрать, Кай скорее догадывался, чем узнал:
— Ты снял его с Гранита?
— Я понимаю, что тут темно, но не голым же мне бегать... Блин, ты мне руку вывихнул. Я теперь совсем без рук остался, — пожаловался Хаски. Конечно, когда он ловил Кая единственной целой рукой, то потянул её. — Я убрал Гранита. Теперь слушай. Естественно, я в тебя верю, иначе что я вообще тут делаю? Но я не знаю, где в здании Дроид, как быстро он нас найдёт и жив ли он. Я слышал выстрелы. Я, конечно, могу на двух лапах попробовать Акросса достать, но не думаю, что это хорошо закончится. Так что, тут внимательнее — я верю, что ты победишь.
Пока Хаски говорил в темноте, Кай постепенно приходил в себя, его тело регенерировало повреждения, уже не болело так сердце и можно было почти ровно дышать носом. Во всём здании была неестественная тишина, но внизу, за провалом, что-то шевелилось и скрипели тяжёлые подошвы военных ботинок по раскрошившемуся бетону. «Акросс не нападал, — понял Кай. — Он не просто запугивал — он давал мне время подняться. Он тоже не стал бы стрелять мне в затылок».
— Видишь, мой план сработал. Дроид даже близнецов в одиночку убрал. Так что давай, — постепенно хватка ослабла, но Кай уже мог стоять самостоятельно, замерев над новой тёмной бездной, на дне которой ждал его противник.
— Всё в порядке, можешь отпустить, — уже более окрепшим голосом произнёс Кай.
— Я бы посоветовал тебе просто бомбу рвануть — ты же всё равно восстановишься, — отпуская, продолжил говорить Хаски. — А вот его на кусочки разнесёт.
— Да, но ведь мы все тут чтобы поиграть, — ответил Кай, которого уже невозможно было достать, и его уход вниз воспринялся как плеск воды от скользнувшей вглубь рыбки.
Хаски смог наконец вздохнуть полной грудью, с хрипом, облизнуть окровавленные губы и прислониться к стене. И всё же, он чутко ловил последние оставшиеся в этом вымершем мире звуки, долетающие с яруса ниже. Даже если бы его пришёл добить Гранит или сам Акросс — Хаски бы не встал. Да пусть бы всё здание стало рушиться ему на голову. Не встал бы ни при каких обстоятельствах, кроме одного — если бы его позвал Кай.
Но Кай не позовал, потому что и так почти всех убрали за него, он был обязан не просто справиться с Акроссом, а сделать это сам.
***
В тёмную бездну открытого пролома падать оказалось страшно, и Кай прошёл по накреняющемуся обломку, как по пиратской доске к акулам. И, только ощутив край, соскальзнул осторожно вниз — лишний пафос ему не к чему. Он не представлял, как драться в темноте, точно знал одно — он бессмертен. Это Акроссу надо было его бояться. Хотя знание это смелости не придавало — перспектива остаться прикованным к хирургическому столу до тех пор, пока Акросс не решит, что с него хватит, и его можно отпустить, уже не так явно маячила, но всё же и не отступила на второй план окончательно.
На секунду стало светло от вспышки шокера где-то у самого уха, оглушил разряд, но прежде, чем его задело, Кай успел нырнуть снова за пределы света. Темнота — это хорошо теперь, она для него была таким же спасением, как для Акросса. Больше всего Кая подстёгивало желание дать команде победу. Не появиться снова в штабе измученным, опозоренным неудачником, а сказать, что они все молодцы, хорошо справились, и в этот раз победили.
Но послышался треск, будто сломалась стеклянная колба, и в центре появился, постепенно наполняясь светом, сияющий цилиндр. Подобные брали с собой в поход — ломаешь тонкую перегородку, и какое-то время оно светило. Это было более мощным, и его света хватило, чтобы осветить только круг, как арену. И на ней остались запертыми Кай и Акросс, как два гладиатора. Можно было уйти в темноту, но зачем теперь бежать? Признавать этим, что Акросс сильнее?
— Думал, ты будешь стрелять, — почти по-приятельски заметил Кай, окончательно сведя эту битву к простой игре. Так легче было и ему — проиграешь, и последующее будет лишь наказанием.
— Думал, что так интереснее, — отозвался Акросс, снова пустив разряд шокера. — Что больнее — пулевое или нейтрализующий удар током?
— Попробуй на себе, — пожал плечами Кай. — Всё по-разному воспринимают боль.
После такого можно было только рассмеяться и разойтись искать рубильник, включающий свет, и удивительно, откуда у Акросса взялась агрессия на первый бросок. Он атаковал всерьёз, но Кай легко ушёл вбок, исчез в темноте, чтобы в следующую секунду появиться уже с другой стороны, как если бы пересёк свет по прямой. До того, как Акросс успел сменить стойку или опустить руку, его обожгло ударом острого в подмышку — нож. Начавшиеся судороги выдал снова заискривший в руках шокер, и Акросс бросил его на присыпанный цементной крошкой пол не потому, что не мог держать, а чтобы скрыть эту слабость. И, конечно, тут же пожалел об этом, как только шокер пытался подобрать Кай. Бесполезную и опасную теперь палку Акросс отшвырнкл ногой, но попал в ловушку — дёрнуло под коленкой, там тоже открылся порез. Вместо какой-то ответной шутки про патовое положение в голове были одни ругательства, но Кай, остановившись напротив, пока Акросс зажимал порез под мышкой, спокойно заявил:
— Когда ты остаёшься один, ты мало что можешь.
Это резануло Акросса больнее ножа — он, наконец, изменился в лице, дёрнулся, этой потерей контроля дал понять, что за этими словами есть ещё что-то, кроме игры.
— Не нарывайся, — посоветовал Акросс, извлекая из кобуры пистолет, только взять его пришлось в левую руку. Кай продолжал ждать спокойно, но снова нырнул в темноту, когда Акросс снял оружие с предохранителя. Теперь Кай уже не появлялся, так и замер там, затаившись. И даже трусом его не назовёшь — ведь он был с одним ножом против пистолета. Единственное, что осталось Акроссу — тоже нырнуть в темноту. И всё же хорошо, что он застрелил Дроида раньше, тот мог увидеть его не только без света, но и через несколько этажей.
Акросс заметил в темноте рядом движение за секунду до того, как должен был туда вступить, застыл, как на краю пропасти, выстрелил той же левой и за шкирку втащил Кая обратно в круг. Прижав дуло к его спине, сделал ещё два выстрела в грудную клетку, не прицеливаясь особо, только стараясь держаться правой стороны, чтобы всё не закончилось так быстро. Кай даже не вскрикнул, повис на руке полутрупом, больше не пытался сбежать.
Акросс перехватил его за запястье, позволил упасть на пол, потом как мешок потащил за собой.
— Если бы вы не выключили лифты, не пришлось бы везти тебя по полу через все лестницы, — задорно рассказывал Акросс, но продолжить не успел — Кай, который если и ожил, должен был ещё кровью блевать и выплёвывать пули, подрезал ему сухожилие над пяткой.
Акросс никак не мог поверить в такую подставу. Будь это прежняя игра, где он не чувствовал боли, ему бы понадобилось несколько секунд на то, чтобы понять, почему нога больше не может стоять прямо.
— Не придётся, — глухо отозвался Кай из темноты. Потом мстительно пугнул внезапным разрядом шокера, но раненный Акросс отскочить уже не смог, и удар током пришёлся в здоровую ногу, как последняя капля гуманности, оставшаяся в Кае.
Акроссу показалось, что в себя он уже не придёт, он на секунду подумал, что проиграл. Но, открыв глаза и понемногу снова начиная ощущать своё тело, увидел всё тот же круг света и сидящего у края противника. Секунду, пока не прояснилось сознание, это даже напоминило ночной поход с палатками, когда во всём мире были только свет от костра и тьма вокруг него. А потом Акросс понял, что Кай держал его пистолет, но никуда не спешил.
Стараясь особо не шевелиться, Акросс сделал вид, что ещё не в сознании, пока в руке начал появляться второй, но Кай, в этом полумраке заметив что-то, твёрдо поднял руку.
— Расскажешь потом, что больнее, — спокойно, без издёвки, сказал Кай. — Пуля в лоб для начала. Я запомнил.
И выстрелил прежде, чем Акросс успел оторвать голову от холодного пола.