Глава 5. За гранью.
Вечер. Дождливый Чикаго...
Что может нагнетать обстановку сильнее, чем тяжелые капли дождя, барабанящие по крышам автомобилей, отражающиеся в лужах неоновым светом вывесок? Город жил своей привычной жизнью – воняло бензином, мокрым асфальтом и человеческим страхом.
Чикаго, Иллинойс. Клуб Chicago North Side
— Это Фрэнк Милагро. Со мной Морган Хэйнс и Молли Уоррен. К мэру Прицкеру, — ровным голосом произнес Милагро, подходя к охраннику у входа.
Тот смерил их оценивающим взглядом, на секунду задумался, потом дернул подбородком в сторону рации.
— Подождите.
Несколько секунд тишины, нарушаемой только каплями дождя, разбивающимися о козырек над входом. Затем в динамике рации раздался приглушенный голос, и охранник кивнул.
— Входите.
Когда-то клуб Chicago North Side жил ночной жизнью – громкой музыкой, алкоголем, раскрепощенными танцами. Но теперь это место больше напоминало военный склад. Освещение стало тусклым, приглушенным, а стойка администратора пустовала. Вдоль стен громоздились ящики с оружием, боеприпасами, бронежилетами. Подпольный штаб. Чикагская мафия готовилась к чему-то серьезному.
Милагро, Хэйнс и Молли шагали по коридору, знакомому Фрэнку с первого визита. Теперь он выглядел иначе — не таким роскошным, как тогда. Как будто даже обшитые деревом стены впитали в себя напряжение и стали темнее.
Дверь в ложу Прицкера была уже открыта.
— Моя компания пришла, — произнес Гордон Прицкер, сидя за массивным столом с бокалом виски в руке.
— Привет, Гордон, — хрипло бросил Фрэнк.
— Привет-привет. Здравствуйте, Морган. Привет, Молли! — Прицкер развел руками, как радушный хозяин дома. — Садитесь, садитесь, чего вы.
Фрэнк не торопился занимать место.
— Тот парень мертв, — произнес он холодно, без тени эмоций.
Прицкер откинулся в кресле и кивнул.
— Заслуженно. Ты поступил правильно. В нашей игре по-другому не бывает. — Он отпил глоток виски, внимательно наблюдая за Милагро. — Это был твой первый выстрел?
— Не первый, — Фрэнк скользнул взглядом по деревянной панели стола. — Я служил. Но это было давно. Сегодня я застрелил мальчишку.
— Бывает. Привыкай.
Морган Хэйнс резко поднял голову, его кулаки сжались.
— Привыкай? Ты совсем с ума сошел, придурок?! — Он резко встал. — Ты заставил моего босса пристрелить пацана, которому только двадцать стукнуло, просто за звонок в ФБР!
Его голос эхом отразился от стен, пробежался по помещению, наполняя его злостью и разочарованием.
Молли с ужасом смотрела на всех сидящих, не веря, насколько быстро ситуация накалялась. Ее пальцы крепко сжали подлокотники кресла, а сердце отбивало тревожный ритм.
Прицкер лениво повернул голову в сторону Хэйнса и усмехнулся.
— Ой... Морган. Как так? — его голос звучал насмешливо, но в глазах читалась жесткость. — Ты ведь всегда был первым, кто играл в политический покер и рушил жизни врагов. Разве нет? Может, сперва разберешься у себя в доме? Или мне этим заняться?
Хэйнс вскочил, сжимая кулаки.
— Хватит! Сядь, Хэйнс. От этого никому не лучше, — Милагро бросил на него тяжелый взгляд.
Морган стоял еще несколько секунд, его грудь тяжело вздымалась. Затем он резко сел обратно, сверля Милагро глазами, полными злости и непонимания.
Прицкер довольно кивнул.
— Вот так. Хороший мальчик. Своих шавок нужно держать на поводке.
Хэйнс резко поднял голову.
— Что ты, мать твою, сказал?!
— Поэтому ты нас и посадил? — раздался голос Молли, впервые за весь разговор. Ее взгляд метался между мужчинами.
Тишина накрыла комнату, как натянутая струна, готовая лопнуть в любой момент.
Хэйнс медленно наклонился вперед, его рука потянулась к открытому ящику на столе. Пальцы скользнули по металлической рукояти. В одно движение он вытащил пистолет и направил его прямо на Прицкера.
Гордон дернулся назад, его лицо исказилось от неожиданности.
— Что ты творишь? Успокойся... — его голос стал глуже, в нем прорезались нотки страха.
Хэйнс взял второй пистолет, осмотрел его на вес и передал Молли.
— Держи.
Молли молча приняла оружие, пальцы уверенно легли на рукоять. Она ловко передернула затвор, и короткий металлический щелчок разрезал напряженную тишину. Дуло ее пистолета тут же нашло цель — лоб Гордона Прицкера.
Милагро резко встал.
— Морган, Молли! Вы в своем уме?!
Прицкер лишь усмехнулся, медленно поднимаясь с дивана.
— Вот ведь вы, неблагодарные щенки... — он пригладил лацканы пиджака, поправляя складки, словно разговор не касался его жизни.
— Гордон, не горячись. Ты тоже, — голос Милагро звучал твердо, но в глазах читалось напряжение.
Прицкер выдохнул, качая головой.
— С меня хватит. Вы завалили аукцион, пришли в мой клуб, а теперь твои дружки направляют на меня мои же пистолеты? Лучше бы тебя замочили вместе с Томпсоном, Морган.
Хэйнс замер.
Милагро медленно перевел на него взгляд, чувствуя, как воздух в комнате стал гуще.
— Что ты сказал?
— Ах ты, ублюдок! — рявкнул Хэйнс и, резко шагнув вперед, вдавил дуло пистолета в лоб Прицкера.
В этот же миг двери резко распахнулись. В комнату ворвались вооруженные люди Прицкера, автоматы встали на мушку Хэйнса и Молли.
— Опустите оружие, — ровно произнес один из них.
Гордон улыбнулся, не сводя глаз с Милагро.
— Мои люди сделают из вас дырявых подкормок для крыс, если мы не вернемся к нормальному диалогу.
— Гордон, — медленно сказал Милагро. — Пусть они уберут с мушки моих друзей.
Прицкер прищурился.
— Так ты за них... или за меня?
В комнате повисла напряженная пауза.
Милагро взглянул на Молли. На Хэйнса. На стоящих напротив людей в черных костюмах.
— За них.
Не прошло и секунды, как он выхватил пистолет и выстрелил в потолок.
Прицкер пригнулся, чертыхнулся и, пользуясь суматохой, рванул к выходу.
Автоматы его охраны загрохотали, разбивая мебель, стекла и стены.
— Ложись! — крикнул Милагро.
Хэйнс и Молли ушли в укрытие, но сам Фрэнк почувствовал резкую боль в боку. Его рука автоматически прижалась к ране, и пальцы тут же стали липкими от крови. Пуля прошла на вылет.
Где-то вдалеке слышались голоса и топот ног, но в его ушах звенело.
Черт.
Они вышли на улицу, в ночной воздух, пропитанный запахом дождя, пороха и бензина. Чикаго жил своей обычной жизнью — вдалеке слышались сирены, музыка из клубов, смех пьяных прохожих. Но в этом переулке было только трое — один раненый, другой злой, третья — испуганная.
Хэйнс осмотрелся, держа пистолет наготове.
— Все чисто. Они, кажется, уехали. Слишком много шума — скоро здесь будут все, кто хоть мельком услышал выстрел.
Милагро пошатнулся, но Хэйнс крепко удержал его за плечо.
— Черт... — пробормотала Молли, помогая Фрэнку держаться на ногах.
Они вышли в переулок, двигаясь медленно, но точно, как бойцы, привыкшие выбираться из дерьма. Машины Chicago North Side исчезли — не осталось ни одной. Только их внедорожник стоял там, где его оставили.
Милагро взглянул на свою одежду. Дорогой костюм, выбранный утром с привычной педантичностью, теперь был насквозь пропитан кровью, липкий и тяжелый. Он выругался.
— В больницу ехать нельзя, — тихо сказал он.
— Да ты, идиотище, серьезно? — Хэйнс обернулся, его глаза пылали яростью. — Хочешь сдохнуть как животное, истекая кровью на заднем сиденье? Или что?
Милагро усмехнулся, но тут же скривился от боли.
— Мне еще нужно сесть в Сенат.
Хэйнс закатил глаза.
— Давай, в машину. Сейчас не время умирать, политик хренов.
Они открыли дверь, заталкивая Фрэнка на заднее сиденье.
— Держись, — сказала Молли, садясь рядом с ним.
Через мгновение Милагро, едва не теряющий сознание, оказался в машине. Он не чувствовал боли, только постоянное темнение в глазах. Хэйнс сел за руль, а Молли, беспокойно оглядывая его, устроилась напротив.
— Нам надо куда-то его отвезти! — сказал Хэйнс, его голос звучал напряженно, с каждым словом слышалась тревога.
— Будь это Вегас, было бы проще, — ответила Молли, склонив голову к Милагро. — А это Чикаго. Нас теперь наверняка хочет убить не только Прицкер, но и вся подкупная полиция этого города. А до этого, наш список был ограничен лишь федералами.
Машина рванула с места, как дикая кошка, мчавшаяся по ночным улицам. Милагро не слышал ничего, кроме звуков мотора и собственного тяжелого дыхания. Он лишь видел, как мелькают яркие огни, небоскрёбы города сменяются с бешеной скоростью, а сам он был всё дальше от реальности. Каждый его взгляд, каждый вздох стал борьбой. Всё плывёт. Но он не мог остановиться.
Хэйнс резко свернул в сторону, уводя машину на окраины Чикаго.
Чикаго, Иллинойс. Окраины Чикаго, Бар «Сикария»
— Помогите! Прошу, помогите! — крикнула Молли, её голос был полон отчаяния, словно она не контролировала, что говорит, устав от этого кошмара. Она не разбиралась, кто здесь, не видела лиц, только бессмысленно обращалась ко всем подряд.
Мужчины, стоявшие возле бара, мгновенно подошли. Хэйнс вытащил Милагро из машины, его лицо было мертвенно бледным, и тело почти не держалось на ногах. Но они не могли останавливаться. Все было решено слишком быстро, и теперь нужно было действовать.
Молли и Хэйнс поддерживали его, помогая шаг за шагом продвигаться вглубь заведения. Бар «Сикария» был полон мутных фигур, дышащих алкоголем и что-то шепчущих между собой, но теперь, когда внутрь ввалились они, внимание переключилось на них. Всё было слишком на грани.
— Что происходит? Кто это? — спросил гость, видя, как Молли, Хэйнс и едва живой Милагро врываются в бар.
— Позовите сеньора Мадригала, он нас знает, — сказал Хэйнс, не теряя времени на разговоры с барменом.
— Ты пришел сюда с полутрупом? Хочешь видеть такого великого человека, как сеньора Сезара Мадригала? Не ошибся ли ты дверью? — ехидно спросил бармен.
Хэйнс не обратил на это внимания и спокойно повторил:
— Позови босса!
Бармен взглянул на него с интересом, потом отправился за барную стойку и, буквально через минуту, появился Сезар Мадригал.
— Какого черта вы здесь делаете? — спросил Сезар, но его взгляд сразу же застыл, когда он увидел Милагро, почти теряющего сознание. — О черт! Что случилось? — спросил он, подходя ближе.
— Его подстрелили люди Прицкера. Они охотятся за нами по всему Чикаго, полиция куплена, я привез его к вам, потому что только вас он знает здесь. Я не могу большее сделать для него. — ответил Хэйнс, не скрывая раздражения и усталости.
Сезар взглянул на них, оценив ситуацию.
— Парни, перенесите его к доку, — сказал Мадригал своим картельерам. — Слушай, мои люди подлатают его, но я советую тебе и твоей подруге убираться из города. Здесь, помимо вашего Прицкера, теперь и целая орда федералов, которые копают на всех, кто связан с аукционом. Я достану самолет. Улетайте. Как только он будет готов, я отдельно отправлю его к вам.
Молли с тревогой посмотрела на Хэйнса, а затем снова на Милагро, ощущая нарастающее беспокойство.
— Мы не можем его бросить. — сказала Молли, почти срываясь.
Хэйнс, не глядя на неё, ответил холодно:
— Можем... так будет безопаснее и нам, и ему.
Сезар, присев немного, скользнул взглядом на них.
— Вы всего лишь улетите в свой Вегас. Не в другую страну. Мы за ним присмотрим. — его голос был решителен, а в глазах не было ни малейшего сомнения.
Хэйнс лишь молча кивнул, понимая, что другого выхода нет. Молли немного медлила, но, в конце концов, тоже согласилась. Они не могли рисковать.
— Хорошо... мы пока отдохнем здесь? — спросил Хэйнс, глядя на Мадригала.
— Без проблем! Mi casa es su casa, — ответил Сезар, направляясь к своим людям. Он кивнул им, и они начали готовить место для Милагро.
Хэйнс и Молли устроились за столом, отстранившись от всех взглядов, осознавая, что их жизнь — и так уже далеко за гранью нормальности.
Бар снова наполнился привычным гулом, но теперь он казался ещё более чуждым.
Милагро отвели к подпольному доктору, работающему на картель Primo Muerto. Этот человек был не просто врачом, а настоящим спасителем для бойцов Сезара Мадригала — латал их после перестрелок, вытаскивал с того света, чтобы они могли снова убивать.
Прошло несколько дней. Время текло в каком-то болезненном тумане, наполненном уколами, таблетками и сном, который больше походил на забвение. Наконец, однажды утром Милагро пришёл в себя. Его тело ломило, бок всё ещё пульсировал тупой болью, но разум был ясен.
Хэйнс и Молли уже давно уехали в Лас-Вегас.
— Как дела, пациент? — спросил доктор, склонившись над ним.
Голос был ровный, спокойный. Будто он разговаривал не с человеком, пережившим перестрелку, а с клиентом, пришедшим на плановый осмотр.
— Нормально... Где я? — прохрипел Милагро, заставляя себя говорить.
— В моей небольшой частной клинике, — ответил врач, закрывая медицинскую папку. — Я работаю на сеньора Мадригала, как, видимо, и ты. Меня зовут Хуан, я твой доктор.
Милагро провёл ладонью по лицу, стараясь окончательно прийти в себя.
— Где Морган и Молли?
Хуан пожал плечами:
— Извини, этого я не знаю. Тебя никто не проведывал, кроме сеньора Мадригала.
Милагро нахмурился. Он не знал, сколько времени прошло, но почему Хэйнс и Молли не оставили никаких вестей?
Сжав челюсти, он медленно сел на кровати. Всё тело отзывалось болью, но он проигнорировал это. Надо вставать.
— Только осторожно, — предупредил доктор, наблюдая за ним.
— Где я могу найти Сезара Мадригала? — спросил Милагро.
— В баре Сикария, через улицу. Могу тебя проводить.
Милагро молча направился к выходу.
Когда он шагнул за порог, его тут же ослепил утренний свет. Город встретил его влажным воздухом после ночного дождя и звуками пробуждающегося Чикаго.
Он пересёк улицу и вошёл в Сикарию. Бар встретил его привычным запахом крепкого алкоголя, сигаретного дыма и дешёвых духов.
В дальнем конце зала, сидя спиной к входу, он увидел фигуру Сезара Мадригала.
— Сезар! — окликнул Милагро.
— Фрэнк! Живой и, вроде как, даже здоровый! — раздался спокойный голос Мадригала.
Он сидел в дальнем углу зала, развалившись в кожаном кресле, с сигарой в одной руке и стаканом рома в другой.
Милагро подошёл ближе, прихрамывая.
— Где Морган и Молли?
— С ними всё в порядке, не переживай. Я отправил их обратно в Вегас, они прилетели ещё сутки назад.
Милагро кивнул, испытывая странное чувство облегчения.
— Спасибо, что помог им.
— Не стоит. Мы все в одной лодке. — Мадригал затянулся сигарой и выдохнул густой дым. — Я уже знаю, что ты чертовски разозлил Прицкера. Теперь ты лакомый кусок для федералов, полиции и всех местных шакалов.
— Да уж... Теперь нужно разгребать всё это дерьмо.
— Именно. Кстати, насчёт этого... — Мадригал поставил стакан на стол и подался вперёд. — Мы продвинулись в анализе произошедшего. Мои люди нарыли интересную информацию. Кто-то сдал федералам весь твой аукцион с потрохами.
Милагро напрягся.
— Я знаю... — пробормотал он. — Какой-то парень позвонил федералам и слил им информацию... Я... я с ним разобрался.
Мадригал с интересом взглянул на него.
— Парень, говоришь... — он хмыкнул и покачал головой. — У меня есть обновлённые данные. Федералы знали не только о месте, дате и времени. У них был полный список гостей, схема охраны, данные по счетам, на которые должны были поступить деньги...
Он выдержал паузу, давая Милагро осознать сказанное.
— Так что, мой друг, сливщик — это не какой-то случайный парень. Кто-то из твоих людей хорошо подготовился.
Кровь застучала в висках Милагро.
— Люди Прицкера сказали мне, что это был тот парень. Я сам видел у него папку со всеми этими документами! — в его голосе прорезался гнев.
Мадригал внимательно изучал его выражение лица, словно взвешивал что-то в голове.
— Понял. Ну что ж, будем считать, что проблема решена. Но, думаю, ты понимаешь, что тебя, возможно, просто использовали. Возможно, кто-то подставил этого парня.
Милагро сжал челюсти, но промолчал.
— Сейчас ты хочешь вернуться в Вегас?
— Да... Я уже проклял этот город.
Мадригал кивнул.
— Понимаю. Я и сам мечтаю вернуться на Кубу. Чикаго слишком грязный даже по моим меркам. — он загасил сигару в пепельнице. — Ладно, я организую тебе самолёт. Но вылетать ты будешь не из Чикаго. Если тебя засекут в аэропорту — всё, конец игры.
— Спасибо, Сезар.
— Не благодари, ещё увидимся.
Мадригал протянул руку, и Милагро пожал её, чувствуя, как его пальцы сжимает стальная хватка мексиканца.
Спустя несколько часов Милагро сидел в машине, глядя на серые улицы Чикаго, которые он оставлял позади. Его пальцы нервно постукивали по рулю, а мысли метались, как крысы в тонущем корабле. Что-то было не так. Он чувствовал это, но пока не мог понять, что именно.
Гилбертс, Иллинойс. Частный аэропорт Куопио.
Частный аэропорт Куопио встретил его почти пустой взлётной полосой и небольшим ангаром. Единственный частный самолёт уже стоял с заведёнными двигателями, и пилот, заметив приближающуюся машину, сразу же вышел ему навстречу.
— Сэр, прошу вас на борт! — сказал он, с вежливой улыбкой открывая дверь. — Вы у меня единственный пассажир. Видимо, важная персона, раз для вас выделили весь самолёт.
Милагро коротко кивнул, быстро поднялся по трапу и занял место у окна.
— Мистер Мадригал передал вам пожелания хорошего полёта. — Пилот обернулся к нему. — Летим в Лас-Вегас?
Фрэнк задумался. Вегас сейчас был очевидным выбором, но... слишком очевидным.
— Нет. — Он посмотрел на пилота холодным взглядом. — Летим в Боулдер-Сити.
— Как скажете, сэр.
Фрэнк откинулся в кресле, надеясь, что этот перелёт пройдёт без неожиданностей. Но едва он скользнул взглядом в окно, как его грудь сдавило нехорошее предчувствие.
К самолёту приближались тёмные внедорожники. Несколько машин, и все без опознавательных знаков, но он видел такие прежде.
Чёртовы федералы.
— Чёрт... — выдохнул он, резко вскакивая с места. — Пилот! Какого хрена?!
Тот выглядел ошарашенным.
— Сэр, я тут ни при чём! Нам нужна помощь? Позвонить мистеру Мадригалу?
Милагро взглянул на него с холодным презрением.
— Нет. Я сам разберусь.
Он медленно вытащил пистолет из-под пиджака, глянул на магазин — полный — и сунул обратно в кобуру. Затем резко развернулся и решительно пошёл к выходу, спускаясь по трапу навстречу агентам ФБР.
Ветер трепал его пиджак, за спиной гудели двигатели самолёта. Первые фигуры в тёмных костюмах уже выходили из машин, направляя на него оружие.
— Фрэнк Милагро! — раздался командный голос. — ФБР! Руки вверх!
Фрэнк усмехнулся.
— И что? Где ордер? У вас есть хоть что-то, что подтверждает ваши действия? — спросил Милагро, сдерживая гнев.
К нему вышла женщина, и её уверенная осанка сразу выдавала, что она здесь не последняя.
— Фрэнк Милагро. Агент Элизабет Гарднер, ФБР.
— Объясните, что здесь происходит, мадам Гарднер, — сказал Милагро, не скрывая ярости.
— Может, просто поговорим? Без камер, без свидетелей. Душевно, по-человечески. — предложила агент, не теряя самообладания.
— Где? — спросил Милагро, пытаясь понять её намерения.
— В моей машине, — ответила Гарднер, указывая на внедорожник.
Рядом с ней стояла куча агентов ФБР, их выражения были напряжёнными, и каждый из них явно ожидал какого-то сигнала от своей начальницы. Милагро не стал ставить условий — его терпение было на исходе. Он молча направился к её внедорожнику и сел в машину, не отводя взгляда от агентов, которые стояли как каменные стражи.
— Как долго вы следили за мной? — спросил Милагро, сдерживая ярость, которая едва не вырывалась наружу.
— С того самого момента, как дела мэра Рашмора начали неумолимо впутывать тебя, — ответила Гарднер, её голос был хладнокровным и уверенным, как у человека, который привык быть на шаг впереди.
— Я тебя помню, — тихо ответил Милагро, ощущая, как воспоминания о той жаркой, пыльной базе в Кандагаре накрывают его, как волна.
— Ты был морпехом на базе в Кандагаре. Я тогда была дознавателем ФБР, допрашивала людей, работавших на бен Ладена. Сильно ты изменился, Фрэнк, — сказала Гарднер с лёгким намёком на недавние события, её глаза не отрывались от его лица.
— Так вот... — начал Милагро, его взгляд встретился с её холодными глазами, и он снова вспомнил, как тяжело было держать себя в руках тогда.
— Не думай, что я здесь по этой причине, — ответила она, как бы уводя разговор в другое русло, но его внимание оставалось только на её словах.
— Будь у тебя ордер, ты бы не сидела со мной в машине, — сказал Милагро, наконец, давая волю своей нетерпеливой злости.
— Ты прав, ордера у меня нет, — призналась Гарднер с неожиданным спокойствием, — Но есть кое-что другое: у меня есть улики, документы, показания, прослушка. Всё, что нужно, чтобы устроить тебе жизнь в камере. — Она сделала паузу, не поддавшись на его напряжённость.
— Так значит меня никто не сдал с аукционом? — сказал Милагро, чувствуя, как туман недоумения постепенно рассеивается.
— Нет, не сдали. Тебе хотели помочь, — ответила она с лёгким нажимом. — Тот парень, которого ты убил, здесь вообще не при чём.
— Не понимаю, о чём ты, — сказал Милагро, его мысли сбивались, пытаясь собраться в какую-то ясную картину происходящего.
— Мы ведь просто говорим, без записи, — начала Гарднер, её голос стал ещё более твёрдым, почти как у наставника, который не терпит возражений. — Фрэнк, ты ведь работал на благо своей страны. Ты знаешь, что я знаю. Ты знаешь, что я везде. Ты знаешь, что я могу прикрыть тебя, если захочу. Мне не понадобится прокурор, чтобы забрать тебя. Просто подумай.
— Надень на меня наручники, если так сильно этого хочешь. Давай, я не буду сопротивляться, — сказал Милагро, уже отчаявшись скрывать своё раздражение.
— Я не хочу этого, Фрэнк, — её голос стал мягче, почти искренним. — Я хочу, чтобы ты сдал тех, кто действительно влёк тебя в этот хаос. Тех, кто подставил тебя.
— Я не понимаю, о ком ты говоришь, — сказал Милагро, чувствуя, как перед ним начинает вырисовываться чёрная тень чего-то очень большого и опасного.
— Донован Рашмора, Джо Чендлер, Гордон Прицкер, Сезар Мадригал, Оуэн Андерсон и Морган Хэйнс, — сказала Гарднер с такой лёгкостью, как будто эти имена не были для неё чем-то пугающим, а наоборот — знакомыми лицами.
Милагро почувствовал, как внутри всё похолодело. Страх? Нет. Шок? Определённо. Гарднер знала всех. Всех, кто так или иначе имел к нему отношение.
— Кто эти люди? — спросил он, стараясь сохранить невозмутимость, но голос предательски дрогнул.
Гарднер усмехнулась. Её лёгкая, почти лениво-насмешливая улыбка была опаснее, чем любое обвинение.
— Ваши враги и ваши друзья. Иногда разница между ними не так уж и велика, — ответила она с оттенком язвительного удовольствия.
— Да ну? — фыркнул Милагро, скрестив руки на груди.
— Прицкер хочет вас убить. И, честно говоря, если бы не мы, ты бы уже был трупом. Знаешь почему мы здесь без полиции Чикаго? Потому что они пристрелили бы тебя, как только увидели. Без вопросов. Без протокола. Сдай мне Прицкера, и избавься от проблем.
— Я даже не знаю, кто он такой, — сухо бросил Милагро, наблюдая за её реакцией.
Гарднер лишь покачала головой, словно разговаривала с упрямым ребёнком.
— Правда? Странно. Десятки его людей уже дали показания: они утверждают, что вы вели аукцион в Бэрроуз, встречались там с главой крупнейшего картеля — Сезаром Мадригалом. — Она выдержала паузу, словно давая ему шанс осознать услышанное.
— Я не вёл никакой аукцион, — твёрдо ответил он, пристально глядя ей в глаза.
— Да, я знаю, — кивнула она с притворным пониманием. — Ты просто светил личиком, пока мисс Молли Грей занималась всеми грязными делами.
Милагро усмехнулся, но в глазах не было ни капли веселья.
— Ну ты и фантазёрка, Бесс, — проговорил он с преувеличенным радушием.
— Хватит, Фрэнк, — резко оборвала она его. — Тебя хотят убить за ошибку. И предали тебя только те, кто работает на тебя напрямую. Подумай об этом.
Она наклонилась чуть ближе, её голос стал низким, почти гипнотическим.
— Я дам тебе время. Жду твоего решения. Если мы будем работать вместе, ты станешь сенатором. Живым сенатором.
— Если я буду работать на тебя, Элизабет. Не вместе, а на тебя, — сухо ответил Милагро, пристально глядя ей в глаза.
На секунду между ними повисла тишина, Фрэнк вышел из машины, чувствуя на себе взгляды агентов. Холодный воздух обжигал кожу, но его это мало волновало.
— Мистер Милагро, — раздался за спиной голос Элизабет, отточенно вежливый, будто они были совершенно незнакомы.
Фрэнк обернулся, раздражённо прищурившись.
— Что вам ещё нужно? — его голос был холоден, как сталь, Фрэнк подыграл.
Гарднер подошла ближе и протянула ему конверт.
— Что это? Взятка? — Милагро ухмыльнулся, голос был полон ядовитой иронии.
— Это инструкция, как со мной связаться, — спокойно ответила Элизабет, словно предлагала ему визитку, а не возможный путь к спасению.
Фрэнк взял конверт, скользнул по нему взглядом и с резким жестом швырнул в ближайшую лужу. Бумага мгновенно пропиталась грязной водой, погружаясь в неё, как камень.
— Мне это не нужно. Вам нужен не я. Ты ошиблась, Гарднер, — зло бросил он.
Элизабет осталась стоять на месте, не пытаясь остановить его. Только лёгкая усмешка мелькнула в уголке её губ — словно она знала что-то, чего не знал он.
Фрэнк развернулся и, не оглядываясь, поднялся по трапу самолёта. Дверь захлопнулась за его спиной.
Спустя мгновение двигатели заревели, и самолёт Милагро начал взлетать, унося его подальше от Чикаго — но не от проблем.
Тем временем.
Лас-Вегас, Невада. Сити-Холл.
В просторном кабинете мэра стояла тишина, нарушаемая лишь ритмичным постукиванием пальцев Хэйнса по столу. Он нетерпеливо глядел на телефон, когда наконец получил долгожданное сообщение.
— Донован! Всё в порядке. Милагро написал, что летит обратно, — сказал Хэйнс, облегчённо выдыхая.
— Иисус Христос... Слава Богу, — пробормотал Фрейзер, устало потирая лицо.
Дверь распахнулась, и в кабинет влетела Молли.
— Фрэнк летит! — выпалила она, едва переводя дыхание.
— Да, мы уже в курсе. Подпишу пару документов и позже поедем его встречать, — спокойно ответил Хэйнс, явно чувствуя себя хозяином положения.
— Хорошо, — сказала Молли, всё ещё нервно сжимая в руках телефон.
Хэйнс, улыбнувшись, откинулся в кресле и взглянул в окно.
— Господи, как же я люблю Лас-Вегас, — с довольствием произнёс он, будто сам город был его личной игральной картой, приносящей только выигрыши.
Встав, он отправился по своим делам, оставив Молли и Фрейзера в кабинете.
Телефон в её руках завибрировал. Она взглянула на экран, сжала губы и сбросила звонок.
— Молли, — окликнул её Фрейзер, изучающе глядя.
— Да, сэр? — быстро отозвалась она, спрятав телефон в карман.
— Возьми эти бумаги и передай их Моргану, — он протянул ей стопку документов.
— Да... конечно, я передам, — ответила она, чуть замешкавшись.
Взяв бумаги, Молли быстро вышла из кабинета. В коридоре она остановилась, оглянулась, убедилась, что её никто не видит, и достала телефон.
— Да, Молли, — раздался в трубке голос Микса.
— Можешь, пожалуйста, найти мне информацию на Эдриана Моралеса? — её голос звучал ровно, но в нём чувствовалась напряжённость.
— Да, не вопрос. Что именно искать? — спросил он.
— Просто найди всё, что сможешь, — коротко ответила она.
— Понял. Дам знать, как что-то найду, — сказал Микс.
— Спасибо, — бросила Молли и сбросила вызов.
Она глубоко вдохнула и, не теряя времени, направилась к выходу. В её глазах не было страха — только холодный расчёт.
Спустя 6 часов.
Боулдер-Сити, Невада. Международный аэропорт.
Как только Фрэнк вышел из частного терминала, его встретил знакомый голос.
— Фрэнк! Наконец-то! — раздался оклик.
Милагро вскинул голову и увидел Моргана Хэйнса, который шагал к нему с расслабленной улыбкой, но в глазах мелькала тревога.
— Морган, чёрт побери, рад тебя видеть, — устало выдохнул Милагро, пожимая ему руку.
— Как ты? — спросила Молли, внимательно изучая его взглядом.
— Всё нормально. Хотя федералы выследили меня и застали прямо перед взлётом, — спокойно бросил Фрэнк, будто речь шла о случайной проверке в аэропорту, а не о ФБР.
— Охренеть... — выдохнул Хэйнс, качая головой. — Что они знают?
Милагро усмехнулся, но в его глазах читалась усталость.
— Всё. Всех. Тебя тоже, кстати.
Хэйнс на секунду замер, но быстро взял себя в руки.
Тем временем Молли отошла в сторону — телефон в её руке снова завибрировал. Она взглянула на экран, нахмурилась и сбросила вызов.
— Молли? — окликнул её Фрэнк, пристально наблюдая за ней.
— Да? — отозвалась она, быстро спрятав телефон в карман.
— Всё в порядке? — спросил Хэйнс, вскинув брови.
— Да... Просто слишком много дел, — ответила она, явно нервничая.
— Почему не говоришь? Мы поможем, — Милагро сузил глаза, не упуская её из виду.
— Да? Это... это супер. Одна я уже не справляюсь, — с облегчением сказала Молли, но было заметно, что её что-то гложет.
— Морган, найдёшь нам машину? Поедем все вместе ко мне в пентхаус. Я чертовски по нему соскучился, — сказал Фрэнк, стряхивая напряжение.
— А я не пил хорошего виски уже несколько дней, — ухмыльнулся Хэйнс, расслабляя обстановку.
— Народ! У нас дела! — внезапно оборвала их Молли, её голос стал твёрдым, почти приказным.
Они как команда загрузились в машину и направились в сторону отеля и казино «Даймонд».
Это была потрясающая поездка — такой, что ни один рассказ не передаст её дух. Смех, переглядывания, лёгкость момента, будто все проблемы остались где-то там, на взлётной полосе Боулдер-Сити.
— С возвращением! — торжественно провозгласил Хэйнс, доставая из-под сиденья бутылку шампанского.
— Ого! Ты что, всё предусмотрел? — усмехнулся Милагро, приподняв бровь.
— Морган, ты же виски хотел, а его там случайно не завалялось? — с подозрением спросила Молли.
— Обижаешь! — ухмыльнулся Хэйнс, вытаскивая из того же тайника бутылку скотча.
— Налей водителю тоже, — хмыкнул Фрэнк, кивая на мужчину за рулём.
— О, благодарю, сэр, но мне нельзя, — сдержанно улыбнулся водитель, покачав головой.
Компания весело выпила за возвращение, но, несмотря на лёгкость момента, всем было ясно — это всего лишь передышка перед грядущим хаосом.
Лас-Вегас, Невада. Пентхаус Милагро.
Фрэнк вошёл в пентхаус так, будто оказался здесь впервые. Он замер у входа, оглядывая просторное помещение, словно оно было храмом, который он не видел вечность.
— О Боже... Боже... Боже... родной... миленький... пентхаус — прошептал он, чуть не уронив пиджак.
— Так, ему больше не наливать! — провозгласил Хэйнс, махнув рукой.
— Ого! Это что, пуф? Иди-ка сюда, пуфик! Пуфик! Пуфик! Пу-у-уфик! — радостно затараторила Молли, плюхаясь в кресло и обнимая его, как потерянного друга.
— И ей тоже! — раздался голос Хэйнса из соседней комнаты.
На следующий день.
Милагро сидел за столиком в своём персональном ресторане на верхнем этаже пентхауса. Панорамные окна открывали потрясающий вид на утренний Лас-Вегас, залитый мягким солнечным светом. В воздухе витал аромат свежесваренного кофе и хрустящих круассанов.
— Ваш кофе, сэр, — с вежливой улыбкой сказала бариста, ставя перед ним чашку.
— Спасибо, — кивнул Фрэнк, делая первый глоток.
В ресторан, зевая и лениво потягиваясь, зашла Молли. Очевидно, она только проснулась.
— Доброе утро, сэр, — пробормотала она, всё ещё не до конца проснувшись.
— Доброе утро, Молли. Можешь заказать что угодно, девочки приготовят тебе завтрак, — ответил Милагро, разрезая на тарелке сочный стейк.
— Спасибо, Фрэнк, и... — она замялась, словно собираясь сказать что-то важное.
— Что такое? — приподнял бровь Милагро.
— Мне кажется, вчера я вела себя... ну, очень странно. Поэтому прошу прощения. Этого больше не повторится, — сказала Молли, смущённо опустив взгляд.
Милагро отложил нож и вилку, ухмыльнулся и посмотрел на неё поверх чашки кофе.
— Послушай, Молли, я никого не осуждаю за любовь к пуфикам, — сказал он, скрывая улыбку.
Молли застыла на секунду, а потом рассмеялась.
— Правда?
— Ага, — кивнул он, отпивая ещё глоток. — Кстати, а где Морган?
— Не видела его с утра, — пожала плечами Молли.
— Позвоню ему позже, — задумчиво протянул Милагро, крутя в руках чашку.
После завтрака Милагро надел безупречно сидящий костюм, застегнул запонки и решил спуститься в казино на первом этаже своего казино-отеля Даймонд. Он давно не появлялся там лично и хотел взглянуть на своё царство развлечений глазами гостя.
Когда двери лифта плавно открылись, механический голос сообщил:
— Первый этаж. Казино.
Фрэнк вышел, не спеша оглядываясь. Как настоящий хозяин, он осматривал зал, ресепшен, толпы игроков, сидящих за столами. Одни азартно спускали деньги, другие – работали, делая всё, чтобы это заведение продолжало приносить прибыль. Деньги текли в его карманы рекой.
Милагро прошёл вглубь зала, наслаждаясь атмосферой побед и поражений, когда его неожиданно окликнули.
— Мистер Милагро?
Фрэнк резко обернулся. Перед ним стоял таинственный незнакомец — высокий, элегантно одетый парень лет двадцати пяти.
— Да, это я, — ответил Милагро, насторожившись. В голове сразу мелькнула мысль: Федералы? Или очередной незваный гость с проблемами?
Незнакомец улыбнулся.
— Мы не знакомы лично. Однако, я хорошо знаю вашего друга Моргана. Зовите меня Мистер Ди. Раньше я руководил этим местом, а теперь просто гость и владелец нескольких казино на Стрипе.
Милагро моментально узнал имя.
— О, чёрт, конечно! Очень приятно, правда, — оживился он. — Я знаю, что Даймонд — ваше детище. Вы ведь сами его проектировали? Это потрясающее место! Я даже живу здесь, потому что это рай... честно.
— Рад слышать. Даймонд всегда был моим драгоценным камнем, но увы... у меня уже не хватает времени на него. Поэтому я передал его в надёжные руки. Был уверен, что он будет процветать при новом владельце, — сказал Мистер Ди с лёгкой грустью в голосе.
Милагро почувствовал укол совести.
— О, боже... мне даже стыдно признаться, но я почти не слежу за делами казино. Этим занимается команда и Хэйнс. Простите, — признался он.
Мистер Ди усмехнулся.
— Что вы, Фрэнк? Всё в порядке. Поверьте, я вас прекрасно понимаю. В какой-то момент казино начинает управлять тобой, а не наоборот.
К Милагро и Мистеру Ди в спешке подошёл Хэйнс. Его голос прозвучал громко, уверенно, но при этом с лёгкой ноткой деловитости:
— Доброе утро, доброе утро. Привет, Фрэнк. Здравствуйте, мистер Ди.
Он кивнул знакомым игрокам, затем посмотрел на Милагро и Ди, словно оценивая ситуацию.
— О, Морган, доброе утро, — сказал Милагро, пожимая ему руку.
— Здравствуйте, мистер Хэйнс, — вежливо ответил Мистер Ди.
Хэйнс сделал шаг ближе и, с лёгкой улыбкой, обратился к нему:
— Позволите мне похитить мистера Милагро? Есть пара срочных дел.
Мистер Ди лишь понимающе кивнул:
— Разумеется, не смею вас задерживать. Рад был увидеться, мистер Милагро. И с вами тоже, мистер Хэйнс.
В его голосе не было раздражения, лишь лёгкая насмешка, как у человека, который привык, что время для него течёт иначе, чем для остальных.
Милагро улыбнулся в ответ, пожимая руку Ди:
— Простите, что так внезапно убегаю. Это была отличная встреча. Надеюсь, увидимся снова. Вы всегда желанный гость.
Мистер Ди чуть приподнял уголки губ в ответной улыбке, затем неспешно развернулся и направился к бару.
Хэйнс быстро повёл Милагро в сторону, оглядываясь по сторонам, словно ожидая, что федералы могут вынырнуть прямо из игральных автоматов. Его голос был ровным, но в нём читалась лёгкая напряжённость:
— Так, друг мой, у меня к тебе новости. Во-первых, я приобрёл для тебя новую недвижимость. Огромную, дорогущую, скоро введут в эксплуатацию, и там всё заработает. Будешь доволен.
Милагро усмехнулся:
— Приятно слышать. Что-то масштабное?
— Очень, — кивнул Хэйнс, но тут же перешёл на более серьёзный тон. — Во-вторых, какого чёрта, Фрэнк? Фрейзер говорит, что к нему заявились федералы. Его трясёт, как школьника на первом допросе.
Милагро медленно вдохнул, сдерживая раздражение:
— Чёрт возьми. Мы сами под пристальным прицелом ФБР. Недвижка — это, конечно, прекрасно, спасибо, но если федералы найдут то самое видео на Фрейзера, то и нас всех замажут.
Хэйнс покачал головой и выдал ещё худшую новость:
— Вот тут и проблема. Обиженка Прицкер начал копать. На тебя, на Фрейзера, на меня, на губернатора — вообще на всех. Боюсь, что его псы быстрее всего выйдут именно на нашего любимого мэра.
Милагро устало прикрыл глаза и пробормотал:
— Господи, ты хочешь, чтобы я снова летел в Чикаго? Мне уже хочется точечным ядерным ударом стереть этот город с лица Земли, честное слово.
— Нет, не дай бог, — усмехнулся Хэйнс. — Я организовал для тебя слушание по твоему сенаторству.
Милагро приподнял бровь:
— Даёшь возможность высказаться?
— Почти. Молли подготовит речь, ты выступишь, очаруешь всех высокопоставленных чиновников, которые прилетят из Вашингтона. Если всё пойдёт по плану, мы сможем ускорить твоё назначение.
Милагро хмыкнул и кивнул:
— Ладно. Надо попробовать.
Спустя несколько дней
Лас-Вегас, Невада. Пентхаус Милагро.
Сегодня в Сити-холле должно было состояться слушание по делу о сенаторстве Фрэнка Милагро. Он уже был собран и готов выйти, когда в дверь раздался звонок.
Фрэнк открыл. На пороге стоял Гордон Прицкер.
— Доброе утро, Фрэнк.
Милагро приподнял бровь, скрывая удивление.
— Мэр Чикаго... в Вегасе! Какая встреча. Звучит так, будто кто-то решил удрать от налоговой. — Он ухмыльнулся, прислонившись к дверному косяку.
Прицкер не улыбнулся в ответ.
— Сядем, поговорим?
— Конечно.
Они прошли в ресторанную зону пентхауса и сели за стол. Прицкер скользнул взглядом по роскошному интерьеру, явно впечатлённый.
— Я решил, что мне ещё мало шоу. А говорят, в Вегасе их хватает. Самое лучшее устроил ты, Фрэнк. И вот теперь я не знаю, аплодировать тебе или вышибить тебе мозги.
Фрэнк взял стакан с бурбоном, сделал неторопливый глоток и, не меняя выражения лица, посмотрел на гостя.
— Что тебя останавливает?
Прицкер достал телефон, открыл фото и двинул его по столу к Милагро. На экране заголовок на первой полосе федерального СМИ: «Перестрелка в доках Чикаго: ФБР расследует связи полиции и криминала».
— Решил спрятаться в Вегасе? — холодно спросил Фрэнка Прицкер.
— ФБР копает под нас обоих, Фрэнк. И знаешь, что я тебе скажу? Ты играешь в слишком опасные игры. Ты хотел власти? Теперь ты под прожектором. У тебя на лбу мишень. Огромная. Мои люди, мои партнёры, ФБР. Ты один против всех. Ты один против системы.
Милагро усмехнулся и наклонился вперёд.
— Разве? Я думал, это вы все против меня. Потому что я собираюсь ответить.
Прицкер хмыкнул, но в его глазах не было веселья.
— Знаешь, мне всегда было плевать на тебя...
— На нашей первой встрече ты такого не говорил, — спокойно заметил Фрэнк.
Прицкер посмотрел ему в глаза и медленно произнёс:
— Я прилетел сюда, чтобы предложить тебе сделку.
Прицкер достал флешку и положил ее на стол с тяжким, слегка издевательским взглядом.
— Что еще скрыто в твоих карманах? — с усмешкой спросил Милагро.
— На ней вся информация о тебе, собранная ФБР. Ты можешь забрать её. В обмен — ты исчезаешь. — произнес Прицкер, не скрывая угрозы в голосе.
— А если я откажусь? — холодно спросил Милагро, не моргнув.
— Тогда Лас-Вегас станет твоей могилой. — сказал Прицкер, не отводя взгляда.
Милагро встал, медленно двигаясь к барной стойке. Он взял пистолет, держа его уверенно, будто не было и сомнений. Направил ствол прямо на Прицкера.
— Знаешь, Гордон, — начал Милагро, голос его был ровным, но с тем напряжением, которое не предвещает ничего хорошего, — я думал, что почувствую что-то другое.
Глаза Прицкера расширились от неожиданности, на лице застыл шок. Он инстинктивно потянулся к бокалу, но его движения замедлились. Он понял, что это уже поздно.
— Фрэнк, ты понимаешь, что ты делаешь? — голос Прицкера срывался от страха.
— Мистер... мистер Милагро... — едва слышно прошептала барменша, потрясенная происходящим.
Прицкер поднял бокал, но не сделал глотка.
— Я знал, что все к этому приведет, — сказал он с тяжким вздохом, словно оправдывая себя. — Мы все идем по этому пути... но не все доходят до конца. Ты правда думаешь, что если сделаешь это... всё изменится? Ты веришь, что это что-то изменит?
Прицкер делает глоток и, не отрывая взгляда, продолжает.
— Я убил Гарди, — произнес он, бросая фразу в тишину, как тяжелый камень в воду.
— Что? — тихо, с недоумением, спрашивает Милагро.
Мгновенная тишина, словно время на секунду замирает. Барменша вздрагивает, её глаза бегают между ними, она не решается даже дышать. Лицо Милагро становится каменным, взгляд фиксируется на Прицкере.
— Он слишком много знал. Слишком много болтал. А ты знаешь, как я к таким отношусь, — сдержанно оправдывается Прицкер, его голос стал чуть жестче.
Прицкер делает еще один глоток, ставит бокал на стол с выражением превосходства.
— И знаешь что? Ты ничем не лучше меня, — продолжает он, словно это должно изменить что-то в этой игре.
— Я не ты, — без эмоций отвечает Милагро, не двигаясь.
Прицкер усмехается, его глаза полны вызова.
— Сегодня ты выстрелишь в меня, а завтра выстрелят в тебя. Не строй из себя героя. Ты хищник, как и я. Как и все мы. Все мы заканчиваем одинаково, — говорит он с уверенностью, что слова попадут в цель.
Милагро молчит. Его лицо остается непроницаемым, пальцы крепко сжимают пистолет. Он целится в Прицкера.
— Заканчивай. Делай то, что требует душа, — произнес Прицкер, беря стакан с Бурбоном в руку, но не выпивая.
Выстрел. Один, глухой, но мощный. Без лишнего шума, почти не замечаемый в этом мертвой тишине.
Голова Прицкера резко откидывается назад, и бокал с его руки падает на дорогой ковер. Кровь, как темная река, медленно расползается по ткани, окутывая его тело. Он остается сидеть в кресле, как будто просто уснул, но его глаза навсегда закрыты.
Барменша, как во сне, медленно опускает свой бокал на стойку. Её лицо становится мертвенно-бледным, губы едва шевелятся, но из них не выходит ни звука. Она хочет что-то сказать, но не может.
Милагро, не сводя глаз с неё, делает глоток виски и бросает на неё тяжелый взгляд, как будто этим взглядом подчеркивает её ничтожность в этот момент.
— Ты ничего не видела, — холодно говорит он.
Она просто кивает, осознавая ужас происходящего. В глазах — пустота, но Милагро не видит этого. Он не видит никого. Только холодный мир вокруг.
Фрэнк быстро идет к телефону в прихожей и набирает номер ресепшена.
— Заберите тело из моего номера. Без лишних вопросов, — его голос остается холодным, почти механическим.
Затем он набирает номер Хэйнса.
— Алло? — спрашивает голос Моргана в трубке.
— Морган... я... я убрал Прицкера. Он пришел ко мне, и... у нас был разговор, — Милагро говорит без эмоций, как будто это обычная рабочая ситуация.
— Постой, постой. Всё нормально. Я отложу слушание на завтра. Я разберусь. Не выходи из пентхауса. Ты меня понял? — голос Хэйнса звучит напряженно, но уверенно.
— Понял, — отвечает Милагро, кладет трубку и остается стоять на месте, глядя в пустоту.
Он снова ощущает, как груз мира давит на него, но сейчас, на мгновение, кажется, что всё осталось за дверями этого номера.
Лас-Вегас, Невада. Бар «Мохаве».
Фрэнк сидел за стойкой рядом с Молли. Он пригласил её на срочную встречу, и напряжение в воздухе было настолько густым, что его можно было бы разрезать ножом.
В телевизоре звучал голос ведущего:
— Срочные новости. В казино Альтамонт на Стрипе, известном своей кровавой перестрелкой, был найден мертвым мэр Чикаго Гордон Прицкер. Власти утверждают, что мэр прибыл в Вегас с рабочей целью, но позже решил отдохнуть в одном из местных казино. Полиция рассматривает версию, что состояние Прицкера, вызванное проблемами в Чикаго, было крайне тяжелым, и он покончил жизнь самоубийством в туалете.
Фрэнк слегка ухмыльнулся, его лицо оставалось каменным.
— Если бы я этого не сделал, он бы сделал это со мной. Полиция закроет дело? — голос Милагро звучал туманно, но решительно.
Молли сделала короткую паузу, затем ответила:
— Уже закрыли. Самоубийство — слишком удобный конец для такого человека. Ты прав, никто не будет вникать глубже.
Фрэнк выдохнул, явно успокоившись, но его взгляд не потускнел.
— Хорошо... — он кивнул.
— Хэйнс перенес слушание, но оно состоится завтра в Вашингтоне. Ты должен лететь. Я займусь делом Прицкера и ФБР. Вся наша команда будет работать над решением этих проблем. — Молли говорила уверенно, без колебаний.
Фрэнк встал, накинул пиджак и посмотрел на неё.
— Я дам им то, что они хотят, — сказал он, его глаза холодны, как лёд.
— Удачи, Фрэнк. — Она коротко кивнула, прежде чем он развернулся и направился к двери.
Фрэнк ушел, оставив в баре лишь тень, что не могла затмить его решимость.
Этой же ночью.
Рейсовый самолет, маршрут Лас-Вегас — Вашингтон.
Первый класс, ночь. Ровный гул турбин заполняет пространство. Милагро сидит у окна, медленно перелистывая папку с документами. В ней — список имен, адресов, счета в офшорах, деньги, которые когда-то принадлежали Прицкеру. Всё это теперь стало оружием, и Фрэнк знал, как им воспользоваться.
Он держит телефон в руке, разговаривая с Хэйнсом.
— Мы посмотрели файлы с той флешки. Там вообще ничего нет. Похоже, Гордон просто пытался тебя обмануть. — Хэйнс говорил спокойно, но его слова звучали с долей раздражения.
— Чёрт с ним, с этим дерьмом. — Фрэнк отмахнулся, его взгляд был острым, как лезвие.
— После слушаний ты, возможно, станешь сенатором Соединенных Штатов. — Хэйнс на секунду сделал паузу, прежде чем добавить: — Всё к этому идет.
— Возможно. Но сначала стоит посмотреть, как меня встретит Вашингтон. — Милагро не собирался строить иллюзий.
Он выключил телефон, закрыл папку и откинулся в кресле. Вечерняя тишина самолета была почти гнетущей.
За окном — кромешная тьма. Под ними простирается пустота: бескрайние пустыни, города и леса, которые как раз так же, как и этот самолет, мчались в неизвестность. Где-то там, в этой тьме, кто-то сейчас тоже смотрит в небо, не подозревая, что их мир вот-вот столкнется с крушением.
В этот момент раздается голос пилота через динамики:
— Уважаемые пассажиры, мы начинаем снижение. Температура в Вашингтоне — плюс два градуса, встречный ветер. Благодарим за то, что выбрали наш рейс.
Вашингтон, округ Колумбия. Капитолий.
Зал заседаний сенатского комитета. Высокие потолки, массивные колонны, тяжелый воздух власти. Перед длинным столом, за которым сидят сенаторы, установлен одинокий стул для выступающего. Напротив — ряды мест для публики и прессы.
Фрэнк Милагро сидит прямо, руки сложены перед собой. На нем темно-синий костюм, белая рубашка, галстук идеально завязан. Спокойное выражение лица, никакого волнения. Напротив него — председатель комитета сенатор Харрисон, пожилой мужчина с холодным взглядом, окруженный коллегами.
— Мистер Милагро, встаньте и поднимите правую руку пожалуйста. - говорит Харрисон на весь зал.
Фрэнк встает и поднимает руку.
— Вы, Фрэнк Милагро, клянетесь говорить правду и только правду и ничего кроме правды перед этим комитетом?
— Клянусь. — произнес Милагро.
— Садитесь, пожалуйста.
Милагро опускается на стул. Камеры фиксируют каждый его жест, каждое выражение лица.
Сенатор Харрисон откашливается, листая бумаги перед собой.
— Господин Милагро, — голос сенатора ровный, но холодный, — вы заявили о намерении занять должность сенатора. Однако перед этим комитетом есть вопросы, связанные с вашей биографией. Начнем с простого: вы были морским пехотинцем, служили на авиабазе Кандагар. Можете подтвердить это?
— Да, сенатор. Четыре года службы.
— Далее вы работали частной юридической фирме в Иллинойсе. И... весьма преуспели в своей карьере.
— Да, сенатор.
— После этого вы занимались бизнесом. Сейчас управляете гостиничным и развлекательным комплексом в Лас-Вегасе, верно?
— Абсолютно. — Милагро едва заметно кивнул.
В зале пробегает гул. Сенатор Харрисон стучит молотком.
— Господин Милагро, мы тщательно изучили вашу кандидатуру. Ваше стремительное восхождение в бизнесе вызывает вопросы. В частности, ваша связь с казино и наличными потоками.
Фрэнк чуть наклонил голову.
— В Лас-Вегасе сложно вести бизнес без работы с наличностью, сенатор. Как вы знаете, игорный сектор — один из крупнейших налогоплательщиков в стране.
— Однако нас интересует конкретно одно заведение — казино Даймонд, которым вы владеете. Согласно показаниям свидетелей, мэр Чикаго Гордон Прицкер был замечен там за несколько часов до своей смерти. — сказал сенатор обвинительным тоном.
— Мне жаль, что господин Прицкер погиб. Я не имел чести лично встретиться с ним в тот вечер.
— И всё же, — вступила в разговор сенатор Корбин, — его тело было найдено в туалете Альтамонта, другого казино. Учитывая ваш контроль над Даймондом, не могли бы вы пояснить, каким образом он оказался там и зачем?
Фрэнк сложил руки перед собой, не выказывая ни тревоги, ни раздражения.
— С уважением, сенатор, но я воспользуюсь своими конституционными правами и воздержусь от ответа на этот вопрос.
Сенаторы переглянулись. Харрисон постучал ручкой по столу.
— Значит, вы ссылаетесь на Пятую поправку?
Фрэнк вздохнул.
— Я просто предпочитаю не делать предположений относительно того, чего не знаю наверняка.
— Вам ничего не известно о связях Прицкера с преступными структурами? — спросила Корбин.
— Мистер Прицкер был политиком. Политики заводят множество связей, и не все из них приятны, — ответил Милагро с легким кивком.
— Это уклончивый ответ, — заметила Корбин.
— Это вежливый ответ, сенатор.
В зале послышались тихие перешёптывания. Харрисон снова стукнул молотком.
— В таком случае давайте перейдём к финансовой деятельности. Мы обнаружили значительные наличные переводы, поступавшие на счета, связанные с вашим бизнесом. Откуда эти деньги?
— Легальные доходы от казино, ресторанов, недвижимости. Всё, что задекларировано налоговыми службами.
Харрисон пожал плечами.
— Однако аудит выявил пробелы в отчетности.
Фрэнк выпрямился.
— С уважением, но если у вас есть конкретные обвинения, их должно предъявлять Министерство юстиции, а не сенатский комитет.
Корбин нахмурилась.
— Мы просто пытаемся понять, кто вы, господин Милагро. Бывший морской пехотинец, успешный бизнесмен... и человек, которого связывают с мертвым мэром Чикаго.
— Я человек, который уважает закон, сенатор. И который верит в систему, в том числе в Пятую поправку.
Повисла пауза. Харрисон что-то записал у себя в папке.
Сенатор Харрисон открыл папку, достал несколько страниц и постучал ими по столу.
— Господин Милагро, передо мной отчёт Федерального бюро расследований. Согласно этим документам, ваше имя фигурирует в ряде дел, включая незаконную торговлю людьми в Чикаго. Вам что-то известно об этом?
Фрэнк спокойно посмотрел на него.
— Сенатор, я вновь воспользуюсь своим правом, предоставленным мне Пятой поправкой Конституции США и откажусь отвечать на этот вопрос.
— Господин Милагро, в отчёте ФБР говорится, что вы могли быть причастны к незаконному аукциону, который проводился в доках Чикаго. Вас видели рядом с местом происшествия. Что вы можете сказать по этому поводу?
— ФБР зачастую ошибается, сенатор.
Корбин прищурилась.
— То есть вы отрицаете свою причастность?
— Я отрицаю всё, что не было доказано.
Харрисон сжал губы и открыл другой документ.
— Ваши связи с картелем Primo Muerto и его главарём, Сезаром Мадригалом, также зафиксированы в этом отчёте. Как долго вы были знакомы с мистером Мадригалом?
Фрэнк чуть усмехнулся, оглядел членов комитета.
— Сенатор, вы когда-нибудь жили на юге?
— К чему этот вопрос?
— Просто если бы жили, вы бы знали, что в некоторых кругах знакомство – это не то, что можно выбирать.
— Вы уклоняетесь от ответа, — резко сказала Корбин.
— Нет, я просто не даю вам желаемого.
Сенатор Харрисон переглянулся с коллегами.
— Хорошо. А что насчёт сержанта Оуэна Андресона? Он был вашим куратором в ФБР. После ряда коррупционных скандалов он скрылся в Европе. Вы были с ним знакомы?
Фрэнк кивнул.
— Да, я работал под его началом.
— И вы утверждаете, что не имеете отношения к его побегу? — допросительно спросил Харрисон.
— Я не утверждаю ничего. Я просто констатирую факт: я здесь, а он — нет.
Корбин нахмурилась.
— Вы не сотрудничаете со следствием.
— Я не вижу смысла комментировать слухи, — спокойно ответил Фрэнк.
Фрэнк откинулся на спинку кресла, наблюдая за тем, как сенаторы обмениваются взглядами. Харрисон что-то шепнул Корбин, и та слегка кивнула. Это был тот самый момент — они пытались решить, как дальше его прижать.
— Господин Милагро, — голос Харрисона звучал спокойно, но в нём читалась натянутость. — Учитывая все обстоятельства, у комитета остаются серьёзные сомнения в вашей благонадёжности.
Фрэнк сдержанно улыбнулся.
— Сенатор, когда у комитета нет сомнений — вот тогда стоит беспокоиться.
Корбин не скрыла раздражённого вздоха.
— Вас не беспокоит, что ваши связи с картелем, прошлые контакты с ФБР и ваше нежелание сотрудничать могут негативно отразиться на вашей карьере?
Фрэнк спокойно склонил голову набок.
— Я беспокоюсь только о том, насколько хорошо я выполняю свою работу. Всё остальное — домыслы.
— Тогда почему, — Харрисон приподнял одну из страниц отчёта, — ряд источников утверждает, что ваш бизнес в Лас-Вегасе связан с финансовыми потоками, которые могут быть использованы в незаконных операциях?
— Источники? — Фрэнк ухмыльнулся. — Если завтра ваши "источники" скажут, что я прячу золото ацтеков в своём подвале, это тоже войдёт в ваш отчёт?
В зале послышался приглушённый смех. Харрисон сжал челюсть.
— Мы здесь не для шуток, мистер Милагро.
— А я не шучу, сенатор. Мне действительно интересно, насколько легко можно запятнать репутацию человека на основании слухов.
Корбин сложила руки на груди.
— То есть вы отрицаете свою причастность ко всем этим подозрениям?
Фрэнк выдержал паузу, оглядел всех в зале и, слегка подавшись вперёд, произнёс:
— Я отрицаю ваше право судить меня без доказательств.
Сенатор Харрисон ударил молотком по столу.
— Мы возьмём короткий перерыв, после которого продолжим слушание.
Сенаторы начали переговариваться, покидая зал. Фрэнк остался сидеть, задумчиво глядя на пустую кафедру. Он знал, что после перерыва ставки возрастут.
Спустя 10 минут.
Фрэнк сидел за своим столом, скрестив пальцы в замок, наблюдая, как сенаторы возвращаются на свои места. Атмосфера в зале стала напряжённее. Видимо, за перерывом последовал серьёзный разговор, и теперь они собирались пойти ва-банк.
Сенатор Корбин первой взяла слово:
— Мистер Милагро, комитет изучил представленные материалы, и, исходя из ваших деловых связей, вашей деятельности в Лас-Вегасе и Чикаго, а также предполагаемых связей с преступными группировками, мы должны задать вам прямой вопрос: считаете ли вы себя достойным представлять американский народ в Сенате?
Фрэнк выждал момент, а затем спокойно наклонился к микрофону.
— Сенатор, разве не для этого мы здесь? Чтобы вы определили мою пригодность?
— Мы определяем, но вы уклоняетесь от ответов.
— Я отвечаю ровно настолько, насколько позволяют рамки закона, — Фрэнк сделал небольшую паузу. — И, кстати, насчёт связей с преступными группировками... Вы действительно хотите обсуждать это здесь, в этом зале?
По залу прокатилась лёгкая волна шума. Корбин нахмурилась.
— Если у вас есть какие-либо намёки, мистер Милагро, озвучьте их прямо.
— Сенатор, — Фрэнк ухмыльнулся, — намёков я не делаю. Но если уж мы заговорили о сомнительных связях, возможно, стоит пересмотреть предвыборные кампании некоторых ваших коллег?
Харрисон перебил её, стукнув молотком.
— Мы отклоняемся от темы. Вернёмся к делу. Согласно отчету ФБР, вы имели контакты с агентом Оуэном Андресоном. Его расследование касалось как раз тех сфер, в которых вы сейчас обвиняетесь. Где он сейчас?
Фрэнк пожал плечами.
— Насколько мне известно, он исчез где-то заграницей. Если бы я знал больше, я бы помог вашему расследованию.
— Вы работали на него.
— Я служил своей стране, сенатор. Мы все здесь этим занимались, не так ли?
Харрисон скрестил руки.
— Вы действительно хотите, чтобы комитет поверил, что все обвинения против вас — это просто совпадение?
Фрэнк улыбнулся.
— Я хочу, чтобы комитет оперировал фактами, а не совпадениями.
Зал на мгновение погрузился в тишину.
Харрисон посмотрел на Корбин, затем снова на Фрэнка.
— Спасибо, мистер Милагро. До вынесения окончательного решения по данному вопросу, Сенату необходимо время для дополнительного обсуждения. Второе слушание состоится завтра.
Фрэнк поднялся и покинул зал. Он знал, что решение уже принято, осталось дождаться когда у сенаторов хватит смелости его огласить. Милагро поехал в отель.
Вашингтон, округ Колумбия. Отель «Джефферсон Гранд»
Милагро вышел из чёрного автомобиля, который привёз его обратно в его отель в Вашингтоне. Поздний вечерний воздух был прохладным, но напротив входа уже собрались журналисты, карауля каждый его шаг. Флешки камер мелькали, словно стая вспышек перед бурей. Охранник проводил его внутрь, отсекая репортёров, один из них крикнул:
— Мистер Милагро, что вы скажете о завтрашнем слушании?
Фрэнк даже не обернулся. Он лишь усмехнулся и прошёл сквозь вращающиеся двери в роскошное фойе. Мягкий свет люстр и лёгкий аромат дорогого виски напоминали, что он снова в своём мире — мире власти и иллюзий.
Как только он перешагнул порог, его взгляд мгновенно выхватил две знакомые фигуры. У барной стойки, склонившись над стаканами, сидели Молли и Хэйнс. Оба выглядели так, будто только что сошли с боевого корабля после долгого рейса.
Молли медленно обернулась.
— Смотри-ка, сам сенатор Милагро собственной персоной. Чудо, что ты ещё не заказал себе бронзовую статую на лужайке Капитолия.
Хэйнс ухмыльнулся и хлопнул его по плечу, прежде чем снова пригубить свой бурбон.
— Ну и ну, Фрэнк. Я думал, ты забыл старых друзей, пока там парил в облаках власти.
Милагро усмехнулся, снимая пиджак и закидывая его на спинку стула рядом с Молли.
— Смешно. Я думал, вы прилетели сюда, чтобы выпить за мой провал.
— Скорее, чтобы посмотреть на твой триумф или катастрофу. В обоих случаях зрелище обещает быть эффектным. - Молли сделала глоток виски, ухмыляясь.
— Ты готов к завтрашнему дню? — спросил Хэйнс, чуть приглушив голос.
Фрэнк взял бокал со стойки, крутанул виски в руке и посмотрел на янтарную жидкость, прежде чем сделать глоток.
— Готов настолько, насколько можно быть готовым.
Хэйнс кивнул, улыбаясь.
— Ты вытащил себя из худшего дерьма, чем это. Но они сильные, Фрэнк. Они хотят тебя сожрать.
— Пусть попробуют.
Молли перебила.
— У тебя нет права на ошибку, Милагро. Один прокол — и ты пойдёшь не в сенат, а в федеральную тюрьму.
Милагро ухмыльнулся.
— Ошибки совершают те, кто не понимает правила. А я давно научился их менять и подстраивать под себя.
Хэйнс тихо рассмеялся и поднял стакан.
— Тогда выпьем за тебя, мистер будущий сенатор. За шоу, которое начнётся завтра.
Стекло звякнуло о стекло. Завтра должно было стать днём, который определит всё.
Вашингтон, округ Колумбия. Центр города.
Сквозь слегка затонированные окна чёрного Cadillac Escalade пробивался бледный свет утреннего солнца. Машина неспешно двигалась по проспекту Пенсильвания, направляясь к Капитолию, где через час должно было состояться финальное слушание по кандидатуре Фрэнка Милагро.
В салоне царило напряжённое молчание.
Молли сидела справа от Милагро, перелистывая материалы заседания. На ней был строгий серый костюм, а золотой браслет на запястье мягко поблёскивал в лучах света. Её взгляд был собранным, но руки выдавали нервозность — она слегка постукивала ногтем по планшету.
Хэйнс, сидевший напротив, лениво откинулся на спинку сиденья, наблюдая за городским пейзажем. Он выглядел расслабленным, но Милагро знал — это обманчивая маска.
— Тебе нужна финальная репетиция? — наконец спросила Молли, не отрывая глаз от экрана.
— Нет, — коротко ответил Милагро, глядя в окно.
— Ты уверен? Сегодня решается всё, — голос Молли был твёрдым.
— Я всегда уверен, — сказал Милагро, наконец посмотрев на неё.
— Ну и хорошо, потому что если ты облажаешься, я тебя убью, — усмехнулся Хэйнс.
— Какой милый настрой, — саркастично заметил Милагро.
— Сенат не любит слабых. Они хотят видеть лидера, а не испуганного мальчишку, — добавила Молли.
— Тогда им повезло, — спокойно сказал Милагро, доставая из внутреннего кармана дорогие тёмные очки и надевая их.
Машина свернула к массивному зданию Капитолия.
Вашингтон, округ Колумбия. Капитолий. Зал заседаний Сената США.
Высокий зал с резными деревянными панелями и тяжёлыми бархатными шторами был почти полон. В воздухе витало напряжение — этот день должен был поставить точку в вопросе о том, станет ли Фрэнк Милагро новым сенатором от Невады.
За длинными столами сидели сенаторы — опытные политики, юристы, бывшие военные. Репортёры замерли в ожидании.
Милагро вошёл в зал спокойно, уверенно, как будто всё уже было решено.
— Пройдите к трибуне, мистер Милагро, — раздался голос председателя заседания.
Фрэнк не спеша прошёл к месту, выпрямился и чуть кивнул.
Председатель озвучил.
— Поднимите правую руку. Клянетесь ли вы давать правдивые показания, только правду и ничего кроме правды?
— Клянусь, — спокойно ответил Милагро.
Сенатор Стивенсон, пожилой, но цепкий политик, был опытнее сенатора Харрисона. Сенатор сложил руки в замок и заговорил первым:
— Мистер Милагро, вы понимаете, что это заключительное слушание и от ваших ответов сегодня зависит ваше политическое будущее?
— Прекрасно понимаю, сенатор.
— Мы изучили ваш послужной список. Морская пехота, участие в государственных проектах. работа в ФБР, владение частным развлекательным комплексом... Однако ряд событий вызывает вопросы.
Сенатор взглянул на бумаги перед собой и продолжил:
— Вас связывали с подпольным аукционом в Чикаго, где незаконно торговали людьми. У ФБР есть доказательства, что вы поддерживали контакты с известным наркобароном Сезаром Мадригалом. Более того, ваш бывший начальник в ФБР, сержант Оуэн Андресон, сбежал в Европу, избежав следствия. Что вы скажете?
Милагро выдержал паузу.
— Я скажу, что это отличная попытка, сенатор. Но все эти обвинения — просто дым без огня. Если бы ФБР имело настоящие доказательства, я бы не сидел здесь, а находился бы за решёткой.
В зале прошёл лёгкий ропот.
— А что насчёт Прицкера? — вмешался другой сенатор. — Мэра Чикаго нашли мёртвым. Причём до этого его заметили сразу в двух казино — одно из них принадлежит вам.
— Если я начну комментировать каждую смерть в Вегасе, боюсь, у нас уйдёт весь день, — сухо заметил Милагро.
Несколько сенаторов переглянулись. Стивенсон посмотрел на Милагро.
— Мы также получили отчёт о ваших связях с картелем Мадригала. Что скажете на это?
Милагро слегка улыбнулся:
— Я скажу, что многие хотят повесить на меня все проблемы демократии. Это цена власти. Я не собираюсь оправдываться, но давайте говорить фактами. Если бы я действительно работал с картелем, я бы сейчас находился не здесь.
— Удобный ответ, — процедил сенатор.
— Удобный? Нет. Верный — да, — ответил Милагро, оглядывая зал.
Где-то в конце помещения Молли чуть заметно кивнула.
Сенаторы о чем-то переговаривались между собой. Председатель заседания постучал молотком по столу:
— Заседание приостанавливается. Голосование состоится в основном зале Капитолия, через десять минут. Прошу всех встать.
Как только председатель заседания объявил перерыв перед голосованием, сенаторы начали покидать зал, переговариваясь между собой. Некоторые устремились к журналистам, другие направились в сторону выходов.
Фрэнк Милагро встал из-за стола, застегнул пуговицу на пиджаке и направился к выходу. Он шел спокойно, но в глазах читалась абсолютная уверенность.
В коридоре его уже ждали Молли и Хэйнс.
— Хорошая речь, — первым заговорил Хэйнс, скрестив руки на груди. — Спокойно, уверенно, без эмоций. Как будто ты не под присягой был, а просто разговаривал с инвесторами.
— Ты, конечно, мастер красиво уходить от ответов. — похвалила Молли.
— Если бы отвечал прямо, сенаторы разорвали бы меня на куски, — спокойно ответил Милагро, двигаясь по коридору.
— Да они и так пытались, — хмыкнул Хэйнс. — Но ты выкрутился.
— Я не выкрутился, — поправил его Фрэнк. — Я показал им, что они мне не противники.
Проходя мимо колонн и мраморных статуй, троица свернула в боковой коридор. Несколько сенаторов, проходивших мимо, мельком взглянули на них, но не сказали ни слова.
— Нам туда, — кивнула Молли, заметив охранников, стоявших у массивных дубовых дверей.
Двери вели в основной зал голосования. Милагро на секунду остановился, оглядел своих спутников и, усмехнувшись, произнёс:
— Ну что, пойдём делать историю?
Он распахнул двери, и они вошли.
Величественный зал голосования был освещён массивными люстрами, свисающими с высокого куполообразного потолка. Массивные колонны из белого мрамора поднимались вверх, подчёркивая важность момента. Ряды кресел для сенаторов были расположены полукругом, перед ними возвышался подиум, за которым уже стоял председатель Сената. В этот момент воздух был насыщен напряжением, ожиданием и скрытой борьбой за власть.
Фрэнк Милагро вошёл в зал размеренным шагом. За ним следовали Молли и Хэйнс, которые остановились в стороне, наблюдая за происходящим. Гул голосов в зале начал стихать, когда сенаторы заняли свои места.
— Уважаемые коллеги, — раздался голос председателя, заглушая последние перешёптывания. — Мы собрались здесь для проведения голосования по кандидатуре Фрэнка Милагро на должность сенатора от штата Невада.
Милагро стоял в центре зала, его взгляд был непроницаемым, осанка — безупречной. Он не просто был здесь, он владел этим моментом.
— Согласно регламенту, голосование будет проводиться поимённо. Каждый сенатор вызовется по фамилии и выскажет свою позицию.
Началась перекличка.
— Сенатор Ричардс?
— За.
— Сенатор Маккензи?
— За.
— Сенатор Уилсон?
— За.
— Сенатор Харрисон?
— Против.
Милагро сохранял полное спокойствие, даже когда слышал голоса тех, кто выступал против него. Он знал: таких будет немного.
Голосование продолжалось. Зал замер, журналисты, находившиеся на галерее для прессы, склонились над блокнотами, фиксируя происходящее.
— Сенатор Грант?
— За.
— Сенатор Фергюсон?
— За.
— Сенатор Лоуренс?
— Против.
— Сенатор Корбин?
— За.
Финальные голоса... Последний сенатор произнёс свой ответ, и председатель поднял глаза к собравшимся.
— По итогам голосования...
В зале повисла напряжённая тишина.
— За — 87 голосов. Против — 13.
На секунду воцарилось полное молчание, а затем зал взорвался аплодисментами.
Фрэнк Милагро, теперь уже официально — сенатор США, чуть приподнял подбородок, его глаза блестели от триумфа. Он медленно кивнул, принимая свою победу.
Председатель Сената слегка постучал молотком, призывая к порядку.
— Решение принято. Фрэнк Милагро официально утверждён в качестве сенатора от штата Невада.
Флешкамеры сверкнули. Журналисты спешно записывали заголовки. Сенаторы начали подходить к нему, пожимая руку.
Молли и Хэйнс стояли в стороне, наблюдая за триумфом человека, который когда-то просто хотел выжить в этом мире, а теперь завоевал политическую арену.
Все взгляды были устремлены на Милагро, который встал и шагнул к трибуне. Его лицо было спокойным, но в глазах горел огонь, который не мог остаться незамеченным.
Он поднял руку, давая знак, чтобы тишина в зале стала абсолютной. Никто не дерзнул нарушить этот момент.
Фрэнк слегка наклонился вперёд, его голос был уверен, а каждое слово несло мощный заряд. Он говорил без запинок, с чётким пониманием того, что эти слова могут стать решающими для всей его политической карьеры. Он знал, что судьба страны, его штата, и его собственная жизнь зависят от этого выступления.
— Уважаемые сенаторы, дорогие коллеги, друзья и сограждане, — его голос был спокоен, но звучал с такой решимостью, что его слова проникали в самые глубины зала. — Сегодня не просто политический момент, сегодня момент истины. Мы стоим на грани перемен, и мне выпала честь, а может быть, и бремя, быть частью этих перемен.
Он остановился на мгновение, давая всем осознать значимость происходящего. Его взгляд скользнул по каждому сенатору в зале, фиксируя их выражения лиц. Флешкамеры журналистов сверкали каждую секунду.
— Я не пришёл сюда, чтобы удовлетворить чьи-то амбиции. Я пришёл сюда, чтобы служить. — Фрэнк взглянул на сенаторов, и его взгляд был пронзающим. — Служить вам. Служить моему штату. Служить этой стране. И мы все знаем, что пора сделать то, что так долго откладывалось: вырвать коррумпированную систему из самой её основы и вернуть её народу. Мы все устали от игр, от лжи, от того, как власть использует и манипулирует людьми ради своих целей.
Милагро сделал паузу, давая возможности всем почувствовать тяжесть его слов. Он посмотрел в глаза тем, кто когда-то видел в нём лишь "чужого" или "опасного".
— Я знаю, что многие из вас не верят, что человек с таким прошлым, как у меня, может стать символом перемен. Но вы ошибаетесь. Это прошлое не ослабляет меня. Оно делает меня сильнее. Потому что я прошёл через столько тьмы, что теперь готов привести этот народ в свет. Я могу бороться, и я знаю, как побеждать. Я доказал это на улицах, я доказал это в своём деле, и я докажу это здесь, в сенате.
Зал охватил тот самый момент, когда каждый, даже те, кто не разделял его взглядов, почувствовали, что сейчас в истории страны творится нечто важное. Милагро продолжал:
— Сегодня Америке нужны перемены, а не пустые обещания. Америке нужна не система, которая кормит лишь самых богатых, но система, которая будет работать для всех. Я знаю, что здесь, в этом зале, есть те, кто будет бороться с этим. И я готов к этой борьбе. Но я также знаю, что большинству из вас нужно не что-то абстрактное, а конкретные результаты. И я обещаю вам одно: вы будете видеть результат. В этой стране и в нашем штате больше не будет места для коррупции. Мы наведём порядок!
Он сделал решительный шаг вперёд, голос его стал ещё громче, и каждый услышал его слова:
— Невада заслуживает лучшего. Америка заслуживает лучшего. И вы доверили мне это кресло, я буду бороться за вашу правду, за вашу свободу, и за ваше будущее! Потому что вместе мы можем изменить всё. Мы все можем быть частью этого чуда. Вместе мы построим страну, которой будем гордиться!
Милагро остановился, и его взгляд был таким, что никто не смог бы усомниться в его решимости.
Сенаторы переглянулись, но уже не было ни сомнений, ни колебаний. Его слова проникли в их сердца и умы, и ни один не мог устоять перед этим моментом.
Через мгновение в зале раздались бурные аплодисменты. Даже те, кто раньше сомневался, начали осознавать: его победа была неизбежной. С каждым новым аплодисментом, с каждым новым кивком одобрения становилось ясно, что это не просто голосование. Это было признание. Это был триумф Фрэнка Милагро.
Взгляд журналистов приковался к человеку, который только что завоевал свою самую крупную победу. Фрэнк Милагро стоял в центре зала, словно боксер, только что выигравший решающий раунд. На нём был идеально сидящий тёмный костюм, галстук, подобранный с безупречным вкусом, и тот самый взгляд — холодный, уверенный, наполненный знанием того, что его время только начинается.
— Сенатор Милагро! Как вы прокомментируете итоги голосования? — выкрикнул кто-то из зала для прессы.
— Вы ожидали такого разгромного результата?
— Что вы скажете тем, кто голосовал против вас?
— Ваши оппоненты обвиняют вас в связях с криминалом!
Микрофоны телевизионных каналов с логотипами крупнейших СМИ тянулись к нему, словно оружие на поле боя. Камеры снимали каждую эмоцию, каждую тень, пробегающую по лицу Милагро.
Журналисты ломали голос, перекрикивая друг друга, а операторы старались поймать каждый ракурс: крупный план лица, общие кадры ликующего зала, динамичные съемки, на которых Милагро выходит из центра внимания, оставляя сенаторов позади.
Фотографы двигались быстро, кто-то вставал на стулья, чтобы снять сверху, кто-то буквально бросался на колени, ловя перспективу снизу. Вспышки сверкали не переставая.
— Сэр, ваше первое слово как сенатора! — вновь прокричали из толпы.
Фрэнк Милагро слегка улыбнулся — едва уловимо, но достаточно, чтобы это стало идеальным кадром для завтрашних газет. Он подошёл к ближайшему микрофону, взглянул на собравшихся, выждал паузу и спокойно сказал:
— Меня выбрала Америка.
И развернулся, оставляя журналистов в ажиотаже.
Камеры продолжали сверкать. Репортеры бросились к телефону — срочно обновить заголовки, сделать первые публикации.
Через несколько мгновений Милагро стоял в полутёмном коридоре Капитолия. За его спиной огромные двери зала заседаний закрывались с гулким эхом. Решение принято. Голоса отданы. Американская демократия вынесла свой вердикт.
Его имя уже прогремело на всю страну, его лицо появилось на каждом новостном экране. Новый сенатор. Новый голос Америки. Новый защитник демократии.
Какой гребаный фарс.
Фрэнк поднял глаза. На стене над высокими колоннами сверкал герб Соединённых Штатов. Орёл сжимал в одной лапе оливковую ветвь, в другой — стрелы. Мир и война. Порядок и разрушение. Две стороны одной медали.
Какое жалкое представление.
Он видел этих сенаторов. Этих пустых людей с их лживой честностью, с их верой в систему. Они не знали, кто он такой. Они не видели, сколько трупов лежит на его пути.
Они не слышали последнего хрипа Гордона Прицкера, когда тот, дрожащими руками держась за простреленную грудь, шептал: «Фрэнк, ты же понимаешь, что теперь тебе не будет спасения?»
Они не видели лица молодого парня в переулке Уоррен Хайтс, секунду до того, как пуля вошла ему в затылок.
Они не знали, как в одном из ангаров Чикаго горели документы, улика за уликой, а внутри этого пожара сгорали те, кто знал слишком много.
Он убийца. Лжец. Мошенник. Сенатор, который вошёл в систему не ради перемен, а ради власти и денег. Всё было просто: он солгал под присягой, отверг обвинения, красиво разыграл спектакль. И они его купили.
Но теперь он был здесь. Сенатор Соединённых Штатов Америки.
— Ты сделал это, — произнёс Хэйнс, подходя ближе.
— Да, сделал, — кивнул Фрэнк, не отрывая взгляда от герба.
— У тебя есть хоть капля сожаления? — спросила Молли, глядя на него внимательно.
Фрэнк улыбнулся.
— О чём?
Он посмотрел на неё. В её глазах сквозило что-то, что можно было бы принять за страх. Или за понимание.
Фрэнк задумался. Возможно, когда-то, давным-давно, он действительно мог сожалеть. Но не сейчас.
Он сделал шаг вперёд, проведя ладонью по лацкану идеально сшитого костюма.
— Я думаю, — сказал он, останавливаясь перед дверьми, за которыми его уже ждали камеры и журналисты, — что Америка только что впустила в себя чудовище. Но... всегда нужно выбирать ты среди львов или среди овец... править или повиноваться.
Он толкнул двери и вышел в зал, залитый светом софитов. Вспышки камер осветили его лицо. Толпа зашумела. Журналисты выкрикивали вопросы.
Фрэнк улыбнулся.
Они смотрели на него. И никто не знал, кто перед ними стоит.