Прислужник Тьмы. Книга 1

Тёплые потоки ветра играются с белыми прядями волос, выбившимися из причёски. Глаза, цвета синих васильков, поблёскивают из-под полуопущенных ресниц. Её лицо озарила обворожительная улыбка, отчего на щеках проступили милые ямочки. Установив с ней прочный зрительный контакт, он больше не мог отвести глаз. Он, очарованный её красотой, жаждал коснуться её белоснежной кожи, не тронутой палящими лучами солнца. От одной лишь мысли об этом его руки задрожали, и он трепетно провёл ладонью по щеке девушки.

Эбигейл не отпрянула. На секунду в васильковых глазах промелькнуло удивление, вскоре сменившись на решимость. Это был ответ на вопрос, который всё время так мучал его. Набравшись смелости, он подался вперёд, чтобы...

– Вставай, спящая красавица! – Сквозь дурманящую пелену сна прорвался чей-то навязчивый голос. – Давай, давай! Погода прекрасна, птички поют, солнышко светит! Поднимайся!

Это был Лоуренс, шумно ворвавшийся в комнату и голосящий во всё горло. Дверь гулко захлопнулась за его спиной, делая его появление ещё более громким. Широко улыбаясь, он прошествовал к окну и раздвинул шторы, впуская внутрь душной комнаты солнечный свет. Джек, недовольно сопя, спрятал голову под подушкой, крепко сжимая пальцами наволочку. От этого жизнерадостного тона соседа по комнате Джека одолевало желание врезать ему по лицу.

– Лэри, иди к чёрту... – проскрипел сонный голос в ответ.

Склонившись над Джеком, Лэри продолжил орать ему на ухо:

– Не-а-а, для начала вы раскроете свои очи и встанете с кровати, а уж потом на досуге я наведаюсь в гости к чёрту!

Распрямившись, Лоуренс раскинул руки в стороны и насмешливо улыбнулся:

– Ну что мне ещё сделать, чтобы ты проснулся? Поцеловать?

– Только попробуй, и я сломаю тебе нос...

Лэри захохотал:

– Тогда тебе придётся встать в очередь, желающих уже много.

Джек не реагировал. Пока в комнате повисла недолговременная тишина, он даже не шелохнулся – продолжил лежать на животе, засунув голову под подушку и завернувшись в одеяло. Лоуренс многозначительно вздохнул и пробормотал:

– Пожалуй, идея Алекса с ведром воды из колодца была не так плоха...

А затем, деловито уперев руки в боки, он продолжил:

– Ну всё, чувак, просыпайся!

Порывистым движением Лэри сдёрнул одеяло с приятеля. Не ожидавший такого поворота событий Джек на миг вылез из-под подушки, но вскоре, опять уронив голову, продолжил непринуждённо спать. Лоуренс, откинув одеяло в сторону, громко выдохнул через нос, издав фыркающий звук.

– Ладно, можешь дрыхнуть хоть до вечера, – проворчал он. – А я пока пойду пообщаюсь с красоткой Эби...

Глумливо ухмыльнувшись, Лоуренс решительно направился к двери, искоса поглядывая на реакцию Джека. Тот, как и следовало ожидать, распахнул глаза и перевернулся набок:

– Чего?

– О! Ну вот, проснулся! – актёрским голосом заявил Лэри, самодовольно выпятив грудь. – Кажется, я нашёл рычаг давления.

Через секунду в его лицо вписалась кинутая Джеком подушка. Лоуренс, ойкнув, поймал предмет и, не прекращая хихикать, ретировался в ванную. Зевнув, Джек уселся на кровати и неподвижно уставился на противоположенную стену. Пока мозговая деятельность только запускалась, он бесцельно растирал помятую ото сна щёку.

Когда спустя несколько минут в его поле зрения в очередной раз промелькнула длинная фигура Лэри, он спросил:

– А где Алекс?

– Пока кое-кто храпел, наш художник собрал свои художественные манатки и смотался в поле, – напыщенно заявил приятель. – Но прежде направился завтракать на второй этаж, куда нас пригласила Френсис. У нас есть свой персональный зал для приёма пищи, можешь себе представить? Мы тут вроде VIP-гостей.

Лоуренс усмехнулся, стоя перед зеркалом и поправляя ворот белой рубашки. Преодолев утренний недостаток сил из-за ещё не до конца пробудившегося организма, Джек поднялся на ноги и, прихватив личное полотенце со спинки кровати, поковылял в ванну. Из отражения над раковиной на него глядело нечто лохматое, со вздыбленными на затылке волосами.

– Вот блин, ты такой сон сорвал... – проворчал парень.

В дверном проёме тут же нарисовалась улыбающаяся физиономия сожителя:

– Что снилось? Эбигейл без одежды?

– Да уже не важно...

Разочарованно махнув рукой, Джек открыл кран.

* * *

Они заключили договор, что сегодняшний день будет полностью посвящён отдыху. За последнее время подобные «разгрузочные» дни встречались крайне редко, поэтому перерывы в работе становились чем-то ценным и необходимым. Надо было выделить немного времени себе и своим мыслям, восстановить запас жизненной энергии. Наконец появился шанс спокойно вдохнуть без всяких погонь, преследований, похищений и нападений. Так почему же не подарить себе драгоценную возможность расслабиться?

Своё свободное время Алекс решил провести с пользой. Проснувшись раньше всех, он прихватил с собой кусочек сырного пирога с завтрака и, не теряя времени, устремился в поле рисовать акварельные пейзажи. По счастливой случайности малая часть его творческого арсенала оказалась припасена в багажнике «GMC»: пару профессиональных кистей, палитра, небольшой набор красок и скетчбук, который Алекс всегда держал при себе.

Со стога сена, где он удобно пристроился, открывался превосходный обзор на пшеничное поле и заснеженные вершины гор вдалеке. Именно они и станут его первой натурой. Пейзажи – то, что выходило у Алекса хуже всего – нуждались в отработке. Он знал, что необходимо оттачивать мастерство именно в этой сфере. Нужна практика. Наиболее благополучные момент и место совпали, так что парень приступил к творению. Погода сегодня радовала: на ясном небе солнце возвышалось в зените – поля и луга принимали тепловые ванны; не единое облако не перекрывало светило, и ветер на удивление тоже не скитался по округе. Алекс намешал несколько цветов в палитре: золотистый оттенок пшеницы, сложный серый – для горных хребтов, светло-голубой – для ясного неба. Первым делом необходимо заложить общие цвета для фона и композиции – пока что на акварельной бумаге проявились лишь размытые пятна. Но вскоре Алекс приступил к прорисовке деталей, взяв маленькую кисточку в руку.

Со временем Алексу показалось, что получающийся пейзаж не так уж плох. Гораздо лучше, чем тот, что парень пытался изобразить в Даркфоре. Это придавало ему мотивации для завершения работы. Вдруг Алекс задержал кисть над бумагой, услышав лёгкий шелест пшеничных колосьев. Казалось бы, ничего не предвещало и не предвещает ветра, однако, что-то движет их. Алекс оглянулся – далеко-далеко гуляли несколько человеческих фигур. Всё отчётливее ощущая на себе чей-то посторонний взгляд, он нанёс небольшой штришок на контур гор. За его спиной хрустнули пару соломинок, заставив Алекса обернуться и увидеть тайного наблюдателя. Через плечо в его блокнот заглядывала маленькая деревенская девочка, которая, испугавшись, шмыгнула за стог сена, вызвав новые потоки воздуха. Те, словно повинуясь её эмоциям, резко всколыхнули пшеницу.

Алекс невольно улыбнулся и, вернувшись к работе, краем глаза замечал, как любопытная девчонка выглядывает из своего укрытия. Набравшись смелости, она обошла стог сена и, скромно собрав ручки за спиной, спросила:

– А что вы рисуете?

На вид ей было не больше десяти лет; смуглая – её кожу опалили солнечные лучи, от частых прогулок по открытому пространству. Вьющиеся русые волосы заплетены в две косы, а волнистая чёлка спадала прямо на карие глаза.

– Хочешь взглянуть?

Девчонка, оживившись, быстро закивала. Алекс повернул страницу с набросками, показывая незавершённый пейзаж.

– Ух ты! – девочка радостно всплеснула руками. – А меня можете нарисовать?

Она смущённо улыбнулась, ковыряя носком ботинка землю. Алекс поднёс деревянный кончик кисти к лицу и протянул:

– Ну...

– Пожа-а-а-луйста!

Глядя в эти глаза, поблёскивающие с мольбой, Алекс просто не мог отказать. Вздохнув, он согласно кивнул:

– Хорошо.

На лице девочки отобразилась куча эмоций, и она, приободрённо хлопая в ладоши, вскарабкалась на стог сена возле Алекса. Парню пришлось отложить работу над пейзажем в сторону и приступить к портрету. По правде, у него были мысли предложить местным рисовать их – тоже вполне себе хорошая практика. Так вышло, что маги проявили инициативу первыми.

Пока Алекс переносил детские черты лица на бумагу, девочка беззаботно раскачивала свешенными ногами и болтала без умолку на всевозможные темы. Вероятно, она перестала стесняться и, таким образом, минут через пятнадцать Алекс знал имена всех членов её необъятной семьи, а также все забавные истории из жизни девочки. Она представилась – Паули. Как выяснилось, робкой она показалась только на первый взгляд. Алекс участливо кивал (а сам думал, какой ракурс лучше подобрать) и улыбался в ответ. Его опыт в общении с детьми не был велик, но слушать безостановочное щебетание Паули о своей жизни было на удивление увлекательно. Вспомнив собственное детство (мягко говоря, не самое счастливое), Алекс в мыслях удивился непохожести их мировоззрений и то, как тепло девочка отзывалась о своём доме. Для Алекса слово «дом» отнюдь не означало приятное место, куда хочется каждый раз возвращаться, и вызывало, скорее, отторжение.

Проработав детали и нанеся финальные штрихи, Алекс отложил рисунок подсыхать. За это время они с Паули разделили на двоих сырный пирог, и даже с набитым ртом девочка продолжала говорить и смеяться. На её лице ярко отображались все эмоции, что она испытывала. Столь искренние, на какие способны только дети, ещё не успевшие примерить маску лицемерия. Поэтому Алексу показалось интересным, наблюдать за потоком её мыслей и рассуждений. Когда рисунок просох, парень, извлёкши листок бумаги из блокнота, вручил его Паули, заставив её глаза вспыхнуть неподдельным восторгом. Она энергично подпрыгивала и благодарила, а затем вложила монетку в двадцать пять центов в ладонь художника.

– Это дядя привёз, когда пересёк Порог, – он ведь торговец.

Она хихикнула, приложив рисунок к груди, и, попрощавшись, ускакала домой. Алекс не сдержал ухмылки, прокручивая в голове их встречу, и распахнул блокнот на странице с горным пейзажем. Он вдруг ощутил некий прилив бодрости, как будто маленькая непоседа вместе со своими история поделилась с ним частью своей неисчерпаемой энергии. Мысль о её детском восторге ещё долго согревала душу, пока Алекс намешивал новые цвета для первого рисунка. Объектами его дум стали дружелюбные и жизнерадостные местные жители. Но не прошло и двадцати минут, как в его поле зрения вновь возникла сияющая Паули, только на этот раз она держала за руку мальчика на голову ниже её самой.

– А моего брата нарисуете?

* * *

На главной площади уже кипела жизнь, когда Джек вышел на прогулку после завтрака. Сегодня пятница – последний рабочий день на неделе не только у простых людей, но и у магов. Однако, сейчас улицу подметали пятеро дворников за раз, и плотность жителей деревни на один квадратный метр увеличилась вдвое. Пытаясь выискать причину, Джек задержался ровно на середине площади и оглянулся: выстроенные в ряд сидения из соломы маги застилали мягкими пледами, деревянную сцену активно приводили в порядок, сгребая ненужный хлам в ящики; добровольцы развешивали яркие тканевые флажки и гирлянды. Джек отшатнулся, пропуская группу людей, тащащих громоздкие соломенные кресла. По правую и левую сторону от него ближе к жилым домам устанавливали шатры и переносили коробки с товарами. Внизу сцены стояла Френсис, руководящая всем процессом и раздающая поручения. К ней то и дело подбегали местные, а Френсис, заглядывая внутрь бумаг с текстом в своих руках, что-то говорила в ответ. Затем женщина подняла руки вверх, громко отдав приказ двум жителям, и те подняли на верёвках крупный плакат над сценой, гласящий: «Вечер теней». Так вот, что здесь творится...

Разобравшись в ситуации, Джек решил не мешать магам и отошёл в сторону. Перед ним снова возвышался дом Лайтборнов, в котором они ужинали вчера. У начала одной из узеньких улиц, парень обнаружил Лукрецию и Николь среди толпы незнакомцев. Лу, столкнувшись взглядом с братом, приподнялась на цыпочки и помахала ему ручкой. Джек, ответив тем же, двинулся дальше.

Вдруг его внимание привлёк стенд новостей, представляющий собой широкую деревянную доску, к которой крепились всякие объявления. Джек пробежался глазами по уже неактуальным известиям о собраниях клана, по рекламным листочкам, и зацепился за свежую афишу «Вечера теней». Здесь сообщалась дата и время проведения, а также краткая информация о мероприятии. Джеку подумалось, что это прекрасный вариант вечернего досуга и следовало бы поделиться им с друзьями. Он хотел было свернуть на одну из улиц, но внезапно замер, уставившись на небольшой дворик возле дома Лайтборнов.

Это была приватная территория для семейства главы клана, огороженная невысоким забором. Преимущественно вся его часть располагалась в тени раскидистого дерева, и только малую освещало солнце. Там же, спрятавшись от знойных лучей под природным навесом, отдыхали трое девушек, в одной из которых Джек признал Эбигейл. Когда его настигли воспоминания сегодняшнего пленительного сна, по шее Джека пробежались приятные мурашки. Он поглядывал на неё издалека, чтобы остаться незамеченным. Эбигейл всё также была в белом платье, но в другом – в более простом, нежели на ужине. Её прелестное личико прикрывали широкие поля соломенной шляпы, а на плече лежала густая коса. Аристократически тонкие пальчики перелистывали страницы книги. Скинув туфельки с ног, девушка разместилась на лежаке и читала вместе со своими подругами.

Внезапно чья-то рука схватила плечо Джека, так что тот аж подпрыгнул и побледнел.

– Шпионишь за дамами? – раздался насмешливый голос Лоуренса.

Цветовая гамма на лице Джека в очередной раз переменилась, заставив его щёки покраснеть.

– Я? Нет! – быстро выпалил он.

Джек, приблизившись к стенду новостей, начал с усиленным интересом изучать афишу. Лоуренс, подавив смешок, окинул взглядом дворик Лайтборнов, фигуру Эбигейл и её подруг. А затем снова шагнул к приятелю:

– Подойди к ней.

Джек испуганно расширил глаза:

– Я?

– Нет, блин, я! – Лэри демонстративно поднял брови. – Не, я, конечно, не возражаю, вот только есть у меня одно незавершённое дело.

На лице парня промелькнула многозначительная усмешка, когда он взглядом указал на Лукрецию. Она под ручку с Николь гуляла по площади, присматриваясь к торговому ассортименту. Джек опустил подбородок, кидая робкие взгляды на объект своих воздыханий. От мысли о том, чтобы заговорить с Эбигейл его сердце пускалось галопом. Гримасничая, Джек нервно сглотнул слюну:

– Ну... и что мне ей сказать?.. Я даже не знаю, как начать...

– Хм-м, – Лэри обхватил подбородок и постукивал пальцем по губе, приняв позу размышления. – Девяносто процентов девушек обожают комплименты в свой адрес. Скажи, например, что у неё красивый зад и такие...

– Так, всё-всё, я понял куда ты клонишь, – остановил его Джек, сердито нахмурив брови.

Лэри не сдержал издевательской ухмылки и хохотнул:

– Ну а что? Это метод моего деда. Работает безотказно! А ты думаешь, как они с бабушкой познакомились?

– Может, тебе от метод и подходит, но явно не мне.

Посмотрев на страдальческое выражение лица приятеля, Лэри покачал головой:

– Ну как хочешь. Тогда скажи, что думаешь о ней. Что у неё красивые волосы, и что ты там ещё вчера наплёл?

– Если бы всё было так просто...

Джек отвёл взгляд, растирая заднюю сторону шеи. Внутри него боролись в смертельной схватке два чувства: сильное желание оказаться как можно ближе к Эбигейл и не менее сильный страх опозориться и стать посмешищем (тем более при свидетелях).

– Когда я к ней подойду, у меня все мысли в кучу сплетутся, и я потеряю дар речи.

Лэри махнул рукой:

– Да брось! Ты же, вроде как, капитан школьной команды по бейсболу? Наверняка многие девчонки сохли по тебе.

– Не знаю, я тогда думал лишь об одной...

– Точно! – Лэри, осенившись идеей, выпрямился. – Вспомни, как впервые подошёл к Ники.

– Ники – это другое. Мы с ней знакомы с детства.

Лэри устало сжал пальцами переносицу.

– Чувак, просто сделай это! Где твоя харизма оборотня? – Он, положив руки на плечи Джека, ободряюще встряхнул его. – Давай, вперёд! Не вынуждай меня пинками заставить тебя подойти.

Лоуренс слегка подтолкнул Джека навстречу, и тот, заплетясь в собственных ногах, едва не распластался по земле. Джек остановился, совершив глубокий вдох, чтобы угомонить неистовый стук сердца. Задержал взгляд на объекте своих симпатий. Откашлялся и вытер вспотевшие ладони о штаны, собираясь с мыслями. Но сделать первый шаг никак не решался. Стремясь найти поддержку, Джек обернулся к Лоуренсу – тот одобрительно поднял большие пальцы вверх. Джек нервно кивнул и натянул улыбку. Двинулся вперёд. С каждым шагом его всё больше одолевало навязчивое желание улизнуть отсюда как можно скорее. Почти достигнув забора Лайтборнов, Джек расслышал голоса троих девушек. Всего один шаг и... и, резко одёрнув себя, Джек вернулся к другу.

– Я не могу, не могу! – выпалил он, зарывшись лицом в ладони.

Лоуренс разочарованно цокнул языком.

– Эх, трус! Ладно уж, в таком случае я сам всё сделаю.

Джек взволнованно уставился на него:

– Что ты задумал?..

Лоуренс не ответил. Вместо этого он горделиво отвёл плечи назад, излучая уверенность, и поднял подбородок, открывая шею. Привычным широким шагом, Лэри быстро очутился возле забора и деловито положил на него руку.

– Приветствую, милые дамы!

На него сразу же обратилось три пары девичьих глаз. Лицо парня озарилось его фирменной обаятельной улыбкой, которая не оставила равнодушной ещё ни одну даму. В этот момент Джек почувствовал лёгкий укол зависти. Эбигейл оторвалась от книги, выглядывая из-под широкой шляпы, и одарила его дружелюбным взглядом.

– Привет!

Две её подруги тоже заинтересовались пришедшим парнем. Одна из них, темноволосая и загорелая, сложила губки бантиком, изучая привлекательное лицо Лоуренса. Другая, по коже которой рассыпались веснушки, обменялась с ней взглядом и хихикнула.

– Меня зовут Лоуренс, если кто не знает, – продолжил он уверенным тоном. – Но можете звать просто Лэри. В общем, Эбигейл, такое дело...

Он, заговорщицки поднеся кулак к лицу, наклонился к подругам, перевесившись через забор. Веснушчатая девушка снова хохотнула, прикрыв рот ладонью, а Лэри, понизив громкость голоса, продолжил:

– Один мой симпатичный, но безумно застенчивый друг хотел бы познакомиться с тобой поближе. – Он перевёл взгляд на Джека, который, приоткрыв рот наблюдал за происходящим издалека. – Не могла бы ты дать ему шанс и сходить с ним на прогулку?

Две подруги заохали с умилением и захихикали. Эбигейл хитро скосила глаза на безумно застенчивого друга Лэри (в тот момент Джек был готов провалиться под землю от стыда и, растерявшись, как идиот помахал рукой в ответ), а потом медленно обернулась к собеседнику.

– Что ж, передай своему другу, что вечером я свободна, – промурлыкала Эбигейл, мелодично растягивая гласные.

– Прекрасно! – Лэри радостно вскинул вверх кулаки. – Тогда в пять он ждёт тебя у реки!

Лоуренс попрощался со всеми девушками, подмигнув напоследок темноволосой красавице, которая флиртовала с ним одними глазами, и упругой походкой возвратился к Джеку. С видом довольства вследствие успешно завершенного дела он упёр руки в бока, ожидая реакции приятеля. Джек застыл, прижав локти к туловищу, и медленно моргал.

– О... мой... бог... – только и сумел вымолвить он.

– Вместо трёх слов достаточно одного простого «спа-си-бо». Развлекайся!

Лоуренс, весело похлопав его по спине, направился дальше гулять по площади. Напевая и пританцовывая, словно под внутреннюю музыку, он прошёл мимо раскладывающихся шатров и добродушно улыбался жителям деревни. Те, в свою очередь, отвечали тем же. Когда его взгляд задержался на Лукреции, то в голове созрел план дальнейшего времяпровождения.

– А теперь настало время завершить своё дельце... – прошептал Лэри, с азартом потерев ладони.

Лукреция склонилась над клумбой цветов возле садоводческого прилавка, приставив острый ноготок к губам и наслаждаясь приятными ароматами. Не теряя возможности, Лоуренс как бы невзначай приблизился к магазинчику вместе с группой прохожих. Пристроившись рядом с девушкой, он точно также приложил палец к лицу и задумчиво нахмурился. Лукреция, увлечённая своими мыслями, оставила его появления без внимания, так что Лоуренс распрямился и навис над ней тенью:

– Bonjour, ma mademoiselle! – Лу от неожиданности вздрогнула. – Погода сегодня прекрасна, но даже она меркнет по сравнению с вашей красотой.

Поджав губы, девушка переместила взгляд на него и театрально закатила глаза:

– О-о, нет, Лэри! Ты не можешь каждый раз врываться в мою жизнь с этой обаятельной улыбкой и милой мордашкой. Не-а, это так не работает!

Важно задрав нос кверху, она с удвоенным вниманием принялась разглядывать витрину. Лоуренс, ни на миг не теряя надежд, склонился к ней:

– Уверена? Обычно всегда срабатывало.

Натянув маску безразличия, Лукреция посмотрела на него. Уголки её губ опустились, и она покачала головой:

– Не в этот раз.

Лукреция повернулась к парню боком, вместо того чтобы быть лицом к лицу. Она протянула руку к домашней фиалке, посаженной в горшок, и дотронулась до сиреневых лепестков. Однако, Лоуренс всегда отличался упрямством и дерзостью, так что коснулся тыльной стороной ладони щеки девушки.

– А сейчас?.. – томно прошептал он, прикусив нижнюю губу.

Лу пренебрежительно от него отмахнулась, нахмурив брови:

– Прибереги свои комплименты для других девчонок, которые от тебя без ума.

Самодовольно откинув волосы назад, Лукреция направилась дальше по улице с целью показать, что Лоуренс не стоит её внимания. Не растерявшись, парень последовал за ней. Двигалась девушка в ускоренном темпе, так что Лэри пришлось бегом догонять её. Почти настигнув её спину, парень с долей колкости спросил:

– К слову, как прошло твоё свидание?

– Свидание с кем? – фыркнула она, не сбавляя скорости.

– С Ван Гогом, блин, – буркнул парень.

– А-а-а... – Лу чуть притормозила, позволяя глумливой улыбке расплыться по лицу. Девушка обернулась, разглядывая помрачневшие глаза, напряжённые мышцы шеи и сжатые губы Лэри. – Так мы говорим об Александре Бёртлене?

– Да, милашка, о нём, – попытался спародировать её интонацию Лэри.

Глаза Лу прищурились из-за выраженной ухмылки, и она злорадно захихикала:

– Кто тебе сказал, что это было свидание?

Брови Лэри сошлись на переносице.

– А я, по-твоему, дурак?

Лукреция прикусила губу, подавляя издевательскую улыбку:

– Ну, самую малость.

Она замолчала, следя за эмоциями на лице парня. Лоуренс скрестил руки у груди с выражением, что не отстанет, пока она не даст ответ на заданный вопрос. Лукреция покачала головой и вздохнула:

– Это не было свиданием. Мы просто друзья.

– Друзья, говоришь? – он наклонил голову, сделав паузу. – Те самые, «просто друзья»? И чем вы тогда занимались всё то время?

Тон его голоса наполнился нескрываемой язвительностью. Лукреция задумчиво потёрла подбородок, нахмурив лоб:

– Хм-м, ну-у, болтали по душам. Меня запечатлели на холсте. Вышло, кстати, очень красиво. Хочешь, у него спроси.

Лоуренс открыл рот, но не произнёс ни звука. Поднеся руку к лицу, он почесал щёку. Пока Лэри ненадолго замешкался, Лукреция успела отделаться от его общества и слиться с толпой. Опомнившись, Лоуренс поспешил следом и попытался выискать её кудрявый затылок глазами. Ему это удалось – Лу ушла совсем недалеко. Лоуренс ухватился за плечо девушки, останавливая, и Лу с видом страдальца обернулась:

– Ну что ещё?

– Так... выходит, между вами ничего не было?

– О-о, Лэри, ты такой милый, когда ревнуешь, – она, сделав «обиженное» лицо, надула губки. – Ничего, если мы говорим об одном.

Лоуренс вдруг распрямился и, взъерошив собственные волосы на затылке, выдохнул.

– В таком случае, планов на вечер у тебя нет? Прекрасно! Тогда в шесть, на главной площади.

Девушка с наигранным изумлением приоткрыла рот, приставив к губам сжатые пальцы:

– Зовёшь меня на свидание?

– Называй это, как хочешь, – проворчал Лоуренс, и через секунду добавил: – Ты придёшь?

После продолжительного зрительного контакта, Лукреция подступила к нему, пересекая всякое безопасное расстояние, и позволила своим пальцам игриво скользнуть по его груди. Это прикосновение отразилось лёгкой дрожью в животе Лоуренса, и он заворожённо ожидал продолжения. Его взгляд сошёлся на её приоткрытых губах, которые так и манили коснуться их. И вот, когда дыхание парня уже обожгло её лицо, девушка отстранилась.

– Я подумаю, – дразнящее прошептала Лукреция, легонько постучав ладонью по его щеке.

Вскоре её фигура окончательно смешалась с толпой. Лоуренс застыл посреди улицы, заставляя прохожих недоумённо обходить его, и раскинул руки, бессловесно восклицая: Э? А продолжение?

Но Лукреция предоставила ему лишь фантазии о возможном продолжении, когда они встретятся вечером. А они непременно встретятся, Лоуренс знал. Предвкушая сегодняшние события, он неспешно двинулся вдоль улицы, довольствуясь достигнутой целью. А пока – надо придумать развлечение на ближайшие несколько часов. Ноги сами привели его на главную площадь. На удивление, Лоуренс застал там Джека, восседающего в кресле из сена в позе статуи «Мыслителя». Видимо, тоже обдумывал грядущую прогулку с Эбигейл. Лоуренс торжественно поделился с другом своим успехом, и они, объединившись и завязав беседу, двинулись по улице. Оправившись от шока, Джек с сияющим видом размышлял о грядущем событии, не думая ни о чём другом, кроме этой встречи. Лэри, довольный своей работой, удовлетворённо кивал. Они и не заметили, как дошли до пшеничного поля.

Зациклив взгляд на одной любопытной картине, Лоуренс пихнул друга локтем. Джек, остановив приступ внезапного словоизвержения, глянул в указанном направлении. Вокруг стога сена столпились десять или даже больше жителей деревни различных возрастов. Приглядевшись, они смогли увидеть Алекса, того, кто в общем-то и стал организатором этого сборища. Парень рисовал парочку местных, а остальные либо ожидали своей очереди, либо просто наблюдали. В благодарность за рисунки люди оставляли небольшие сувениры или подарки.

Лицо Лоуренса озарилось изумлённой улыбкой, и он рассмеялся:

– Погляди-ка! Наш художник времени зря не теряет. Всего второй день здесь, а уже обрёл популярность. Однако, умно придумано.

* * *

В отличие от своих приятелей, которые скитались по деревне с целью найти себе занятие по душе, Моника чётко знала, куда направляется. Выйдя за пределы оживлённого центра и узких улиц, она вышла на луговые просторы. Фермерский комплекс остался позади, и девушка, следуя вдоль грунтовой дороги, начала подъём в холм. Солнце начало греть землю куда усерднее нежели утром – Моника почувствовала, как тёмные волосы начинает припекать. Наконец перед ней предстал хиленький заборчик, огораживающий обширную территорию двора, который, казалось, рухнет, стоит только на него чихнуть. К счастью, дверь калитки не была заперта – Моника ступила на частную территорию.

Пока она приближалась к маленькой хижине, её глаза внимательно изучали группу тренирующихся молодых людей. Юноши, разделившись по парам, встали напротив друг друга и практиковали сражение с боевым снарядом. Применив накопленные знания в действие, они слаженно управляли оружием в своих руках и наносили отточенные удары – напарники же блестяще их отражали. Взгляд Моники, вдруг сосредоточившись на предмете в их руках, задержался. Она остановилась, не дойдя до хижины, чтобы иметь возможность исследовать его взглядом. Снаряд в руках учеников представлял собой деревянную палку длинной в половину человеческого роста с выдвигающимся стальным остриём; в противовес на другом конце был приделан утяжелитель.

– Добрый день. Я могу вам помочь?

Моника обернулась на источник бархатистого низкого голоса. Рядом с ней оказался тренер молодых магов, с которым вчера их познакомила Френсис – Филип Джонсон.

– Здравствуйте. Не подскажите, что это за стиль борьбы?

– Это авторский стиль. Был разработан несколько веков назад нашими предками. Согласно местным традициям, юноши должны им владеть. Как правило, ко мне приходят на обучение ещё в детстве – в семь или восемь лет, а годам к восемнадцати, мои ученики в совершенстве владеют оружием.

Брови Моники нахмурились в задумчивость, а затем расслабились.

– У вашего стиля есть название?

– Честно говоря, нет. – Мужчина, улыбнувшись, пожал плечами и спросил: – Интересуетесь драками?

– Есть немного, – хмыкнула Моника. – Сама с детства обучалась некоторым стилям, поэтому, не могла не поинтересоваться.

– Хотели бы научиться чему-то новому или усовершенствовать навыки? – предположил Джонсон.

– Возможно и то, и другое.

– В таком случае приходите на индивидуальные занятия. Обучу вас основам. Надумаете попасть на тренировку – вы знаете, где меня найти.

– Я подумаю. Спасибо вам, – Моника сдержанно улыбнулась в ответ.

– Ещё увидимся.

Кивнув на прощание, мужчина вернулся к ученикам.

* * *

Прогулка с Лукрецией (которая, по всей вероятности, приняла решение скупить все товары местных торговцев) утомила Николь. Ники, приобретя заинтересовавшую её книгу местного писателя и отделавшись от одержимой шоппингом подруги, возвратилась в комнату. Там она застала одну лишь Кайлу, разместившуюся на своей койке и читающую что-то. Её глаза моментально переметнулись на пришедшую, а затем обратно на печатный текст. Проходя мимо, взгляд Николь зацепился на обложке, гласящей: «Великий Гэтсби». Тут до Ники дошло осознание, что это была её книга...

– О-у, прости, это ведь твоя книга, – словно прочитав мысли Николь, Кайла отложила её в сторону. – Просто, видела, как ты читаешь её. Подумала, почему бы и нет? Знаю, надо было спросить...

– Да ничего страшного, можешь брать, – остановила её Николь, махнув рукой. – Я всё равно её дочитала.

– Ну... спасибо.

Кайла улыбнулась, открывая книгу в том месте, где остановилась.

– Пустяки, – Ники, рассеянно проведя по волосам, последовала до своей койки.

Прошло около получаса в тишине, периодически нарушаемой шелестом перелистываемых страниц. Николь начала новое произведение, приобретённое сегодняшним утром. Прочитав вступление и первую главу, девушка была более чем удовлетворена покупкой – книга, безусловно, превзошла всякие её ожидания. Но самое интересное – так это тот факт, что книга рукописная. Красивым разборчивым почерком были выведены строки на желтоватой бумаге, сшитой в кожаном переплёте. Поразительно, но автор дублировал своё произведение десять раз без чьей-либо помощи! Ну и выдержка, должно быть, у него. (К слову, написана книга относительно давно; этот экземпляр – самый последний из всех, так что Николь продали его по сниженной цене). Что касается содержания: интригующее начало, приятный для глаз и восприятия слог автора, совершенно непривычная реализация жанра – всё это приятно удивило Николь.

Из цепи повествования её вырвал стук входной двери, отлетевшей в стену. В комнату заявилась королева громких появлений – Лукреция, которая пылко обмахивала себя ладонями в качестве вееров, а за ней следом проникла Моника. Кислое выражение лица Лу свидетельствовало о том, что она чем-то раздосадована, а на лице её спутницы застыла странная едва подавляемая улыбка. Николь и Кайла приподнялись, чтобы выяснить причину очередной драмы.

– А я ведь говорила, что нельзя доверять каждому слову торговцев! – наконец выпалила Лукреция, прорубив рукой воздух, чтобы акцентировать речь.

– Между прочим, это сказала я, – важно заложив руки за спину, сказала Моника. – А ты всё равно настояла купить эту фигню.

– Это да, но ты же вроде как умная, должна была меня переубедить!

– Ничего я тебе не должна.

Лукреция быстрыми шагами достигла конца комнаты, затормозив перед панорамным окном и задержавшись там. Вместе с её появлением Николь и Кайлу обдало едким ароматом, удивительно похожим на запах скунса, да так, что Николь пришлось натянуть воротник до носа и издать удушливый кашель. На лице Кайлы сложилось такое выражения, словно ей больно, и, наморщив лоб, она заткнула дыхательные пути.

– Что это?!

Моника, искривив губы, прошла до своей кровати и непринуждённым тоном ответила:

– А это Лукреция духи себе купила. Не самый удачный на мой взгляд выбор, но какой есть.

Проскочив мимо неё, Лу метнула полыхающий взгляд в её адрес и скрылась в ванной.

– Ну я-то откуда знала, что такой симпатичный на вид жёлтенький цветок окажется таким зловонным?! – захныкала она, включив воду в кране.

От повисшего в воздухе отвратительного запаха у Николь закружилась голова. Распахнув дверь настежь, чтобы воздух поскорее проветрился, Кайла вернулась на своё место и прикрылась книгой, будто щитом. Несмотря на «благоухания» на лице Моники застыла глумливая усмешка; она, растянувшись на своей койке, вальяжно подложила согнутые в локтях руки себе под голову. Из ванной донеслись жалостливые стенания Лукреции:

– Ну и как мне теперь вывести этот запах?! Я же вылила на себя столько, что на год хватило бы! Всё платье пропахло! Кошмар! – причитала она. – Ещё и волосы задело... Как я теперь пойду на встречу с Лэри? У него глаза слезиться начнут, как только я окажусь рядом!

Моника плотно прижала кулак к губам, сдерживая рвущиеся наружу смешки. Лу с выражением мученика на лице вяло высунулась из ванной:

– Смешно тебе, да? Мне вот не очень.

Моника облизала губы, а затем деланно спокойным тоном произнесла:

– Помылась бы хоть, Лу. Пахнешь так, будто пережила не самую удачную встречу со скунсом.

Ноздри Лукреции гневно раздувались. Смерив соседку по комнате взглядом, полным ненависти, она прорычала:

– Как жаль, что я выкинула флакончик раньше, чем успела тебя облить им.

Она скрылась в уборной. Моника разразилась смехом, а Кайла и Николь обменялись недоумёнными взглядами, после чего Кайла протянула:

– Так... а теперь, расскажите всё сначала.

– Да нечего особо рассказывать. Просто кое-кого облапошил торговец, всучив зловонные духи, вместо обещанного божественного запаха, – Моника, плотно сжав губы, покосилась в сторону ванной. – Один местный гениальный человек закупился «лизихитоном американским» – цветком, произрастающем на болотистой местности, но не знал о его сомнительных ароматических качествах. Парочку он посадил в горшки на продажу, остальное пустил на духи.

А после, откинув голову на подушку и безмятежно прикрыв веки, она пробормотала:

– Растение даже в народе прозвали «скунсовой капустой». По-моему, название уже само за себя говорит.

В дверном проёме возникла побагровевшая от ярости Лукреция, широко расставив ноги и скрестив руки.

– Так ты всё знала?! – сердито проголосила она.

Приоткрыв один глаз, Моника пожала плечами:

– Что ты на это поведёшься? Нет.

– Ты специально! – прошипела Лу. – Чтобы мне насолить!

Ухмылка на лице Моники приобрела отчётливость. Лу, крепко стиснув кулаки, выпалила:

– Да ты... да я... Ну, тебе это по боку не пройдёт! Ну всё, дорогуша, ты себе подписала смертный приговор! Хочешь войны?! Будет тебе война!

Продолжая сыпать проклятиями и гортанно рыча, Лу с грохотом захлопнула дверь ванной. Моника хмыкнула и расслабленно закрыла глаза. Пока в уборной плескалась вода, в комнате воцарилась долгожданная тишина. Николь, устало выдохнув, вернулась к прочтению книги. Остановилась она на середине второй главы. В аннотации сообщалось, что сюжет будет разворачиваться вокруг юной деревенской девушки из Клана Воздуха, которая мечтала пересечь Порог и отправиться познавать мир. Входе повествования главная героиня должна была пройти ряд испытаний на пути достижения своей цели, говорилось о становлении личности и обретения своей цели в большом и опасном внешнем мире. Николь уже начала было проникаться атмосферой, как вдруг раздался упрекающий голос Моники:

– Сколько ещё твоё барахло будет валяться на моей тумбочке? Просила же ещё вчера, убери это.

Она скрестила руки, обернувшись к Лукреции, завернувшейся в полотенце. Та, уже успокоившись и приняв душ, прочёсывала мокрые волосы деревянным гребнем.

– Да пусть стоит. Кому она мешает? – небрежно бросила Лу, высоко подняв подбородок.

Моника сдвинула брови.

– Мне, например.

– И чем же? Тебе что, места мало? – спросила Лу «актёрским» голосом, словно подчёркивая, кто здесь главный. – Тумбочка пустовала – вот я её и заняла. Тоже мне, проблема.

– А ничего, что это моё личное пространство? – вытянув губы в линию, Моника в упор посмотрела на сожительницу. – Я и недели не выдержу, если ты будешь вечно вторгаться на мою территорию.

– Ах, мы теперь ещё и территорию делим? – Лу демонстративно приподняла брови, наклонив голову. – Может ещё и китайскую стену воздвигнем между нашими кроватями, чтобы я не вторгалась в твоё «личное пространство»? Неприступная ты наша.

Искоса поглядывая на Лукрецию, Моника вытащила из-под головы подушку и пульнула ею в девушку. Отскочив, Лу залилась злорадным смехом и ткнула указательным пальцем в Монику:

– Ха! Промазала!

Когда Моника потянулась к соседней койке, чтобы прихватить ещё одну, Лу спряталась в ванной. Высунувшись из-за угла, Лукреция колко спросила:

– Что, без своих линз никак? Снова промажешь?

Моника швырнула и вторую подушку, а Лу юркнула в сторону и захохотала:

– В компьютере меньше бы сидела, того и гляди, не промахнулась бы.

Моника выразительно показала ей средний палец. Высунув язык на последок, Лукреция вернулась в ванную. Николь, которую уже порядком достало отсутствие штиля в этой комнате, тяжело вздохнула. От вечных перебранок соседок по комнате её кровь, казалось, закипала в собственных жилах, и Ники начинала всё больше мечтать о своей собственной, отдельной и уединённой комнате. Осознав, что почитать в спокойствии ей не дадут, Николь отложила книгу на тумбочку и подпёрла кулаком голову. Поймав на себе взгляд Кайлы, она повернула голову налево. Кайлу же, напротив, кажется, веселила сложившаяся ситуация, и она изумлённо шепнула:

– Они всегда так?..

– Каждый день... – буркнула Николь, закатив глаза.

Когда Лукреция вышла из ванной, то была уже переодета в новой сарафан с широкой летящей юбкой. И хотя она полностью почистилась – до Николь долетали отдалённые ароматы тухлых яиц, не столь яркие, как при её возвращении из торговой лавки, но весьма заметные. Настроение Лу тоже было испорчено: пока она заплетала волосы в две косы, её руки производили дёрганные движения; девушка напряжённо что-то бормотала себе под нос и вздыхала на всю комнату.

– Вряд ли получится когда-либо вымыть этот запах... – наконец сказала она. – Что делать с платьем? Вы как хотите, а я к нему и пальцем не притронусь!

Лу прижала кулак ко рту и надула щёки.

– Я – пас, – сразу обозначила свою позицию Моника.

– Я думаю, настало время звать Френсис, – предложила Николь.

– Френсис снова спасёт всех нас, – усмехнулась Кайла. – Ладно уж, схожу наверх – позову её.

Вернулась Кайла уже вместе с Френсис. Та озадаченно упёрла руку в бок, и спросила:

– Где оно?

– В ванной, – скривилась Лу.

Натягивая на себя строительные перчатки, Френсис покачала головой:

– Советую больше ничего не покупать у здешних торговцев – за качество товара мы не ручаемся, это частные предприниматели, – женщина указала взглядом на тумбочки, которые Лу забила купленной дребеденью. – Знаете, я подумываю, что стоит ввести таможенный контроль. Поговорю как-нибудь с мистером Лайтборном в ближайшее время. Не переживайте, мы разыщем этого торговца и накажем.

С этими словами Френсис вошла в уборную, прихватив с собой холщовый мешок. Моника кинула ей вслед:

– Осторожно, там повышенная токсичность.

– Мне кажется, самая повышенный токсичность здесь только у тебя, Моника, – нелестно заметила Лу.

– Что ж, у меня есть достойный соперник.

Из ванной донеслись горловые звуки Френсис, словно при удушье.

– Ну и вонь! – закашляла женщина. – Как будто кто-то умер! Это какая-то шутка от производителя?! Мы лишим этого торговца удостоверения, чтобы не продавал всякую дичь!

Спустя некоторое время она вышла, держа злосчастный мешок на расстоянии вытянутой руки от себя и сморщившись. Выставив испорченное платье за дверь, Френсис брезгливо стряхнула руками.

– Тут прачки уже не помог – только в мусор. Я сейчас раскрою все двери, чтобы проветрить. – Френсис приблизилась к панорамному окну, но оборвала себя на полпути, вспомнив, что те не открываются. – Вот чёрт! Покажите мне гения, кто конструировал план этих апартаментов, – я дам ему хорошего пинка. Что ж, у меня есть одно предложение. – Она развернулась лицом к девушкам. – Погода сегодня знойная, вам наверняка хотелось бы освежиться. Могу отвести вас в замечательное место, пока комната проветривается. Желаете искупаться в озере?

Лукреция широко, с напряжением, развела руки, а затем расслабила и закивала:

– Да, мне не помешало бы расслабить нервы после такого...

Её сожительницы тоже принесли положительный ответ.

– Только при условии, – возразила Лу, – что это будет девичник. А парни пускай остаются в пролёте!

– Это уже какая-то дискриминация по полову признаку, – хмыкнула Моника. – Почему нет?

– Может, потому что, я воняю, как скунс?! – оскалилась Лу.

– Как-то эгоистично с твоей стороны.

Лукреция подскочила к Френсис и с мольбой в глазах обратилась:

– Френсис, милая, пожалуйста, не рассказывай им ничего! Ни про «духи», ни про озеро. Пообещай.

Френсис озадаченно покосилась на неё и ответила:

– Ладно, я не сделаю этого чисто из женской солидарности.

Лукреция ехидно прищурилась, посылая Монике эту бессловесную реплику, не значащую ничего иного, кроме как: шла бы ты лесом! В ухмылке Моники явно читался тот же жест, что она изобразила пальцами за некоторое время до этого.

– Одну секунду, Френсис, нам надо собраться, – сказала Николь.

Женщина понимающе скрылась за дверью, давая им время. Взгляд Николь прошёлся по комнате и задержался на Кайле, которая под шумок удобно расположилась на своей койке с книгой в руках.

– Ты же пойдёшь с нами, правда?

– Ну-у... – неуверенно протянула Кайла, опустив книгу на колени.

Она склонила голову сначала к одному плечу, затем ко второму, обдумывая предложение.

– Думаю, надо позволить зловонию выветриться отсюда, – усмехнулась Ники.

– Разумно, – выдохнула Кайла. – Ладно, пойду.

Она, вложив клочок бумаги между страниц в качестве закладки, бережно оставила книгу на тумбочке и поднялась с кровати. Пока она проходила мимо Лукреции, девушка смерила её презрительным взглядом искоса и фыркнула. Этот взгляд был не похож на тот, полный ненависти, который она каждый раз посылала Монике. Подобным взглядом свысока смотрят на пустое место, недостойное внимания. Кайлу это не задевало – мнение Лукреции для неё не значило ровным счётом ничего. Да и вообще, существует ли кто-нибудь, к кому Стервозная Особа относится хорошо? В пределах этой комнаты – разве что к миролюбивой Ведьмочке.

Когда они вышли за приделы тенистых улочек жилого центра, то ощутили жару во всей её красе. Время перевалило за полдень, так что солнце возвышалось над их головами в зените, опаляя землю под прямым углом. Лукреция вращала «кольцо жизни» на пальце, невольно задумавшись, что произошло бы, не будь у неё этой бесценной вещицы. «Кольцо жизни» для неё, вроде ингалятора для астматика или шприцов с инсулином для диабетика. Без него её жизнь также невозможна. Девушка, обиженная на судьбу и оскорблённая, плелась позади всех, а начинающим в звене была Френсис. Несмотря на то, что первым делом они заскочили в ларёк парфюмера, рекомендованного Френсис, с пятнадцатилетним стажем работы и купили цветочные духи, хорошего настроения это не вернуло Лу (но по крайней мере, теперь она благоухала, как розовый куст).

Лукреция, периодически сверлящая идеально ровную спину Моники озлобленным взглядом исподлобья, задержалась на Кайле.

– «Ладно, пойду»! – пробурчала она себе под нос, рывком одёрнув юбку. – Можно подумать, она нам одолжение делает... Тоже мне, Дочка Дьявола...

Пройдя бескрайние просторы луга, тропа вывела их на каменистую дорожку, ведущую к скале. Далее их путь сделался узким и петлистым, а также уходил вверх под наклоном – чем выше они поднимались, тем сильнее забивались мышцы ног.

– Это горное озеро появилось благодаря таянию ледника много лет назад, и оно сообщалось с рекой, – сказала Френсис, пока они взбирались. – Сейчас по обстоятельствам, неизвестным мне, связующий их пролив иссох, сделав водоём отдельным от реки. В солнечные дни озеро хорошо прогревается, поэтому вода должна быть тёплой. Мало кто знает об этом месте, так что обычно там никого нет.

В какой-то момент их путь больше не шёл вверх. Теперь они ступили по ровной каменистой поверхности, где произрастали редкие неприхотливые сосны. В конечном итоге Френсис нырнула под пышные еловые ветви и, приподняв их рукой, пропустила девушек вперёд. Все четверо, по очереди пройдя внутрь этой уединённой части территории магов, осознали, что до этого момента повидали не все чудеса Долины Западных Ветров. В этом месте скала сделалась отвесной с рельефными выступающими горными породами, а возле неё образовалось то самое озеро, о котором повествовала Френсис. Бирюзовый оттенок воды, крупные конструкции из валунов, хвойные растения придавали живописности обзору перед их глазами. Девушки удивлённо оглядывались по сторонам, позволяя восхищённым улыбкам проступить на лицах, и даже обиженная на жизнь Лу, отвлёкшись от своих тараканов в голове, позволила телу расслабиться.

Николь первая осмелилась запустить ладонь в воду – она оказалась прохладной, но приятной для кожи и совсем не пахнущей водорослями. Кроме плавающих на её поверхности еловых игл придраться было не к чему – водоём чист. Сколько ещё удивительных вещей скрывает в себе эта волшебная долина?

Обрадованная произведённым эффектом Френсис, заложив за спину руки, предупредила о каменистом дне и пожелала девушкам хорошего времяпровождения, после чего ушла по делам.

Обнажившись до нижнего белья, четверо девушек зашли в озеро, аккуратно переставляя ноги с камня на камень. Водоём не был большим по площади и по глубине в том числе – вода в лучшем случае доходила до поясницы. Каждая из них выбрала для себя крупный подводный валун в качестве сидения и дала себе возможность расслабиться. В знойный летний день искупаться в прохладном озере – самый подходящий способ освежиться. Навес из еловых ветвей обеспечивал тень и уединение, так что вылезать на берег явно никто не спешил.

Кайла, решив полностью отдаться релаксации, легла на спину в форме звезды и опустила голову в воду, прикрыв глаза. Чёрные волосы разметались по поверхности и обрамляли лицо, на котором отчётливо читалось блаженство. Даже Лукреция позабыла об утреннем неприятном происшествии – запрокинула голову назад, растянув губы в улыбке и обретя временный покой.

– Интересно, почему у воды такой красивый бирюзовый оттенок? – лёгким ненавязчивым тоном поинтересовалась она.

– Оно же ледниковое. Это всё из-за камней, перемолотых ледником до размера частиц глины, – ответила Моника, но без тени высокомерия в голосе. Просто как факт.

Они долго не решались покинуть это место, но спустя полчаса пришлось. Закутавшись в оставленные Френсис полотенца и прихватив одежду, девушки побежали в гостевую комнату.

* * *

Чем ближе стрелка настенных часов подходила к пяти вечера, тем стремительнее Джек отдавался панике. Поначалу, пока его охватило радостное нетерпение предстоящего, он успел составить мысленный план о том, как впечатлить и заинтересовать Эбигейл. Он придумал наводящие вопросы, которые помогли бы узнать о личности девушки побольше, представил возможные диалоги, в каждом из которых неизменной деталью была его уверенность и спокойствие. Однако, как только до назначенного времени остался всего час, вся решимость Джека куда-то улетучилась. Он уже успел принять ванну и помыть голову, но, как он позже догадался, второе только усугубило ситуацию. Разглядывая себя в зеркале, Джек заметил, что его волосы достаточно сильно обросли и оттого завились. Таким образом, на его голове предстало нечто нескладное и довольно лохматое. Он вздохнул, но решил вернуться к этому вопросу чуть позже.

Промчавшись через всю комнату до своей кровати, Джек резко распахнул тумбочку и, выхватив оттуда вещи, кинул на постель. Старые поношенные джинсы и серая футболка с надписью – вот что было из его личной одежды, которые Френсис забрала из прачечной.

«М-да, не густо...»

В таком виде Эбигейл точно не должна его видеть. Скомкав всё в кучу, Джек сунул вещи обратно и понёсся в обратном направлении, по неосторожность стукнувшись мизинцем о ножку кровати. Он зашипел, зажмурив глаза и притормозив, а Лоуренс сочувственно проследил за ним взглядом. Джеку пришлось обратиться к гардеробу с одеждой, оставленной Френсис, чтобы подобрать более-менее сносный наряд на свидание. Когда Джек проскочил мимо приятеля, лениво развалившегося на своей койке, Лэри обдало ветряным потоком. Он с недоумением посматривал на суетящегося Джека, но не как не комментировал, а потом возвращался к строкам газеты, написанной вручную, из местной типографии.

Нацепив на себя чистую белую рубашку, Джек судорожно застегнул все пуговицы, чувствуя, как из-за нервозности его бросает в жар. Залетев в ванную, он обильно облил себя дорогим одеколоном Лоуренса, так что от него теперь исходило благоухание на десятки ярдов, и попытался усмирить адский кошмар на своей голове с помощью гребня и воды из-под крана (к сожалению, укладочных средств, доступных для пользование, нигде по близости не было). Разумеется, делу это не сильно помогло, но тем не менее Джек стал выглядеть более презентабельно.

Он на миг задержался перед зеркалом, разглядывая своё отражение. Джек никогда не считал себя красавцем. Он скорее мог охарактеризовать свою внешность словом «заурядная». Зачастую его не сильно волновало то, как он выглядит, но перед встречей с очаровательной девушкой он не мог не задуматься над этой темой. Глядя в зеркало, он видел самое простое, ничем не выделяющееся из толпы лицо, без так называемой «изюминки». Что же в нём может заинтересовать Эбигейл?

Джек невольно взглянул на Лоуренса, бездейственно валяющегося на кровати. У Джека не было ни красивой внешности Лоуренса, ни его обаяния или статуса в обществе. Джек вдруг подумал: «А что если он понравился Эбигейл больше меня? Может, она согласилась из жалости?..». Затем Джек задался вопросом: в чём же секрет харизмы его приятеля? Разумеется, ключевыми фактами являются правильные черты лица и неотразимая улыбка – пожалуй, главный козырь Лоуренса. Высокий рост? Джек был достаточно высок, хоть и ниже Лэри. Уверенность в себе и умение красиво изъясняться? Вот по этому пункту Джек определённо провалился. Взгляд Джека снова задержался на приглаженных жёстких волосах, поэтому парень обычно коротко стригся – стоит им отрасти длиннее привычного, как пряди начинают витья, словно баранья шерсть. У Лоуренса волосы были прямые и мягкие, легко поддающиеся укладке... Джек вдруг оборвал мысль, запретив сравнивать себя с окружающими. У каждого свои положительные и отрицательные качества, верно?

И тогда его размышления вернулись к Эбигейл. Что же она думает о нём? Правда ли Джек заинтересовал её или девушка всё же сжалилась? А может, решила посмеяться? Наверняка они смеялись вместе с подругами после жутко неловкого приглашения на свидание. Как же глупо он поступил... Ну зачем позволил Лоуренсу сделать это за себя? Кем он теперь выглядит в глазах Эбигейл? Трусом. Да и чего вообще следовало ожидать... Кто такая Эбигейл? Красавица. Дочь главы клана. Божество, снизошедшее с небес. А кто такой Джек? Никто.

– Я её не достоин... – уныло пробурчал Джек, опустив взгляд.

Поток его пессимистичных мыслей прервала распахнувшаяся дверь. Это был Алекс, ворвавшийся в комнату и прижимающий к себе блокнот и коробку с акварелью. Обращённый в себя взгляд быстренько пробежался по стенам, ни на чём особо не зацикливаясь, и вдруг задержался на панорамном окне. Подскочив к нему, Алекс резко одёрнул шторы, после чего, бросив предметы для рисования на тумбочку, опустился на край своей кровати. Одной согнутой рукой он опёрся на колени, другой подпёр голову.

– С тобой-то что не так? – Лоуренс, оторвав глаза от газеты, поднял брови. – Тоже на свидание идёшь? Мне и одного Джека, мельтешащего перед глазами, хватает в качестве кондиционера.

Алекс, какое-то время обдумывая ответ и отбивая стопой ритм по полу, выдал:

– Меня преследуют.

Лоуренс не сдержал смешка:

– Что, кто-то положил на тебя глаз?

– Да. И как минимум одна четверть этой деревни.

Алекс выразительно перевёл взгляд в сторону окна. Лоуренс, отложив газету, заинтересованно выглянул за штору и наткнулся на разношёрстную группу людей, которые с нескрываемым любопытством стремились заглянуть внутрь гостевой комнаты, а затем хохотнул:

– М-да, чувак, я смотрю ты весьма популярен. И чем же ты заслужил такую репутацию?

– Судя по всему, художники для них кто-то вроде пришельцев.

– А-а, так они все хотят, чтобы ты нарисовал их? – озарился догадкой Лоуренс, схватившись за голову, и снова расхохотался. – Бизнес вышел из-под контроля, и ты под шумок улизнул оттуда? Ну, что сказать: такова цена популярности! Кое-кто реально влип...

Алекс хмыкнул:

– Шутки шутками, но что-то мне подсказывает, что за нашими окнами ещё долго будет вестись наблюдение.

– Хм-м, так уж и быть, – с деланной снисходительностью вздохнул Лэри. – Не бойся, сейчас всемогущий Лэри снова всех спасёт!

Он в шутку деловито упёр руки в боки и вышел во двор. Когда в поле зрения местных жителей возник ещё один «пришелец», все взгляды переместились на Лоуренса.

– Эй, народ, чего-то хотели?! – проголосил он на всю улицу.

В ответ ему раздался нечленораздельный гогот толпы.

– Сожалею, но наш художник уходит в отпуск! Всё, возвращайтесь к своим делам.

Люди, которые явно не собирались расходиться, не шелохнулись.

– Ну, чего встали? Давайте-давайте, расходимся! Арт-студия закрывается!

Местные развернулись, недовольно улюлюкая и галдя, но всё же послушались, и толпа постепенно разбрелась в разные стороны. Лоуренс с победоносным видом вернулся в комнату:

– Voila! Проблема устранена!

– Молодец. Можешь воздвигнуть себе памятник, – ответил Алекс, просматривая утренний акварельный пейзаж в блокноте.

Лэри, с видом полного довольства собой, растянулся на своей койке:

– Что-то я сегодня в альтруисты подался. Однако, тяжело быть мной.

* * *

В десятый раз проверив наручные часы, Джек удостоверился, что время было семь минут шестого. Он расхаживал взад и вперёд по мосту, объявленному местом встречи, и нервными движениями поправлял на себе рубашку. Джек слишком боялся опоздать, поэтому вышел из дома заранее. В конечном итоге он явился чересчур рано и был вынужден топтаться на одном месте, в мучительном ожидании Эбигейл. Он уже успел перебрать в голове всевозможные сценарии, по которым Эбигейл до сих пор нет: «Родители не разрешают ей гулять с кем попало... или... в долине есть ещё какой-то мост, где сейчас стоит Эбигейл... а может?..». От волнения у Джека пересохло во рту. Подрагивающей рукой он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, словно она оказывала удушающий эффект. Чем дальше время переваливало за пять часов, тем чаще и навязчивей возникали неприятные предположения в голове: «Что, если она не придёт?», «Что, если я облажаюсь?», «Может, она передумала?». Джек усиленно заморгал, стараясь избавиться от напряжения в глазах.

Но подобные мысли, заглушённые отчётливым стуком сердца, резко умолкли, стоило только завидеть издалека долгожданную фигуру девушки. Джек задержал дыхание, когда желанный образ из его сна ответил на его взгляд милой и слегка виноватой улыбкой. Было заметно, что Эбигейл торопилась ему на встречу; но даже в спешке её походка не утратила привычного изящества и лёгкости. Свободная белая юбка летела вслед за девушкой; это было длинное шифоновое платье с открытыми плечами и спиной; в её объёмную косу были вплетены живые цветы и голубые ленты под цвет её глаз. Взойдя к Джеку на мост, она задержалась в шаге от него.

– Привет! Извини меня, пожалуйста, я такая копуша... – она, опустив взгляд, заправила выбившуюся из причёски прядку за ухо. – Долго ждал?

На миг Джек лишился дара речи. Он приоткрыл рот, судорожно придумывая достойный ответ, и натянул неловкую улыбку.

– Привет! Да, нет, ничего страшного, я и сам недавно пришёл, – быстро соврал Джек, почесав затылок.

– Хорошо, тогда... пойдём?

Она приглашающе махнула рукой. Джек поспешно закивал, спрыгнув с моста вслед за девушкой. Теперь они оба переключились на медленный прогулочный шаг, двигаясь подле друг друга. Эбигейл, не спуская с лица улыбки, сплела пальцы перед собой, а Джек, всё ещё не верящий в реальность происходящего, осознал, что надо о чём-то говорить. Протерев вспотевшие ладони о штаны, он сказал:

– Меня, кстати, Джек зовут. Ну, если ты не помнишь...

– Джек... я помню, – мягко ответила Эбигейл, чуть наклонив голову. – Слава твоих родителей дошла и до наших краёв. Мой отец их очень уважает.

– Да, они были хорошими людьми...

Взгляд Джека вдруг потускнел. Эбигейл, коротко глянув на парня, поняла, что это далеко не самая удачная тема. Её розовые губы сложились в форме буквы «О», и она переменила тему:

– Ты слышал о «Вечере теней»?

– Да, я сегодня афишу видел. А что это?

– У нас в пятницу всегда так. В этот день недели мы устраиваем различные фестивали. Сегодня устроят театр теней. Будет весело: спектакль, позже песни, танцы и угощения. Не хочешь пойти?

Когда Эбигейл вновь посмотрела на Джека, в её глазах зажглись огоньки воодушевления. Джеку тоже эта идея казалась занимательной, тем более если там будет Эбигейл... На лице Джека расцвела неподдельная улыбка:

– Да я бы с радостью!

– Здорово! – просияла Эбигейл, собрав ручки за спиной.

– У вас интересные традиции.

– Да. К слову, как тебе в нашей долине? Всё устраивает?

– У вас здесь замечательно! Добрые люди, красивая природа, мир и покой. Что ж ещё надо для счастья, верно?

– Верно.

Входе их разговора Джек осознал, что из мышц ушло всё напряжение. Он расслаблено покачивал руками при ходьбе, иногда сопровождая свои слова жестами. На его лице всё чаше стали отображаться искренние эмоции, которые он не боялся демонстрировать Эбигейл. Джек почти полностью расслабился, ощутив комфорт в общении с этой девушкой. Даже прежняя косноязычность и нескладность предложений покинули его речь. Они неспешно брели вдоль реки, иногда обмениваясь заинтересованными взглядами или улыбками. Вечером жара отпустила, сделав окружающую обстановку более располагающей для прогулок. Отсутствие посторонних людей вдали от оживлённо центра и тихое журчание горной реки дополнили эту чудную атмосферу.

Пока Джек высказывал свои мысли о долине магов, Эбигейл не разу его не перебила. Она оказалась тактичным слушателем и ненавязчивым собеседником. Девушка, прекрасно чувствовавшая его эмоциональное состояние, старательно избегала неприятных для него тем. Джек двигался осторожно, помогая Эбигейл ощущать себя непринуждённо и стараясь не отпугнуть её. Он трепетно сохранял определённое расстояние, не слишком маленькое, чтобы не вторгаться в личное пространство, но и не слишком большое, чтобы внимательно слушать собеседника.

– Я никогда не пересекала Порог. Не бывала за пределами долины.

– А ты бы хотела?

Эбигейл чуть притормозила, позволяя мечтательной, по-детски наивной улыбке озарить её лицо.

– Иногда меня одолевает дикое любопытство. В детстве я представляла, что однажды покину деревню и отправлюсь в кругосветное путешествие, – Эбигейл тихо рассмеялась, смущённо собрав перед собой ручки. – Но не зря существуют правила. Мой отец – мудрый правитель, он всё делает во благо нашего народа. И для моего блага.

Джек заворожённо слушал её приятный голос, не в силах оторваться. Этот тембр разил некой свободой и невесомостью, как и вся Эбигейл в целом. Казалось, она была просто создана для этих бескрайних лугов, чтобы гулять по ним, спасаясь от назойливого солнца под широкой шляпой, пока бесконечные ветра долины развевают белые локоны (Джек даже, случайно оказавшись близь её волос, уловил лёгкие нотки полевых цветов; этот запах подействовал опьяняюще). Манера говорить тихо и словно всегда застенчиво придавала речи Эбигейл ещё большее очарование. Выдержав небольшую паузу, девушка продолжила:

– Расскажи свою историю. Как ты оказался втянут во всё это?

– Думаю, мы все были в это втянуты с рождения...

Джек вкратце пересказал весь проделанный путь. Как он вернулся в город детства, про встречи с призраками и прочими созданиями, как они посетили штаб «Локонте Корпорэйшн» и как попали сюда (при этом умолчал о некоторых фактах, связанных с Кайлой). Эбигейл внимательно слушала, иногда кивая, как бы соглашаясь и подтверждая своё участие в разговоре. Когда рассказ был окончен, девушка ответила:

– Ваш жизненный путь очень непрост. Надеюсь, мой отец сможет помочь вам.

Гуляя вдоль реки, они продолжали разговаривать. Задавали вопросы друг о друге на различные темы, чтобы узнать друг о друге побольше. Когда Джек рассказал Эбигейл о своём увлечении гитарой, настала очередь девушки отвечать на вопрос.

– Ну-у, не скажу, что у меня есть какое-то конкретное хобби. Я увлекаюсь чтением книг! – просияла Эбигейл, раскинув руки. – У нас в Долине редко кто занимается писательством, потому что большинство местных совсем не ценят литературу... – Уголки её губ печально упали. – А так, папа делает заказы у закупщиков, а те привозят мне книги извне. Я собрала целую библиотеку в своей комнате! Из авторов извне мой любимый – Жюль Верн, очень нравятся его произведения. Как тебе «Вокруг света за 80 дней»?

– Я-я...

Джек осёкся. К несчастью и собственному стыду он не прочёл ни единой книги Жюль Верна, и теперь буквально сел в лужу. Да и, будем честны, открывал книги он редко, лишь по крайней нужде, так как времени на литературу у него совсем не было.

– Ничего страшного, если не читал, я понимаю, – тут же улыбнулась Эбигейл. – Просто мне совсем не с кем обсуждать прочитанные романы. Мои подруги никогда по-настоящему не понимали моего пристрастия. Однако, в нашей долине тоже были талантливые писатели. Одна из моих самых любимых книг – «Жизнь извне», написанная местным в прошлом столетии. Как жаль, что он умер ещё до моего рождения. – Она грустно вздохнула. – Главная героиня этого произведения мечтала пересечь Порог, прямо как я. Знаешь, во время прочтения я часто воображала себя ею, а иногда мне даже казалось, что она – это и есть я, просто в другой жизни! Думаю, я эмоционально привязалась к героине.

Когда Эбигейл подняла взгляд, её глаза радостно мерцали, подобно драгоценному камешку её фероньерки, выражая все накопленные впечатления. В этот момент Джека вновь посетило ощущение, точно такое же, как на ужине у Лайтборнов, что тело переполнено теплом. Заметив, что парень безотрывно смотрит на неё, Эбигейл опустила взгляд и с выражением неловкости хихикнула:

– Наверное, я говорю глупости...

– Нет, конечно нет! – поспешил переубедить её Джек. – Напротив, это же так здорово, погружаться в какое-то произведение с головой и переживать столько эмоций.

Девушка прижала пальцы к губам, расплывшимся в искренней улыбке:

– Да, это действительно здорово. А ещё я настоящий мастер в плетении кос!

Задержавши взгляд на изящной и сложной конструкции из волос на голове Эбигейл, Джек расширил глаза:

– О... так это твоя работа?

– Да, многие девушки нашей деревни обращаются ко мне, когда дело доходит до причёски.

Сколько времени они скитались вдвоём вдоль побережья реки и вдали от посторонних глаз Джек не знал. Он попросту не замечал ничего кругом, кроме его прелестной спутницы. Её добрый, мелодичный смех заглушал собой всё остальное. Джек всецело сконцентрировался на мимических движениях её лица, как одна неподдельная эмоция сменяет другую. Как поднимались уголки её губ, отчего на щеках проступали ямочки. Как распахивались и смыкались длинные ресницы. Как ветер колыхал выбившиеся из причёски прядки волос. Входе их непродолжительного срока знакомства Джек определил Эбигейл, как чувствительную и мечтательную натуру, склонную к жажде приключений. На протяжении всего вечера с лица парня не сходила та самая глуповатая, «влюблённая» улыбка.

На секунду отвлёкшись от своей спутницы, которая этим вечером всецело поглотила его внимание, Джек наткнулся взглядом на небольшое каменное строение (единственное каменное строение во всей деревне, которое Джек заметил). Стены были серые и неприметные, придающие зданию вид готического замка, только в уменьшенном формате и с шарообразной пристройкой, наделённой миниатюрными оконными прорезями. Джек не смог не задать вопрос:

– Что это?

– Это местный храм, – незамедлительно выдала Эбигейл, – один на всю деревню.

– И... какой религии он посвящён?

– У нас тут своя собственная религия. Правда, с каждым годом количество верующих всё уменьшается, но уроки религиозного воспитания до сих пор преподаются в школе. Большинство наших традиций построено как раз-таки на этой вере. Могу рассказать чуть больше, если интересно.

Джек заинтересованно подался вперёд, оживлённо закивав.

– Наша религия не имеет какого-либо названия и представляет собой что-то наподобие язычества. Мы верим в многобожие. Так вот, что касается истории происхождения, то это очень и очень древняя конфессия, которой некогда поклонялись все маги стихий вне зависимости от клана. Правда, Клан Воздуха – последнее место на земле, где она сохранилась в данный момент.

Они с Эбигейл неспешно приблизились к строению, поднявшись на холм. Только сейчас Джек разглядел на его стенах четыре высеченные знака: треугольники, два из которых обыкновенные, а остальные перевёрнутые. При этом две фигуры пересекали прямые, параллельные их основанию.

– Этот храм посвящён четырём верховным божествам: Соляриусу – Богу солнца, Виталиану – Богу земли, Аквартике – Богине воды и Катаэгису – Богу ветров. У каждого клана есть свой покровитель, наш – Катаэгис, который, если верить легенде, наделил своим даром магов воздуха. Возможно ты мог заметить четыре каменных идола на границе долины – их воздвигли как раз-таки во имя нашего покровителя много лет назад.

Джек прикоснулся ладонью к деревянной двери здания, шершавой из-за облупившейся краски, и задержал на ней пальцы, изучая поверхность осязательными рецепторами.

– Храм закрыт?

– Да, он открывается только по воскресеньям. Вообще, всего божеств семь: есть ещё Богиня любви и плодородия Каритас, Бог веселья Джокус и Богиня ночи Умбра. Умбра – это своего рода аналог Тьмы, о которой все сейчас повествуют, в нашей религии. Богиню Умбру низвергли многие тысячелетия назад; благодаря этому родилась традиция замаливать грехи в храме по воскресеньям, в седьмой день недели, ведь Умбра была седьмой по счёту богиней.

Озадаченной проведя рукой по волосам, Джек задержал ладонь в районе собственного затылка и спросил:

– А ты – верующая?

– Да, я верю в существование какого-либо свыше. А ты?

– Спорный вопрос. Мне хотелось бы верить в то, что никто из нас не одинок. Что есть кто-то, кто опекал бы нас и оказывал помощь, но... разве Бог допустил бы всё, что происходит сейчас?

Эбигейл неопределённо вздёрнула плечом и махнула рукой, приглашая Джека идти дальше. На некоторое время они оба замолчали, шагая в сторону центра в комфортной задумчивой тишине. Джек не мог отпустить слова, сказанные Эбигейл, о её собственной жизни и местной религии. Теперь парень понимал, насколько различны их мировоззрения. Они родились и выросли в абсолютно разных реальностях, даже не подозревая о том, что можно жить по-другому. Но разве это плохо?

Узнав эту удивительную девушку чуточку лучше, Джек действительно проникся к ней интересом. Теперь его симпатия не ограничивалась одной лишь неземной красотой Эбигейл, ему стала доступна частичка её внутреннего мира. Она поделились с ним кое-чем бесценным – своими мыслями.

Время пролетело незаметно. Солнце уже совсем скрылось за горами, прощаясь с долиной своими всплесками карминовых красок в безоблачном небе. Джек и Эбигейл свернули в жилой переулок. Тот и вовсе окутался в сумрачные тени; справа и слева от них зажгли свет в окнах. Джек проводил Эбигейл до самой террасы дома Лайтборнов. Они встали друг напротив друга, молча глядя в глаза напротив стоящего. Джеку катастрофически не хватило времени наедине с Эбигейл. Будь его воля, он бы продолжил гулять с ней по полю в свете закатных лучей, беседуя на всевозможные темы. Эбигейл, сложив руки перед собой, теребила юбку платья пальцами и медленно моргала.

– Увидимся на «Вечере теней»? – нарушила она тишину.

– Да, конечно, – ответил Джек, понизив голос.

– Тогда до встречи.

– До встречи...

Одарив парня на прощание чарующей улыбкой, девушка скрылась в доме. Как только дверь закрылась за её спиной, Джек словно проснулся после долгого сказочного сна. Парень приставил ладонь к грудной клетке, отчётливо чувствуя под ней учащённые удары сердца. Ему понадобилось время, чтобы сдвинуть себя с места и направиться в сторону дома. После этой прогулки его посетил невероятный прилив энергии, так что Джек ускорил шаг, не обращая внимание ни на что кругом, кроме собственных мыслей. Люди, проходящие мимо по своим делам, по всей вероятности, сочли его чудаком, который окрылённо размахивал руками и на лице которого играла та самая «дурацкая улыбка», но в тот момент парню было всё равно.

Он был готов бросится танцевать на глазах у всех или просто закричать, а может совершить другую спонтанную выходку, о которой потом станет жалеть. Но не сейчас; сейчас – он самый счастливый человек на планете! Его взгляд был обращён в себя, точно он хотел ухватиться за минувшие воспоминания и образ Эбигейл в голове. В мыслях так отчётливо звучал её смех, как будто Эбигейл до сих пор была рядом, а её улыбка – всё ещё грела душу. Джек даже не обратил внимание, когда его нога переступила порог летних апартаментов. Он и поверить не мог, что сегодня удастся увидеть Эбигейл ещё раз на «Вечере теней». С нетерпением ожидая этого момента, Джек потянул ручку двери на себя...

Милый образ из головы мгновенно рассыпался в прах, когда перед его глазами предстала весьма непристойная картина, сопровождаемая не менее непристойными звуками. Панорамное окно завешано тёмными шторами, комнату освещают расставленные на тумбочках свечи, а на одноместной кровати была уложена Лукреция, разметавшая волосы по подушке; над ней навис Лоуренс, в спину которого девушка крепко вцепилась руками. Разумеется, ни на ком из них не было одежды.

Джек застыл в дверях, как истукан, и вытаращил глаза. Когда опьянённый страстью взгляд девушки упал на нежеланного гостя, она взвизгнула и отпихнула от себя Лоуренса, испуганно натянув на себя одеяло. От неожиданности Лоуренс едва не грохнулся к тесной кровати.

– Джек, вышел и дверь закрыл! – прошипела Лукреция.

Придя в себя, Джек поспешно выбежал из комнаты и опёрся спиной о стену коридора. Данная ситуация окончательно вернула парня с небес на землю, а из головы всё не как не могла выйти нечаянно подсмотренная сцена... Не прошло и двух минут, как из комнаты пулей выскочила раскрасневшаяся от возмущения Лукреция (на этот раз в одежде), намеренно толкнув Джека плечом. Дверь с оглушительным грохотом захлопнулась, отчего Джек вздрогнул. Как бы он ни хотел забыть это, в голове навязчиво всплыл её обнажённый образ. Следом за ней дверь распахнулась повторно – на этот раз в проёме возник Лоуренс, обернувший полотенце вокруг пояса и опёршийся рукой о дверной косяк. Не скрывая всего своего разочарования во вздохе, Лэри недовольно покосился на друга:

– Ну чувак... Тебе принципиально надо всё испортить?

– Может, в кои-то веке вы воспользуетесь такой прекрасной штукой, как «замок»? – сдвинул брови Джек, пробившись в собственную комнату.

– А... ну...

Джек приблизился к своей кровати, где несколько минут назад разворачивались бурные действия, и скривился. Присев на её краешек, он протёр глаза ладонями, словно пытаясь стереть нежеланные воспоминания.

– Этот образ будет преследовать меня вечность. Лучше бы я этого не видел, – пробормотал он.

Лэри, захлопнув дверь, махнул рукой:

– Хорош строить из себя недотрогу. Что нового ты там увидел?

Джек поднял глаза, сверля Лоуренса пристальным взглядом искоса.

– Ничего я не строю. Просто иногда ты забываешь, что в этой комнате не один живёшь.

Судя по выражению беззаботности на лице Лэри, его явно не заботила произошедшая ситуация. Он лишь усмехнулся, пройдясь до конца комнаты и придерживая прикрывающее его полотенце.

– Да ладно тебе! Подумаешь, привёл подружку поразвлечься, что в этом такого?

Джек оттянул от себя ворот рубашки, словно она ему жмёт, и ответил:

– Во-первых, эта самая «подружка» – моя сестра. А во-вторых, ну не на моей же кровати!

Лэри раскрыл рот, подбирая оправдание и размахивая рукой, как будто пытаясь поймать отговорку в воздухе.

– А... ну, знаешь, когда ты уже в процессе, то особо не задумываешься об этом...

Джек адресовал ему хмурый взгляд исподлобья. Лучезарно улыбнувшись и примирительно выставив ладони вперёд, Лэри отвернулся к гардеробу в поисках подходящей одежды. Внимание Джека привлекли тонкие красные полосы, испещряющие оголённую спину Лоуренса, от длинных «когтеподобных» ногтей Лукреции.

– Это она тебя так?.. – удивлённо протянул Джек.

– Ага, твоя сестра та ещё тигрица, – хохотнул Лэри, перебирая белые рубашки на вешалках. – И царапаться любит.

Джек, отрешённо потянувшись к горящей свече в стеклянной подставке, рассмотрел приклеенную к ней надпись.

– Свеча с лёгкими нотками мускуса для создания идеальной интимной обстановки, – зачитал Джек с излишним энтузиазмом, после чего его брови взлетели вверх. – Серьёзно?

Двумя шагами рядом возник Лоуренс и выхватил предмет из его рук.

– Это Лукреция настояла. Я как погляжу, у неё мания по различным благовониям. К слову, нас обвели вокруг пальца – эта штуковина ничем не пахнет.

– А это что за запах тогда? – Джек принюхался, различая вполне ощутимые нотки лимона или лайма, донёсшиеся с появлением Лоуренса.

– Эфирное масло – цитрусовое.

Задув свечу, Лэри сунул её в тумбочку и прихватил деревянный гребень. Джек утомлённо потёр щёку ладонью:

– Можно я не буду спрашивать, зачем оно вам?..

– Разумное решение, Джеки, – ответил Лэри, удаляясь в ванную. – Ответ на этот вопрос твоя хрупкая психика может не выдержать.

Когда сосед по комнате скрылся за углом, Джек хотел было растянуться на своей койке, но нежеланный образ из воспоминаний как назло настиг его по новой. Вложив в голос всё своё недовольство касаемо вечного нарушения личных границ, Джек проворчал:

– Я так понимаю, Алекса вы выставили за дверь?

– Не-а-а, – протянул голос Лоуренса в ванной. – Художник принял благоразумное решение избавить комнату от своего присутствия, направившись на вечернюю охоту за вдохновением.

– Завидую ему.

– К слову, как прошло ваше свидание с крошкой Эби?

– Прекрасно. Я бы уже давно вывернул душу наизнанку и пустился бы в подробные описания нашей прогулки, если бы не застукал вас с Лукрецией в постели...

Из-за угла высунулся ухмыляющийся Лоуренс:

– Десять из десяти за красноречие. У меня научился?

– Лэри, прошу тебя, оденься уже!

* * *

Едва светило покинуло небосклон над долиной, спрятавшись за тёмными силуэтами горных хребтов, на главной площади начались гуляния. Как минимум три четвёртых от всей деревни удивительным образом уместилось здесь, чтобы весело провести время и отметить приход долгожданных выходных дней. Взрослые, дети, старики – каждый нашёл себе занятие по душе. Сбоку от сцены разложились разноцветные шатры, на воздвижение которых ушла половина дня, с товарами, сувенирами и угощениями. Многие люди прогуливались всей семьёй по ярмарке; ребёнок, капризно дёргая мать за рукав, уговаривал купить ему ветряную вертушку. Другие заранее заняли места перед сценой, ведь очень скоро начнётся представление, а свободных соломенных кресел не так уж и много. Улицу освещали гирлянды фонарей, натянутые от одного столба к другому, образовывая горящую сетку над головой и защищающая площадь от ночного мрака. Гул людских голосов приглушал живую игру на музыкальных инструментах: мелодично пела скрипка, не умолкающая ни на секунду, заливаясь на всевозможные лады, точно соловей в поле, и сопровождалась длинными звучаниями духовых. В воздухе витали ароматы приготовленной на костре еды, доносящиеся со стороны ярмарки; на лицах местных часто сияли улыбки; они смеялись, полностью отдаваясь торжеству момента.

Гости не сумели пропустить такого вечера, что для магов казался чем-то обыденным по пятницам. Приятели, заявившиеся на праздник полным составом, держались вместе, пока разглядывали предлагаемый ярмаркой ассортимент. Первые несколько шатров предлагали пищу и напитки абсолютно бесплатно – любой посетитель пятничного фестиваля мог отведать запечённого мяса с пшеничной лепёшкой, овощи и зелень, а также попробовать национальное питьё. Все столы были переполнены угощениями, выложенными в отдельную одноразовую картонную посуду. Изголодавшиеся без ужина приятели совершили в этой точке площади первую остановку – да тут же засели минут на двадцать, пробуя предлагаемую еду на вкус.

Далее располагалась палатка с сувенирами: оберегами, благовониями, сушенными травами, маслами, косметикой – и всё сделано ручным трудом. Рядом торговали поделками из дерева: резные дощечки с узорами, детские игрушки, шкатулки, аксессуары и тому подобное. Отдельный шатёр был посвящён бижутерии и драгоценным камням, привезённым из-за границы. Продавали ткани и одежду, глиняную посуду и фигурки, да и всё, что только можно было продать. (Вероятно, пятничный вечер был особенным праздником для торговцев, ведь немереное количество товаров продавалось буквально за пару часов). Лукреция, высоко задрав подбородок сразу же обошла эти шатры стороной – торговцы за сегодня немало крови ей попортили (затаив обиду, она тщательно высматривала того самого «парфюмера», кто продал ей некачественные духи).

Затем следовала зона развлечений, где собралось наибольшее количество детей различных возрастов – от трёх до четырнадцати лет. Они участвовали в конкурсах, играли в игры, при этом получая подарки в случае победы. В одной локации они должны были сбить банки броском мяча, в другой проводились танцевальные поединки, в третьей разгадывали какие-то квесты. Внимание Джека привлёк шатёр, где демонстрировались фокусы с картами – иллюзионист ловко перекидывал их из рук в руки, что-то нашёптывая, а дети всё норовили подобраться поближе. Затем стояли палатки, где мастерски обученные управлению ветром маги танцевали, задействую в своих телодвижениях лёгкие потоки воздуха, заставляющие взлетать разноцветные шёлковые платки.

Вдруг раздался голос из громкоговорителя, который заставил жителей притихнуть и приковал их внимание. Скрипач и остальные музыканты учтиво перестали играть. Люди со всей площади постепенно начали перебираться ближе к сцене, а гости этой долины, последовав примеру местных, навострили слух и двинулись вслед за всеми. Людей на площади было настолько много, что сквозь толпу они едва могли разглядеть голову Френсис, взошедшую на сцену и делающую объявление. Лист бумаги слегка подрагивал в руке женщины, другой же рукой она подносила к губам устройство, усиливающее звук в несколько раз. Несмотря на явное смятение, отображённое на лице Френсис, она неплохо справлялась с этой работой: её голос – ровный и низкий, а дикция хорошо отработана; женщина вытянулась, распрямив спину, и заглянула в листок с текстом единожды, когда на миг утратила нить повествования и запнулась. Для этого вечера Френсис вырядилась в самое лучшее платье, что можно было отыскать в её гардеробе, а Эбигейл заплела её длинные волосы пшеничного цвета в косу, обвивающую голову, словно венок. Окончив речь и озвучив название произведения, Френсис удалилась под бурные аплодисменты. Точно по команде за один миг погасли все гирлянды над головами людей. На сцене, наоборот, зажгли огонёк, перекрытый белым полотном. Все собравшиеся на площади притихли, стоило первой тени скользнуть по ткани. Спектакль начался.

Актёры по ту сторону озвучивали персонажей, управляя марионетками и оживляли их; семеро приятелей стояли почти в самом дальнем ряду, так что наблюдать развитие картины становилось почти невозможно; однако, совсем небольшой кусочек действия всё-таки открывался их взору. Когда в спектакле начали задействоваться смутно знакомые Джеку имена, его озарила догадка – это миниатюрное представление на религиозную тему. Главными героями стали семь богов, о которых повествовала Эбигейл во время их прогулки. Актёры рассказывали и показывали историю о том, как Богиню Умбру низвергли с небес за то, что она каждую ночь спускалась на землю к людям и, заглядывая в открытые окна, похищала счастливые сновидения спящих. Музыкальное сопровождение гармонично дополняло спектакль; наблюдатели вздрагивали на неожиданных поворотах и смеялись от души над забавными моментами. В общей сложности представление длилось двадцать пять минут. Под конец, когда актёры вышли на сцену, а Френсис представила каждого – народ поднялся на ноги, одарив щедрыми овациями. Глубоко поклонившись, люди покинули сцену под бурный шквал аплодисментов.

Над головами вспыхнула сетка из желтоватых огоньков. Бодрая танцевальная музыка возобновилась. Люди один за другим покидали ряды сидячих мест, возвращаясь в гущу событий. Таким образом, толпа равномерно распределялась от сцены во все направления. Вечер только начинался...

В первом ряду между поднимающихся из соломенных кресел магов Джек разглядел светлое шифоновое платье Эбигейл. Девушка была слишком увлечена беседой со своей матерью, чтобы заметить Джека. Держась под локоть, Эбигейл и Татия неспешно отдалялись от сцены. Джека мучал вопрос: «Подойти к ним или не стоит?». Так и не сумев определиться, Джек побрёл вслед за своими приятелями.

Веселье разгоралось с новой силой – народ пустился в пляс под быструю игру скрипки. Местные, пришедшие с маленькими детьми (а детей на этом празднике собралось не малое количество), и пожилые люди постепенно расходились по домам, в то время, как молодые, полные сил и жизненной энергии, и не собирались прекращать развлечения. Парни и девушки, мужчины и женщины кружились в танце по парам или по одиночке, а самые смелые и безрассудные дружно прыгали через костёр, загадывая желания.

На протяжении всего торжества державшиеся вместе семеро приятелей, медленно отдаляясь друг от друга, находили себя занятия по интересам. Ни секунды не раздумывая, Лоуренс вклинился в рядки пляшущих людей. В это время Джек двинулся вдоль ярмарки, поддерживая вид, что с любопытством изучает товары. На самом деле он продолжал украдкой выискивать Эбигейл среди стольких людей и прилавков. Джек замер в потоке идущих (тем раздражённо пришлось обходить препятствующего человека на своём пути), наткнувшись взглядом на белое пятно платья и желанные черты лица. Эбигейл, словно изящный лебедь, плыла между группирующихся магов и улыбалась всем прохожим. Джек заметил, как сильно она выделялась из толпы – некий лучик света среди серой массы. Долгожданные глаза наконец-то ответили на его взгляд. Заметив Джека, девушка привстала на носочки и оживлённо помахала ему рукой. Джек моментально сорвался с места, сокращая дистанцию между ними.

– Как тебе праздник? – поинтересовалась Эбигейл. Её от природы тихий голосок мерк на фоне громкой музыки и гогота толпы, так что ей приходилось кричать.

Джек наклонился к девушке, чтобы лучше слышать её слова.

– Потрясающий праздник! – тут же отозвался он. – Ты уже посетила шатёр с фокусами?

– Только оттуда, – рассмеялась Эбигейл. – Мама ушла покупать глиняную посуду, а я заметила тебя.

– А тебе как фестиваль?

– Очень нравится! Это был первый пятничный вечер, который доверили организовать Френсис. Она так долго трудилась над ним, и вышло действительно здорово! Кстати, совсем забыла сказать тебе на прогулке, что спектакль как раз посвящён нашей религии.

Музыка вдруг стихла. Джек участливо закивал:

– Благодаря твоему рассказу, я был хотя бы в курсе вашей веры. Когда я прочёл афишу впервые, то подумал, что Умбра и другие божества – кто-то вроде литературных героев.

– Ну почти, – улыбнулась Эбигейл. – Идея посвятить спектакль религиозной теме принадлежит Френсис. Я уже говорила, что за последнее время количество верующих резко снизилось. Поэтому Френсис, как активист по защите культурного наследия долины, решила организовать ряд подобных мероприятий в частности для детей.

После небольшого перерыва в игре скрипач затянул новую мелодию. Эбигейл и Джек навострили слух, одновременно обернувшись в сторону сцены, а затем глаза девушки радостно замерцали:

– Ох, обожаю эту мелодию! Хочешь танцевать?

Джек ощутил лёгкий трепет в груди.

– Танцевать? – переспросил он, как будто не услышал с первого раза.

– Да.

– Да, конечно! – быстро выпалил парень, откашлявшись. – Само собой, я хочу танцевать с тобой!

Эбигейл засмеялась, приложив собранные пальцы к губам.

– Ой, я хотел сказать... – Джек запнулся, осознав, какую глупость только что сморозил.

Но он прервал себя на полуслове, как только почувствовал ненавязчивое прикосновение к своей ладони. По руке парня вверх до плеча поползли приятные мурашки, когда утончённые пальцы Эбигейл переплелись с его собственными. Джек невольно приоткрыл рот, чётко осознавая собственный пульс, и его щёки залились краской.

«Подумать только, она взяла меня за руку!» – с неверием вопил его внутренний голос.

Эбигейл, одарив парня тёплой улыбкой, потянула его ближе к музыке.

Лоуренс прекрасно вписался в толпу, влившись в местный коллектив молодых людей. Всё его существо стремилось в гущу событий – центр танцплощадки. Сквозь пляшущие парочки он пробрался к самой сцене, откуда исходила музыка, и вскоре заполучил симпатии толпы. Позабыв обо всём на свете, парень позволил себе расслабиться и просто танцевать. Без всякого стеснения он выкладывался на полную катушку, привлекая одобрительные взгляды местных жителей. Всеобщее внимание ни на миг не смущало его, напротив, подначивало продолжать в том же духе. Люди улюлюкали и пританцовывали, кружились вместе с Лэри и превосходно проводили время.

Избрав для себя сидение около двуместного столика в районе ярмарки, Лукреция мельком кидала на него взгляды. Рядом с Лоуренсом уже вилась какая-то молодая брюнетка в симпатичном коротком платье и строила глазки. Лукреция стиснула челюсти до боли в зубах, а затем сделала глоток напитка, осушив стакан до дна. Пунш, приятно обжигая, растёкся по горлу; Лу задумчиво задержала взгляд на картонном дне одноразового стаканчика.

– Не танцуешь?

Напротив неё за столом пристроился Алекс, поставив локти на круглую деревянную поверхность. Карие глаза внимательно прошлись по вялому лицу девушки, оценивая её состояние. Лукреция с выражением максимального безразличия пожала плечами:

– Не хочется.

– Вижу, у кого-то сегодня неудачный день? – усмехнулся Алекс. – Наслышан об утреннем «пахучем» инциденте.

За одну секунду в глазах Лу отобразилась целая гама эмоций. Её брови взметнулись к небу, и девушка поёжилась:

– Откуда ты знаешь?

– Моника рассказала.

Лу фыркнула и искривила линию губ:

– Конечно, я должна была догадаться, что это её рук дело... Вот ведь... – она оборвала себя, не решившись столь нелестно отозваться при Алексе о его сестре. – Клянусь, я убью её, когда увижу в следующий раз!

Алекс рассмеялся:

– Поверь, мне тоже иногда хочется это сделать, но не стоит. Кто мне тогда будет приносить свежие сплетни?

– А кому-нибудь ещё из твоих сожителей она это говорила? – процедила Лу сквозь зубы, нервно прочесав волосы пальцами.

– Нет, никому, кроме меня.

Шумно вздохнув, Лукреция обмякла на стуле и подпёрла голову рукой. Какое-то время она молча что-то выводила ногтем на столешнице, а затем жалобно заявила:

– Мне сегодня чертовки не везёт! Меня облапошили торговцы, из-за чего меня выставили на посмешище! Да ладно эти треклятые духи, так ещё и Джек застукал меня с Лэри в постели! Чувствую себя униженной!

Опустив плечи, девушка драматично уткнулась лицом в ладони. Медленно кивнув, Алекс поставил два одноразовых стакана на стол, один из которых пододвинул ближе к Лу.

– Понимаю. Мне известно это чувство.

Приняв стакан с напитком, Лу уныло хмыкнула:

– Тебя тоже кто-то заставал с кем-то в постели?

Алекс, поджав губы, многозначительно вздёрнул плечами:

– И такое было однажды. Моника. Видела бы ты её лицо...

Отчётливо вообразив возможную реакцию Моники, Лукреция подавилась пуншем и закашлялась.

– Потом нас ожидал серьёзный разговор...

Задержав взгляд на глянцевой поверхности напитка, Алекс вздёрнул брови и покачал головой. Утихомирив приступ кашля, Лу изумлённо хихикнула. Затем, подняв сосредоточенный взгляд на собеседницу, парень сказал:

– Как человек, которого не раз выставляли на смех, могу предложить самый надёжный способ забыться.

Лу, подавшись вперёд, заинтересованно склонила голову. Алекс, выдержав паузу, продолжил:

– Как насчёт продегустировать все бесплатные напитки, что здесь есть? – он с вызовом окинул взглядом уставленный стаканами стол под навесом.

– Звучит заманчиво!

Широко улыбнувшись, Алекс сделал приглашающий жест. Выбираясь из-за стола, Лукреция напоследок метнула взгляд в сторону танцплощадки, о чём непременно пожалела. Та самая брюнетка уже нескромно обвивала руками шею Лоуренса, и парень не особо возражал, а их лица были настолько близко, что, казалось, вот-вот заденут губами друг друга. Лу презрительно фыркнула и, отбросив волосы назад, последовала за Алексом.

В шатре они наткнулись на великое разнообразие напитков – алкогольных и безалкогольных. Ягодные пунши, настойки и наливки, нектар, даже пиво собственного приготовления. Лукреция с отвисшей челюстью обозревала всё имеющееся в наличии, после чего демонстративно схватилась за щёки:

– Ого! Глаза разбегаются!

Какое-то время девушка не могла определиться с выбором; её рука блуждала от одного стаканчика к другому, не решаясь взять. Затем её внимание привлёк ряд с особой наливкой, которую изготавливают только в Долине Западных Ветров. На лице заиграла ухмылка, и Лу потянулась к крайнему из стаканов.

– О-у, не лучший выбор для начала, – предостерегающе остановил её Алекс. – У этой наливки градус не меньше сорока, да и, будем честны, на вкус она как ржавчина.

Лукреция, не удержавшись, захохотала:

– Как ржавчина? А ты пробовал на вкус ржавчину?!

– Нет, но я могу предположить какого это, – улыбнулся парень. – Советую начать с этого.

Алекс вручил Лукреции стаканчик с клюквенной настойкой. Когда девушка принюхалась, до неё донеслись кисловатые ягодные нотки. Лу показался этот выбор хорошим, поэтому она, стукнувшись стаканом с собеседником, приступила к дегустации. После третьего захода у девушки развязался язык. К счастью их столик остался пустовать, поэтому, прихватив с собой несколько порций малинового пунша, Алекс и Лукреция засели там. Лу начала что-то плести без умолку, хохотать и особо не задумывалась над сказанным. Словами вылетали сами по себе, и она не придавала им особого значения. Кажется, она говорила что-то про одного из своих бывших или о Лоуренсе, но не запоминала. Алекс вёл себя более сдержанно, нежели его подруга, хотя выпил ровно столько же. Он внимательно выслушивал все её истории, периодически кивая и что-то отвечая.

Когда Алекс принялся за рассказ собственной жизненной ситуации, то поставил руку локтем на столешницу, слегка раскачивая полупустым стаканом. В один момент ладонь внезапно опустела, а пальцы перестали чувствовать бумажный предмет – кто-то резко выхватил стаканчик. Только сейчас Алекс заметил холодный и пристальный взгляд Моники. На лице парня сложился немой вопрос.

– Не многовато ли пунша? – с нажимом спросила Моника.

– Не бойся, сестра, у меня всё под контролем.

Резким движением Алекс вернул свой стакан. Моника с иронией изогнула бровь:

– Да неужели?

– Э-эй, Мони-и, не будь такой занудой! – растягивая гласные встряла Лукреция. – Расслабься!

– Не лезь не в своё дело, – процедила сестра Алекса сквозь зубы, переведя тяжёлый взгляд на Лу.

– Да ладно тебе! Чего такая хмурая? Улыбни-и-сь!

Лу, соскочив со стула и беззаботно улыбаясь, протянула ладонь к лицу Моники. Моника, расширив глаза и отшагнув, перехватила. Её пальцы грубо стиснули запястье Лукреции, а губы угрюмо поджались. Лу, отдёрнув руку, подняла на неё затуманенный алкоголем взгляд и усмехнулась. Чёрные глаза сердито и бесстрастно смотрели в ответ. Алекс, что-то неразборчиво пробормотав себе под нос, вклинился между ними и, взяв Лукрецию под руку, увёл прочь.

Перед глазами навязчиво мельтешили людские лица, источающие торжество, и глаза, искрящиеся весельем; отовсюду слышался громкий смех и многоголосый гогот, слившийся в какофонию громких звуков. Снующие мимо прохожие в который раз задели плечом Кайлу; девушка едва не пролила порцию пунша на покрытый белой скатертью стол с напитками. Она на миг зажмурила глаза, ощущая скачок кровяного давления. Недовольные задержкой очереди люди уже пробрались вперёд неё, вытесняя Кайлу на второй план; они запускали половники внутрь вместительного металлического таза с розоватой полупрозрачной жидкостью и плавающими на её поверхности листами мяты, чтобы по новой наполнить опустошённые стаканы.

Кайлу увлёк за собой поток толпы, сковав её в тисках из собственных тел. Девушке казалось, что они вдруг вобрали в себя весь кислород и заполонили пространство, не оставив места для неё. Чувство удушья постепенно начало охватывать её легкие, пока люди уволакивали её в сторону танцевальной площадки, где отбивали дробь по камню ботинки пляшущих, а мелодичная игра скрипки сделалась нестерпимо пронзительной. Взгляд Кайлы удержался на огоньке вдали, похожий на свет маяка в ночи, и крепко уцепился за него. Она пробиралась сквозь народ в его направлении до тех пор, пока не выкарабкалась из плена людских тел. Теперь ей стало спокойнее.

Кайла, следуя за ярко-оранжевым светом, вышла на открытую местность – к полыхающему огню. Это место, оборудованное под костровую, напомнило ей двор перед домом Винтель, где они частенько собирались по вечерам. Только площадка и очаг перед её глазами были куда просторнее, а огонь – мощнее; четыре длинных ствола дерева, отполированных и очищенных от веток и коры, предназначались в качестве сидения, вмещая по меньшей мере тридцати человек. После завершения прыжков через костёр, здесь практически никого не осталось – разве что парочка людей на противоположенном конце этой площадки. Зачарованно глядя на колыхания стихии, Кайла опустилась на бревно; языки пламени, в свою очередь, отражались в глазах Кайлы словно в двух зеркалах.

Внезапный приступ паники окончательно утихомирился, стоило девушке припасть сухими губами к краешку картонного стакана. В меру сладкий пунш с нотками малины, слегка горчащий из-за наличия алкоголя в нём, приятно увлажнил горло. Докучливый шум толпы и музыка остались на втором плане, позволив перейти на первый спокойному потрескиванию углей, способствующему погружению в собственные мысли. В один момент Кайла расслышала тихий шелест травы, выдающий чьи-то шаги; всей поверхностью спины девушка почувствовала чьё-то приближение, а обострённые рецепторы выявили знакомую энергетику шедшего. Николь.

Кайла обернулась прежде, чем Николь успела к ней подойти, и не сдержала ухмылки, вызванную подтвердившейся догадкой. Николь, улыбнувшись в ответ, воскликнула:

– Вот ты где! А я тебя искала.

– Снова привет, Ведьмочка. – Кайла задрала голову кверху, чтобы ответить на взгляд подошедшей фигуры. – Как проводишь время?

Николь задержалась возле бревна, уперев одну руку в бок.

– Здорово. А ты?

– Вполне неплохо. В компании костра и алкоголя.

Проследив, как глаза Николь переметнулись на огонь, разгоревшийся во всей своей красе, Кайла добавила:

– Но я не против и твоей компании.

Коротко улыбнувшись, Николь опустилась на бревно справа от Кайлы и сложила ладони у себя на коленях. Больше Ники не обронила ни слова, тактично давая возможность Кайле продолжать цепочки размышлений и не стесняя девушку своим присутствием. Кайла неторопливо маленькими глотками пила напиток, чтобы растянуть удовольствие (иначе за вторым стаканчиком придётся выстоять очередь и окунуться с головой в ад под названием «толпа людей»). Николь пододвинулась на краешек сидения, подставив лицо под излучение тепла костра, и просто грелась. Обе поддерживали тишину, издалека поглядывая на освещённую узкую улицу; чуть дальше был заметен уголок центральной площади.

– Расскажи что-нибудь о себе, – вдруг нарушила молчание Николь.

– О себе? – переспросила Кайла, поставив стакан на бревно.

Николь простодушно пожала плечами:

– Ну да. Если, конечно, хочешь. Просто я совсем ничего о тебе не знаю.

– Ну, ладно... хм-м, – Кайла озадаченно наклонилась вперёд, оперившись локтями на колени. Некоторое время девушка выдерживала паузу, складывая воспоминания в последовательный рассказ, в то время как глаза, обращённые куда-то внутрь себя, блуждали из стороны в сторону. Всё же она ответила: – Первые годы жизни я провела в «фостерной» семье. Мать бросила меня. Видимо, не смогла вынести такой ноши.

Кайла иронически усмехнулась, сцепив пальцы перед собой. Уголки губ Николь опустились, стерев лёгкую полуулыбку с лица. Украдкой покосившись на собеседницу, она наткнулась на похолодевшее выражение лица и отвернулась, чтобы не смущать Кайлу пристальным взором.

– Я всё время старалась понять её поступок, но не смогла. – продолжила Кайла, опустив громкость голоса почти до шёпота. – Охотники преследовали её ещё до моего рождения, как только пошли в народе слухи о «чудо-ребёнке». Конечно, мы были в бегах всё это время. Каждый день. Каждый час. Новый город, новая история – всё с чистого листа. И так целых пять лет.

Кайла плотно прижала локти к телу, словно обнимая саму себя. Ей снова стало трудно дышать – лёгкие будто сжались, не позволяя взять полноценный вдох. Мягким, полным понимания тоном Николь спросила:

– Не знаешь, где она сейчас?

Кайла застыла, остекленевшим взглядом сверля костёр.

– Мертва.

Сдвинув брови, Ники опустила глаза на собственные колени:

– Вот как...

Николь приставила ладонь к груди, растирая кожу из-за поселившегося к ней чувства тяжести. С трудом сглотнув подступившую тошноту, Кайла продолжила механическим тоном:

– Она случайно познакомилась с Люцианом Кеннингом в баре. В ту ночь она ещё не знала, какую страшную ошибку совершает. Я – её ошибка и смертный приговор. Я – её преступление, которые принесло ей пожизненный статус беглеца.

Кайла приоткрыла рот, готовясь что-то добавить, но оборвала себя. Черты лица – неподвижные, напоминающие каменную маску. В пустом взгляде можно было отыскать глубоко затаённую душевную боль, всеми возможными способами рвущуюся наружу. Кайла ей не повиновалась. Привычка молчать об этом слишком глубоко пустила свои корни. Она быстро моргнула, будто оживившись:

– Так вот, под опекой я жила до пятнадцати лет. Думаю, нет смысла рассказывать, что жизнь в этом доме была далека от представления об идеальной семье. Женщина, что удочерила меня, была старой домохозяйкой, которая брала к себе сирот на воспитание. Её покойный муж оставил ей богатое наследство и особняк, в котором она решила организовать что-то вроде небольшого приюта для детей. Всего нас было пятеро, и все мы одного возраста. – Кайла прикрыла глаза, медленно отрицательно качая головой: – Десять лет... Я прожила там целых десять лет... Десять лет плена и незаконной эксплуатации детского труда. Если бы хоть кто-то знал, что из нас там сделали кого-то вроде рабов...

Её голос опустился до шёпота, а затем и вовсе оборвался. Кайла опустила голову, спрятав шею, и чёрные пряди спали на лицо, пряча глаза под навесом. Никогда в жизни она не проговаривала произошедшее с ней в детстве в слух. Не могла. Не позволяла себе, иначе бы это оказалось правдой. Однако, это и есть правда, сколько печальна и горька она бы ни была – это истина и таковой останется, даже если её не озвучивать. Мысли Кайлы закружились в торнадо, морально возвращая её в те самые ненавистные дни жизни. Это только усилило дурноту; девушка в полной мере ощутила нанесённую ей эмоциональную травму, до боли сцепив руки перед собой. Ей казалось, что она вот-вот утонет, уйдя в мучительные терзания души с головой, и захлебнётся в собственном прошлом.

Вдруг сцепленные руки Кайлы, стремясь выразить поддержку, накрыла тёплая ладонь Николь. Этот успокоительный жест внезапно оказал благотворный эффект – Кайла смогла выбраться из плена собственных воспоминаний. Всплыв на поверхность, морально вернувшись в настоящее время, боль чуть-чуть отпустила. Длительно и неровно выпустив воздух через нос, девушка прошептала:

– А потом произошло... кое-что ужасное... – она осеклась, прикусив зубами в нижнюю губу. – И я сбежала. Это была ночь полной луны, тогда я пробудила свою волчью сущность.

Кайла, расцепив руки, трясущимися пальцами заправила прядь волос за ухо. Её безжизненные глаза в очередной раз устремились ровно перед собой, на полыхающий огонь. Николь обернулась к собеседнице, чувствуя нарастающую тяжесть в горле, но Кайла, должно быть, не замечала её взгляд. Николь знала, что Кайле надо было выговориться; ей надо было поделиться своей горечью с кем-либо; Ники была готова разделить с ней тяжесть этого бремени и поэтому внимательно слушала её, не встревая и предоставляя время собраться с мыслями.

– С тех самых пор я вернулась в исходную точку своей жизни. Я опять в бегах, скрываюсь от охотников. Год за годом. Новый город – новая жизнь, чистый лист. Замкнутый круг. В ходе одной из сотен погонь, появился Некромант и вырубил меня. А дальше, ты знаешь...

Николь опустила взгляд на собственные руки, непроизвольно ковыряющие слой чёрного лака на ногтях. Она не сразу смогла подобрать верные слова, чтобы как-то прокомментировать откровение Кайлы. Ей безумно хотелось найти способ, чтобы облегчить её эмоциональные страдания или помочь чем угодно, но что она может сделать? По правде, Николь даже не знала, что говорят в таких случаях. «Мне жаль»? Или лучше «Хорошо, что судьба свела нас»? Вместо этого Николь тихо спросила:

– Скучаешь по матери?

– Она бросила меня, – сухо ответила девушка. – За этот поступок я её презираю. У неё был выбор предотвратить моё рождение, но она сама обрекла себя на такую жизнь. Раз уж выбрала эту дорогу – борись до конца, а не сбегай на полпути.

Николь утвердительно покачала головой, как бы соглашаясь. Безмолвно уронив взгляд на свои руки, она водила пальцем по закруглённым краями картонного стакана. Кайла с усердием провела ладонью по своей щеке и лбу, словно пыталась стереть с лица напряжение, однако то напрочь отказывалось сходить. Облизав пересохшие губы, Кайла тихо произнесла:

– Я никогда не знала своего... к-хм... отца... – Последнее слово она слетело с её губ с явным нежеланием, после чего брови мрачно склонились к слегка расширенным глазам. Кайла побледнела и поёжилась. – Люциан даже не подозревал о моём существовании. И умер, не узнав. Это к лучшему, – девушка нервозно усмехнулась. – Я знала его лишь по рассказам матери и прочим жутким историям, статьям и сплетням. Одна кошмарнее другой.

Взгляд, направленный перед собой, обрёл неземную тяжесть. Краем глаза Николь заметила, как каждая мышца Кайлы заметно напрягается и как грудная клетка неровно вздымается из-за поверхностного дыхания. Кайла с силой свела челюсти, от чего на скулах проступили желваки.

– Я ненавижу его всей душой, – злобно прошипела девушка. – Иногда я задаюсь вопросом: что бы я сделала, если бы встретила его? Наверно, убила бы собственноручно. Он был ужасным человеком, да его и человеком-то трудно назвать... По правде, этот придурок сумел разрушить мою жизнь, ни разу в ней не появившись. Просто тем фактом, что он мой отец...

Она горько усмехнулась, однако, усмешка сползла с её лица так же быстро, как и появилась. Кайла умолкла, вывалив груз, что скопился у неё на душе за все эти годы. Сомкнув веки, она глубоко вдохнула, чтобы успокоить дрожь во всём теле.

– Я тоже не знала своего отца, – вдруг подала голос Николь. – Ни его имени, ни кто он такой, жив ли он или нет. Даже не знаю, существует ли этот человек вообще.

Приставив ледяные пальцы к вискам, Кайла распахнула глаза:

– Спрашивала у мамы?

– Да. Она не отвечала. Когда в детстве я начала задаваться вопросом, почему у моих сверстников есть отцы, а у меня нет, то мама делала вид, будто не расслышала вопроса, или меняла тему разговора или отмахивалась от меня, ссылаясь на то, что занята. Ну или, как любят говорить все взрослые: «поговорим об этом завтра», – Николь, на лице которой отобразилась затаённая в детстве обида, закатила глаза. – Со временем я перестала спрашивать, а его личность так и осталась в тайне. Единственное, что мне от него досталось, так это цвет волос.

Ники невольно прочесала пальцами ярко-рыжие пряди, близкие по цвету к пламени огня над костровой ямой. Кайла проследила взглядом за движением руки её собеседницы и прищурилась, точно увидела её впервые:

– У тебя красивые волосы.

Николь приподняла уголки губ, отвернувшись к костру. Кайла, нащупав стакан слева от себя с остатками пунша и подняв его перед собой, более оживлённо предложила:

– Тогда, за отцов-неудачников?

Николь повторила её жест.

– За отцов-неудачников.

Они одновременно сделали глоток пунша. Качнув головой, будто пытаясь выкинуть неприятные воспоминания, Кайла вернула взгляд Николь. Её лицо озарилось приободрённой улыбкой, и она придвинулась чуть ближе:

– Кстати, совсем забыла!

Ники вопросительно уставилась на неё.

– Ты уж извини меня за то, что врезала по лицу в нашу первую встречу...

Николь успела благополучно позабыть об их странном знакомстве, а этот отрезок прошлого спрятался в дальний ящик воспоминаний. Кайла, виновато улыбнувшись, в шутку легонько ткнула пальцем в кончик носа Николь, отчего та забавно скосила глаза. Кайла хихикнула.

– Я и не думала, что этот момент настанет, – хмыкнула Николь, попытавшись придать своему голосу саркастичный оттенок, но не смогла сдержать добрую улыбку.

* * *

В конце праздника на сцену повторно вышла Френсис и сообщила о завершении фестиваля. Вот только разгулявшийся народ вовсе не собирался расходиться и недовольно заулюлюкал. Несмотря на то, что музыканты давно ушли, некоторые жители продолжали танцевать. Пришлось мистеру Лайтборну собственной персоной разгонять людей. Таким образом, на улице стало тихо часам к двенадцати.

Свет в комнате давно погашен. Джек точно так же как вчера впал в мечтания, лёжа на спине и подложив руки под голову. Его сознание было слишком взбудоражено, чтобы парень мог провалиться в сон. Разглядывая тёмный потолок, Джек обрабатывал все события сегодняшнего дня. Воспоминания праздника навсегда запечатлелись в его памяти и сердце. Как жаль, что он подошёл к концу, оставшись лишь приятным воспоминанием! Мысли об Эбигейл в очередной раз вскружили голову. Он боготворил всё, что было связано с ней: как она танцевала, поддаваясь ритму музыки – так легко и жизнерадостно, как светились от счастья её глаза, её свободный дух и мечтательную натуру. Её танец заслуживает отдельного места в памяти Джека. Тот момент, когда они вдвоём двигались под музыку скрипки, утратив чувство времени, парень будет бережно хранить и вспоминать каждый раз в минуту грусти. Образ этой девушки будет согревать его в самую холодную зиму. Его пульс до сих пор лихорадочно стучал, не столько от резвого танца, сколько от понимания, что Эбигейл заинтересована в нём.

Тут до осознания Джека дошла такая очевидная и естественная вещь, о которой он в действительности не задумывался прежде. Он уже испытывал схожий набор чувств однажды. Фонтан эмоций, переполняющий изнутри. Сейчас к нему вернулось недавно забытое чувство (ну или упрятанное в глубине сердца) и вспыхнуло с новой силой, подобно переродившемуся фениксу, восставшему из собственного пепла. Джек больше не мог вынести этих эмоций в одиночку – острая необходимость поделиться с кем-либо мыслями заставила его перевернулся на бок.

– Лэри! – шепнул он.

– М-м?

– Спишь?

– Если бы я спал, я бы тебе не ответил. – Деревянные перекладины койки издали неисправный хруст, когда сосед по комнате приподнялся на локте. – Чего?

– Кажется, я снова влюбился, – наконец-то озвучил свои мысли Джек, словно пробуя их на вкус.

Лоуренс хмыкнул:

– В кого? В меня?

– Да нет же, в Эбигейл!

Джек откинулся обратно на подушку, устремив взор в потолок, и беспричинная улыбка снова посетила его лицо. Сонно зевнув, Лэри усмехнулся:

– Что, так сильно запала в душу эта милая блондиночка?

– Только о ней и думаю... Весь день из головы не выходит её образ! Даже во сне я вижу её славную улыбку и звонкий смех. – Голос Джека наполнился мягкостью, придав ему «влюблённые» нотки. – Когда она рядом, моё сердце бьётся с бешеной скоростью, меня бросает то в жар, то в холод. И о, боги, её шелковистые волосы так прелестно пахнут полевыми цветами!

Лэри рассмеялся:

– Так-так, ну всё, романтик, завязывай, пока не бросился сочинять поэму.

– Я хочу увидеть её...

– Это прекрасно.

Джек воодушевлённо подскочил с постели.

– Я хочу увидеть её прямо сейчас!

– Стоп, придержи коней! – остановил его Лоуренс. – Не думаю, что мистер Лайтборн будет в восторге, если ты начнёшь петь серенады под окнами его дочери.

Джек мечтательно вздохнул, смиряясь с тем, что увидит Эбигейл только на следующее утро, и плюхнулся на спину.

– Я теперь не усну... Буду думать о ней...

– Э-эй, ребят, хорош распускать розовые сопли, – прервал их дискуссию сонный голос Алекса. – Сами не спите, так дайте мне выспаться. И помолчите, а то меня серьёзно скоро стошнит от вашей меланхолии.

– А ты не завидуй! – возразил Лоуренс в ответ. – Мы и тебе кого-нибудь подыщем.