Господин из Скриптория

Прошел где-то час. Мы с господином Эгидом не разговаривали все это время. Я находился в прострации: сидел, откинувшись на спинку дивана и задрав голову к потолку. Иногда под рукой чувствовалась холодная чешуя Дукса, который выполз на прогулку.

Господин Эгид перебирал какие-то бумаги, лежащие на столе. Но долго работать не получалось: он постоянно отвлекался. Нервно барабанил пальцами по столу, периодически смотрел на меня с беспокойством, проверял телефон, поворачивался к окну. Пару раз тяжело вздохнул.

Такая атмосфера еще больше напрягала измученные нервы. Но сил на разговоры не было. Мы ждали, когда поступят хоть какие-то вести.

Вскоре дверь открылась и в проходе показался раздраженный господин Бовари. У него немного потекли стрелки, из-за чего он был похож на панду.

— Я узнал все, что мог. И эти новости вам явно не понравятся, но деваться некуда, — он зачесал волосы назад и закрыл защелку.

— Ты в драку по дороге ввязался? — осторожно поинтересовался господин Эгид.

— Я знаю, что сейчас отвратительно выгляжу, спасибо, что напомнил.

Он прошел в кабинет, сел на диван рядом со мной и с видом мученика выдохнул.

Я поднял голову и громко ойкнул от того, что у меня затекла шея. Дукс, который успел задремать, проснулся и лениво сполз на небольшую подушку.

— Что за новости? Где Марк? — я с надеждой посмотрел на господина Бовари. Я очень хотел услышать хоть что-то позитивное, даже несмотря на заявление с порога.

— Не знаю... Я не нашел его. Охранники сказали, что он не покидал здания Совета. Без понятия, куда он делся. Да и честно говоря, это сейчас не самое главное.

— Мне важно знать, где он! Не мог же он сквозь землю провалиться! — возмутился я с надрывом в голосе.

— Лоран, пожалуйста, полегче с ним... — господин Эгид умоляюще посмотрел на коллегу.

Господин Бовари молча поднялся и обошел стол, остановившись лицом к окну. Он начертил в воздухе руну телепортации и переместил себе в другую руку влажные салфетки, карманное зеркало и подводку-фломастер.

— Хорошо, прости, Федя, — сказал он вполголоса, не оборачиваясь. Вместо этого он оттирал остатки стрелок. — Из-за этого совещания я абсолютно вне себя.

— Штраф заплатил все-таки? — господин Эгид повернулся на кресле.

— Да. Ладно, на это плевать. Проблема в другом. Скорее всего, голоса минимум половины участников были подделаны. — господин Бовари кивнул в мою сторону. — Ты про советника, что был под номером 33 уже в курсе?

— Уже сказали... — бессильно ответил я.

Меня теперь совсем не волновало известие о лживом совещании. Все мысли занимал только факт исчезновения Марка и страх того, что я могу еще очень долго его не увидеть. Я не хотел возвращаться в пустую библиотеку и засыпать в тревоге. Закрадывались подозрения, что в это вмешался кто-то из Духов.

Эванс уже больше недели не приходил и не давал о себе знать. Он мог быть в курсе, но я не имел понятия, как с ним связаться. Он как кот, который гуляет сам по себе: приходит и пропадает когда захочет.

— Про подделку подробнее, — задумчиво нахмурился господин Эгид.

— Моя теория следующая, — начал господин Бовари, ловко орудуя подводкой. — Есть компания настоящих заговорщиков. Туда входят супруги Клегг, Андрей Чартков и Мари-де Куранто. Предполагаю, что им пришло указание сверху, и они дружненько подстроили голосование так, как велели. Конкретно на эту часть повлияла Мари-де. Густав, будь он проклят, подстроил все так, чтобы нас подставить. Сначала пустил твоего отца, Федя, к видеокамерам в запрещенных архивах, потом на совещании устранил меня. Чартков-старший пошел и заложил всех капитану Адлер. Она и начала разработку плана. И, естественно, все с благословения Триединства, которому через недельку уступать место другому составу.

Некоторое время мы молчали. Я практически не вникал в рассказ, а господин Эгид выглядел очень задумчивым

— Похоже на правду, конечно, но есть доказательства? — спросил он вскоре.

Господин Бовари закончил с макияжем и телепортировал все обратно, видимо, к себе домой.

— Доказательство — поведение Мари-де. Она увиливала от ответа, когда ее спросили про документы с Первобытной руной. И она не прогнала Клегга.

— Насчет первого ты намекаешь...– господин Эгид резко затих, будто что-то осознал.

— Верно, у Совета нет того свитка, что показывал Марк. И никогда не было. Все, что Чартков-старший знает, он передал капитану Адлер только с наших слов. Оттого никто не может сказать, а как вообще будет организовано исполнение плана. Капитан Адлер сама ничего не знает.

— Тогда ситуация еще хуже, чем казалась.

— Вот именно. Из-за этого совещания, к слову, все капитаны готовы теперь перегрызть друг-другу глотки. Немного удалось пообщаться с ними. Переговоры прошли не особо удачно, — господин Бовари разочарованно усмехнулся.

— Я потом узнаю, как обстановка, когда все успокоятся. Сейчас, если начнем выяснять, можем сделать только хуже, — господин Эгид откинулся на кресле и устало прикрыл глаза.

— Не согласен, дорогой мой. Они могут замести следы.

Господин Бовари, оперся бедрами на стол и принялся сверлить советника взглядом.

— Знаю, что меня не спрашивали, но я тоже считаю, что нужно действовать немедленно, — сказал я, смотря себе под ноги.

Господин Эгид не ответил. Он вымотан, как и я. Только господин Бовари, судя по всему, был готов на великие подвиги.

— Понял, от тебя сегодня больше ничего не добиться.

Господина Эгида легонько щелкнули по носу. Он поморщился и открыл глаза.

— А у тебя есть уже какой-то план действий, помимо теорий?

— Если ты согласишься принять меры, то будет, — господин Бовари уже без всякого стеснения уселся на край стола. — Кстати, Федя, ты к отцу не случайно не собирался?

— Хотел пойти... Мне велели Вас дождаться.

— А, ну я уже пришел, так что можешь идти. Только потом, пожалуйста, напиши мне, как разговор пройдет, договорились?

Я кивнул. Не стал вновь спрашивать про Марка. Господин Бовари либо правда ничего не знал, либо не желал об этом говорить.

— Ты уверен, что в состоянии вести подобные переговоры? — обеспокоенно спросил господин Эгид.

— Я скорее буду хуже себя чувствовать, если не узнаю, почему отец так поступил.

Это было последнее, что я сказал, перед тем, как покинуть кабинет.

Я раскошелился на «Синюю птицу», чтобы сесть сзади, прислониться виском к окну и отключить голову. Болело все тело, я теребил кусочек плаща пальцами.

Чем ближе был родительский дом, тем хуже мне становилось. Я не был там слишком давно. С Кирой виделся только тогда, когда она приходила в библиотеку. Отец и вовсе не вспоминал обо мне, пока ему что-нибудь не понадобится. Мне хотелось поджать колени, закутаться и никогда больше не вылезать на этот свет.

— Господин, прилетели, — голос водителя вернул в реальность.

Я вздрогнул от резкого торможения.

— А... Спасибо, сколько с меня?

— Триста сорок восемь буквиц.

Я отдал водителю несколько купюр с монетами и вылез из кабины. Меня подвезли прямо до ворот. На улице сильно похолодало и начало темнеть. Пришлось надевать капюшон.

Собравшись духом, я нажал на кнопку звонка. Приборчик мелодично запищал и спустя несколько секунд калитка отворилась. Я зашел на территорию сада и пошел по белой плитке к дверям. Там меня уже встречала Люси. На ней все еще было то старенькое платье, как и в тот день, когда в дом пришел Марк.

— Добро пожаловать, Федор Андреевич. Рада видеть Вас вновь, — Люси вежливо улыбнулась мне.

Я поздоровался с ней и спросил, вернулся ли отец домой.

Меня без лишних слов впустили, и Люси убежала сообщать о моем прибытии.

На пороге теперь лежал не наш потрепанный красный коврик, а серое полотно, с обшитым по-быстрому краем. Неизменная вешалка для гостей слегка погнулась.

Здесь пахло по-другому: легкая духота сменилась резким запахом пряностей. Наверное, Люси варила какао с корицей, которое любила Кира.

Я, не снимая плаща, прошел к лестнице и стал медленно подниматься на второй этаж. Картины по правую руку остались теми же, но слегка потускнели.

Люси явно не спешила, и я решил заглянуть сначала к сестре. Ее комната была в левой части этажа. На двери висели несколько рисунков лошадей с разноцветными гривами и маленькая гирлянда из флажков. Она рвалась бесчисленное количество раз, и Кира всегда старательно ее чинила.

Я прислушался к звукам из-за двери. Там играла старая мелодия, что когда-то была записана на пластинку. Кира брала магнитофон из гостиной, тащила к себе, а потом часами могла лежать и слушать песни одну за другой.

Я постучался.

— Люси, я не хочу тебя видеть, не приходи ко мне! — послышался обиженный крик Киры. У меня неприятно ёкнуло сердце.

— Солнышко, это не Люси, это Федя.

Следом последовал грохот, будто Кира упала с кровати. Еще через мгновение дверь открылась и Кира налетела на меня, вцепившись мертвой хваткой. Она хныкала от радости. Пришлось уговаривать ее немного отойти, чтобы я мог присесть на корточки и обнять в ответ.

Когда мы обнялись, мне моментально полегчало. Всю усталость и тревожность как рукой сняло.

— Я уже думала, что ты не придешь больше! Люси говорила, что ты теперь занят, поссорился с папой и ноги больше твоей тут не будет! — темные глазки Киры заблестели от слез.

— Это Люси сама сказала или со слов папы? — я поймал себя на мысли, что мне было некомфортно говорить это слово. Я не мог назвать своего отца «папой». Скорее всего, в моем тоне это было заметно, но Кира не обратила внимания.

— Сама... Видеть ее больше не хочу! Можно я к тебе в библиотеку перееду?

Кира — очень самостоятельный ребенок, и мне было бы спокойно, живя она со мной, но я не хотел впутывать ее в происходящее. Библиотека Скриптория — место притяжения проблем.

— Я спрошу у господина Летописца. Больше ничего такого не происходило? — я попытался увести разговор в другую сторону.

— Ой, точно! — Кира потянула меня в комнату, подбежала к прикроватной тумбочке и вытащила оттуда несколько пожелтевших от времени конвертов. — Я хотела показать это, когда ты придешь.

— Что это?

— Там какие-то марки и украшение.

Я аккуратно взял находку сестры и открыл. Пальцы подцепили и вытащили кулон с красным камнем в серебряной оправе на цепочке. Вслед за ним посыпались марки.

Слезы предательски подступили к глазам, когда я вгляделся в камень.

— Где ты это нашла, — я попытался спрятать тот факт, что захотелось плакать.

— У папы в кабинете. Полезла за книжкой, а эти конверты были в глубине спрятаны. Я взяла их и убежала. Потом в своей комнате открыла — ничего не поняла и решила оставить до нашей встречи. Вдруг ты разберешься.

Я судорожно вздохнул, чтобы немного прийти в себя и бережно погладил ажурную оправу. Следом я посмотрел марки. Они были самые обычные: на нескольких из них изображено здание Триединства, памятник погибшим историям и фонтан в центре итальянского литературного дома.

— Ну что? Ты понял что-нибудь? — Кира все это время не спускала с меня глаз.

Я замялся, пытаясь подобрать нужные слова:

— Это... Это вещи нашей мамы. Она носила этот кулон незадолго до того, как пропала. И она очень любила собирать марки...

Кира смотрела на украшение в моих руках, ее глаза были пусты. Она не могла помнить маму так, как я, поскольку на тот момент ей было два года, но боль потери ей также знакома.

— Почему папа это прятал... — наконец спросила она.

— Я не знаю.

— Зато я знаю. Кира, ты будешь наказана за то, что лазила в моих вещах без разрешения, — голос отца был словно гром среди ясного неба.

Я обернулся и невольно отступил назад. Отец сурово хмурил брови. Он стоял в дверном проходе.

— Папа, так не честно! Я ничего плохого не сделала! — Кира сжала кулачки от обиды.

— Федя, отдай мне конверты, — отец шагнул к нам и протянул руку. Я моментально спрятал кулон и марки за спину и посмотрел на него в упор, стиснув зубы.

— Не вынуждай меня применять крайние меры, — он продолжил напирать.

Я молчал и всем видом показывал, что на уступки не пойду.

— Что тебя сюда принесло? Я тебя не звал, еще и явился без предупреждения, — отец решил зайти с другой стороны.

— Хотел тебе в глаза посмотреть, — процедил я. — Надеялся там увидеть хотя бы остатки совести, но ты ее растерял!

Отец удивленно поднял брови, а потом вдруг усмехнулся:

— А, я понял. Ты про сегодняшнее совещание.

— Зачем ты это сделал? Ты... Ты нас всех подставил, весь Скрипторий!

— Федя, ты понятия не имеешь, что говоришь и куда лезешь. Есть такие явления, о которых знать не нужно. Ты и так из-за господина Летописца скоро переступишь черту. Поэтому я скажу, чтобы тебя переквалифицировали в писари в Совете.

По телу пробежалась волна гнева:

— Ты мне не указ больше, и в писари я не пойду!

— Да что ты, я выше тебя по статусу. Я советник, а ты всего лишь архивариус. У тебя нет права голоса, как и у Марка Летописца.

— Ты блефуешь. Тебя тоже никто не послушает. Я прописан в библиотеке, меня оттуда вычеркнут только в случае смерти, или если сам захочу уйти. Я на твои угрозы не поведусь. Еще раз спрашиваю: почему ты рассказал капитану Адлер о том, что мы были в запрещенных архивах?

Отец подошел вплотную. и мне показалось, что сейчас я получу пощечину. Однако обошлось.

— Я не буду ни в чем тебе объясняться. Повторяю, если ты продолжишь лезть туда, куда не нужно, я приму меры! И они, поверь, тебе не понравятся!

Он больно схватил меня за руку и сжал запястье, вынуждая выронить кулон с конвертами. Кира закричала и попыталась оттащить отца.

— Не смей меня трогать! — прорычал я и применил легкое заклинание. Солнечная вспышка заставила отца отпустить руку и отшатнуться. Напоследок ему удалось толкнуть меня. Я налетел спиной на тумбочку и больно ударился. Несмотря на все это, я поднял кулон с пола и сунул его в карман.

Кира начала плакать и прижалась ко мне.

Отец кряхтел в сторонке и жмурил глаза, осыпая нас всевозможными ругательствами.

— Идиот, ты кончишь, как твоя мать, если не прекратишь! Тебя вздернут на площади, а я лично сожгу твое перо! Вон из моего дома, подонок, вон! — орал отец вне себя от ярости.

— Маму казнили?.. — сказал я дрожащим голосом. — Повтори! Что с ней сделали, где она?!

— Вон, я сказал, иначе я придушу тебя! Люси! — отец оперся на стену рукой, он все еще не мог видеть.

В комнату влетела Люси. Кира была до чертиков напугана, однако встала вперед, прикрывая меня. Ее глаза, обращенные к горничной, горели ненавистью.

— Простите, Федор Андреевич, — сказала Люси и взмахнула рукой.

В тот же миг я оказался на улице за забором. Люси умела телепортировать других с помощью своих способностей, поэтому работала еще и в качестве охранника.

Не помня себя, я ломился в дом:

— Нет, не уйду, пока ты ничего не скажешь! Что с мамой, тварь, ты ведь все знаешь! Не смей трогать Киру! — кричал я во все горло. — Откройте! Кира!

Силы покидали, и я, полностью охваченный отчаянием, сполз на землю. Несколько раз ударился лбом об прутья, не прекращая дергать ворота. Я шептал проклятия в адрес отца и этого дня. Мне одновременно хотелось биться и умереть прямо здесь.

— С твоей сестрой все будет хорошо, юный господин. Он не тронет ее, — послышался голос около уха. Я смутно помнил того, кому он принадлежал.

На мое плечо легла рука. В нос ударил слабый запах ладана и розмарина. Стало очень тепло. Я поднял голову и боковым зрением выцепил светлые очертания.

Рядом сидел Оливер. Он смотрел на меня серьезно, и все же где-то в глубине ярко-зеленых глаз проскальзывали нотки сочувствия.

— Вы...

— Пришел вернуть тебя в библиотеку. Я понимаю всю трагедию, что происходит, однако сейчас ты нужнее Марку.

Услышав это имя, я вздрогнул:

— Где он?.. С ним все в порядке?

— Пойдем со мной и увидишь.

Оливер, опираясь на трость, поднялся и помог мне встать. Я не имел понятия, как он меня нашел и почему пришел, но у меня не было причин ему не доверять.

Я в последний раз взглянул на дом, поджал губы и постарался взять себя в руки. Оливер сжал мою ладонь и шагнул в открывшийся неподалеку портал.

Не успел в полной мере понять чувства от телепортации, как мы уже оказались внутри библиотеки. Позади нас была огромная дверь, а перед глазами погром. Оливера это сначала удивило, но потом на его уже не молодом лице проскользнули нотки гнева. До ушей доносились громкие звуки драки. Они сопровождались вспышками света и ругательствами.

— Неужели нельзя их оставить одних на пару минут, — прорычал Оливер и направился к драке широким решительным шагом. Я, недолго думая, побежал за ним.

По дороге в нас чуть не прилетело пару книг. Перепуганные ипсилоны бросились к Оливеру и спрятались в его капюшоне.

На верху шкафа стояла Агата, воинственно направив посох с циферблатом и крыльями в сторону Марка. Он, будучи раненым, сидел на коленях. Его грудь была рассечена, из нее лился голубой свет. На лице сияло несколько порезов. Он не замечал нас и пытался найти в себе силы встать. Агата, чьи ноги были покрыты розовыми ранами, спрыгнула вниз, но посох не опустила.

— Сдавайся... И я, так уж и быть, при Оливере окончательно тебя не ослаблю, — она была вымотана этим противостоянием и немного дрожала.

— Пошли вы оба к черту, — процедил Марк, поднимаясь и напрягая пальцы. В них стала собираться вода.

— Дурак, — Агата взмахнула посохом, и за ее спиной появилось двое призрачных белых рыцарей, похожих на крестоносцев.

Я собирался рвануть на защиту Марка.

Оливер, чьи глаза засияли ярче прежнего, стукнул тростью об пол, что сбило нас с ног.

— Прекратить это немедленно! — он сорвался на крик. — Вы благородные Духи Вдохновения, так ведите себя соответствующе! Агата, я велел тебе оставить Марка в покое!

Агата цикнула и, опираясь на посох, попыталась встать, но не смогла:

— Его давно пора на место поставить. Ты уже в курсе произошедшего?

— В курсе. Лейн мне доложил. И поэтому я велел тебе не поднимать оружия. Ты меня ослушалась, — Оливер, мне казалось, готов был прикончить ее на месте.

Агата хрипло засмеялась, все же поднялась на ноги, на секунду лишившись равновесия, и убрала посох.

— С чего я вообще должна слушаться? Я уважаю тебя, но подчиняться не намерена, — тут она бросила взгляд на меня. — Помнишь, что я тебе говорила, архивариус?

— Я Вас не боюсь, — я подошел к Марку, пытаясь его прикрыть.

— Смело, — сказала она насмешливо. — В любом случае, сколько вас не бей и не уговаривай, все уже сделано. И вы оба в этом так или иначе виновны.

— Этот вопрос должен решаться общим собранием, а не самосудом! — осадил Оливер.

— Собрание не спасет нас от ее пробуждения! Можешь уже идти на Землю набираться сил, они тебе пригодятся.

— Кто должен пробудиться? — спросил я у Марка, которому помог встать и дал на себя опереться. Я чувствовал, как он слабел с каждой секундой.

— Ада, Дух Вдохновения: Мистика, — ответила за него Агата. — Она ушла в спячку восемьдесят лет назад. Точнее, я и Жизель погрузили ее туда из-за угрозы безопасности. А то, что сегодня произошло на совещании, дало толчок к тому, чтобы она вернулась.

— Как это связано...

— Напрямую. Чем более нестабильно состояние Скриптория и его жителей, тем она сильнее. Вы, пешки, решили, что можете посягнуть на божественные силы, а ей это не по нраву.

— Причем тут Марк в таком случае?

— Я велела не трогать Первобытную руну! Вы оба ослушались меня. Из-за вас все и началось.

Я хотел возразить, но Оливер не позволил. Похоже новость о пробуждении Ады его напрягла.

— Сфера с ней сейчас цела?

— Да, но кто знает, как долго она продержится... На спусковой крючок уже нажали. Нейтан тоже об этом предупреждал. Но они, — она кивнула на меня и Марка, — посчитали себя самыми умными.

Оливер тут же превратился в зеленый огонек и куда-то улетел через открытое окно в куполе.

Я сверлил взглядом Агату. Она подошла ближе и издевательски улыбнулась. Раны на ее теле начали исчезать.

— Ну что, Марк? Ты готов к последствиям своих решений?

Марк молчал, не поднимая головы. Она схватила его за подбородок и заставила посмотреть в глаза. Марк оскалился

Я, не отдавая отчета своим действиям, ударил ее по руке. Агата отпустила его и зыркнула на меня. Затем она вдруг хихикнула и явно умилилась.

— Ладно, не буду тебя трогать. Однако мои слова помни.

— У меня будет гарантия, что ты ночью не явишься прибить меня? — саркастично спросил Марк слабым голосом.

— Я это сказала не тебе. Скоро еще встретимся.

— Больше наедине с тобой «разговаривать» не буду.

— Да тащи кого хочешь, мне все равно.

Агата напрягла пальцы и создала руну порядка. Она прокрутила ее против часовой стрелки и погром в библиотеке, как будто в обратной перемотке, начал испарятся. Мебель вновь стала целой, книги вернулись на полки. Закончив, Агата молча развернулась и, став розовым огоньком, улетела туда же, куда и Оливер.

Я помог Марку сесть на ближайший стул. Его тело потихоньку восстанавливалось, не оставалось даже напоминаний о повреждениях. Марк приходил в себя.

— Куда ты пропал тогда... Мы не могли тебя найти! — я пытался сохранить самообладание, но в итоге не сдержался. — Ты просто испарился, не покидая здания, исчез! И на связь не выходил!

В эту секунду Марк притянул меня к себе и крепко обнял, уткнувшись носом в плечо. Тело пробрала дрожь. Я обнял его в ответ, как в последний раз, и обмяк.

— Прости... — спустя минуту сказал Марк, отпуская меня. — Тогда, после приговора я сбежал из зала, потому что больше не мог видеть эти лица. Мне было противно осознавать, что это допустили. Мне... надо было успокоиться.

Стало так больно, что я чуть не заплакал, однако продолжил слушать.

— Я пропал, потому что меня утащила Агата в межкупольное пространство. Там всегда была резиденция Духов Вдохновения. Наша драка завязалась еще там: она хотела лишить меня возможности принимать облик пешки на очень долгое время. Тогда вмешался Лейн, Дух любви, который позвал Оливера. Он вернул меня в библиотеку и отправился на твои поиски. Агата пошла за нами ради самосуда. А дальше... ты все видел.

— За что она так с тобой, — еле как выдавил из себя я.

— Все тоже самое, Федя. Моя заветная мечта... Якобы из-за нее падет Скрипторий. Как сговорились все.

Промелькнули воспоминания о подслушанном разговоре Нейтана и Марка неделю назад. Внутри неприятно кольнуло.

Я не знал, что ответить. Я готов был стоять горой за Марка, но понимал, что против Духов, особенно враждебно настроенных, я не смогу ничего сделать.

— Как мы теперь будем... — тихо спросил я.

— Нужно скрываться как можно сильнее. Я не буду какое-то время появляться в Совете. Нужно восстановиться и принять дальнейшие решения о судьбе библиотеки, — Марк встал со стула и поправил лацканы плаща.

— Ты хочешь закрыться? — я испугался.

— Если за нами придут, то придется... И заодно пуститься в бега. Я не могу и тебя подвергать опасности.

— Н-не надо! Это слишком радикальные методы!

— Ты предлагаешь убить весь Совет за исключением двух пешек?

— Тем более нет! Откуда у тебя вообще такие мысли? — я посмотрел Марку в глаза с надеждой, что это он так неудачно пошутил. — Я... Я считаю не нужно прятаться и закрывать библиотеку. Так возникнет еще больше подозрений. Надо продолжать жить как раньше и собрать руны первее. Помнишь, я ведь принес «Двое из ларца»! Мы соберем Первобытную руну раньше, чем Каратели или Стражи и активируем исполнение твоего желания. Тогда никто не успеет ничего сделать!

Марк мрачно молчал некоторое время:

— Это слишком опасно. Особенно из-за угрозы пробуждения Ады.

— Но это наш шанс! В наших руках руна будет в большей безопасности, чем если доверять ее кому-то другому.

— Я... Я подумаю над этим Федя. Сейчас ничего не обещаю.

Весь дальнейший вечер у меня прошел на созвонах. Сначала я узнал обстановку у Киры: отец действительно ее не трогал и закрылся у себя в кабинете, откуда не выходил. Оливер не обманул.

Слова отца о маме не давали мне покоя. Я даже примерно не мог предполагать, насколько они могли быть правдивы. В глубине души я молился, что это просто бред, сказанный в порыве ярости.

Потом я позвонил господину Бовари по его просьбе днем и передал ему разговор из родительского дома. Конечно же, наши личные конфликты я опустил, поэтому пересказ вышел очень короткий.

— Надо было догадаться, что он ничего не выложит, — господин Бовари немного злился. — Если что, это не к тебе претензии.

— Ситуация совсем плачевная, — сказал я, перебирая цепочку с кулоном мамы в пальцах.

— Вот что... Зайди ко мне завтра во второй половине дня. От Марка можешь не скрывать. Мне нужно обсудить с тобой некоторые вещи тет-а-тет. Адрес помнишь?

— Вроде бы да.

— Я отправлю повторно на всякий случай.

Мы попрощались, и я убрал телефон подальше. Больше не хотелось ни с кем контактировать. Я растянулся на кровати и уставился в потолок.

— Твой план, на самом деле, очень даже неплох, архивариус. Только тебе придется напрячь все свои умения для переговоров, чтобы получить копии рун, — внезапно раздался знакомый голос в голове. Он принадлежал Эвансу. Я подскочил.

— Где Вы?

— Меня тут нет, я издалека с тобой разговариваю.

— Каким образом? Вы в моей голове сидите?

Эванс засмеялся:

— Я получил к тебе доступ через цепь на твоей руке. Видишь ли, при вашем обряде с Дастином было очень много эмоций, которые меня подпитывают.

— Правда?..

— Неа, я пошутил. В общем, когда пойдешь к Бовари, возьми книгу, что украла твоя подружка, и блокнот предыдущего архивариуса. Его очень заинтересуют эти вещи.

— Откуда вы знаете... И вообще, почему Вы так долго не появлялись?

— Завтра встретимся у Бовари, тогда, может быть, расскажу. А сейчас лучше иди спать.