Мать

— Думаю, громкоговоритель уже стал лишним в этом здании. Всё равно по нему объявляется только о вас, — без слов приветствия встретила команду генерал. — Проходите.

      Голос Эсперансы был усталым. Тусклым. Сама генерал выглядела измождённой — черты лица стали острыми, заметными. Женщина хромала, постоянно облокачиваясь на близстоящие предметы.

      — Проходите! Не стойте толпой у входа. Не смотри на меня затравленным взглядом, Нона. Что-то вас мало… — Эсперанса внимательно осмотрела остатки группы. — Как самочувствие Марка? Надеюсь, он не обидится на то, что я назвала его неформально.

Все опустили глаза. Состояние Марка было сложно оценить. В лазарете его раны быстро заживали, физически он шёл на поправку. Но вот морально…

      Лин сделала шаг вперёд.

      — Идёт на поправку, мэм, — слова сержанта прозвучали чересчур сухо.

      — Через какое время он будет готов к службе?

      — С этим… — Лин замялась. — С этим вопросом вы должны обратиться в лазарет, я могу сообщить лишь его общее состояние.

      Эсперанса долго смотрела на Веронику, однако взгляд той был словно у классического солдата: в сторону генерала, но без зрительного контакта. Лицо женщины не выражало никаких эмоций. Не осталось и следа от былой дружественной атмосферы.

      В голове Лин смешались разные эмоции. Она понимала, что ведёт себя неразумно и глупо, но после того, как генерал отправила ещё зелёных, молодых ребят на безумно опасное задание, в ходе которого раньше погибла её команда, она не могла простить подругу. Вероника винила её в том, что произошло с Марком. В ранениях Джоша и Бена. Она не могла винить её за смерть Форвард-1, но вся эта боль одной иррациональной мыслью пульсировала у неё в голове: во всём виновата халатность генерала.

      — Что ж… — протянула главнокомандующий. — Как твоё ранение, Бен? Всё заживает? Где Вивиен и Джош? Не припомню, чтобы они оставались в лазарете.

      Бен хотел было ответить, но Лин сделала ещё шаг вперёд и в сторону, словно закрывая парня от пронизывающего взгляда генерала.

      — У Джоша открылось кровотечение, Вивиен по случайности поранилась в столовой. Они оба пошли в медпункт, — Вероника выглядела словно хищное животное, защищающее своё потомство. Она подобралась, напряглась и неотрывно смотрела на генерала.

      — Хм… Я позже проверю эту информацию. Я не потерплю недисциплинированность в своих команд…

      — Прошу прощения, но эта команда — моя. Вы сами передали мне права на распоряжение этими солдатами, — Лин выглядела так, словно готова наброситься на Эсперансу. Внутри неё всё кипело от ярости. Генерал не имела права задавать такие вопросы. Особенно после всего случившегося. Даже если она — главнокомандующий всего лагеря. Где-то на грани сознания Вероника понимала, что ведёт себя по-детски, но ничего не могла с собой поделать.

      — Вольно, сержант, вольно! Здесь ничего не представляет опасности. Надеюсь, — в тоне генерала словно ничего не изменилось, но Мира почувствовала, как у неё по спине побежали мурашки. — В любом случае, я позвала вас сюда по громкоговорителю не для того, чтобы спрашивать о вашем самочувствии. Я позвала вас, чтобы рассказать о полученной информации.

      Лин слегка расслабилась и глубоко вздохнула, на миг прикрыв глаза. Эсперанса, усмехнувшись, встала и с трудом подошла к проектору. Одна нога у неё не сгибалась совсем, и в какой-то момент генерал задела ей подставку для экрана. Женщина неловко пошатнулась, но успела ухватиться за край стола, чтобы не рухнуть на пол.

      Никто даже не двинулся, чтобы помочь.

      Генерал, не подав виду, встала и оправила форму.

      — Найденную вами информацию я разделила на две части: практически полезную и теоретически полезную. Нас с вами должна сейчас интересовать только первая. Всякая разрозненная теория о койтах и о той жидкости для пластинок — бесполезна для вашей, так сказать, направленности. С этим будет разбираться Конклав. Одна из самых главных находок — местонахождение главного корпуса.

      Мира почувствовала, как на затылке её заново остриженные волосы встали дыбом. По рукам и ногам снова прошлись мурашки. Едва слышно она выдохнула: «Техас». В ту же секунду генерал продолжила:

      — Она находится в Техасе. Точные координаты у нас отсутствуют, но я работаю над этим.

      Бен слегка покосился на Миру. Он мог поклясться, что слышал, как она назвала местонахождение на долю секунды раньше, чем генерал. Парень на время отмахнул возникшие вопросы, стараясь не зацикливаться на своих чувствах.

      Спрошу позже. Должно быть какое-то рациональное объяснение. Надо сначала её выслушать, а уже потом делать какие-то выводы…

      Но как бы он не старался, неясная тревога не покидала юношу. Тем временем Эсперанса продолжила:

      — Операция назначена на первое сентября. В ночь на второе.

      Слова словно повисли в воздухе, отскакивая от стен и эхом отзываясь в ушах присутствующих. Операция назначена на первое сентября. Меньше, чем через пять дней.

      — Это безумие! — не смогла сдержать эмоций Лин. — Ты опять хочешь это сделать! Ты вообще понимаешь, что творишь?! Четыре от силы дня осталось! Ты идиотка? Марк лежит в лазарете с многочисленными ранениями, которые на нервной почве постоянно открываются! Ещё двое, друзья, блин, нашлись ранены, причём серьёзно! Нона только вышла с лечения! Ты убиваешь всех, Эс! Если ты это сделаешь, ты просто всех убьёшь!

      — Сержант Лин! Имейте хотя бы какое-то приличие и прекратите кричать! Форвард-3, выйти. Быстрее, не копошитесь!

      Ребята, слегка испуганные криками начальников, поспешили поскорее выйти из кабинета, атмосфера в котором была словно наэлектризована — казалось, что вот-вот грянет гром и засверкают молнии. Когда дверь за командой закрылась, генерал устало рухнула в кресло и потёрла переносицу.

      — Сядь, не маячь. Да сядь ты, господь милосердный, не заставляй меня повторять! — Эсперанса тяжело вздохнула. — Операция назначена на первое число и я не собираюсь её переносить. Разве ты забыла, когда было Становление? Когда произошло всё то, что разрушило наши жизни? И прежде чем ты начнёшь снова орать, я скажу, что операция глобальная. И когда я говорю «глобальная», я не преувеличиваю. Я собрала вчера ночью всех капитанов, которые отвечают за новобранцев. Хотя многие из новеньких уже получили капралов… Неважно. Важно другое. Я умираю. И это видно всё сильнее. Стоит мне сесть в инвалидную коляску, пройти лечение, так я стану постепенно угасать. А если не я, то никто. Я стою во главе Ревенджа всё время Нового мира. Никто кроме меня не знает всё до конца. Все нюансы, все особенности руководства. Я вообще не уверена, смогу ли дожить до дня «икс». Но вернёмся к операции. Помимо координат я узнала кое-что из информации по самому пункту. У них там целая армия. Чтобы их победить, нам тоже нужны свои воины. И хорошая стратегия. Над этим я работаю с доверенными лицами. Единственное, что Техас принадлежит СОВ. А у нас война. И это не на словах: на границах ежеминутно происходят вооружённые стычки, в которых гибнут наши люди. У нас их не так много, как в Техасе, но мы ничего не можем поделать. Конклав в последний момент отказался давать нам помощь из-за того, что я не разгласила подробности операции. И это в ответ на нашу помощь им с СОВ! В любом случае, Ви, подготавливай своих к первому числу. Не только Форвард-3, но и остальные две команды. Я дам тебе установку тренировок, как только план операции будет готов.

Лин долго молчала. Она не могла до конца избавиться от ненависти к генералу, но рациональность в ней брала верх — Эсперанса была права. Если не она, то никто. Один этот пункт ставит под сомнения все протесты Лин о такой скоротечной подготовке.

      — Так точно, мэм. Есть ещё указания?

      — Ви, я… я понимаю твои чувства. Порой я сама себя ненавижу за свой выбор, но пойми, я каждую секунду подвергаюсь критике и каждое моё решение обусловлено выбором «меньшего зла». Все они приняты с целью получить меньше потерь. Мне жаль Марка, жаль ребят. Жаль наших из Форвард-1. Но хотя бы для того, чтобы это всё было не зря, как бы пафосно не звучало, мы должны это сделать. Рассчитываю на твою поддержку, Ви. Мне она нужна как никогда.

      Лин отрывисто кивнула и вышла из кабинета. Захлопнув дверь, она медленно сползла по ней и уронила голову на ладони. Жалость к Эсперансе из-за того, что та умирает, и ненависть из-за её решений смешались с горящим изнутри чувством несправедливости. Вероника понимала, что потери неизбежны. Они на войне. Даже на двух. Она понимала, что после этой операции выживут далеко не все. Но цель, к которой они идут, гораздо выше. Своими жизнями они будут спасать жизни будущих, ещё не родившихся детей Нового мира. Если они смогут остановить койтов… у них у всех будет будущее. И это будущее будет находиться в людях, что будут жить в мире. Без страха. Без опасностей. Без горя.

      Вероника встала и, стерев непрошеные слёзы, направилась к тренажёрному залу.

***

      Писк в палате словно вытеснял все звуки. Монотонно озвучивая пульс, он постоянно эхом отзывался в ушах, мешая сосредоточиться.

      Марк не спал. Он лежал с закрытыми глазами, мерно дышал, но вовсе не спал. Покой для него теперь — непозволительная роскошь. Стоило ему провалиться в забытье, как перед глазами живыми образами возникали картины пыток. Парень молил Бога о забытье. Он надеялся, что когда его вытащат из того подвала, всё станет хорошо. Но лучше не стало. И парень не был уверен, что станет. А чувствовать отголоски чудовищной боли даже будучи под дозой обезболивающего до конца своей жизни — участь, заставляющая желать, чтобы жизнь эта быстрее закончилась. Трусливые, отвратительные мысли о смерти не покидали голову парня.

      Короткий стук в дверь вырвал его из череды невесёлых мыслей.

      — Да? Входите, — Марк до сих пор не мог поверить, что это — его голос. Охрипший, сорванный, грубый, чужой. Порой ему казалось, что его самого заменили, перепутали, искорёжили, сломали. Что он — вовсе не он, а тень. Смазанная, нечёткая. Хранившая в себе только отдалённые черты хозяина и существующая лишь при наличии света. Мнимая. Непостоянная.

      — Здравствуй, Марк. Как бы ты не противился, пора делать инъекцию, — тихо проговорила вошедшая медсестра. Марк не знал, отчего его замутило: от известия о новом уколе или от взгляда женщины, в котором ясно виднелась опротивевшая парню жалость.

      — Сделайте всё как можно быстрее. Пожалуйста.

      Парень зажмурился до жёлтых бликов. Стоило ему почувствовать, как игла коснулась кожи, он понял, что это начинается снова. Паническая атака. И так частое дыхание ускорилось ещё сильнее. Кровь словно закипала внутри головы, а сердце со злостью билось о рёбра, которые отзывались какой-то неправильной болью. Гипервентиляция ударила в голову и юноша почувствовал сильное головокружение. Пытаясь как-то справиться, он открыл глаза. Но многого это не дало: красные блики снова лопнувших сосудов мелькали в мутном взгляде. Марк смог лишь разглядеть, как медсестра подкрутила капельницу с успокоительным.

      — Я сделала как можно быстрее, капрал. Но большим я помочь тебе не могу. Тут нужен психолог, но где их теперь найдёшь?.. Отдыхай. Кстати, к тебе посетители. Пустить? — женщина дождалась отрывистого кивка Марка и хотела было что-то сказать, но только покачала головой и вышла из палаты.

      Нона аккуратно приоткрыла закрывшуюся за медсестрой дверь. Каждый раз при виде Марка у неё на глаза наворачивались слёзы, но она старалась их прятать, зная, как противна сейчас парню жалость.

      — Привет! Как дела на фронте? — Мира вихрем влетела в палату, скрывая истинные чувства гораздо лучше, чем Нона.

      — Если прекратишь кричать, будут замечательно, — слабо улыбнулся парень.

      — Ну, как скажешь, — девушка старалась не замечать покрытое испариной бледное лицо друга. — У нас есть… новости.

      Мира проигнорировала предостерегающие взгляды Ноны. Интуиция ей подсказывала, что Марку станет лучше после этих слов.

      — Случившееся со мной не сделало меня более терпеливым. Не тяни резину и выкладывай.

      — У нас… задание. Но непростое. Мы… как бы сказать… — Нона замялась, не зная, что сказать, а о чём лучше умолчать.

      — Первого сентября мы идём уничтожать того, кто создал койтов, — Мира выпалила всё как на духу.

      Марк замер.

      Уничтожить… создателя? У-ни-что-жи-ть со-зда-те-ля. Уничтожить создателя! 

      Внутри Марка поднялась волна ненависти, смешанной с предчувствием правосудия. Он внезапно осознал: только месть может помочь ему. Если все его проблемы только от нарушенной психики, то лишь это может исправить ситуацию.

      Парень подавил в себе эти мысли и направил деланно удивлённый взгляд на девушек.

      — Кто участвует?

      — Все. Все, способные держать оружие, — Нона покосилась на перебинтованное тело друга.

      — Я обязан быть в команде.

      — Марк…

      — Я. Обязан! Я вроде ясно выразился, разве нет?

      Непривычная сталь в голосе и жёсткость слов поразили девушек. Те обеспокоенно переглянулись. Они предполагали, что произошедшее его изменит, но чтобы настолько… Им на секунду показалось, что перед ними вовсе не Марк, а кто-то другой. Парень внезапно понял, что раньше он бы так не сказал. По его лицу тенью прошло невероятное страдание. Слегка тряхнув головой, он постарался прийти в себя.

      — К слову… Я кое-что понял, пока тут лежал… без сна проводя подряд ночи. Создатель — женщина. Ублюдок, который меня пытал, хотел передать меня в виде отчёта какой-то «ей» и плюс ещё он шантажировал одного подчинённого тем, что отдаст его «ей», и «она» сделает из него тварь.

      Мира застыла на месте, словно мгновенно окаменев. Женщина. Женщина. Перед глазами как в калейдоскопе замелькали образы.

      Первая встреча с койтом.

      Преследование.

      Убитый койтом капитан.

Его слова о своей цели.

      Её хотели отвести «ей». 

      Непонятная даже самой Мире логическая цепочка заставила кожу девушки в который раз покрыться мурашами.

      Зачем её искала создатель? 

      Мира бросила взгляд на сидящую рядом Нону и почувствовала, как сердце пропускает такты один за одним. Неловко поднявшись и пробормотав что-то о том, что ей нездоровится, она пулей вылетела из палаты. Прислонившись к с хлопком закрывшейся двери, Мира положила руку на грудь и почувствовала, как сильно бьётся её сердце. Девушка отмахнула ещё даже не сформировавшуюся мысль и потрясла головой, избавляясь от навязчивого ощущения тревоги, смешанной со странной печалью.

      — Нет… — едва слышно прошептала она. — Нельзя всегда доверять интуиции. Это… это иррационально. Нет, нельзя!

      Мира схватилась за голову и с силой вцепилась в волосы.

      — Нельзя! Нельзя! Она не может… не может всегда оказываться правой… Просто не может…

***

      Вивиен опять стояла на своём любимом месте на крыше. Курила одну за одной, несмотря на кончающийся запас сигарет. Кожа уже болела от пронизывающего до костей ледяного ветра. Осень пришла раньше своего срока.

      Вив любила сигареты только потому, что когда она курила, все мысли отходили на второй план. Хотелось так стоять и стоять, и стоять…

      Ни о чём не думая. Ничего не зная. Ни о чём не жалея. Ничего не боясь.

      Джош стоял поодаль, безмолвно наблюдая за медленно замерзающей девушкой, которая стояла слишком близко к краю крыши. Но парень знал Вив — она не будет делать глупостей. Она всегда делает всё правильно.

      Только одного решения, пусть и правильного, он не мог принять.

      Он не мог её отпустить.

      Он любил её проскальзывающую холодность, ироничный юмор, излишнюю худобу и зелёные с крапинками глаза.

      Парень дотронулся до плеча, где под формой пряталась татуировка. Чёрное широкое кольцо чернил опоясывало руку вместе с узкой вязью слов под ним.

      «Никогда не сдавайся, Джош». У Вивиен: «Никогда не сдавайся, Вив».

      Эти слова они татуировали друг другу. Криво, немного неаккуратно, но каждый укол машинки вбивал их в душу. И эта татуировка огнём горела на его коже, словно согревая от холода.

      Джош знал, что его чувства взаимны.

      И Джош знал, точнее, догадывался о причине поведения Вивиен.

      Он всё знал, но сердце не желало принимать этой правды.

      Парень глубоко вдохнул морозный осенний воздух, выдохнул, выпуская облачко пара, кинул последний взгляд на девушку и медленно направился к лестнице.

***

      Пятнадцать лет назад.

      — Несносная девчонка!

      Звонкая пощёчина.

      Недоумение в детских глазах.

      Ещё не сформировавшаяся обида, появившаяся в виде слёз в маленьких карих глазах.

      Напротив этих глаз — уставшая светловолосая женщина с гримасой злобы на лице. Злоба медленно сменилась сначала на испуг, затем на немое извинение, а после на раздражённое безразличие.

      — Если собираешься реветь, то иди в свою комнату! Заодно подумаешь о своём поведении!

      За пеленой слёз видно, как женщина устало садится на стул, раздражённо взъерошивая волосы. Как она перебирает листы бумаги, на которых цветными линиями виднеются рисунки.

      — Мамочка… — тоненько протянула девочка, не понимая своей вины. Ведь ей так хотелось подарить маме рисунки! Листы бумаги были сплошь в чёрных линиях, словах, а ей так хотелось добавить немного красок, чтобы мама порадовалась!

      — Я сказала прочь! Мама занята и очень расстроена! Иди! — не глядя на тянущую маленькие ручки девочку, сказала женщина.

      Девочка шмыгнула носом и, утирая кулачками глаза, медленно пошла к своей комнате.

      — Если бы Лиам был здесь… Всё было бы хорошо…

      Девочка остановилась, услышав имя брата, которого она, впрочем, видела только на фотографиях. Около могилы которого недавно стояла. Снова шмыгнув, она обернулась.

      — Чёртовы люди! Лиам, только мой Лиам должен был жить… Мой бедный мальчик… Чёртовы люди, чёртовы автомобили, чёртово правительство со своими связями!..

      — Братик? — снова шмыгнув, тихонько спросила девочка.

      — Ты всё ещё здесь? — голос женщины резко изменился. — Марш в комнату! Папа скоро придёт.

      Девочка, снова почувствовав обиду, надула маленькие щёчки и, специально громко топая маленькими ножками, пошла в комнату. 

***

      Наше время.

      Нона открыла глаза. Первым ощущением, которым её встретила глубокая ночь, была гнетущая печаль. Она отзывалась глухой болью где-то на уровне сердца и комом стояла в горле. В глазах неприятно щипало. Девушка медленно села на койке. Пружины неприятно скрипнули.

      Лиам.

      Нона была уверена, что если бы её брат был жив, она бы его любила. Но… жизнь распорядилась иначе. Лиам умер за пару лет до рождения Ноны. И стоило ей даже немного провиниться в чём-то, её мать начинала кричать, а после со слезами на глазах и бутылкой бренди в руках вспоминать сына.

      Девушка не могла сказать, ненавидит она своего брата или нет. В конце концов поведение матери только её вина, но… Слышать одно и то же имя человека, которого она даже никогда не видела… Было невыносимо. В детстве у Ноны были комплексы. Она считала себя хуже какого-то там «Лиама», которого даже нет в живых.

      Нона ревновала мать к своему мёртвому брату.

      И сама же ненавидела себя за это.

      Девушка глубоко вздохнула и легла обратно на койку, но сон не шёл до самого утра.

***

— Не чокаясь!

      Вероника залпом осушила стакан с выпивкой. Остальные молча последовали её примеру.

      Сказать, что атмосфера за столом была тяжёлой, — ничего не сказать. До миссии ровно сутки. За последние дни не было и минуты, чтобы ребята разделялись, но вряд ли набрался хотя бы десяток слов, что они друг другу сказали. Все были погружены в тренировки, и даже если их насильно выгоняли из залов, они возвращались обратно. И так делали не только они. Все остальные солдаты тоже продолжали тренироваться. За пару месяцев, что они пребывали в Ревендже, каждый завершили минимум по заданию и многие получили звания. И все прекрасно понимали важность предстоящего боя.

Про саму миссию было известно относительно немного. Цель — высотное здание в сто этажей с ограниченной вокруг него территорией. В каком-то смысле город в городе. За оградой, представлявшей собой забор под напряжением практически как в лагере, находился сам штаб и здания для персонала. Насколько было известно из разведки, под штабом находились подземные уровни с лабораториями. План состоял в том, чтобы не просто пробраться внутрь и уничтожить Создателя, остановив производство койтов, но и зачистить территорию. В подчинении у Создателя было около пяти тысяч человек, в то время как в Ревендже от силы три. О подготовке вражеских войск не было ничего известно.

      Вероника внимательно оглядела напряжённых ребят и со всей силы ударила по столу ладонью. Стаканы с разномастной выпивкой жалобно звякнули. Все вздрогнули.

      — А ну отставить уныние! Я вас для чего сюда привела? Чтобы смотреть на ваши кислые рожи?! Нет! Я привела вас, чтобы вы расслабились. Прекратите зависать в собственных мыслях и думать об ответственности. Осознайте весь азарт предстоящего! Представьте, уже завтра мы надерём зад этой суке и остановим хренов апокалипсис! — Лин выглядела взъерошенной, но она говорила со всей искренностью, что у неё была. Она знала, что уныние — самая страшная вещь в команде, потому что, по её опыту, после него наступает убийственная для солдата паника.

      Вивиен невесело ухмыльнулась и покрутила в руке стакан с недопитым виски. Внутри неё клокотал страх. И ей опять не нравилось, что она боится не за себя. Боковым зрением она замечала косые взгляды Джоша и изо всех сил старалась не подавать виду. Внезапная мысль пронзила мозг девушки.

      — Как же давно я хотела это сделать… Как же чертовски сильно мне хочется, чтобы она заплатила за всё, что нам пришлось пережить! — девушка залпом выпила напиток, тряхнула головой и со звоном поставила стакан на стол. Ведь это именно Создатель виновата в том, что она… что она не может позволить себе любить. Именно она! Если бы не койты… если бы не чёртово Становление… всё могло быть совсем иначе.

      — Поддерживаю! — выкрикнул Марк, доливая себе текилу. — Ни одна смерть, ни даже одна потраченная нами нервная клетка не должна сойти ей с рук! Ничего… ничего мы ей не простим!

      Марк невероятно быстро шёл на поправку. Все радовались за него, но только он знал, что тому послужило причиной. Испепеляющая ярость и сильнейшая жажда мести. Он как мог отгонял мысли о том, насколько он изменился. Марк старался думать как-то иначе, колеблясь между местью и нормальной жизнью, но стоило таким мыслям появиться в его голове, так сердце начинало бешено колотиться и лишь одна фраза пульсировала в его голове: «Я никогда не смогу её простить. Я никогда не смогу её простить. Она должна за всё заплатить. За всё, что сделала. Не только мне… всем!»

      — Верно! — оживилась Лин. — Давайте, орите, материтесь, но чтобы я больше не видела этой сосредоточенности на ваших лицах! Я могла бы сказать все эти отвратительно противные слова о важности предстоящей аферы, но меня сейчас стошнит только от одной идеи. Руководитель из меня, конечно, так себе, но, думаю, вы давно заметили. Бен, кстати, ты сделал, что я тебя просила?

      Парень ухмыльнулся и похлопал по поясу.

      — Лезвия установлены, кэп, можете не беспокоиться, — парень был весьма доволен собой, но как только его взгляд падал на множество мелких пластырей на пальцах, он немедленно начинал смущаться. Однако делать скрытые малюсенькие, но невероятно острые лезвия в потайных карманах ремней — дело не из безопасных.

      — Научи остальных ими пользоваться. Обязательно пригодится, помяните мои слова. Итак… Разрешаю всем сегодня напиться в дрова и завтра отлёживаться до обеда! Бармен, повторите всё!

      Остальные подняли стаканы и одобрительно заулюлюкали.

***

      Вопреки здравому смыслу, похмелья ни у кого не было. Словно вся их ярость и вся агрессия нейтрализовали действие алкоголя. Серьёзность и напряжённость вернулись на лица ребят.

      План был довольно сложен. В штабе были воздушная и наземная виды защиты. По дополнительной разведке было установлено, что помимо ограды существовал ещё ров. Когда об этом стало известно, Форвард-3 невесело перешучивались, что всё это похоже на захват средневековой крепости.

      Первым делом пехота с тяжёлой техникой на поезде подъезжала к ближайшему безопасному пункту, а дальше марш-броском продвигалась к нужной местности. Следом разведку грузили на военный вертолёт. Лётчиком был назначен парень из другой группы сержанта Лин. Остальные солдаты Ревенджа вместе с тяжёлой техникой будут идти штурмом через ров. Во время боя разведка должна проникнуть в штаб и нейтрализовать Создателя.

      Когда ребята садились в вертолёт, никто ничего не говорил. Всем всё и так было ясно: бой очень серьёзный. Слова для поддержания боевого духа не были сказаны вслух — стоило кому-то посмотреть в глаза другого человека, как сразу всё становилось предельно понятно. Многие не вернутся назад. Но каждый сделает всё, что в его силах, чтобы как можно меньше товарищей осталось на поле боя.

      В вертолёте не было окон, но все уже знали — наземный штурм начался. Транспорт поднялся в воздух из лагеря в то время, когда поезд уже доставил войска в Техас.

      — Подлетаем. Будьте готовы к обстрелу, — сообщил пилот.

      Все переглянулись и кивнули друг другу. Пора.

      По корпусу вертолёта попадали очереди пулемётов. Разведка показала, что у противника нет ракет земля-воздух. И слава богу.

      — Ну что, ребята, — произнесла Вероника. — Погнали!

      Люк открылся и Форвард-3, облачённые в специальные виндсьюты, выпрыгивали один за одним. Первой пошёл командир. Последняя, как самая выносливая, — Вивиен.

      Пока они маневрировали, перед ними открывалось поле боя. Через ров уже был перекинут мост. Ограда взорвана. Со всей территории штаба сбегались люди Создателя. И… уже виднелись первые трупы. С обеих сторон.

      Очереди пуль стрелявших снизу людей постоянно попадали в костюмы, но не пробивали их. Конклав хоть и отказался помочь людьми, прислал хотя бы свои разработки.

      — При приземлении сразу же ищите укрытие, чтобы снять костюм. Не медлить! — прошипела по рации Лин.

      Нона и Мира, маневрируя на поворотах, оказались ближе всего к штабу, следом — Марк и Бен с сержантом, за ними, словно по велению судьбы оказавшись вместе, — Джош и Вивиен.

      — Нона, Мира, остальных не ждать, сразу же направляйтесь в штаб! Остальные, зачищайте территорию! И только попробуйте умереть — лично достану с того света и надеру зад!

      — Приказ принят! — ответила Мира и, повернув голову, кивнула Ноне.

      Земля стремительно приближалась, и девушки, выставив руки вперёд, сделали сотни раз отрепетированный кувырок. Они быстро прислонились к перевёрнутой взорванной машине, отточенным движением расстёгивая костюм. Тело гудело от точечных синяков, что оставили пули. Проверив оружие, они переглянулись, тяжело дыша, и снова кивнули друг другу.

***

      Вивиен, чертыхаясь, дёргала застёжку костюма. Джош спустя минуту всё-таки решился подползти и помочь.

      — Хренова застёжка, что же у меня всё через задницу всегда, а?! Да расстегнись ты, зараза! — адреналин, ударивший в голову Вивиен, не давал ей спокойно размышлять. Она не знала, что именно ей мешало прийти в себя — грохочущее поле боя или назойливая близость Джоша.

      — Хватит психовать! Руки убери! — стараясь не смотреть Вив в лицо, парень одним движением разорвал молнию.

      — Спасибо, — пробурчала девушка, для которой резкие слова Джоша подействовали отрезвляюще.

      — Не заставляй меня волноваться, — бросил Джош, на корточках переходя к своему укрытию. Он чётко решил после сражения снова попытаться пробиться в сердце девушки. Не смотря ни на что. Он был уверен, что чувства, бурлившие внутри него, — не просто мимолётное увлечение.

      Юноша едва успел отдёрнуть ногу. Пуля попала в землю в паре сантиметров от стопы. Увидев это, Вивиен зажмурилась в попытках отогнать нарастающую панику. Её сердце стучало как никогда быстро.

      Нельзя, нельзя, нельзя поддаваться эмоциям, Вив, одумайся, ты же, чёрт побери, «ледяная королева», хватит маяться хренью… Приди же в себя, идиотка!

      Девушке отчаянно хотелось дать себе пару пощёчин, но она знала себя — это не поможет. Она снова зажмурилась и мысленно поклялась: «Если мы все выживем после этого ада… я просто обязана дать своим чувствам второй шанс. Иначе они меня просто сожгут. Джош… ты же подождёшь ещё немного?..»

***

      Марку и Бену с Вероникой повезло гораздо меньше, чем остальным. Вокруг них как назло не было ни одного укрытия — только вздыбленная взрывами земля, усеянная обломками. Они приземлились вблизи домов, что было слишком опасно. На ходу расстёгивая костюмы, они сразу же отстреливали выбегающих из зданий вооружённых людей. Тех, кто был без оружия, было приказано не убивать.

      — Раз так выпала карта, то зачищаем дома. У всех есть стяжки для заложников? Отлично. Пошли-пошли-пошли, не стоим на открытой местности, салаги! — заорала в рацию Вероника с таким азартом, что он словно передавался остальным.

***

      В это время Мира и Нона всё ещё были за первым укрытием. Люди, охранявшие штаб, ни на минуту не прекращали обстрел.

      — Нет, так дело не пойдёт. Мы просто останемся сейчас без патронов. Доставай гранаты, — крикнула Мира.

      — А если… — Нона прикончила очередного человека, что подбегал к ним с другой стороны, — …если мы взрывом завалим вход, то что тогда?

      — А ты прицелься нормально. Их там дохрена — не промахнёшься, — Мира снова высунулась из укрытия, практически вслепую давая очередь по врагам.

      Нона чертыхнулась и достала установку для гранат.

      — Какую?

      — Выход нам и вправду завалить нельзя… Доставай световую, думаю, сойдёт.

      — Окей… ну что… — Нона, аккуратно выглянув из-за укрытия, прицелилась. — Три, два, один!

      — Граната! Врассыпную! — донеслось до девушек.

      — Погнали! — проорала Мира, перезарядив оружие.

***

      — Да заткнись ты! — крикнула Вивиен, отстреливаясь из укрытия.

      — Нам нужно двигаться вперёд, идиотка, да как ты не понимаешь?! Что нам даст сидение за этим куском бетона?! Одна граната — и мы трупы! — орал в ответ оглушённый выстрелами Джош.

      — Ты здесь не главный! Пойдём вперёд — станем решетом! Ты что, не видишь, сколько их там?! Чёрт! — взвизгнула Вивиен, когда рядом с ней замертво упал солдат из Ревендж. — Видишь? Я спрашиваю, ты видишь?!

      — Ты можешь хотя бы сейчас убрать лишние эмоции и нормально подумать? Включи, блин, голову! — он чувствовал, что девушка на грани. Но несмотря на свои слова, Джош затравленно взглянул на лежащий рядом с ним труп. — Погоди-ка…

      — Достал ты уже! — Вивиен где-то в глубине души понимала правоту Джоша, но не могла ничего поделать. Паника с невероятной скоростью захватывала её с головой. Девушка ужасно злилась на свою глупость, продолжая яростно ненавидеть себя за лишние чувства. — Куда нам дальше бежать, ты хоть видишь? Там есть укрытия?

      — Никуда не беги! Оставайся на месте! — внезапно сменил своё мнение Джош. — Его не просто так застрелили, Вив, стой!

      — А, чёрт с тобой, ни черта не слышно! Бежать так бежать! — крикнула оглушённая взрывами и свистом пуль Вивиен. Она перекинула винтовку через плечо и взяла низкий старт. — Надеюсь, там есть укрытия!

      — Вив, стой, дура! — Джош запоздало дёрнулся за девушкой. — Стой!..

      Парень бросился за Вив, схватив за плечо и заслонив её своей спиной.

      Холод.

      Почему?

      Мелкая дрожь.

      Но не оттого, что холодно.

      А оттого, что холодно уже никогда, видимо, не будет.

      Оглушающих писк в ушах. Набатом бьющееся умирающее сердце.

      Мурашки, колющие подрагивающие кончики пальцев, словно короткие электрические разряды.

      Бегающие, уже слегка помутившиеся глаза напротив.

      Зелёные.

      С такими родными крапинками.

      Не холодно.

      Не больно.

      Страшно.

      Ужасно страшно за глаза напротив.

      О чём он только думал? Глупое, отчаянное геройство. Это же снайпер. Заряд слишком мощный. И Вивиен такая дурочка… О чём думала ты, Виви?

      Крупно дрожащей измазанной в саже рукой Вивиен стёрла слёзы с щёк Джоша. Парень дёргано, смазано улыбнулся и провёл большим пальцем по шраму на её щеке.

      Да.

      Не о чем плакать.

      Не о чем.

      Они же вместе.

      Теперь — навсегда.

      Пришла боль. Одновременно обоим.

      Они упали на колени на влажную от крови землю, мёртвой хваткой держась друг за друга.

      Джош держал рукой плечо Вивиен, словно всё ещё пытаясь её от чего-то защитить.

Вивиен неотрывно смотрела в глаза парня, словно только они остались в этом искалеченном, истерзанном войной мире. Изо рта давно текла пенящаяся струйка крови, но глазами она говорила наперекор всему: «Ты простишь меня? Хотя бы на том свете… ты простишь? Я ведь люблю тебя. Люблю. Понимаешь? Всё хорошо. Скоро… совсем скоро будет не больно».

      У Джоша продолжал мелко дёргаться уголок рта то ли от улыбки, то ли от слёз. Он судорожно с грубой нежностью гладил лицо Вивиен, что смотрела на него уже почти остекленевшими глазами.

      Говорят, перед смертью не надышишься. Они же хотели только запомнить глаза друг друга. Пока те не потускнеют. Все ссоры, все глупые принципы так далеки, так неважны. Важны только глаза. Такие родные, такие любимые. Джош из последних сил взял в свою ладонь ладошку Вивиен.

      Одновременно они уронили головы друг другу на плечи. Уже бездыханные. И так и остались стоять. Держась за руки. На коленях. Друг перед другом.

      Одна пуля. Всего одна пуля на два горящих сердца.

***

      Очередной дом зачищен. Забрав оружие солдат и разобравшись с патронами, троица направилась в следующий дом.

      — Твою мать! — вскрикнула Вероника, схватившись за бедро.

      Бен отреагировал мгновенно, взяв Лин под локоть и затащив её за угол.

      — Марк, зачисти этот дом, сержант ранена! — крикнул Бен, уже доставая аптечку, как когда-то это делала Вероника для него.

      — Принял. Только попробуйте вырубиться, кэп, слышите?

      — Не дождёшься, засранец! — саркастично прошипела Вероника.

      Кровь Марка бурлила, кипела от адреналина. Убивая очередного солдата, он слышал отголоски предсмертных криков у себя в голове, смешивавшихся с его собственными криками боли. Тогда, на пытках. И после каждого убийства он получал всё больше и больше адреналина. Мысль о том, что он становится монстром, уже не была такой призрачной. Он хотел остановиться, но кто-то внутри него продолжал наносить смертельные удары, радуясь каждой победе.

      — Чисто. Заходите, — проговорил Марк в рацию, выглядывая из окна. Бен, поддерживая сержанта, как мог быстро зашёл в дом и забаррикадировал дверь шкафом.

      Вероника с искажённым от боли лицом рухнула на стул. Бен быстро открыл маленький кейс с медикаментами, обеспокоенно косясь на яркие потёки крови, оставшиеся на полу от Лин.

      — Думаю, дальше мы не продвинемся. Рана серьёзная. Попытаетесь геройствовать — останетесь в лучшем случае без ноги. Худший вариант, думаю, понятен, — говорил Бен, оперативно перебинтовывая бедро шипящей от боли Вероники.

      — То есть ты такой весь умный предлагаешь нам здесь отсиживаться, как крысам? — сквозь зубы пробормотала Вероника.

      — Кто-то точно должен остаться, кэп. Я не могу остановить кровотечение до конца, лишнее движение — и оно опять откроется, — продолжал протестовать Бен, фиксируя ногу в неподвижном состоянии.

      — А по-твоему я, медик, не смогу себя перебинтовать?! — взорвалась Лин, попытавшись встать. Марк удержал её за плечи.

      — Хватит, Лин! Прекратите! Это не игрушки! Не время ругаться. Я буду снаружи отстреливаться, Бен будет за вами следить. Вам нужно переливание, кэп, это факт! — не стесняясь, кричал парень.

      Лин сокрушённо села обратно на стул, схватившись за голову. До неё постепенно доходил смысл происходящего. Пуля в бедре. В левом. Бедренная артерия могла быть повреждена, поэтому чуть что — она действительно истечёт кровью. А судя по продолжительным кровавым следам, что остались, пока её тащил Бен, крови она потеряла уже немало. Голова кружилась и шумела от непрекращающейся вереницы невесёлых мыслей. Если она будет сопротивляться, то станет обузой. Совсем… совсем как тогда. Со своими ребятами.

      — Значит так… Марк, ты предложил хороший вариант. Отстреливайся в округе. Бен, ставь капельницу. Большая аптечка у меня. И главное молчите, а? И так тошно… — Вероника откинулась на спинку стула и потёрла переносицу.

      Главное сейчас не расклеиться, да, Ви? Не доставляй ещё больше неприятностей. Нет, ну как же тебя угораздило, а? Снова на те же грабли… Не сопротивляйся, Ви, просто… просто не будь обузой. Не подвергай ребят опасности, Ви… только не подвергай… 

      Лин наклонила голову, скрывая непрошеные злые, обидные слёзы. Ну… ничего. Остались ещё Нона и Мира. От группы Вив и Джоша не было никаких вестей. Вероника закрыла глаза, впервые в новой жизни начав молиться. За то, чтобы все были в порядке. Чтобы все были хотя бы живы.

      Бог… если ты ещё слушаешь нас… если ты ещё есть… Ты ведь простишь их? За всё, что они делали, простишь?. Только не дай им умереть. Они не заслужили такой смерти, Бог, ты слышишь, не заслужили. Только дай им жить, Бог, прошу тебя, дай им жить…

***

      Мира и Нона с лёгкостью расправились с дезориентированными противниками. Путь ко входу в штаб открыт. Было неизвестно, сколько человек находится в самом здании. Идти туда вдвоём самоубийственно опасно.

      — Будем ждать остальных? Можем не справиться, — отдышавшись, сказала Мира. — Риск тут — дело неоправданное.

      — Вероника ранена, Бен и Марк остаются с ней. От Джоша и Вивиен нет никаких новостей, неизвестно, что с ними и где они. Остались только мы с тобой, Мир, нужно идти, — прослушав сообщения по рации, ответила Нона. Ей совсем не нравилась идея идти вдвоём, но другого выхода не было.

      Мира глубоко вдохнула и зажмурилась, отгоняя подкрадывающееся предчувствие беды.

      Моя интуиция — не больше чем глупые предчувствия, которые иногда оказываются правдой. Да, именно так. Она не обязательно должна быть всегда права, не должна же, да? 

      — На «три» бежим ко входу и сразу же ищем укрытия. Главное здесь — пулю не схватить, а там разберёмся, — Нона дождалась кивка Миры и приготовилась бежать.

      — Раз, — Мира обернулась, чтобы проверить, нет ли снайперов.

      — Два, — Нона перекинула винтовку на спину.

      — Три!

      Девушки со всех ног рванули ко входу, чувствуя свист пуль за своей спиной. Двадцать метров. Десять. Пять. На невероятной скорости ворвавшись в здание, они сразу же сели за стойку ресепшена, переводя дух.

      — Запущу дрона, посмотрим, что там, — с трудом прошептала Нона, ещё не отдышавшись.

      — Ничего ты не запустишь.

      Очень знакомый голос заставил девушек замереть. Дуло пистолета, приставленного к голове Ноны, холодило кожу. Мира скосила глаза, и у неё против воли вырвался смешок.

— А вот и ты. А мы всё гадали, где же наша продажная сучка, — голос Миры буквально сочился от яда.

      — Тебе везёт, что мне приказано тебя не трогать. Но знала бы ты, как у меня чешутся руки свернуть тебе и всем твоим дружкам шеи за Клайда, — прошипела Крис.

      — О-хо-хо! Ты же не хочешь скинуть все свои грязные делишки на Клайда, а, Крис? — медленно поднимаясь, проговорила Мира. Она обеспокоенно взглянула на застывшую Нону. Крис ни на миллиметр не сдвинула пистолет. Стоило Мире сделать хотя бы какое-то резкое движение, она была уверена — Крис выстрелит.

      Всем было предельно понятно, почему сбежал Клайд. Он с самого начала был на службе Создателя. Было проверено, что никто из трущоб Чикаго не знал такого моделика, как он. Да и его импланты были в слишком хорошем состоянии. Марк первым выдвинул эту теорию — он не видел шрамов на ногах Клайда после первого построения на плацу. Стоило ему сказать об этом Эсперансе, как на следующий день она избавилась от медицинских работников, что его увели, и от капитана, который стрелял. С Крис всё было ещё проще — влюблённая дура, пошедшая за предметом своей любви.

      — Каково тебе убивать своих же людей? Каково сейчас целиться в человека, который хорошо к тебе относился? Нравится? Этого ты хотела, когда бежала за этим ублюдком?! — крикнула Мира, пытаясь заставить Крис отвести пистолет от головы Ноны. Та же в свою очередь старалась не двигаться и внимательно прислушивалась к разговору, ожидая момента, когда можно будет действовать.

      Крис с полминуты смотрела в пустоту, а следом злорадно усмехнулась и кинула на Миру взгляд, полный уверенности.

      — Это в любом случае лучше, чем твоя участь, дорогая Мира. Хотя стоит ли мне называть тебя так? — Крис улыбнулась ещё шире.

      — Что ты…

      — Осторожно! — запоздало вскрикнула Нона.

      Мира не успела даже осознать свой вопрос. Сзади неё из-за угла быстро вышел солдат и с размаха ударил прикладом по голове. В стремительно сгущающейся тьме девушка видела, как так же падает рядом с ней Нона.

      — Уводи их наверх. Она ждёт.

***

      Звонкий стук каблуков быстро приближался.

      Нона замерла, когда Создатель остановилась напротив неё.

      — Почему их двое?

      Что?.. Этот голос…

      Ноне резко показалось, что её сердце сжалось до состояния молекулы и остановилось, готовое взорваться. Вместе со временем, что наоборот растянулось, одна секунда казалась девушке бесконечной.

      Нет… Нет! Это… галлюцинации, да, именно, да-а, именно они! Нич-чего кроме них…

      — Они слишком похожи, чтобы рисковать, мэм. Мы привели обеих, — голос Крис дрожал.

      — Хм… Что мне подсказывает, что ты лжёшь? Думаешь, я не знаю, что моё создание — единственное в своём роде?! Нет никого ему похожего! — Нона дёрнулась, услышав пощёчину совсем рядом с собой.

      — П-простите, мэм…

      — Почему они не разоружены? Да куда ты тянешься теперь! Вон! Пошла вон! — голос Создателя истерично повысился на пару тонов.

      — Д-да, мэм… — тихо пробормотала Крис и поспешила уйти.

      Мира сжала ремень пальцами. Пластиковые стяжки не давали ей вывернуть руку, но если её начнут разоружать, она должна будет достать «сюрприз» за считанные доли секунд.

      Ноне же казалось, что она сходит с ума. Эта мысль не давала ей покоя — у неё определённо галлюцинации. Ей казалось, что это неправда, что всё происходящее — бред больного рассудка и не больше. Через полупрозрачный мешок на голове девушка увидела тень, что встала напротив неё. Неаккуратно зацепив волосы, Создатель взяла мешок на голове и резко его сдёрнула.

      Яркий свет ослепил Нону. Девушка направила замутнённый взгляд на Создателя. Неправильная, ломанная улыбка показалась на лице Ноны. Скулы нервно задёргались, отчего эта улыбка казалась безумной гримасой. Хрипло, она дрожащими губами прошептала:

      — Привет, мам.

***

Виктория замерла и направила карие глаза на стоящую перед ней на коленях девушку. За долю секунды сильнейшая мигрень объяла всю её голову. Женщина зажмурилась.

***

      Двадцать четыре года назад.

      Истекающий кровью, слабеющий Лиам лежит на моих руках. Оседающее облако пыли, которое поднял спешно уезжающий с места аварии автомобиль. Время словно расплавилось под яростно палящим солнцем. Казалось, что как только последняя пылинка упадёт, всё закончится. Всё.

Лиам пытается что-то сказать, но не может из-за заполнившей рот крови. Пенящаяся струйка багровой слюны стекает по его подбородку. Я — врач. Я знаю, что шансов уже нет.

      Ледяной рукой я провожу по его лицу. Оно кажется мне слишком горячим.

      Я пытаюсь улыбнуться своему умирающему сыну, но не могу.

      Печаль, тоска, ярость, беспомощность, чувство несправедливости, горе. Всё смешивается во мне в ядерный коктейль, грозящий взорваться в любой момент. Я не могу ничего с собой поделать.

      Я кричу. Рыдаю. Зову на помощь. Но кто-то внутри меня печально улыбается, понимая, что ничем уже не помочь. Я могу быть только рядом с ним в его последние секунды.

      Лиам ищет меня уже помутившимися глазами. Я чувствую, что ему страшно, что он боится. Он не понимает, что с ним происходит. Пересилив себя, я беру ладонь сына в свою и слабо улыбаюсь. Хочу сказать, что всё будет хорошо, но знаю, что Лиам — мальчик умный. Эти слова будут лишними.

      Я почувствовала, как ослабла его ладонь. По его лицу прошла волна судорог. Взгляд застыл.

      Моего сына не стало.

      Моего сына не стало.

      Моего сына не стало?!

      Я медленно поднимаюсь. Оглядываю улицу. Люди стоят и держат руки у висков. Снимают на свои глазные импланты.

      Ублюдки!

      Это всё они! Я знаю! Если бы не тот водитель, мой сын был бы жив. Если бы не сотрудники полиции, следящие за дорогой, если бы не эти зеваки, если бы не наши власти, если бы не все эти люди, мой Лиам, мой милый мальчик был бы жив! Я знаю!

      Ненависть заставляет мою кровь закипать. Я чувствую, как она выжигает все эмоции в моей душе. Все чувства, все мысли — только ненависть и жажда мести.

      Мой сын не должен был умирать! Кто угодно, но не он, не Лиам… Кто-то должен заплатить… Все должны заплатить… Я-я… заставлю… Заставлю!

***

      Пятнадцать лет назад.

      Я устало иду обратно в кабинет с огромной кружкой кофе. Проект Мессии, моего оружия мести, почти закончен. По крайней мере исследования прошли успешно. Страшно подумать, сколько времени я отняла у сна и у семьи… Хотя что осталось от этой семьи?.. Лиам, мой дорогой Лиам, без тебя у меня нет семьи… Потерпи, дорогой, я отомщу всем совсем, совсем скоро…

      Впереди ещё много проверок, практические испытания… Много лет… Но что значит время? Совсем скоро все заплатят… Если бы мои покровители были немного нетерпеливее, я бы работала ещё больше, ещё усерднее, но они просят меня не торопиться. Если бы не их воля подчинить себе остатки этой грязи, я бы уничтожила всех. Но они дали мне шанс отомстить… поэтому я и молчу.

      Я открываю дверь в кабинет и чашка выскальзывает из моих рук. Французский фарфор не разбивается, но тёплая жидкость разливается на мои ноги и на пол, высыхая липкими потёками.

      — Нона!

      Я хватаю дочь за ухо и оттаскиваю от стола. Десятки листов моих трудов хаотично исписаны цветными фломастерами. Несколько моих бессонных ночей пошли насмарку… Стоило только один раз не отнести документы в офис!

      Накричав на Нону, особо не запоминая слов, я сажусь обратно за стол. Лиам… потерпи ещё на пару дней дольше… Твоя сестра, кажется, совершенно не хочет отомстить за своего братика… Она тебя не знала, но… Ей не стоит мне мешать…

      Лиам… сынок…

***

      Несколько месяцев назад.

      — Мужчина мёртв. О девушке ничего не известно. С большой долей вероятности она мертва. Искренне не понимаю, зачем вам эта информация, — отрапортовал хриплый, прокуренный годами голос моего секретаря.

      — Вам и не надо понимать, дорогой друг. Что ж… Возвращаемся. Нужная мне информация получена. Теперь меня здесь ничего не держит…

      В голове шум. Неясность. Я… не понимаю, что произошло. Точнее, понимаю, но не могу принять. Измождённая за десятилетия душа уже не могла болеть ещё сильнее.

      Мой муж, мой Джонатан мёртв, но… Его убил мой «ангел». Нона тоже мертва… Думаю, и это его рук дело.

      Я попросила секретаря отойти. Сняла скрывающую лицо маску, встала поодаль. Закурила. Слёз, печали нет. Боли нет.

      Ничего нет.

      И никого.

      Стоп. Е-есть… есть!

      Как же я могла забыть о чувстве исполненной мести?! Мои покровители позаботились о властях… а я наблюдала. Я смотрела на то, как один за другим умирали ублюдки, виновные в смерти моего Лиама… Сердце застучало сильнее, я почувствовала мощный прилив адреналина. В голове зашумел хор голосов.

      Да-а… смерть моей семьи от рук ангелов значит лишь то… лишь то, что они тоже виноваты!

***

      Виктория тряхнула головой и снова взглянула на девушку. Она была чертовски похожа на её дочь. Но это не может быть она… её дочь мертва!

      — Как ты смеешь обращаться ко мне как своей матери? У меня нет дочери! — Виктория с раздражением и яростью взглянула на девушку.

      — Мамочка… всё в порядке? Где Создатель? Она здесь? Тебя не пытали? С-с тобой вс-сё хорошо?.. — Нона, словно не услышав слов Виктории, обеспокоенно смотрела на неё. — У тебя болит голова? Тебе плохо? Я могу помочь? Развяжи нас, пока не пришла Создатель, мы с Мирой вытащим тебя отсюда! Мы сможем!

      — Заткнись! Что ты не поняла из моих слов?! Моя дочь мертва. Вместе с моим мужем! Не смей называть меня матерью! — голоса в голове Виктории говорили всё громче, всё быстрее. Они шептали, кричали, визжали, стонали и рыдали. Просили её убить очередного человека, стоящего перед ней.

      — Но мам… Это же я! Нона!

      — Я сказала заткнись! То, что ты похожа на мою дочь, не даёт тебе права раскрывать свой грязный рот! — Виктория с размаху дала пощёчину девушке. Резкое движение отозвалось головокружением. Ладонь горела. Какой-то тихий, незаметный голос в хоре остальных умолял её остановиться. Но Виктория его не слышала.

      Связанная Нона потеряла равновесие и упала на пол. Её сердце отказывалось принимать происходящее… ведь перед ней её единственный член семьи, единственный кровный родственник, мама… Только Внутренняя кричала в голове.

      Нет! Моя мать не Создатель! Моя… моя мама не может быть таким человеком… Она же… она не такая! Нет! Не может быть! Не верю! Не хочу верить! Не буду верить! Я не буду верить в то, что моя мать убила… убила моего отца… И половину страны… она не могла… это не правда, это не…

 В это время Мира, пока не особо вслушиваясь в разговор, достала из ремня потайной нож. Мимолётно ухмыльнувшись, она вспомнила, как Бен учил её этому приёму и сколько раз она резалась малюсеньким, но чертовски острым лезвием. Стараясь двигаться незаметно, она медленно принялась разрезать пластиковую стяжку на запястьях. Суставы болезненно заломило от неестественного положения, но спустя минуту её руки были свободны. Через ещё пару минут она смогла разрезать стяжки на щиколотках. Девушка решила подождать, когда Создатель подойдёт к ней, и лишь потом выхватить пистолет.

      Нона медленно сходила с ума. Боль от пощёчины медленно расползалась по всему телу и скапливалась в сердце, что разрывалось от этого на мелкие кусочки. Она словно приняла форму змеи, жаля смертельным ядом в тело, в сердце, в душу. Слёзы медленно капали на холодный кафель.

      — Почему?.. — против воли внутренней прошептала Нона.

      — Почему? Почему?! А почему мой сын погиб под машиной чиновника? — Виктория наклонилась и схватила девушку за волосы, приподнимая голову.

      Глядя сверкающими безумием с расширенными зрачками и немного косящими глазами на Нону, она зло, свистяще прошипела:

      — Они… да-а… они все-е должны заплатить за смерть Лиама! — Виктория с силой оттолкнула девушку. Та снова упала и даже не попыталась подняться, бессмысленно глядя в пустоту.

      Виктория резко выпрямилась и подошла к Мире, что прислушивалась к разговору. Известие о том, что Создатель — мать Ноны, её удивило, но не слишком. Её интуиция снова это предвидела. Девушка напряглась и подобралась, услышав приближающийся цокот каблуков.

      Мира зажмурилась, ожидая того, что Создатель сорвёт с её головы мешок. Но женщина аккуратно, бережно приподняла сначала один край, потом другой, словно не желая ослепить девушку.

      — Мессия! — пронзительно вскрикнула Виктория и припала на одно колено, чтобы помочь Мире подняться. В её глазах отразилось благоговение с лёгкой примесью страха. Но эти эмоции были лишь каплей в бушующем море безумия.

      Мира резко встала, машинально выхватывая пистолет из кобуры. Виктория, не ожидая этого, пошатнулась и упала на кристально белый кафель. Девушка сняла предохранитель и нацелилась Создателю прямо в лоб.

      — Как ты меня назвала, долбанутая ты сука? — хоть девушка и вела себя вызывающе храбро, внутри неё всё бушевало от слова, которым её назвала Виктория. 

      «Мессия».

      Женщина, затравленно глядя на дуло пистолета, медленно улыбнулась. Перевела взгляд на Миру и громко, истерично засмеялась.

      — Так ты потеряла память, моё дитя! И неужто ничего не говорило тебе о твоём предназначении?! Воистину пути Господа неисповедимы! — неотрывно смотря Мире в глаза, Виктория медленно поднялась. Девушка почувствовала, как вспотели её ладони, но, перехватив рукоять, она твёрдо перевела ствол на вставшую женщину.

      — Неужели ничего?! Ты — моё создание! Ты — генетически созданный ангел, не-ет, нет-нет-нет, нет… — голос Виктории снова понизился до свистящего шёпота. — Ты — Иисус этого мира! Ты — мессия, ты — второе пришествие, которого так не хватало этому миру!

      Женщина медленно двигалась в сторону длинного белого, как и всё в огромном кабинете пентхауса, стола, сзади которого было огромное панорамное окно с виднеющимися за ним серыми облаками. Мира, пользуясь случаем, подошла, не опуская пистолет, к Ноне, что лежала на полу не двигаясь, даже словно не дыша. Девушка разрезала стяжки и медленно подняла подругу, всё ещё не отрывая взгляда от пятящейся Виктории.

      — Пора заканчивать этот бред, — прошипела Мира, несмотря на бурю в душе. Её замутило, а перед глазами заплясали белые блики.

      — Ты несёшь в своём изменённом ДНК знания всех людей моего рода. Всех! От древних людей до меня… Ты наверняка знаешь все языки мира, все боевые искусства… Я уверена, ведь я — Дева Мария, создавшая тебя! — Виктория, нашарив рукой стол, медленно за него зашла, попутно включая полупрозрачный экран над ним. Увидев, как Мира схватилась за голову, она визгливо рассмеялась. — Твоя воля — лишь побочный эффект! Я просто влила в тебя больше своей крови, чем в моих «ангелов» или, как их называют мерзкие люди, койтов… Знаешь, как я удивилась, узнав, что из бесполезных кожаных ублюдков можно делать «ангелов»?! Отвратительно слабых, какие они и есть, но способных следовать своей миссии… Это оказалось просто — нужно всего лишь переделать препарат для «ангелов» под людей… газ… инъекции… Всё настолько просто, что я уверена — Бог на моей стороне! Пора бы тебе понять твою сущность…

      — Т-ты… ты не моя мать… Ты не моя мать! — Нона внезапно дёрнулась, выхватывая непослушными, ватными руками пистолет и направив его на Викторию. Руки дрожали, отчего она не могла прицелиться. Щёки сплошь были влажными от нескончаемого потока горьких слёз, что словно были ядом — глаза нещадно щипало.

      Мира кинула обеспокоенный взгляд на подругу, выпустив из внимания Викторию. Та воспользовалась случаем и нажала на полупрозрачном сенсорном экране большую, находящуюся в самом центре зелёную кнопку.

      Мира задрожала. Мир перед ней словно раскалывался на части, сплющивался, растягивался, расслаивался, взрывался, склеивался и, снова и снова разламываясь, трещал по швам. В её голове будто взорвалась водородная бомба, сметая убийственной взрывной волной все остатки её рассудка, личности и души. Кровь Миры, казалось, расщепляется на атомы, субатомные частицы и снова собирается в совершенно новом составе. Перед глазами в невероятно быстром темпе, не следуя хронологии, сменялись образы.

      Древний мир, средние века, девяностые, новейшее время. Глядя глазами других людей, она видела всю историю мира, все открытия, войны, революции, даже простые, незначительные для мира ситуации, что переживали предки Виктории.

      Девушка упала на колени, вцепившись в волосы и сжимая голову. Мира громко закричала, но крик потонул в её голове, потерявшись в бесконечном хоре чужих голосов уже мёртвых людей, что не переставали появляться перед её глазами.

      Один из эпизодов заставил Миру широко открыть красные от влившейся в них крови глаза.

      Её рождение.

      Вот она появилась в виде искусственно выращенного эмбриона. Плавая в розоватой жидкости в горизонтально лежащем сосуде, она ещё не могла видеть, чувствовать, ведь она ещё даже не знает о том, что это такое. Только что-то смутное, непонятное происходило в ней самой. Она не знает, что она такое, потому что она не знает, что такое «знать». Приятный розоватый свет достигал её ещё не развившихся глаз. Внезапно в розовый цвет вторгся тёмно-красный, странный, отвратительный по ощущениям, если бы у неё были ощущения, цвет. Внутри неё всё бурлило, меняло положение, структуру, хотя сама она была не больше мизинца в длину. Ей казалось, если могло казаться, что она стремительно становится больше.

Вот она уже знает, ощущает, чувствует, видит и слышит. Розовая пелена, преследовавшая её с рождения, медленно спала. Вот она в первый раз вдохнула.

      Что это? Кто это перед ней? Внезапно она почувствовала, как её тянет к тому, кто стоит перед ней. Словно каждая капелька крови, наполнявшая её, тянется к непонятному существу. Разглядывая стоящего, она медленно наклонила голову.

      — Я — твой создатель. Твоя мать. Ты — мой совершенный ребёнок, у которого в жизни есть очень важная цель.

      Голос существа напротив был невероятно, до дрожи в теле приятен. Что поразило её, так это то, что она поняла всё сказанное. Мать. Мама. Создание. Цель. И девушка даже знала, в чём она заключается. Ясными картинами перед её глазами стояли цели, которых так хочет достичь её Мать. И которые нужно достичь ей, ведь она — совершенный ребёнок!

      Мира судорожно вдохнула, выплывая из омута образов.

      Верно. Верно! Она — никакая не Мирабелла. Она — создание, а Мать её — создатель. И у них есть одна общая Цель.

      Нона перевела широко раскрытые глаза на Миру, как только до неё дошёл смысл сказанных её матерью слов. Мира — койт? Рука с пистолетом безвольно опустилась, девушка с силой зажала рот, чтобы не закричать в голос. Мира — койт.

      А её собственная мать — безумный убийца.

      На миг пролетевшее желание умереть теперь закрепилось в её сознании. Умереть, исчезнуть, прекратить своё существование, лишь бы провалиться в забытье, где она не будет ничего знать. Где не будет ничего. И её в том числе.

      Виктория безумно улыбнулась, видя новое возрождение Мессии.

      — А теперь… какова наша с тобой цель? — вкрадчиво прошептала Создатель.

      — Уничтожить людей. Я — твоё создание, призванное повести за собой ангелов Божьих, — безжизненным голосом сказала Мира, глядя в пустоту.

      — Но… как же мой отец… — не обращая внимание на происходящее, прошептала Нона. Расфокусированный взгляд переместился на Викторию. — Как же мой отец?! Как же твой муж, Джонатан Эванс, которого убил твой сраный ангел?!

      Виктория застыла. Медленно повернула голову на Нону. Улыбнувшись, она, глядя в никуда, проговорила:

      — Видно, на то воля Божья.

      Нону словно кто-то ударил под дых. Волна ярости, адреналина и ненависти заставила её с невероятной скоростью поднять пистолет и направить ствол на мать. И рука её не дрожала.

      — Что же, тогда на это тоже его воля? — в глазах Ноны словно горело пламя.

      Мира отреагировала мгновенно. Молниеносно она выставила руку с пистолетом и прицелилась в Нону.

      — Убей её, дитя. Она — одна из тех, кто мешает нам достичь нашей цели, — с нескрываемым торжеством проговорила Виктория.

      — Мира, нет! — выкрикнула в страхе Нона. — Мира, ты не монстр! Я же Нона, твоя подруга! Посмотри на меня, Мира, не надо, пожалуйста, приди в себя!

      Нона не знала, чего она пытается добиться. Взгляд Миры остался тем же, рука не опустилась ни на миллиметр.

      Но в голове Миры словно что-то перемкнуло. К воспоминаниям далёкого прошлого добавились другие. Одновременно принадлежавшие ей, но для её нового сознания словно чужие.

      Побег. Потеря памяти. Скитания. Первый койт. Бен и Джош. Нона, с которой они похожи как две капли воды. Лагерь. Задания. Дружба. Любовь.

      Голову девушки снова сковала мигрень, но она словно не управляла своим телом.

      — Мира! Вспомни, что мы с тобой пережили! Ты не должна следовать своей программе, ты — человек! Мира! — Нона не знала, какую цель преследовала: хотела ли она выжить или… не хотела, чтобы её подруга становилась тем монстром, каким её создали.

      Рука Миры дрогнула. Незаметно, на пару сантиметров. Но в сознании девушки словно нажали спусковой крючок. Она схватилась за голову свободной рукой и зажмурилась.

      Я — Мессия.

      Нет. Я — Мирабелла.

      Я — создание?

      Или я — личность?

      Кто я?..

      Голова Миры разрывалась на части, её душу словно выворачивало наизнанку, делая хрупкой, ранимой. Такой, которую легко можно искалечить. Девушка закричала, срывая связки, тщетно пытаясь избавиться от хора разрозненных голосов.

      — Что ты медлишь?! — злобно крикнула Виктория. — Убей её! Понятно… Тебя ещё надо доработать… Придётся со всем справляться самой!

      Женщина резко дёрнулась и, открыв ящик, достала пистолет. Она держала его неумело, но прицел был точно направлен на Нону.

      — В смерти Лиама виновата только ты! — Нона пыталась выбить мать из колеи, вызвать у неё истерику, чтобы потянуть время. — Ты не уследила за своим ребёнком, поэтому он попал под машину! И, объятая безумием, ты убила своего мужа, а сейчас хочешь убить дочь!

      — Я… я не виновата в смерти Лиама. Ты лжёшь! Прекрати своим грязным языком произносить имя моего сына! Прекрати, прекрати, прекрати, прекрати! — женщина схватилась второй рукой за рукоятку пистолета.

      Раздался оглушительный выстрел, который в полупустом помещении был подобен грому.

      Все затихли. Только звон падающего на пол стекла звучал в гробовой тишине.

      На лице Виктории не было удивления. Никакого позднего раскаяния, печали. Только застывшая безумная маска злобы. Она, шатаясь, попятилась спиной назад. Под шпильками хрустело разбитое стекло. На костюме Создателя медленно расплывалось багряное пятно, абсолютно лишнее на кристальной белизне ткани. Пистолет выпал из её бьющейся в судорогах руки. По подбородку медленно стекла струйка пенящейся крови.

      В разбитое окно сотого этажа, о пуленепробиваемости которого никто, видимо, не подумал, врывались сильные потоки ледяного ветра, звеня перекатывающимися по полу осколками. Пятясь, Виктория чувствовала спиной упругие порывы, но не ощущала холода. Неловко, запоздало схватившись рукой за живот, она усмехнулась и, закашлявшись, тщетно попыталась засмеяться. Женщина оскалилась, обнажая измазанные в крови зубы.

      — Видно, на то воля Божья, — пробормотала она. — Я ещё жива.

      Шпилька Виктории неаккуратно попала на край большого осколка стекла. Нога женщины подвернулась и она, хрипло вскрикнув и раскинув руки, поскользнулась.

      Нона, в глазах которой всё происходило словно в замедленной съёмке, молча наблюдала, как её мать падает в ледяной простор серых облаков за разбитым окном. Короткий вскрик на миг раздался в тишине и скрылся в её пределах.

Без слов было понятно — Создателя больше нет.

      Нона услышала глухой стук и, словно выйдя из транса, обернулась. Мира упала в обморок.

      Девушка не понимала, что творится у неё внутри при виде Миры. Появлялось ощущение, что ледяной ветер, беспрестанно врывающийся в окно, уносил из души всё, оставляя только звенящую тишину и пустоту. Нона поднялась и на негнущихся ногах подошла к столу матери.

      Неоновый розоватый экран нависал над белым столом без видимой опоры. Нона боязливо протянула руку и дотронулась до прохладной поверхности. Экран мерно вибрировал. На самой поверхности стола был идеальный порядок: ни письменных принадлежностей, ни бумаг, ни даже планшета. Это показалось девушке странным. Она нахмурилась и вчиталась в текст на экране. Словно на автомате она искала какую-нибудь информацию, лишь бы отвлечься хоть на что-то. На что угодно, только не на Создателя с Мирой.

      Главный экран.

      Девушка с интересом и лёгкой примесью страха нажала на сенсорную кнопку. Стол преобразился. Медленно загорались сенсорные кнопки и рычажки по всей его поверхности.

      Зная свою мать… я уверена, где-то у неё есть план действия на чрезвычайную ситуацию… не зря у нас даже специально оплачивался отдельный телефон на случай пожара, потопа и прочего… Уверена, что где-то есть кнопка если не уничтожения, то чего-то подобного… Хотя бы в этом она должна быть предсказуема…

      Нона нетерпеливо искала глазами что-то похожее на кнопку самоуничтожения. Сама девушка где-то в глубине души понимала бессмысленность своих действий — вряд ли такая важная кнопка будет на самом виду, но она ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось делать хотя бы что-то, лишь бы ни о чём не задумываться.

      Шорох со стороны Миры заставил девушку медленно обернуться.

      Нона с широко раскрытыми глазами и с едким, разъедающим остатки сердца страхом рванула к Мире. За эти доли секунд она поняла все свои чувства по поводу самой девушки и её существования. Невероятно быстро она подбежала к полулежащей подруге и резким движением выхватила из её руки пистолет. Пистолет, который та приставила к своему виску.

      — Ты что, идиотка? — Нона, не отдавая себе отчёта, истерично повысила голос и затрясла Миру за плечи. — Ты что творишь?! Что ты делаешь?!

      Мира, глядя в пустоту, молчала.

      — Разве нас с тобой не учили уничтожать тварей? Почему мне приходится делать твою работу?.. — едва слышно прошептала Мира, пытаясь вернуть пистолет.

      — Ты не тварь, Мира, ты не койт! Ты — хренова идиотка, и если я ещё раз такое… если я ещё раз такое увижу, я не знаю, что я с тобой сделаю! — Нона продолжала глотать горькие слёзы, уже гораздо слабее тряся Миру. Все мысли о происхождении Миры отошли на второй план. — Помнишь… помнишь, что ты спросила у меня тогда в поезде?

      Мира медленно перевела отсутствующий взгляд на Нону.

      — Ты тогда, потерявшая память, спросила, сёстры ли мы, раз так похожи… Так подумай… Ведь по факту, в нас с тобой течёт одна кровь, — Нона утёрла лицо рукавом. — Ведь, как бы то ни было, у нас одна мать, а значит, ты — моя кровная сестра. Мой единственный кровный родственник. У тварей нет родственников, Мира, нет…

      — Наша с тобой схожесть обусловлена лишь одинаковым ДНК. Или ты хочешь сказать, что мы и с тем истинным койтом в Неваде, что лежал в яме трупов, тоже сёстры? — неживым, безэмоциональным голосом пробормотала Мира.

      — Мне всё равно на всех остальных. Для меня ты — сестра.

      Мира всхлипнула. Раз, ещё раз. И вот она уже рыдала, уткнувшись лицом в плечо Ноны и вцепившись ногтями в её форму, будто Нона для неё — спасательный круг в этом открывшимся по-новому мире.

      — А сейчас нам нужно уничтожить это хреново гнездо… — Нона помогла Мире подняться. — Правда, как это сделать, я не знаю.

      — Я знаю, — Мира высвободилась из рук Ноны и решительно подошла к столу. После нажатия пары кнопок (каких именно, Нона не уследила) в центре стола появилось отверстие, из которого плавно выплыл странный механизм. — Не спрашивай откуда. В моей голове хранятся все знания Виктории вплоть до моего побега. К примеру, ты знала, что у нас с тобой настолько разный цвет волос, несмотря на доминантность гена тёмного цвета, из-за того, что во мне, в отличие от тебя, нет генов твоего отца? Но сейчас не об этом. Я могу тебе полдня тут истории рассказывать. Проблема в том, что весь механизм завязан на ДНК Виктории…

      Мира оглянулась и вздохнула.

      — А эта сука не облегчила нам особо своей смертью жизнь — она не оставила и капельки крови. Уверена, сейчас она представляет собой кровавое месиво на асфальте, но не думаю, что мы можем просто так подняться и спуститься, — Мира говорила всё это с отсутствующим выражением лица. На нём не дрогнул и мускул.

      — Что здесь надо делать? — Нона вплотную подошла к столу. Мира махнула рукой на маленькую выемку с иглой.

      Нона обречённо посмотрела на свой указательный палец и приложила его. Короткий укол боли заставил её поморщиться. Раздался звуковой сигнал.

      — Да не выйдет, ты — не она… — Мира запнулась, увидев, как подвесной экран сменил свой цвет с розоватого на голубой и как на нём появилось красное окошко подтверждения. — Но как?

      — Не смотря на то, что ты создана из её крови, во мне наверняка больше её ДНК. Она меня всё-таки родила, — увидев, как помрачнело лицо Миры, она поспешила исправиться. — Извини, если звучало резко, но это факт.

      — В любом случае пора прикончить всех этик ублюдков, — Мира дёрнулась и нажала на кнопку «Подтвердить».

      На экране появились окошки видеокамер, на которых были показаны «пробирки» истинных и палаты отречённых. Медленно, одна за другой, капсулы с истинными гасли и из них сливалась вся жидкость. В палатах отключались компьютеры.

      — Не слишком торжественно, но… — Нона резко обернулась и шикнула. — Ложись, быстро!

      Дверь открылась и Мира краем глаза увидела, как вошли солдаты Виктории с оружием на изготовке.

      — Сколько же у этой суки было этих крыс? Неужели стоит их припугнуть и они предадут даже свой род? — прошипела Мира.

      — Мэм? Мэм, вы здесь? У нас странный отчёт из лабораторий… Мэм? — пробасил один из солдат.

      Девушки переглянулись. Производство койтов может быть и завершено, но… война ещё не закончена.