ВОЕНКОМ Часть Первая

Генерал отобрал несколько человек для встречи с Императором Николаем Вторым. Тащить туда всю ораву, хоть и не многочисленных выживших, не было смысла.

Парни стояли в тесной комнате для умывания. Вода, благодаря бойлерам с подогревом, была тут теплая.

Они брили выросшие небрежные усы и щетину, выступившую за последние пару недель. Мертвецам, чьими бритвами они пользовались, они и так уже ни к чему.

Когда бритье и прием ванны закончился, они стали примерять на себе новую парадную форму, пусть и слегка помятую.

Её основой был глубокий тёмно-синий мундир из плотного шерстяного сукна и обшлагам, как у лейб-гвардии Преображенского полка. Но по краям лацканов и по спине тянулся узкий, почти чёрный шеврон, вплетённый в ткань.

Погоны широкие, с золотым шитьём и тиснённым гербом военкома: двуглавый орёл держит в лапах перекрещённые винтовку и саблю на фоне буквы «В». Пуговицы позолоченные, с рельефом крепостных ворот. Штаны тёмно-серые, с красным лампасом, чуть зауженные к голени, чтобы удобнее было носить сапоги.

Сапоги высоченные, из мягкой чёрной кожи, с блеском, в котором можно было разглядеть лицо. На ремнях полированные портупеи и кобуры, а для Ермака в отдельном футляре лежал парадный кортик в ножнах из лакированной кожи с серебряным тиснением.

Ермак застёгивал пуговицы, наблюдая, как в зеркале за его спиной Артём поправляет воротник, а Даниил возится с ремнём, стараясь, чтобы всё сидело идеально. Илья, выбритый до розовой кожи, возился с пуговицами, улыбаясь, будто собирался на бал, а не к правителю Империи.

Подойдя к окну, он во всей красе, в живую, увидел Москву на девяти озерах.

Огромные, тёмно-синие чаши озёр лежали, переплетаясь каналами и протоками, между которыми поднимались острова. На каждом кварталы, дворцы и храмы. Каменные мосты и стальные эстакады тянулись от берега к берегу, над водой шли пароходы и моторные баржи.

На центральном, самом большом острове, возвышался Кремль. Огромный, величественный, с отражающимися в озере позолоченными куполами. За ним виднелись шпили правительственных зданий, крытые стеклом и металлом, будто на спор соединяющие старину с новой, индустриальной мощью Империи.

Вдоль окраин переливалась сеть меньших озёр, застроенных купеческими слободами и фабричными кварталами. Белый пар клубился над заводами, а в воде у причалов покачивались военные катера.

Когда трап опустился, Ермак с отрядом шагнули вниз в прохладный воздух. На встречу к ним выдвинулся высокий офицер в мундире с густыми золотыми эполетами и орденами через всю грудь. Лицо резкое, глаза холодные, усы подстрижены так, что торчали чуть вверх.

Пока он шел, Ермак решил оглянуться. Позади себя он заметил морскую крепость. Она была построена как огромная звездообразная цитадель с батареями береговых орудий и доками для речного флота.

— Генерал от кавалерии граф Ливен, — представился он, едва заметно кивнув. Голос твёрдый, почти рубящий. — Его Императорское Величество ждёт вас в Кремле.

По знаку генерала к борту подали два длинных чёрных «Руссо-Балта» с гербами Империи на дверях. Полированные кузова отражали солнце, а в салоне пахло кожей и дорогим табаком. Караульные, не отводя глаз, замерли по стойке «смирно», пока гости занимали места.

Машины тронулись, тихо урча моторами. Через окна открывался вид на город: широкие мосты, связывающие острова, под ними сновали катера, а на озёрах лениво скользили прогулочные пароходы. Вдали уже виднелись зубчатые стены Кремля, утопающего в золоте куполов.

Ермак, сидя у окна, наблюдал за Москвой. Острова тянулись один за другим, соединённые виадуками и мостами, такими широкими, что на них свободно шли и автомобили, и конные упряжки, и трамваи с медными поручнями. Виадуки в два яруса: сверху шли дороги, а ниже, за арочными пролётами, журчала вода, где работали подъёмные механизмы для барж.

На первом острове, где они приземлились, всё было строго и чинно: военные здания из красного кирпича, флаги на высоких мачтах, плац, где шагал строй юнкеров в синих мундирах.

Дальше они въехали в деловой район. Каменные доходные дома с резными балконами, вывески на русском и французском, под ногами дам в корсетах шелестели многослойные юбки, а господа в длинных сюртуках и котелках спешили по делам. Мелькали уличные газетчики, разнося свежие выпуски с новостями.

На третьем острове всё изменилось: здесь теснились кварталы мастерских и заводов. В воздухе стоял запах угля и металла, работяги в кепках и замасленных рубахах гнали тачки с деталями, рядом катили бочки с нефтью. Женщины в тёмных платьях и фартуках толпились у лавок, покупая провизию после смены.

Виадук, ведущий к четвёртому острову, был украшен мраморными статуями: богатыри, святые, полководцы. Там начинался район театров и музеев. По мостовой шли люди в парадных фраках и вечерних платьях, кареты с гербами медленно катились мимо афиш Мариинского театра и императорских выставок.

Пятый остров будто выпадал из общего ритма столицы, он тянулся зелёным ковром садов и парков, отгораживая шумные деловые кварталы от жилых районов. Здесь никто никуда не спешил. Кареты ехали неторопливо, будто и лошади чувствовали, что гонка за временем остаётся за мостом. Узкие дорожки петляли между липовыми аллеями, густая тень от которых спасала от солнца, а лёгкий ветерок колыхал листья.

На траве, возле аккуратно подстриженных клумб, сидели семьи, кто с плетёными корзинами, кто с книгами. Пожилые господа в белых льняных костюмах играли в крокет или бильярд на открытых верандах. У одного из каналов плыли по воде резные лодки, управляемые молодыми гребцами в тельняшках; на набережных торговцы предлагали прохладный квас и мороженое в металлических мисках. Даже патрульные гвардейцы шли неспешно, переговариваясь между собой, словно их служба тоже часть этой тихой, размеренной жизни.

Но стоило пересечь следующий виадук и ритм менялся резко. Рабочие окраины начинались с шума: грохот телег, рёв фабричных машин, выкрики торговцев. Здесь каменные мостовые были в масляных разводах, а в переулках пахло дымом, пылью и чем-то терпким от склада специй.

Дома ниже, простые, в несколько этажей, часто с облупленной штукатуркой, но с сушащимися на верёвках бельём и рабочими куртками. У забегаловок стояли мужчины в замасленных кепках и подкатанных рукавах, спорили о цене угля или работе на верфи. Дети гоняли тряпичный мяч прямо между телегами, а женщины с корзинами протискивались к лавкам, где продавали хлеб, солёную рыбу, бочковое пиво.

Вдоль набережной тянулись склады, а у доков гружёные баржи перегружали с барж на телеги. Здесь жизнь текла быстрее, грубее, каждый торопился, но не ради суеты, а потому что медлить значило упустить заработок.

И только редкие переулки, ведущие к пятому острову, напоминали, что за мостом ещё есть тишина и зелень.

Кортеж плавно остановился у массивного здания из белого камня с широкими арочными окнами и золотыми гербами Империи на фасаде. Это был один из лучших отелей Москвы. Прямо через дорогу, за оградой, виднелись башни Кремля.

У парадного входа стоял караул императорской гвардии: высокие, как по подбору, гвардейцы в темно-синих мундирах с красными лампасами, золотыми шнурами на груди и блестящими касками с высоким гребнем. Рядом — охрана в чёрной форме без знаков различия, но с тяжёлыми карабинами за плечами. Каждое движение их глаз было выверено, ни один гость не проходил мимо незамеченным.

В холле, устланном коврами с орнаментом в виде двуглавых орлов, витал запах полированного дерева и дорогого табака. Под потолком висели массивные люстры, отбрасывающие мягкий золотистый свет на блестящий паркет. За стойкой ресепшена стояли служащие в ливреях с белыми перчатками, готовые выполнить любой приказ.

По распоряжению канцелярии Государя, им заранее подготовили комнаты на верхнем этаже, с окнами, выходящими на Кремль. Генерал получил отдельный номер, просторный, с письменным столом у окна и отдельной спальней.

Ермак с парнями заселились в один большой номер: две комнаты, соединённые аркой, четыре кровати, плотные шторы с золотыми кистями.

Каждая кровать была застелена безупречно белоснежным бельём с вышитым золотом двуглавым орлом. У изголовья мягкие подушки, больше похожие на декоративные, чем на те, что сделаны для сна. Между кроватями стояли изящные тумбочки с бронзовыми ручками и настольными лампами с абажурами из красного шёлка.

Сотрудники отеля заходили бесшумно, вежливо предлагали блюда на серебряных подносах: заливную рыбу, горячие пирожки, бокалы с вином и минеральной водой. Другие предлагали услуги: массаж, стирку, полировку обуви, доставку газет.

Даниил и Илья реагировали с заметной скованностью, отказывались почти от всего, тихо благодарили и явно чувствовали себя не в своей тарелке. Артём держался чуть увереннее, но и он вежливо отклонял лишние предложения.

Ермак же вёл себя так, словно подобная обстановка для него привычна: брал у официантов бокал вина, пробовал предложенные блюда, спокойно общался с персоналом, иногда даже шутил с ними, чем вызывал у парней лёгкое недоумение.

Даниил вертел в руках свежий номер «Императорских ведомостей», который принёс в номер сотрудник отеля. Газета пахла свежей типографской краской, а страницы шуршали, когда он их разворачивал на широком столе.

На первой полосе напечатан крупный заголовок:

«ГОСУДАРЬ ПРИНИМАЕТ ВОЖДЯ ВЕЛИКОЙ КОРЕИ КИМ ЧЕН ЁНА В МОСКВЕ»

Под заголовком была фотография: у Кремлёвских ворот Государь в парадном мундире приветствует корейского лидера, облачённого в строгий чёрный китель с золотыми погонами и орденами на груди. Под снимком пояснение:

«Сегодня в Кремле состоятся переговоры по вопросам торговли, военно-технического сотрудничества и координации внешней политики между Российской Империей и Великой Кореей».

На соседней колонке мелькали другие новости:

— Назначения: «Указом Государя новым министром морских дел назначен адмирал Павел Ордынцев. Министр финансов — граф Алексей Ливен, ранее служивший послом в Вене».

— Поездки: «Вчера Государь посетил новый завод бронетехники на окраине Нижнего Новгорода, где осмотрел цеха и лично поблагодарил инженеров и рабочих за ударную работу в преддверии нового военного контракта».

— Общество: «В Петрограде состоялся благотворительный бал в Зимнем дворце, средства от которого направят на помощь семьям военных, павших в боях за присоединение южных земель империи».

Артём склонился над газетой, пробежал взглядом текст и ухмыльнулся:

— Похоже, сегодня тут половина столицы будет на ушах.

— И Кремль весь в охране, — добавил Илья, откинувшись на спинку стула. — Хорошо, что мы не там, а то ещё спутают с кем-то.

Ермак лишь кивнул, задумчиво глядя на фотографию, где два лидера пожимали друг другу руки.

***

Дневной свет заливал просторные номера гостиницы. Кто-то из ребят обедал, кто-то валялся на мягких кроватях.

Артём, сидя у окна с видом на Кремль, вдруг крикнул:

— ЭТО ОН! Парни, это он, отвечаю, это он!

Остальные подбежали к окнам. Красная площадь, огромная, вымощенная брусчаткой, окружённая стенами Кремля и соборами, была заполнена народом: купцы в кафтанах, солдаты в парадных мундирах, дамы в платьях с кринолинами.

По центру, под ярким солнцем, шла процессия. Впереди шёл Государь Николай II — высокий, в военном мундире с золотыми эполетами и орденами, борода аккуратно подстрижена, взгляд спокойный и властный.

Рядом с ним шагал цесаревич Алексей — юноша лет десяти в похожем мундире, но с юношеской свежестью в лице.

Свита из генералов в киверах, придворные дамы в шляпках и священники в рясах следовала за ними, неся знамёна с двуглавым орлом.

Рядом с Государем шёл Ким Чен Ён, вождь Великой Кореи, единой и процветающей империи. Рядом строем шла его охрана — корейские гвардейцы в чёрных униформах с эмблемами лотоса.

Процессия остановилась у края площади, где ждал кортеж. Там вождя ждали паровые машины с флагами Кореи, представляющими собой полотнище вытянутое по горизонтали, имеющее три полосы: широкая белая посередине, узкая красная сверху и снизу, но отделённая от белого тонкой синей линией. В центре белого поля расположена красная пятиконечная звезда, обрамлённая золотым кругом. Вокруг звезды изображены четыре чёрные триграммы, расположенные по углам.

— Это... невероятно, — прошептал Артём, прижимаясь к стеклу. — Государь здесь.

Спустя полчаса к ним в дверь постучали. Вошел генерал Николай Васильевич.

— Господа, — сказал он чётко. — Пора.

Они вышли из отеля в свежей форме, под сопровождением императорской охраны. Дюжина гвардейцев в красных мундирах с золотыми галунами, киверах с плюмажем и шашками на боку вели их. Они шли по Красной площади, где толпа расступалась им, салютуя.

Вблизи Кремль поражал размерами. Стены из красного кирпича возвышались на тридцать метров, с башнями, увенчанными золотыми двуглавыми орлами.

Рядом были построены фонтаны и статуи семьи Романовых, а также прошлых правителей России.

Гвардейцы провели их через арку с иконами Спаса Нерукотворного. Кресты на каждом здании, гвардейцы на постах, монахи в рясах.

Внутри Кремль был лабиринтом дворцов и соборов: Успенский собор с золотыми куполами, сверкающими на солнце, фресками на стенах и колоннами из белого мрамора.

Они вошли в Большой Кремлёвский дворец. Грандиозное здание с колоннадами и куполом, внутри были мраморные залы с фресками, изображающие самые яркие события разных эпох.

Полы с паркетом и инкрустацией, потолки хрустальными люстрами.

Николай II ждал их у трона. В мундире с орденами. Рядом стояла его свита: генералы и министры.

Государь принял их за большим столом из красного дерева.

— Ваше Императорское Величество, — начал генерал твёрдым голосом, кланяясь. — Эти герои, ведомые Ермаком, доставили из вражеского стана ценнейший компромат. Папка содержит документы корпорации «Сайрекс»: планы вторжения, списки предателей в наших рядах, чертежи их оружия.

Николай II кивнул, его глаза, спокойные, но проницательные, устремились на папку.

Генерал развязал верёвку и разложил содержимое: пожелтевшие карты с пометками о границах, фотографии офицеров «Сайрекс» с подписями, отчёты о сыворотках для солдат и переписка с предателями в Империи. Государь взял один лист, на котором был расписан план дестабилизации Сибири, и пробежал глазами, его лицо помрачнело.

— Это... предательство в чистом виде, — произнёс он тихо, но с гневом. — А вы, Ермак, — Государь повернулся к нему, — ваш подвиг спас тысячи жизней. Немедленно созвать чрезвычайный комитет по обороне страны. Министры, генералы — в зал совещаний через час. Мы усилим границы и разоблачим предателей.

Государь встал, наградил Ермака твердым царским рукопожатием и кивнул остальным:

— Империя гордится вами. Отдыхайте.

***

Вечером Красная площадь преобразилась: факелы в железных стойках освещали брусчатку, а колокола соборов звонили торжественно. Все военкомовцы, прибывшие в столицу, стояли в строю на площади. Перед ними стоял Государь в парадном мундире, с саблей на боку, цесаревич Алексей рядом, и свита.

Николай II вышел вперёд, его голос разнёсся эхом:

— Сыны России! Ваш подвиг в Сибири — щит Империи. За доблесть и верность я награждаю вас орденами Святого Георгия и Святой Анны.

Государь лично наградил всех присутствующих, дополняя рукопожатием и уважительным поклоном.

Затем Государь подошёл к Ермаку:

— А вы, Ермак, за перебежку и доставку компромата, дополнительно награждены орденом Александра Невского. Ваша отвага спасла Родину.

Он приколол золотой крест с мечами, пожав руку.

— Служите дальше.

Площадь взорвалась овациями.

Они вернулись в гостиницу, прямо когда город зажигал свои вечерние огни.

Ермак, Артём, Даниил, Илья и Саня расположились в общей гостиной: кто-то развалился в кресле, кто-то умывался в смежной комнате. Усталость от полёта и церемонии давала о себе знать, но воздух был наполнен облегчением. Москва — столица Империи, приняла их как героев.

Дверь в номер скрипнула, и вошли Тихон с Антоном. Оба в свежих рубахах, с улыбками на лицах. За ними следовала Кристина, уже окрепшая, в простом платье, которое она надела после ванны.

— Ну, герои дня! — Прогремел Антон, хлопая Артёма по плечу. — Без вас вечер был бы скучным. Мы в соседних номерах, но решили заглянуть, да отметить награды.

Вечер потёк неспешно, как вода в московских каналах. Илья, всегда любивший кухню, взялся за готовку. В номере была небольшая плита и припасы от прямого поставщика отеля: свежий хлеб, сыр, колбаса и овощи. Он колдовал над сковородкой, жаря картошку с луком, ароматы которой разнеслись по комнате.

Тихон и Антон уселись за столик у окна, разложив карты.

— В дурака? — Предложил Тихон, тасуя колоду. — Ставка — кто проиграет, моет посуду.

Антон рассмеялся:

— А давай!

Артём, сидя на диване рядом с Кристиной, повернулся к ней, беря её руку.

— Знаешь, завтра с утра пойдём по магазинам. Москва — не Сибирь, здесь полно лавок. Прикупим тебе хорошую одежду. Платье, шаль, сапожки. Что пожелаешь. Государь оказался очень щедр к своим героям.

Кристина улыбнулась, но с лёгкой иронией:

— Артём, ты всегда такой... импульсивный. А если я не хочу «хорошую одежду»? Может, мне хватит того, что на мне сейчас? Но... ладно, пойдём.

— Всего лишь хочу видеть тебя в лучшем.

Даниил, устроившийся в кресле напротив Ермака, налил себе чая из самовара и подошёл ближе к командиру, который стоял у окна, глядя на огни города.

— Ермак, что дальше? — Спросил он тихо, чтобы не мешать остальным. — Ты молчишь весь вечер.

— Не устану говорить. Я хочу найти Эллен. Девушку, что сбежала со мной с Запада и устроилась в Канске медсестрой. Но ее больницу сожгли казаки, а ее дальнейшая судьба мне неизвестна. Как бы я не хотел остаться с ней, но у меня была миссия.

Даниил кивнул:

— Понимаю. Я ведь тоже не святой. Не знаю, где находится самый близкий человек мне. Сбежал в военком от проблем, за Артёмом. А ему то что, его мама была в городе, жива здорова, а моя...

— Все будет. — Ответил Ермак. — Главное, что ты осознал свои ошибки и теперь хочешь их исправить.

— А ты хочешь отомстить? Своему бывшему начальству? Вольфу?

Ермак помялся, его кулаки сжались, взгляд ушёл в пол.

— Да... то есть... — Я устал... и мне это больше не нужно. Но если бы выдался удобный случай. Вот был бы он прямо тут, на Красной Площади. Я бы его убил.

Вечер продолжился: Илья разнёс еду, Тихон выиграл партию. Антон, раздосадованный, поднялся и пошел к столу.

Артём и Кристина продолжили болтать, а Даниил с Ермаком обменялись историями.

Группа, сблизившаяся в боях, наслаждалась моментом покоя, прежде чем направиться в свои номера на ночь.