Востань из пепла цветок смерти

Прошёл год.

Шестнадцать лет. Возраст, когда у других только начинается взрослая жизнь. Но для неё — это уже вторая. Может, и третья.

Амо сидела на деревянной скамейке возле старой детской площадки в центре Сунагакуре. День был тёплый, ветер шевелил её волосы цвета горячего шоколада, а солнечные лучи играли в глазах цвета неба.

— Амо-нечан, можно ещё одну косичку?! — радостно воскликнула девочка, обвив прядь её волос пальцами.

— А можно тебе цветочек в волосы? — добавил мальчик, держа в руках какой-то странный песчаный «букет».

Амо мягко рассмеялась — тот самый смех, от которого раньше некоторые замирали. Теперь — он был частью пейзажа. Спокойный, искренний.

— Конечно, только аккуратно. А то Казекаге-сама потом подумает, что я сражалась с ветряной бурей, — подмигнула она.

Дети рассмеялись, а она наклонилась, позволяя им заплести ей волосы, как им вздумается.

Жители проходили мимо, махали рукой. Кто-то останавливался, чтобы поблагодарить её за помощь в недавнем происшествии — мелкий вор, которого она остановила, даже не задев его.
Кто-то просто оставлял у скамейки небольшой кулёк с пирожками или сушёными фруктами.

— Спасибо, Амо-тян!
— Ты настоящая гордость Сунагакуре!
— Сегодня вкус риса — как ты любишь!

Она благодарила каждого, кланялась немного смущённо. Но улыбка не сходила с её лица.

Прошлое было похоронено. Не забыто — запечатано. Как свиток с запретной техникой, завёрнутый в слои спокойствия, добра и повседневности.

Она больше не была счётом для других.
Не была оружием в чьих-то руках.
Не была предательницей или жертвой.

Она была просто Амо.

Когда день подходил к концу, и дети уже разошлись по домам, Амо осталась одна на площадке. Она провела рукой по волосам, заплетённым в хаотичные детские косички, и тихо рассмеялась.

Потом подняла взгляд на небо.
Оно было того же цвета, что и её глаза.
И в отражении — она видела не кровь, не маску, не печать.

А просто… себя.

— Спасибо... — прошептала она небу. — За то, что позволили мне снова жить.

А где-то далеко, в кабинете Казекаге, Гаара смотрел из окна, наблюдая за ней с холма. Он не мешал. Не приближался. Просто… был рядом.

Он знал: если однажды правда всплывёт — он будет тем, кто встанет рядом.

Но пока она живёт — он просто будет хранить её тишину.

На следущий день

— Проходи.

Голос Гаары был как всегда спокоен, ровный, но в нём было что-то ещё. Что-то чуть мягче, чем обычно. Амо вошла в кабинет, закрыв за собой дверь. Свет был рассеянным, бумажные жалюзи слегка колыхались от ветра снаружи.

Гаара сидел за столом с несколькими свитками перед собой. Он поднял взгляд и медленно, будто обдумывая каждое слово, сказал:

— С сегодняшнего дня ты будешь моей помощницей.

Амо немного удивилась. Но не показала этого.

— Помощницей, Казекаге-сама?

— Да, — подтвердил он, вставая. — Ты уже год живёшь в Сунагакуре. Тебя знают, уважают. И, главное, тебе доверяют. Я тоже доверяю.

Она встретилась с его взглядом. В нём не было подвоха — только честность. И что-то ещё. Что-то, чего она не могла точно определить.

— Канкуро введёт тебя в обязанности. Он покажет, как организуется работа в резиденции, как взаимодействуют отделы, и на что я обращаю особое внимание.

Амо мягко кивнула. Лёгкая улыбка тронула её губы.

— Хорошо. Буду делать всё, что в моих силах.

С того дня она действительно всегда была рядом.

Она стала частью ритма.
Свитки, доклады, приёмы делегаций, экстренные обсуждения безопасности деревни.
Она не жаловалась. И не просто слушала — она замечала. Видела то, что ускользало от глаз Канкуро или даже советников.

Но был один странный момент, который не давал ей покоя.

Она начала замечать, что именно она чаще всего сидит в кабинете напротив Гаары.
Не Канкуро, не Бакки, не кто-то из старших.
Она. Каждый день.

Когда он подписывал документы — она уже держала нужный свиток.
Когда приходили гонцы — именно она принимала их.
Когда шли обсуждения — Гаара спрашивал мнение у неё, даже если рядом были опытные шиноби.

Однажды она не выдержала. Остались одни, поздно вечером, когда резиденция уже почти опустела. Она поправляла бумаги, когда тихо, почти шёпотом, сказала:

— Канкуро ближе к вам. Почему здесь сижу я, а не он?

Тишина.

Гаара отложил кисть. Встал из-за стола и подошёл к окну. Несколько секунд молчал. Песок снаружи танцевал в закате, будто тоже ждал ответа.

— Потому что ты... не боишься быть здесь.

Амо посмотрела на него, не скрывая удивления. Он продолжил:

— Большинство видят во мне Казекаге. Кто-то — оружие. Кто-то — угрозу. А ты... ты просто заходишь в этот кабинет и остаёшься собой. Это ценно.

Он обернулся.

— Ты можешь не быть вечно рядом. Но пока ты здесь... это даёт мне спокойствие. А деревня нуждается в лидере, который умеет дышать, а не только сражаться.

Амо не знала, что сказать.
Впервые за долгое время кто-то увидел в ней не прошлое. Не маску.
Просто — человека.

И это, как ни странно, было страшнее любой миссии.

— Хорошо, — тихо сказала она. — Значит, буду рядом.

В Сунагакуре давно привыкли, что в кабинете Казекаге почти всегда слышны два голоса: спокойный, хрипловатый — Гаары, и более звонкий, живой — Амо.

Они были как противоположности. Он — камень, она — ветер. Он — песок, она — вода.
Но эти противоположности давно уже не спорили. Они дополняли друг друга.

Был поздний вечер. Очередной. Третий подряд.

Подчинённые с опаской заглядывали в кабинет, передавая свитки, и тут же исчезали, боясь лишнего слова.
А Гаара снова сидел, уткнувшись в документы, будто сам себе дал задание по переработке.

И тут дверь открылась.

— Казекаге-сама...

В голосе Амо было нечто опасное. Не злость. Терпение на грани.

— Вы опять не обедали. Опять не спали. И, судя по тому, как вы держите кисть, у вас уже начинает дрожать рука.

Гаара не оторвался от бумаги.

— Я закончу этот блок, и...

— Нет. — перебила она. — Вы закончите — завтра. А сейчас — встали. Немедленно. Идём есть.

Он поднял глаза. В них не было гнева. Только усталость. И тень... чего-то тёплого. Как будто он знал, что она скажет это.

За дверью, в коридоре, несколько шиноби замерли, услышав её тон. Один из них шепнул:

— Она что, в здравом уме? Так с Казекаге говорить?..

Другой ответил, не отрывая взгляда от двери:

— Это Амо. Она может.

И правда — могла.

Когда Гаара встал с тяжёлым вздохом и пошёл за ней, не споря, не возражая — подчинённые переглянулись.
В его лице не было раздражения. Было… спокойствие.
Как будто он действительно стал легче дышать, когда её голос звучал рядом.

Позже, когда они ели вместе на крыше резиденции, Амо вдруг сказала, без насмешки, но строго:

— Вы не из песка. Вы — из плоти и крови. Если хотите быть сильным — сначала будьте живым.

Гаара кивнул.

— А если я забуду?

— Я напомню. — И её глаза блеснули тем самым цветом неба, который когда-то напоминал ему девочку из прошлого.

Но теперь он не путал.
Он знал.

Это — она.
И она больше не прошлое.
Она — его настоящее.