Забвение

Мы подходим к забору городка, а если быть точнее, то к тому же месту, где мы были в прошлый раз, когда шли к Маркусу на ночь.

Пока Маркус открывает проход я поправляю своё платье и бросаю взгляд на брошь. Пальцы исследуют украшение, пройдя по контуру птицы. Эта брошь выглядит дороже и аккуратней, чем я видела до этого, что у папы, что у самого Маркуса. Интересно, где он взял её?

В голове невольно всплывает воспоминание с поцелуем. Это было неожиданно, но на удивление казалось таким...правильным, как будто что-то в мире сдвинулось, и всё встало на место. Его руки – тёплые и бережные. Его губы – мгновение, в котором не существовало Новума, приказов, рамок. Были только мы.

Я прикасаюсь к губам, будто проверяя действительно ли это было. И тут срабатывает браслет. Едва заметный импульс мягкий, но тревожный. Сигнал о повышении эмоциональной активности. Я рефлекторно отдёргиваю руку, будто меня уличили. В чём? В чувствах?

Я ощущаю, как во мне поднимается волна сомнений. Так не должно быть. По системе, я должна анализировать это, разложить на компоненты: импульс, реакция, отклонение, сравнить с моделью поведения и отвергнуть. Или хотя бы контролировать, но я ведь не хочу. Мне нравится связь между мной и Маркусом.

Я замираю от этого осознания. Мне не просто нравится быть рядом с Маркусом, мне нравится сам Маркус. Без допуска. Без параметров. Без аналитики.

– Готова? – слышу голос и дергаюсь от испуга. Маркус уже открыл проход.

– Да. Да, готова, – неловко отвечаю ему, ещё не отойдя от своих собственных мыслей.

– Тогда прошу в поселение Сапсан, – торжественно проговаривает Маркус и протягивает мне руку. Я делаю несколько шагов, и на мгновение медлю. Касаться кого-то по собственной воле – это против всех алгоритмов сдерживания. Это... интимно. Но я всё равно вкладываю руку в его ладонь, ведь это уже не первое наше касание.

Маркус помогает мне пройти и закрывает выход.

– Все уже на танцах? – спрашиваю я, ожидая Маркуса.

– Да, многие уже пришли, – кивает он и пристально смотрит на меня, а после опускает взгляд на пальцы. Я перестаю загибать их и переминаюсь с ноги на ногу. – Переживаешь?

– Да, это немного волнительно, – честно отвечаю ему. Маркус слабо улыбается и подходит ближе ко мне.

– Чтобы избавиться от этого чувства, нужно закрыть глаза, – негромко начинает он. – Закрой глаза, Леа.

Я подчиняюсь, но не потому, что привыкла слушаться, а потому, что доверяю ему.

– Сделай глубокий вдох. А теперь выдыхай и вместе с этим представь, как с воздухом выходит тревожность.

Похожим упражнения нас учили на курсах саморегулирования в школе, только сейчас оно ощущается особенно по-другому.

Он берёт мои руки в свои. Его прикосновения лёгкие, почти невесомые, но от них внутри разливается тепло, которое я не могу классифицировать. Легкая улыбка проскальзывает на моих губах. Браслет не срабатывает, но я знаю, он фиксирует данные как обычно.

– Повтори это же ещё раз, Леа, – просит Маркус.

Я делаю глубокий вдох, скапливая всю тревожность и негативные эмоции в одном месте, и выдыхаю через рот, представляя, что это выходит из меня.

Маркус просит медленно открыть глаза. Я наблюдаю как он улыбается и ободряюще сжимает мои руки.

– А теперь пошли, – произносит он и отпускает мои руки. Мы выходим на главную дорогу и шагаем прямо.

Эта дорога хорошо освещена, а в некоторых местах растут деревья. Также здесь стоят дома, однако везде выключен свет. Все уже там.

– Что вообще вы делаете на таких вечерах? – интересуюсь я, следуя за Маркусом.

– Танцуем, общаемся, выпиваем, – перечисляет Маркус. – Ну а вообще такие вечера созданы, чтобы мы хотя бы немного расслаблялись. Дети веселятся, а взрослые ненадолго забывают о войнах и проблемах.

– Звучит неплохо.

– Кстати о танцах, – говорит Маркус и останавливается, поворачиваясь ко мне всем телом, – не хотела бы потом станцевать со мной, миледи?

Я улыбаюсь, и что-то внутри меня тихо трескается, как лёд под первым солнцем.

– Не откажусь, солдат.

Мы сворачиваем направо и теперь перед нами оказывается одноэтажное, но довольно большое сооружение. Я уже слышу весёлую музыку и вижу танцующих людей через широкие окна.

– Если ты всё ещё чувствуешь тревожность, можешь вновь проделать то упражнение, – предлагает Маркус, замедлив шаг. Я качаю головой и смотрю на дверь. Я уже готова войти туда и изменить свою жизнь навсегда.

Уверенно ступаю дальше, и Маркус открывает нам дверь. Меня тут же окутывает музыка и тепло. Мы переступаем порог и проходим дальше. С каждым шагом все больше людей смотрят на нас, некоторые вовсе начинают перешептываться. Я бросаю взгляд на Маркуса, и он подбадривающе смотрит в ответ.

Я стараюсь не разглядывать людей, чтобы не волноваться от осознания того, сколько внимания мы привлекли. Успеваю лишь заметить, насколько красиво украшен зал: весь в гирляндах, теплый мерцающий свет, свисающие с потолка ленты. Это мир которому я никогда по-настоящему не принадлежала. Пока мы шагаем зал кажется больше и длиннее, чем на самом деле. Пространство размывается, как будто я иду через сон. Наконец, мы доходим до Джека и Алека, которые стоят у стены рядом со столом с напитками.

– Кто же у нас тут? Привет, юная Валькирия, – весело произносит Джек. Я смущенно улыбаюсь и приветствую его и Алека. Маркус пожимает руки своим друзьям и осматривается по сторонам.

– Айзек ещё не пришёл?

– Нет, но кажется скоро придёт, – отвечает Алек и взглядом указывает куда-то назад. Мы оборачиваемся. Я замечаю, как двое людей в форме сначала смотрят на меня, а затем на Маркуса, после чего выходят.

– Это даже к лучшему. Вместе с ним и придёт отец Леа, – говорит Маркус, поворачиваясь обратно к друзьям. – А где Ханна и Одри?

– Айзек вызвал их к себе. Скорее всего они все вчетвером придут к нам, – проговаривает Алек.

– Хорошо выглядишь, юная Валькирия, – добавляет Джек и наклоняется ближе. Его голос мягкий, но взгляд прищурен.

– Спасибо, – я слабо улыбаюсь и опускаю взгляд.

– Это брошь Сапсанов? Откуда ты такую взяла?

– Маркус подарил мне её перед тем, как мы пришли сюда, – поясняю я. Джек внимательно рассматривает украшение, бросает взгляд на Маркуса, потом вновь на меня.

– Что ж, это очень красивый подарок. И довольно редкий, – в заключение говорит он. Мне становится интересно, где Маркус мог взять такую брошь. Раз она редкая, то чего-то стоит.

Я более детально осматриваю зал и людей. Одни уже продолжили танцевать и развлекаться, а некоторые всё ещё поглядывают на меня и что-то обсуждают. Я замечаю, что в основном нарядились девушки и дети. Мужской пол больше придерживается солдатской формы, хотя и менее строгой.

– Айзек здесь, – негромко сообщает Алек, чуть склонившись к нам, и выравнивается. Я вместе с Маркусом перевожу взгляд на вход.

В дверях появляется мужчина – высокий, статный. Его форма явно отличается от остальных: больше значков, и ткань кажется плотнее, строже. Он останавливается и поворачивает в сторону голову, кому-то жестикулируя. В этот же момент музыка обрывается. Он пробегает взглядом по всем людям и замечает меня. Я начинаю волноваться, потому что не вижу папу. Айзек идёт прямиком ко мне. Я резко чувствую, как все взгляды переходят на нас.

Его глаза изучающе блуждают по моему лицу, задерживаются на броши. Уверенная походка пронзает меня тревогой. Я едва не отступаю на шаг, но чувствую, как Маркус касается моей руки. Его прикосновение успокаивает, но не гасит внутренней дрожи.

Айзек останавливается напротив и складывает руки на груди. Он любопытно разглядывает меня. Может пытается вспомнить, знакомы ли мы.

На вид он примерно того же возраста, что и папа. Однако Айзек всем своим видом похож на того, кто может быть главным в этом городке. У него светлые короткие волосы, отросшая щетина. Его взгляд полон серьёзности, а брови нахмурены.

– Добро пожаловать. Мне доложили, что вы прибыли к нам без предупреждения, – начинает Айзек и бросает взгляд на Маркуса, стоящего возле меня. – Назовите ваш отряд.

– Я...

– Я привел её, Айзек, – вмешивается Маркус, чувствуя моё замешательство.

– Это не меняет сути. Какой отряд?

Я напрягаюсь. Всё внутри сжимается. Как будто браслет начинает жечь кожу.

– Вы меня не знаете, Айзек. Но ситуация...

– Леа?

Моё внимание переключаются с Айзека на человека позади него. Папа.

Он шокировано смотрит на меня. Я замираю и не знаю, как поступить дальше.

– Леа? – переспрашивает Айзек и смотрит то на меня, то на папу. – Что здесь делает твоя дочь, Томас?

– Действительно, что ты здесь делаешь, Леа? – спрашивает отец и подходит ближе ко мне. Его взгляд сразу падает на мою брошь, и он ещё больше смущается от происходящего.

Я складываю руки на груди так же, как он часто делал, когда хотел скрыть свои эмоции.

– Я пришла добиться правды, раз ты избегаешь разговоров со мной.

Папа будто борется сам с собой. Его взгляд бегает от меня к броши, к Маркусу, к Айзеку.Даже представить не могу, что ждёт меня дальше.

– Как ты попала сюда? Откуда знаешь, где находятся Сапсаны?

– Томас, предлагаю другой вариант, – встревает Айзек, положив руку на плечо папы. – Не будем портить всем вечер и пойдём обратно в штаб. Там всё обсудим.

Папа неохотно кивает.

– Хорошо, пошли.

– Маркус, ты идешь с нами, – командует Айзек и направляется к выходу, но останавливается и вновь разворачивается, обращаясь уже ко всем: – Продолжайте отдыхать. Включайте музыку.

Папа качает головой и тоже идёт к выходу. Мы с Маркусом переглядываемся и следуем за мужчинами. Я замечаю Ханну и Одри, которые всё это время стояли в стороне и наблюдали за происходящим. Они кивают мне в знак приветствия, и я отвечаю им тем же.

– Не переживай, – негромко произносит Маркус, пока мы идём. – Я буду на твоей стороне.

В голову врезаются слова Маркуса про значимость поцелуя: это клятва быть рядом, даже если всё изменится или рухнет. Он не обманул.

– Спасибо, – также тихо благодарю я и посылаю ему улыбку.

Мы выходим на улицу под взгляды народа. Я уже мысленно готовлюсь к долгому и серьёзному разговору.