Забвение

Перед входом в здание, где как я понимаю находится штаб, нас встречают два солдата. Когда Айзек и папа проходят мимо них, они обмениваются кивками.

Мы в тишине проходим по длинному коридору и несколько раз куда-то сворачиваем, пока, наконец, не доходим до комнаты. На пути снова встречаются солдаты, которые также кивком приветствуют Айзека, папу и Маркуса. На меня же они смотрят с любопытством.

Папа пропускает меня в комнату, придерживая дверь. Я неуверенно перешагиваю порог и осматриваюсь. Это не совсем большая комната. Она скорее выглядит как рабочий кабинет. Здесь есть письменный стол, сбоку на стене висит огромная карта, а у противоположной стены стоит книжный шкаф.

– Маркус, принеси нам два стула из соседнего кабинета, пожалуйста, – просит Айзек и подходит к столу. Маркус кивает и выходит, бросив на меня взгляд.

Айзек облокачивается о стол и складывает руки на груди. Я остаюсь стоять около карты, а папа у шкафа.

– Для начала начнём со знакомства, – проговаривает Айзек. Я поднимаю голову и внимательно слушаю его. – Твой папа много говорил о тебе, Леа, поэтому я тебя косвенно знаю. Меня зовут Айзек.

– Приятно познакомиться, Айзек, – проговариваю я и продолжаю смотреть на него, чтобы не наткнуться на взгляд папы.

– Твой папа является моим близким другом, – уже с улыбкой добавляет он. Его карие глаза переключаются на папу.

– Но прежде всего Айзек – главный в нашем поселении, – говорит отец, и мне всё-таки приходится взглянуть на него. Я вижу в его взгляде одни вопросы ко мне. У меня тоже есть к нему вопросы.

Маркус возвращается со стульями в руках. Он ставит их около меня.

– Давайте присядем, – предлагает Айзек и обходит стол.

Он берёт стул и ставит его напротив нас. Папа двигает второй стул к Айзеку. Мы занимаем места, и на пару мгновений погружаемся в тишину. 

– Итак, Леа, ты знаешь о нас – Сапсанах, – начинает Айзек и переводит взгляд на Маркуса. – Я так понимаю ты причастен к этому, Маркус.

– Это была случайная встреча, на самом деле.

– Где вы встретились? – спрашивает папа. – Ты был на территории государства, Маркус?

– Нет, папа. Это я вышла за границу и встретила в лесу Маркуса, – быстро отвечаю, прежде чем Маркус произнесёт что-либо. Не хочу, чтобы он был виноват во всей этой заварухе.

– Зачем ты перешла границу, когда я сказал, что это опасно? – уже строго произносит папа, сложив руки на груди.

– Чтобы получить ответы, которые ты мне не дал, – выпаливаю я и повторяю его движение. В комнате повисает напряжение.

– Маркус, значит ты нашёл Леа в лесу? – делает вывод Айзек, обращая наше внимание на Маркуса.

– Да, я охотился и столкнулся с Леа. Она рассказала про себя, и я решил помочь.

Маркус выглядит самым спокойным из всех нас. Он поглядывает на меня, чтобы убедиться в моём состоянии.

– То, что ты не рассказал мне об этом, это пока другой вопрос. Мы с тобой позже обсудим это, – проговаривает Айзек и многозначительно смотрит на него. – А сейчас мы решим, что делать дальше.

Айзек встаёт и обходит стол, доставая из ящика лист бумаги и ручку.

– Томас, я хочу услышать твоё мнение, – продолжает он. Папа поворачивается к нему и внимательно слушает дальнейшую речь. – Леа всё знает и по крови она тоже Сапсан. Думаю, будет справедливо, если мы дадим ей возможность стать одной из нас полноценно.

Я с удивлением смотрю на Айзека, а затем на папу. Он прищуривается и поджимает губы, обдумывая ответ.

– Мне кажется, Леа заслужила это, – отзывается Маркус. Я поворачиваю голову в его сторону. – В Леа скрыты те качества, которые есть у нас. У нас была небольшая тренировка, и я заметил этот проблеск солдата в ней. Осталось раскрыть её настоящий характер.

Айзек убежденно кивает и что-то пишет на бумаге.

– Томас, решение за тобой, – не отрываясь от написания, произносит Айзек. – Я даю своё согласие на то, чтобы Леа присоединилась к нам.

Моё сердце пропускает удар, а живот скручивает от волнения. Я смотрю на папу. Он всё ещё молчит. Внутри меня таится маленькая надежда, что папа согласится. Я цепляюсь за каждое движение его бровей, каждый вдох.

– Айзек, ты знаешь, и Леа это знает, что я не рад идее её пребывания здесь, – наконец, заговаривает папа. Я расстраиваюсь от его слов. Понятно куда он ведет. Папа не пойдёт на риски.

Айзек перестаёт составлять какой-то список и поднимает голову.

– Однако, – продолжает отец, и я с новой надеждой взираю на него. – Это рано или поздно случилось бы. Леа уже достаточно взрослая, чтобы принимать самостоятельные решения. Я вижу, как она хочет познать эту сторону жизни. Обратного пути уже нет.

Я загибаю пальцы. Предвкушение захватывает меня, а голова становится ватной с каждым новым произнесенным словом. Я стану Сапсаном. Солдатом, как Маркус.

– Леа, – обращается папа ко мне. Я заглядываю в его темно-голубые глаза и замираю. – С этого момента ты официально считаешься Сапсаном.

Непроизвольно шумно выдыхаю и слабо улыбаюсь. Маркус кладёт руку мне на плечо и ободрительно сжимает, посылая улыбку.

– Поздравляю, – негромко произносит он. Я киваю в знак благодарности.

Айзек подходит ко мне, и я встаю.

– Что ж, тогда я поздравляю тебя, Леа, – говорит он, тоже улыбаясь, и протягивает мне руку. Мы обмениваемся рукопожатием. – Добро пожаловать домой.

– Спасибо.

Айзек отходит в сторону и набирает кого-то по телефону. Папа встаёт со своего стула и подходит ко мне.

– Тебя ждёт подготовка в солдаты и упорные тренировки, солнышко. Но я верю, что ты справишься, – произносит папа. Я наконец позволяю себе сказать, что говорит он это с любовью и заботой. Сейчас все его слова имеют значение и название. 

На это мгновенье все мои обиды на папу отходят на второй план, и я обнимаю его, крепко прижимаясь к груди.

– Спасибо, – шепчу ему и закрываю глаза. Папа гладит меня по голове и целует в макушку. Отстранившись, он мягко касается браслета на запястье, который сейчас мигает оранжевым цветом.

– Знаешь, что он не связан с базой Системы? – спрашивает папа, заглядывая в глаза. – Твой браслет «пустой». Он не отправляет данные о нарушениях, только мигает, если ты испытываешь слишком сильные эмоции. Как напоминание. Как иллюзия контроля.

Я растерянно моргаю.

– Ты хочешь сказать, я всё это время...

– Ты была свободна от полного контроля, Леа. Просто не знала об этом, потому что свобода не в браслете, а в голове.

Он берёт мою руку.

– Пора снять его... если ты готова.

Я долго смотрю на серебристый металл, на цифры, на мигающую подсветку. Боюсь. Но пальцы нащупывают тонкий замок, который я никогда раньше не пыталась открыть. Механизм почти незаметен – Система не хотела, чтобы люди умели снимать браслеты. Замок щёлкает – не громко, но как выстрел внутри. Металл ослабевает падает в ладонь отца с глухим щелчком.

В этот момент я чувствую, как будто что-то соскальзывает с души. Как будто часть веса, который я носила всю свою жизнь, исчезает. Не просто контроль – вина, страх, ложная принадлежность.

Бросаю взгляд на запястье. На коже остался едва заметный след – тонкий круг, светлее остального. Шрам от привязанности. Но я уже не та, что была до этого.

– Это теперь твое напоминание. Не о боли, а о выборе, – говорит папа, когда замечает, как я разглядываю свою руку.

– А что теперь? – шепчу я.

Папа берёт меня за руку.

– Теперь ты принадлежишь только себе. – Он смотрит с полной серьезностью. – Но когда возвращаешься в Новум надевай его. Не как знак подчинения, а как маску. Иногда, чтобы разрушить тюрьму, нужно войти в неё добровольно.

Я киваю, и в эту секунду понимаю: я больше не принадлежу Системе. Я больше не ее продукт, не ее ошибка. Я – человек, который выбрал быть свободным.

И никто уже не сможет надеть браслет на мою руку без моей воли.

Снова крепко обнимаю папу, и он поглаживает мои волосы – то, что раньше казалось данностью, машинальным действием родителя, теперь означает нежность отца к дочери.

– Леа, ты не против, если мы вернёмся на праздник и познакомим тебя со всеми? – интересуется Айзек. Я отстраняюсь от папы.

– Думаю, будет разумно.

Айзек кивает и берёт со стола лист.

– Маркус, передай это в кабинет по оформлению личных дел, – просит он и протягивает бумажку. – А после присоединяйся к нам. Теперь ты наставник для Леа, пока она осваивается у нас.

Мы с Маркусом обмениваемся радостными взглядами, и он покидает кабинет.

– А нам пора на праздник, – говорит папа, обняв меня за плечи. Мы следом выходим в коридор и шагаем к выходу.

Я ощущаю лёгкое покалывание на коже левой руки и в который раз касаюсь запястья. Привычка. За столько лет с браслетом мне казалось, что он – часть тела, а теперь – пустота. Странная свобода. Тревожная. Обнажённая.

– Сегодня уже будем отдыхать, но завтра с утра поговорим подробнее обо всем: о проживании, тренировках и многом другом, – поясняет Айзек. Я киваю.

– Расскажешь, откуда эта брошь? – улыбаясь, спрашивает папа и указывает взглядом на украшение.

– Это подарок Маркуса, – смущенно отвечаю ему и быстро перевожу тему, чтобы больше не было вопросов о Маркусе: – Получается мы будем ночевать сегодня здесь?

– Да, завтра у нас много дел.

Мы возвращаемся в то же место, куда я пришла с Маркусом. Все любопытные взоры вновь начинают падать на меня. Я нахожу друзей Маркуса в толпе. Джек радостно улыбается и поднимает большие пальцы вверх. А Ханна, Одри и Алек лишь скромно улыбаются.

Айзек ведет нас к стойке с музыкальной установкой и просит мужчину за ней выключить музыку. Все в зале затихают. Ему даже не нужен микрофон, чтобы произнести свою речь.

– Прошу всех минуточку внимания. У меня есть для вас новость, – громко и четко заговаривает Айзек. Он обводит зал взглядом и продолжает: – Кто-то знает, а возможно для кого-то из вас новость, что у Томаса есть дочь Леа. Она все это время жила в Новуме, но теперь я с гордостью заявляю, что Леа становится настоящим Сапсаном и присоединяется к нам. Прошу вас принять её тепло и дружелюбно.

Я смущённо улыбаюсь. Сердце бьётся в груди слишком громко, пока порядка ста человек осматривают меня. Я чувствую, как ладони становятся влажными. Платье принимает на себя мою нервозность, когда я вытираю руки. В этот момент снова чувствую запястье. Непокрытое. Свободное. Не под присмотром Системы.

В толпе кто-то начинает хлопать, и я замечаю, что это делает Джек. Мне становится спокойней. Я безумно благодарна за такую поддержку. Его подхватывают Алек, Одри, Ханна, а затем и остальные.

Перевожу взгляд на папу и Айзека. Они посылают мне улыбку. Когда аплодисменты стихают, Айзек вновь разворачивается к толпе.

– Спасибо за ваше приветствие. А теперь продолжайте развлекаться.

Музыка вновь начинает играть, а я отхожу от музыкальной стойки. Ко мне подходит Маркус. Я поворачиваю к нему голову, не сдерживая улыбку, как и он.

– Можешь немного пообщаться, а после нам нужно будет идти, потому что завтра рано вставать, – говорит папа, прежде чем кивнуть Маркусу и отойти к Айзеку.  

– Всё получилось! – радостно произношу я с лёгким головокружением от происходящих событий.

– Ещё раз поздравляю тебя, Леа.

– Спасибо, Маркус. Мне не терпится преступить к тренировкам. Ты же будешь меня обучать?

– Я буду обучать тебя, – звучит позади голос. К нам подходят все друзья Маркуса.

– Алек будет обучать тебя ближнему бою, – объясняет Маркус. Алек кивает в подтверждение. – А я стрельбе.

– Я рад, что ты теперь с нами, юная Валькирия, – встревает Джек, не удержавшись от эмоций. Он закидывает руку мне на плечо. – Теперь это твой дом, а мы – твоя семья.

Внутри всё трепещет от слов Джека. Я готова прыгать от счастья.

– Спасибо, Джек. Я действительно ценю ваш теплый прием, – искренно отвечаю я и смущенно опускаю глаза.

– Леа, если ты хочешь, мы с Ханной можем помочь тебе с верховой ездой, – предлагает Одри с доброй улыбкой.

– Только я никого не беру в обучение, – бросает Ханна, посмотрев на Одри. – Ты сама будешь за это отвечать.

– Я с радостью поучусь верховой езде, Одри. Спасибо за предложение, – говорю я, не зацикливая внимание всей компании на словах Ханны. У неё могут быть свои причины так ответить.

– Отлично! – восклицает Джек, хлопнув в ладоши. – Завтра нас ждёт грандиозный день. Нам нужно многое показать и рассказать тебе, Леа.

– Мне кажется ты восторжен происходящему больше самой Леа, – усмехается Маркус.

– Мне просто нужно ещё время, чтобы осознать всё, – говорю я, улыбнувшись.

– Тебе ещё понравится здесь. Даже обратно в своё государство не захочешь, – уверяет Джек. Все смеются.

После нашей беседы ребята уходят танцевать и пить, а Маркус остаётся со мной. Сначала мы просто молчим, иногда поглядывая друг на друга, но Маркус первый нарушает тишину между нами.

– Завтра утром я принесу тебе твою форму, мы сходим к Айзеку, обсудим кое-какие детали, и ты можешь приступать к тренировкам.

– Для меня твои слова всё ещё звучат нереалистично, – на выдохе признаюсь ему. – Будто я сплю, и это лишь сон.

– Но это самая настоящая реальность, – улыбается Маркус, протянув руку и положив мне на плечо. – Ты заслужила быть Сапсаном, потому что от рождения в тебе течёт эта кровь.

Я киваю и поворачиваю голову в сторону зала. Нахожу папу в толпе. Он с кем-то разговаривает.

– Тебе наверно уже пора. Вставать завтра придётся рано.

Я заглядываю в глаза Маркуса. И впервые замечаю в его взгляде что-то другое. Это забота. У меня перехватывает дух от зрительного контакта. Но я собираюсь с силами.

– Да, ты прав, – негромко соглашаюсь я и фокусирую взор на значке на груди Маркуса, чтобы не покраснеть ещё больше от его взгляда. – Тогда увидимся завтра.

– Да, до завтра.

Я уже делаю шаг в сторону, как Маркус продолжает:

– Спокойной ночи, Леа.

– Спокойной ночи, Маркус.

Я протискиваюсь сквозь толпу к папе. Он замечает меня и, закончив разговор с неизвестным мне мужчиной, направляется ко мне.

– Пойдём домой?

Кивнув папе, я оглядываюсь и нахожу глазами Маркуса. Он всё ещё стоит на том же месте и посылает мне улыбку, прежде чем я пропадаю из его вида.

Мы покидаем помещение и выходим на улицу, освещённую несколькими фонарями вдоль главной дороги. Ночной холод окутывает меня, и я слегка дрожу от подувшего ветра.

Папа замечает это и без лишних слов снимает свою кофту, накидывая её на мои плечи. Я поправляю вещь, послав папе лёгкую, благодарную улыбку.

– Спасибо, – негромко произношу я.

Далее до своего нового второго дома мы шагаем в тишине, слушая лишь стрекот сверчков и шелест листьев на деревьях из-за ветра.

Я всё ещё ощущаю фантомное присутствие браслета. Он будто врос в меня не физически, а глубже – в память, в привычки. Я снова машинально касаюсь запястья. Осознаю, что делаю это очень часто. Усмехаюсь про себя: «Наверное, так привыкают к цепи».

– Мы пришли, – сообщает папа, когда мы сворачиваем на тропинку небольшого двухэтажного дома.

Перед домом по обе стороны от каменной дорожки находятся клумбы с прекрасными розовыми и белыми цветами. Они аккуратны, ухожены. Я останавливаюсь на секунду, вдыхаю аромат, и только потом поднимаюсь за папой на крыльцо. Он пропускает меня внутрь и закрывает дверь.

– Ты пока не снимай кофту. Здесь прохладно. Я сейчас протоплю дом.

Я оборачиваюсь и киваю. Папа проходит по длинному коридору и сворачивает куда-то.

– Можешь пока осмотреться, – кричит он из другой комнаты.

Я прохожу вперёд, рассматривая по левую сторону лестницу, которая ведёт на второй этаж. Справа от меня кухня. Сначала я иду туда.

К моему удивлению, она довольно просторная. Однако самое интересное – здесь сквозные комнаты. Из этой комнаты я попадаю в большую гостиную. Здесь есть место для обеденного стола, ближе к проходу в кухню, а также для огромного книжного шкафа, двух диванов и даже камина.

Я замечаю на журнальном столике рамку с фотографией и подхожу ближе. Наклонившись, беру рамку в руки и разглядываю на фото маленькую девочку лет семи: длинные тёмно-русые волосы красиво и идеально заплетены в косу. Она стоит с мороженым в руках и улыбается, не задумываясь, что в будущем она узнает секрет, который перевернёт её жизнь, что она будет искать себя в мире, где всё подменено.

Лёгкая улыбка появляется на моём лице, и я осторожно ставлю рамку на место. Далее рассматриваю шкаф. Здесь огромное количество разных книг. Теперь мне есть, что почитать, и я этому очень рада.

Справа от камина находится дверь, и я заглядываю в ту комнату. Это оказывается кабинет с рабочим столом и ещё одним шкафом, но он поменьше.

Я поднимаюсь на второй этаж. Здесь находятся две спальни, ванная и кладовая. Захожу в первую спальню, и понимаю, что это комната папы. Около кровати на небольшой тумбочке лежит какая-то книга, а на кровати лежит сложенная одежда.

Раз это папина комната, значит вторая теперь моя. Я направляюсь туда. Спальня не особо большая, но такая же уютная, как у папы. Она чем-то похожа на мою, но здесь окно больше и есть широкий подоконник, на котором можно сидеть.

– Как тебе твоя комната? – звучит позади голос папы, и я вздрагиваю от неожиданности.

– Довольно комфортно, – отвечаю я, разворачиваясь. Снимаю кофту, так как уже согрелась, и отдаю её папе. Он перекидывает её через руку и оглядывает спальню.

– Тебе сделать чай?

– Нет, спасибо. – Я качаю головой и иду к кровати. – Я уже буду ложиться спать.

– У меня даже одежды для тебя нет, солнышко, – говорит папа с ноткой вины в голосе. – Я не ожидал, что всё так произойдёт и даже не подготовился.

– Тогда придётся спать в платье, – отвечаю я и усмехаюсь, пожав плечами.

Папа на секунду задумывается.

– Хотя, знаешь, у меня залежалась одна футболка, – вспоминает он. – Она на меня давно мала. Может тебе подойдет.

– Давай, – сразу отвечаю я и киваю. – В платье не особо хочется спать.

– Тогда сейчас принесу.

Папа уходит, но буквально через минуту возвращается с тёмно-зеленой футболкой в руках.

– Держи, доча.

– Спасибо, пап.

– Я утром зайду к тебе, чтобы разбудить, – проговаривает он, направляясь к выходу.

– Хорошо, – на выдохе говорю я и сажусь на кровать. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – взаимно отвечает папа с усталой улыбкой на лице. – Я люблю тебя, золотце.

Что-то сжимается внутри, а на душе становится спокойно. Эти слова звучат по-настоящему. Без протокола. Без приказа. Просто – папа и я.

– И я тебя, папа.

Я впервые позволяю себе сказать папе такие запретные слова. И все не кажется таким плохим, не кажется ошибкой.

Папа покидает комнату, закрывая за собой дверь. Я остаюсь наедине с собой, и наконец могу выдохнуть со спокойной душой. Всё налаживается. И это меня безумно радует.

Снова машинально касаюсь запястья, но без тревоги, а словно прощаюсь. Прощаюсь с той версией себя, которая носила браслет.

Теперь всё начинается заново.

Жизнь в роли Сапсана.