Забвение

Мы пересекаем границу и оказываемся в лесу, где нас уже ждёт Хельга. Я улыбаюсь и поглаживаю её гриву, приветствуя.

– Ты не представляешь, что сегодня случилось, – произношу я и поворачиваюсь к Маркусу. Он поправляет кобуру и бросает на меня взгляд.

– Ты мне? Я думал, ты уже решила с лошадью поговорить.

– Очень остроумно, Маркус, – в ответ бросаю я. Он выравнивается и поправляет легкую куртку, которая как раз подходит под погоду в эту ночь.

– И что сегодня случилось? – интересуется Маркус и в одно движение залезает на лошадь. Он протягивает мне руку, чтобы мне было легче залезть следом.

– С утра пришли люди, которые работают с папой, но, как ты помнишь, папа был у Сапсан. Я думала моё сердце в тот момент остановится навсегда, – эмоционально рассказываю я, пока мы трогаемся с места и скачем по знакомой тропинке. Я автоматически обвиваю руки вокруг Маркуса, чтобы не упасть.

– И как ты выкрутилась?

– Папа вовремя пришёл, – на выдохе отвечаю Маркусу. Замечаю, что мы сворачиваем и теперь передвигаемся по незнакомой мне местности. – Куда мы направляемся?

– Я же обещал тебя научить пользоваться оружием. Мы просто сейчас найдём подходящее место, где будет пробиваться хотя бы свет Луны. Конечно, ночь не лучшее время для обучения, но зато у тебя сразу будут навыки в ночной стрельбе.

– Я буду учиться стрелять? – искренно удивляюсь я и расширяю глаза. Чувствую, как под ладонями напрягаются и расслабляются мышцы Маркуса. Он негромко смеётся.

– Да. Ещё не представляю, как это будет выглядеть, но постараюсь обучить тебя базовым приёмам.

Минут десять-пятнадцать езды по не менее красивым местам, и мы оказываемся на предположительно подходящей полянке. Маркус спешивается и осматривает территорию. Я беру Хельгу в своё управление, хотя даже понятия не имею, как направлять лошадь.

– Вроде бы здесь безопасно и света для занятия достаточно, – проговаривает Маркус, подходя ко мне. Я неаккуратно двигаю рукой из-за чего Хельга резко разворачивается, но Маркус успевает её притормозить. Я облегченно выдыхаю и смотрю на него. Маркус не пропускает момент, чтобы высказаться: – Пока до верховой езды тебе далековато.

Чтобы не показать свою слабость, я самостоятельно слезаю с Хельги и дергаю головой, тем самым поправляя упавшие на лицо пряди волос. Маркус лишь усмехается и проходит вперед, останавливаясь около дерева в метрах пяти от меня. Он достаёт из кармана какую-то сложенную картонку и расправляет её. Как-то закрепив её на дереве, Маркус возвращается ко мне. В центре на этой картонки нарисован красный кружок. Очевидно, в него нужно попытаться попасть.

– Итак, – начинает Маркус и достаёт из кобуры пистолет, надевая что-то на него, – для начала научимся держать оружие.

– Ну, это будет просто, – высказываюсь я и подхожу ближе к Маркусу. – Что это на дуле пистолета?

– Это глушитель, чтобы выстрел был тише. Не хочется распугать всех зверей в округе и привлечь внимание и ваших, и наших людей. А теперь бери в руки пистолет. Я покажу как его заряжать.

Маркус передает мне пистолет. Он оказывается чуть тяжелее, чем мне казалось. Я с осторожностью рассматриваю оружие, боясь что-то не так сделать.

– Это затвор, – начинает пояснять Маркус, показывая на верхнюю часть пистолета. – Его нужно отвести назад, чтобы можно было выстрелить. Попробуй.

Я делаю, как говорит Маркус, и слышу щелчок. Теперь у меня в руках заряженный пистолет. Становится страшнее.

– Теперь можно стрелять. Если нужно попасть чётко в цель, например, в отметку на доске, то можно задержать дыхание, как я тебя учил при стрельбе из арбалета. Но это не обязательно.

Маркус подходит ко мне со спины и кладёт руки поверх моих, чтобы помочь с направлением оружия. Внутри проходит ток от такой близости, но я отбрасываю эти мысли.

– Осталось лишь прицелиться и нажать на курок, – проговаривает Маркус, щекоча ухо дыханием. На таком минимальном расстоянии голос звучит ещё более глубоким и завораживающим.

Его присутствие слишком близко. Не положено. Не безопасно. Неправильно. Браслет на запястье будто затягивается, как ошейник, напоминая: контроль, Леа, ты должна быть выше эмоций. Гражданка не имеет права на слабость.

– Фокусируй взгляд на мушке, – проговаривает Маркус и направляет мой палец на курок, приподнимая пистолет, – и, когда поймёшь, что целишься правильно, делай выстрел.

– Верно? – спрашиваю я после того как прицеливаюсь.

– Сейчас узнаем, – отвечает Маркус и слегка давит на мой указательный палец, находящийся на курке. Пуля пролетает на пару сантиметров выше обозначенной цели. Но для меня это тоже результат. Хотя бы не мимо дерева.

Маркус отходит, отчего по спине сразу проходит холодок. С улыбкой поворачиваюсь к парню, а он поднимает большой палец вверх.

– Неплохо для начала. Теперь попробуй сама, без моей помощи.

Киваю и разворачиваюсь. Я заряжаю пистолет, направляю его на дерево и целюсь. Пробую задержать дыхание, чтобы точно попасть в цель. Уверено нажимаю на курок, но тут же разочаровываюсь, так как вновь не попадаю. Шумно выдыхаю и опускаю руки.

– Всё приходит с опытом, Леа. Нужно потренироваться и тогда получится, – подбадривает Маркус и слабо улыбается.

– А ты сможешь с первого раза попасть как в прошлый раз? – задаю вопрос, чуть склонив голову вбок.

– Конечно. За годы обучения такие задачи даются легко.

Маркус забирает пистолет, заряжает его, буквально за секунду прицеливается и выстреливает. Точное попадание прямо в красную точку. Я поднимаю брови в восторге, будто в первый раз изумляюсь.

– Хотела бы я так уметь.

– Человеку всё под силу. Тем более это.

Маркус даёт мне ещё возможность потренироваться, пока сам садится на старое упавшее дерево. Я стреляю ровно до того момента, пока не попадаю точно в цель. Это не совсем просто, но я смогла хотя бы один раз.

– Поздравляю с первым достижением, – поднимаясь на ноги, говорит Маркус. Он подходит к дереву и снимает картонку, от которой уже почти ничего не осталось.

– Надо с чего-то начинать, – хмыкаю я и сажусь на то место, где сидел Маркус.

– И правда, – соглашается он, подсаживаясь ко мне. Его колено почти касается моего. Слишком близко. Слишком тепло. – Я тоже не сразу пришёл к таким результатам. Нас хорошо натренировали за эти годы.

– Охоте вас тоже учат? Или ты сам к этому пришёл?

– Нас не учат охоте, но тем не менее мы выбираемся в лес и охотимся. Меня научил этому папа. Когда я был маленьким, он часто брал меня с собой.

– Вы и сейчас ездите вместе на охоту? – интересуюсь я и вытягиваю ноги вперёд. Маркус усмехается и мотает головой.

– Нет. Я потерял родителей, когда мне было двенадцать.

Я замираю, чувствуя неловкость за свою бестактность. Не нужно было мне заваливать его вопросами. Зачем я вообще позволила себе спросить это? Глупо. Неловко. Не по-граждански.

– Прости, я не знала, – единственное, что могу выдавить из себя.

– Всё нормально. Это было десять лет назад.

– Как ты справился, Маркус? Как пережил трагедию в таком юном возрасте?

Он смотрит в темноту, будто пытается выловить там прошлое.

– Было очень сложно, но Сапсаны для меня тоже семья. Мы прошли через всё вместе.

Наступает пауза. Я чувствую, что он ещё не всё сказал.

– На наше поселение напали ваши солдаты. Маму убили на моих глазах... застрелили, выпустив около пяти пуль в грудь. Она пыталась защитить меня. Отца схватили, бросили в огромную машину, где находилось ещё где-то двадцать наших людей, и куда-то увезли. Как я узнал позже, его и остальных повезли в лабораторию проводить опыты. Помню, как взрослые продумывали операцию по спасению Сапсан из того места, помню, как наши солдаты уезжали, а мы не знали, увидим ли их снова.

Маркус замолкает, но по нему видно, что он ещё не закончил. Ему лишь нужно перевести дух.

Слово «лаборатория» звучит, как удар. Я не понимаю. Не хочу понимать.

– Какие опыты? – спрашиваю почти шёпотом.

– Ты не знала? – Маркус смотрит на меня пристально. Без обвинения, но с болью. – Ваши ученые проводят эксперименты над захваченными Сапсанами. Сломать, изучить, превратить в оружие или уничтожить – это их цель. Когда операция по спасению была успешно проведена и наши люди вернулись в лагерь, я узнал, что папы среди выживших нет. Его слишком долго там мучили и в итоге он скончался, так и не дождавшись помощи. Не хватило гребаного дня, и он был бы жив.

Мне становится трудно дышать. Я смотрю на свои ладони. Чувствую, как браслет стягивает запястье, как будто хочет вернуть меня в строй, в старое мышление, в «правильную» Леа. Но прежняя Леа давно трещит по швам.

– Я... я не знала, – шепчу. Мои пальцы скользят по браслету. Я чувствую, как хочется сорвать его. Но я пока не могу. Не решаюсь. Я все еще между двумя реальностями.

История Маркуса потрясла меня до глубины души. Я даже не могу подобрать слова, чтобы выразить своё сопереживание. Судьба жестоко с ним обошлась, отняв родителей в юном возрасте, причем таким ужасным способом.

– Ты сильный человек, Маркус. Смог жить дальше.

– На сильный внутренний стержень ушли годы работы, – признаётся он и складывает руки в замок, уперев локти в колени.

– Раз уж мы заговорили за семью. Расскажу о своей, – вздохнув, говорю я и вновь встречаюсь с заинтересованным взглядом Маркуса. – Моя мама умерла через день после моего рождения. Папа вырастил и воспитал меня сам. У меня сейчас даже созрел вопрос: была ли мама Сапсаном? Или она не знала настоящего папу?

– Это можно узнать только у твоего папы, – отвечает Маркус и поджимает губы. – Знаешь, в какой-то степени у нас схожие проблемы. Ты потеряла родителя, хоть и не помнишь маму, и я тоже прошёл через утрату.

Я слабо киваю и отворачиваюсь, рассматривая лужайку. Из каких бы миров мы не были, точки соприкосновения всё равно можно найти. Это даже успокаивает. А может пугает.

Система учила меня контролю, а Маркус, кажется, учит чувствовать. Но стоит ли это позволять? Не предаю ли я тем самым всё, чему верила?

Мимолетно касаюсь браслета, будто он может мне подсказать.

– Маркус, а можно я возьму ещё парочку твоих книг? – вспоминаю я. Хочу почитать что-нибудь ещё, ведь прошлые книги читались довольно быстро и легко.

– Конечно. Можешь брать оттуда, что хочешь. В моём доме есть ещё книги. Если мы попадём снова в лагерь, можешь посмотреть.

– Спасибо, – отвечаю и улыбаюсь, а Маркус отвечает взаимностью.

Вспоминаю о небольшом подарке и раскрываю рюкзак. Маркус наблюдает за моими действиями и удивляется, когда я протягиваю ему сложенный листок.

– Что это?

– Раскрой и посмотри, – со странным волнением проговариваю я. Маркус аккуратно выравнивает бумажку и замирает.

– Это я? Ты нарисовала меня?

– Да, решила приятно удивить, – на выдохе отвечаю и всматриваюсь в лицо Маркуса. – Тебе нравится?

– Безусловно. Спасибо, Леа. Это, действительно, необычно.

Я с облегчением улыбаюсь и откладываю рюкзак в сторону. Маркус складывает бумажку и прячет её в куртку.

– Ты рассказывала, что твоя подруга вышла замуж. Получается она не знала сначала, кто будет её муж? – вдруг спрашивает он.

– Верно. Когда ей нашли подходящего партнера и сообщили, то практически сразу состоялась свадьба.

– Не думаю, что такие браки эффективны. Жить с человеком, к которому нет чувств – бред, – высказывается Маркус, качая головой. Я пожимаю плечами.

– Это сложившаяся система и мы привыкли к ней.

– Я уже говорил это, но представь сколько бы было счастливых браков, если бы в них царила любовь. Уверен, что только около десяти процентов ваших браков становятся удачными.

– Моя подруга не выглядит так, будто находится в плохих отношениях с мужем. Наоборот, прослеживается четкая эмоциональная стабильность через партнерство.

– Возможно она как раз то исключение, а может просто притворяется. Вы же можете спокойно скрывать свои эмоции и переживания, – хмыкает Маркус и выравнивается. Я надеюсь, что Хелен всё-таки относится к первому типу.

– У вас, Сапсан, как всё происходит? Получается вы встречаете своего человека и сразу женитесь? – интересуюсь я.

– Нет, для начала мы узнаём партнера, встречаемся с ним некоторое время и только потом, через какой-то промежуток времени, женимся.

– Значит есть вероятность, что вы узнаете друг друга и расстанетесь?

– И такое бывает, – подтверждает Маркус и полностью разворачивается ко мне, чтобы было удобней разговаривать. – Не всегда получается так, что люди сходятся раз и навсегда. Бывают разные жизненные ситуации.

– А ты любил когда-то?

Любовь звучит как что-то чужое, запретное, но я позволяю ему оказаться на своих губах, пока я за границей Новума.

– Я был влюблен пару раз и даже состоял в отношениях, но точно не любил. Любовь это что-то более сильное. Я думаю, ты чувствуешь её на каком-то ином уровне.

– Я никогда не любила и не была влюблена. Мы в целом не употребляем такие слова, ведь это расценивается как сбой, как неустойчивая фиксация, которая мешает логическим моделям взаимодействия. Главное, чтобы партнерство не вело к фиксации на человеке и не нарушало стабильность, – проговариваю я и шумно выдыхаю.

– Погоди, получается ты даже не целовалась? – удивляется Маркус.

– Ну...да, – более тихо отвечаю ему, не зная, звучит ли это нормально в рамках его мира. – Но для Новума поцелуй не несет какого-либо смысла, он функционален. Это как рукопожатие для партнеров или способ для начала репродуктивной процедуры. Не более.

Вспоминаются слова из внутреннего кодекса поведения Гражданина:

«Физический контакт допустим в рамках закреплённого партнёрства и при условии отсутствия эмоционального перенасыщения, которое в свою очередь может привести к снижению рациональной производительности и должно контролироваться»

Холодная, стерильная формулировка. Как и всё в Новуме.

Я вдруг понимаю, что в моей жизни никогда не было прикосновения, за которым бы стояло чувство. Всё было механикой, инструкцией, процедурой. Даже объятия в детстве, как по графику.

– Для меня поцелуй – это обещание, – тихо произносит Маркус. – Как клятва быть рядом. Даже, если всё изменится. Даже, когда всё рухнет.

Он наклоняется, совсем немного, но между нами вмиг становится как-то тесно. Маркус смотрит мне в глаза. Я не могу отвести взгляд, а внутри всё сжимается. В груди дрожь, будто сердце забыло, как биться правильно. Его глаза бегло скользят к моим губам. Я ощущаю жар на щеках и не понимаю, нравится ли мне это. Или просто неизвестное пугает?

Нужно что-то сказать, пошутить, отвести взгляд, но я не могу. Всё внутри застыло. Только сердце бьется куда-то в горло.

Его рука осторожно поднимается и касается моих волос, аккуратно заправляя прядь за ухо. Меня бросает в жар. Дыхание становится тяжёлым, но я не двигаюсь. Не знаю, хочу ли этого или просто не успела спрятаться. Я чувствую тепло его дыхания и не знаю, что делать. Не знаю, что правильно.

Может, нужно отступить? А может нет? Всё внутри спорит само с собой.

Он приближается медленно, осторожно, и расстояние между нашими лицами тает. Один вдох и... Маленькая капля падает на мой лоб, а затем вторая попадает и на Маркуса. Через пару секунд это уже не пара капель, а намного больше. Начинается дождь. Я первая отстраняюсь и поднимаю голову, разглядывая тёмное небо. В глаза попадает вода, и я жмурюсь. Это даже хорошо. Дождь спрячет мои сбитые чувства.

– Пора собираться, – говорит Маркус и встаёт. В его голосе звучит что-то сдержанное.

– Да... ты прав, – говорю с запинкой. Я не могу даже понять, что бы случилось, если бы дождь не вмешался. И хочу ли я знать.

Слышится раскат грома, после которого усиливается дождь. Маркус снимает с себя куртку и передает мне.

– Накройся.

– А ты?

– У меня крепкий иммунитет, – с легкой улыбкой отвечает он.

Пока я накидываю на себя верхнюю одежду, футболка Маркуса уже становится вся мокрая и прилипает к его телу, выдавая весь рельеф мышц.

– Переждём дождь в домике. Нужно поторопиться, – выдаёт свой план Маркус и залезает на Хельгу. Он подаёт мне руку, помогая сесть следом, и сразу трогается с места.

Надеваю капюшон и обвиваю руки вокруг талии Маркуса. Мы мчимся по мокрой тропинке, пока над нами вновь разносятся раскаты грома. Каждый толчок дороги отзывается внутри. Не знаю, от чего дрожу – от холода или от чего-то другого.

Уже ближе к домику нас настигает настоящий ливень. Мы промокаем полностью.

– Погода окончательно испортилась, – произносит Маркус, пытаясь перекричать шум дождя.

– Интересно надолго ли? – задаюсь вопросом.

Наконец прибыв на место, оставляем Хельгу в гараже и торопимся зайти в дом. Мокрые и замершие попадаем внутрь, но тут же замираем, когда наш взгляд падает на четверых людей, сидящих на диване. Они тоже впадают в ступор и смотрят на нас двоих. Замечаю среди компании уже знакомое лицо. Это Ханна.

– Какого чёрта? – бросает один из парней.

Я встречаю взгляд Маркуса и замечаю в его глазах панику. А это страшнее любого шторма.