Ангел мести

АВТОР

Отдежурив больше суток, Мари вернулась домой в районе обеда. В холодильнике увидела приготовленные Мартином вкусняшки, улыбнулась такой заботе, но сил есть не было, хотелось принять душ и лечь спать, на душе было как-то неспокойно. Выйдя из ванной, девушка высушила, насколько хватило сил, волосы, надела пижаму, пошла в комнату, укуталась в одеяло и провалилась в сон.

МАРТИН

Мари не отвечала на звонки, не читала смс, потом абонент был недоступен. Я как-то начал нервничать и решил съездить к ней домой. Долго звонил и стучал в дверь, пока меня не осенило, что запасные ключи ведь у меня, я же последний выходил из квартиры. Переобувшись, помыл руки и прошел к комнате девушки, откуда слышался ее плач. Я тихонько постучал, но она мне не ответила, тогда открыл дверь и вошел.

Мари спала, причем глубоко, была очень бледной и просто навзрыд плакала, такое впечатление, что во сне случилась истерика. Я подошел, сел около кровати на корточки, попытался ее разбудить, называя по имени, взял за руку, но она не реагировала. Потом через слезы, всхлипывая, произнесла:

— Нет, только не его! Джим, Джим, вернись, не оставляй меня одну, прошу тебя!

Видеть ее такой расстроенной для меня мучительно. Еще громче стал просить девушку проснуться, гладил ее по щеке. Но она меня не слышала, а в какой-то момент, не просыпаясь, крепко сжала мою руку, как будто чего-то испугалась и просила о помощи.

Тогда я лег рядом с ней на кровать, аккуратно просунул свою руку под ее голову, чуть развернув ее корпус, другой рукой стал гладить по спине, как маленького ребенка, и шептать: «Все хорошо. Я здесь, успокойся, я никому тебя не дам в обиду, буду рядом всегда, все пройдет, не бойся». И девушка начала успокаиваться, ее всхлипывания стали затихать, осталось лишь прерывистое дыхание, точнее глубокие вздохи.

«Что же тебе снится, малышка? Как тебя защитить и от кого? И сколько лет еще тебя будут мучить кошмары?» — думал я, всматриваясь в уставшее, все мокрое от слез лицо девушки.

Когда Мари перестала плакать, она придвинулась ко мне ближе, уткнулась носом в мою шею и во сне произнесла:

— Мартин это ты? — мне в этот момент показалось, что она проснулась, но нет, Мари спала. — Не уходи. Мне так страшно. Скоро ведь конец.

Я гладил ее по голове, а душа разрывалась от того, что слышу. Девушка успокоилась, продолжая крепко ко мне прижиматься и обнимать одой рукой, ее дыхание стало ровным. Слушая ее сопение на своей шее, я уснул, обнимая это маленькое, беззащитное сокровище.

Проснулся первым. Осторожно, чтоб не разбудить Мари, встал с кровати и пошел на кухню. Открыл холодильник и понял, что она так ничего и не ела, видимо, от усталости не было сил.

«Надо ее разбудить и покормить, а то она уже сутки голодная», — с этой мыслью начал хозяйничать.

Поставил чайник, заварил ее любимый чай, все разогрел и вернулся в комнату к Мари, которая уже сидела на кровати, но еще с закрытыми глазами и с такими забавными кудряшками, которые бывают у нее, когда она, не высушив волосы, ложится спать. Похожа на львенка.

— Маруся, пора вставать, проспишь все на свете, — с этими словами я подошел к ее кровати.

Мари открыла глаза и, посмотрев на меня, улыбаясь.

— Приветики, а почему ты здесь?

— Все потому, что кто-то спал и не отвечал на звонки.

— Прости, Мартин, — она слезла с кровати. — Я в душ.

Проходя мимо кухни, девушка радостно вскрикнула:

— Как же вкусно пахнет! Мартин, ты лучший!

На это я мог только улыбаться. Когда она такая, мне легче на душе.

Мари с аппетитом ела, нахваливала мои кулинарные способности. А я сидел напротив нее и думал, что ей готов посвятить всю жизнь, лишь бы она была счастлива. Пользуясь моментом, решил осторожно узнать, что же ей снилось, но Мари меня опередила.

— То, что во сне плакала, поняла по глазам. Я во сне разговаривала?

— Да.

— На каком языке?

— На английском, конечно.

— А что конкретно говорила?

—Точно не разобрал, — произнес я и поднес чашку ко рту.

— Мартин, ты не умеешь врать. Вероятнее всего, это связано с Джимом, — она смотрела на меня и о чем-то задумалась. — Помню, что просила тебя не уходить, остаться. Спасибо, что был рядом.

Я с удивлением на нее посмотрел, потому что точно знаю, она спала в тот момент. Девушка, считала мой немой вопрос.

— В детстве я страдала лунатизмом. Не только ходила по квартире, но и совершала целенаправленные действия, например, рисовала, а еще разговаривала, могла даже отвечать на вопросы. При этом у меня глаза бывают то открыты, то закрыты, для лунатиков это нормально. Потом о лунатизме забыла, мы с родителями думали, что переросла его. Но после гибели Джима такие эпизоды снова стали возникать, но теперь я еще иногда в этот момент разговариваю на тех языках, которыми владею. Поэтому и спросила, на каком языке сегодня говорила. Как правило, люди не помнят, что делали в эпизод лунатизма. Я некоторые слова, картинки помню. Вот, например, как то, что ты был рядом, успокаивал меня. Спасибо тебе, Мартин. Твое тепло сегодня меня спасло. Чувствую, что мне во сне было очень плохо, но почему, не запомнила, — Мари ласково улыбнулась.

Я сидел неподвижно, глядя на девушку, которая мне подмигнула.

— Вот где ты нашел такого непутевого, со странностями друга, а Мартин?

— Не говори глупости, ты самая лучшая и уникальная, — ответил я и надул губы, от чего Мари в голос рассмеялась и потрепала меня по волосам.

А у меня в голове засели ее слова, сказанные во сне «скоро ведь конец», от которых возникло чувство тревоги. Эта фраза порождает много вопросов, но ответов на них пока нет.

— Марусь, у меня есть предложение. Раз у нас с тобой выходной, поехали к Джиму, а еще можем заехать к его родителям и Эдвуну, которому ты с некоторых пор кровная родственница, — предложил я, а глаза девушки засверкали радостью. Она выскочила из-за стола, подошла ко мне, обняла.

— Ты самый лучший друг на всей планете! — сказала и чмокнула меня в щеку.

Мы ехали на моей машине, с Мари на мотоцикле ездить невозможно, она так гоняет, что каждый раз прощаюсь с жизнью, садясь с ней на байк.

По дороге купили подарки детям, цветы Джиму, в пути болтали на отвлеченные темы, время пролетело незаметно.

Подойдя к могиле друга, я обратился к нему:

— Привет, Джим. Вот, привез твою ненаглядную. Хоть ты ей объясни, что надо отдыхать и не забывать есть. Меня она не слушает. Ни сестра, а наказание какое-то.

Мари с нежностью на меня посмотрела, потом села напротив могилы, положила цветы и заговорила с Джимом.

— Я скучала, любимый. Как ты? Вспоминаешь меня? А вредину Мартина? Хотя нет, если честно, он обо мне хорошо заботится. С сестрой ему, действительно, не повезло, но он меня терпит. И за это ему спасибо. Джим, я вот тут представила, что будет, когда Мартина женю, я же совсем останусь одна. Тогда буду у тебя бывать чаще, а может вообще перееду в этот район. Ты же будешь этому рад?

Меня последняя фраза девушки расстроила, и я решил оставить ее наедине с Джимом.

После кладбища мы поехали в дом к Паркерам. Нас тут всегда рады видеть. Еще во дворе к нам вышел Грейди с маленьким Эдвуном, который сразу побежал к Мари с криками «Маа». Она его подхватила, расцеловала и не спускала с рук. Мальчик ее постоянно обнимал, ласково прижимаясь, гладил по волосам.

Пока детвора разбирала привезенные подарки, мы с Грейди разговаривали во дворе, а Мари с миссис Амади пошли в дом. Эдвун так и сидел у нее на руках.

Вообще, у Мари очень трогательные отношения с этой семьей. Они ее называют дочкой, любимой Зефиркой, нашей девочкой. А она родителей Джима папой и мамой, а Эдвуна с недавних пор сыночком. Это так мило.

Пару часов побыв у родителей Джима, мы поехали домой. Когда отъехали, Мари повернулась ко мне и сказала:

— Спасибо, Мартин. Ты себе не представляешь, как важно мне было сегодня побывать у Джима. И как ты только об этом догадался?

— Почувствовал, — ответил я и улыбнулся.

Когда мы с Мари подошли к ее квартире, на пороге обнаружили коробку дорого зефира. Я даже не стал скрывать своего удивления. А Мари достаточно спокойно подняла коробку и выбросила в стоящую на этаже урну.

— Это что? 

— Пошла вторая неделя, как кто-то балует меня зефиром, — усмехнувшись, ответила она.

— Ты знаешь кто это?

— Не знаю. Может, поклонник — самоубийца.

— Почему самоубийца?

— Только такой может рискнуть пойти на неоправданный риск, пытаясь привлечь мое внимание к себе таким образом. Я же и убить могу за это, — она засмеялась, вталкивая меня в квартиру, а я, если честно, сильно напрягся, что-то мне не до смеха. Такие совпадения маловероятны: дарить зефир тому, кого очень узкий круг называет Зефиркой.

— Марусь, поживи пока у меня. Не нравится мне этот инкогнито.

— Я же не могу у тебя жить вечно. Может, этот человек не проявится никогда. У тебя должна быть личная жизнь, ты не обязан растрачивать время на непутевую «сестричку». Не волнуйся. Я смогу себя защитить, а вот тобой рисковать не буду, ты у меня единственный остался. Даже не проси.

Мне от ее слов стало тепло, ведь она меня бережет.

— Тогда я у тебя поживу, могу даже для этого еще в одной комнате начать делать ремонт, чтоб был легальный повод.

— Нет, Мартин. Никакой угрозы пока нет, а дальше посмотрим.

Мы с Мари поужинали, на прогулку или в кино, как я предлагал, она идти отказалась, и я уехал к себе, по дороге полностью погрузившись в события сегодняшнего дня.

МАРИ

Я сидела в комнате на диване и думала над тем, как мне повезло с другом. Но он слишком настороженно относится ко всему, что, по его мнению, представляет для меня угрозу. Мне ни в коем случае нельзя, чтобы он узнал о моих планах очистить свою жизнь от некоторых людей, не могу подвергать его опасности, давать повод для беспокойства. Он реально единственный мой близкий человек.

Когда мы с мамой Джима были в доме, а Мартин с Грейди во дворе, миссис Амади обняла меня и спросила:

— Как живешь, доченька, у тебя все в порядке?

— Все по-прежнему, — ответила я с улыбкой.

— Мари, я знаю, что ты любишь Джима, но тебе, дочка, надо жить дальше, столько лет уже прошло.

— Мам, меня все устраивает, я не хочу ничего менять.

— Ты, может быть, не замечаешь или не знаешь, но Мартин всегда тебя любил. Открою тайну: вы же долго дружили, и Джим знал, что ты не просто нравишься Мартину, а он любит тебя. Но Джим всегда был уверен в этом парне, который никогда и словом не обмолвился тебе о своих чувствах, ценил вашу любовь. Когда случилась трагедия, Мартин все четыре дня, что ты была в коме, не отходил от тебя. Он почти ничего не ел и не спал. Они с твоим и его отцом искали донора и нашли, человек был готов приехать в любое время из другого штата. Но, слава Богу, кровь не понадобилась. Ты к Мартину всегда относилась, как к другу, старшему брату. Но на него стоит посмотреть с другой стороны. Он очень хороший, достоин быть рядом с нашей Зефиркой. Уверена, Джим тоже так думает. А мы с папой любовь Мартина поддержим. Мы тебя все любим. Подумай над моими словами. Мама ведь плохого не посоветует. И учти, мамой я для тебя буду всегда, кого бы ты ни выбрала, моя красавица, — и она крепко прижала меня к своей груди, а у меня по щекам потекли слезы.

— Мама, если я отвечу взаимностью, это будет предательством Джима. Я очень его люблю. Я так не могу.

— Дочка, послушай, ты своей любовью доказала преданность Джиму и вашим с ним чувствам, но ты не должна хоронить свою жизнь. Джиму это не понравится, он всегда хотел видеть тебя счастливой. А Мартин любит тебя всем сердцем. Мой сын это знал всегда. Не закрывай свое сердце от Мартина. И никогда не расценивай это как предательство. Запомни, никогда!

«Если Мартин действительно меня любит, как сказала мама, то я не имею права им рисковать ни при каких обстоятельствах. Но я никогда не думала о том, что Мартин меня любит, всегда видела в его действиях исключительно заботу о младшей, а также в память о друге — Джиме».