Ангел мести

ДЖАМИР

Согласно тому, что было установлено в ходе наблюдения за доктором, за последней активно следят люди из «Огненного Льва», а также она в один из вечеров на пляже встречалась с мужчиной, с которым ее познакомил главврач больницы на официальном мероприятии. Я получил видеозапись с этого банкета, на которой четко видно, что мужчина увлекся Мари Росси.

На установление личности этого неизвестного ушло пару дней. Оказалось, что его зовут Даниэль Миллер, окончил университет в Лондоне, основной бизнес унаследовал от отца. В настоящее время является представителем европейской элиты в сфере бизнеса, связанного с разработкой новых информационных технологий, оборудования для медицинских учреждений. Кроме того, имеет непосредственное отношение к Межконтинентальной бирже, представительства которой находятся Нью-Йорке, Лондоне, Чикаго, Сингапуре. Владеет недвижимостью в Лондоне, Швейцарии, Испании и Италии.

«Все как-то идеально у него, что-то здесь не так. И что ему нужно от Мари? — размышлял я. — И начну с главврача больницы, который их познакомил».

От последнего толку было мало, к сожалению, поэтому я распорядился незаметно повисеть на «хвосте» у этого «идеального мужчины».

Из отчета моих людей также узнал, что несколько раз в неделю под дверь квартиры доктора приносят коробку зефира. Каждый раз это делают разные люди. Мари всегда эти предметы выбрасывает.

— Еще какой-то ухажер появился? И сколько же у вас секретов, милая леди? — задал сам себе вопрос.

АВТОР

После рабочего дня Мари приехала на тренировку в клуб, здесь она, как говорится, «возрождается». Последнее время Шон лично ее тренирует, не давая ей никаких поблажек, в принципе, как и всегда. Он усложнил и изменил схему и стиль тренировок. Парни в клубе смеялись, что Шон делает из Мари «универсального солдата», миссия которого — спасти мир от зла и при этом выжить. Но только эти двое знали, для чего это.

Шон дал Мари 10 минут перерыва, а сам вышел. Вернуться его заставили неясные крики и шум в зале.

Появившись на пороге, увидел следующее: пятеро парней гоняются за Мари по залу, она, хохоча, лихо перепрыгивает через тренажеры и снаряды, толкает на них боксерские груши, убегая. Увидев Шона, девушка забежала за его спину со словами «Тренер, они меня обижают!»

На что Шон принял «суровый» вид, еле скрывая улыбку, и произнес:

— Парни, что здесь происходит? Почему обижаете нашу маленькую и слабую сестричку?

Мари выглянула из-за его спины и сказала жалобно:

— Да, самую слабую, между прочим.

— Да где вы видите слабую?! Она же торнадо! На ринге так метелить мужиков маленькие и слабые не могут, — в ответ почти хором провопили парни.

На что тренер, уже еле сдерживая смех, подмигнув Мари, произнес на распев:

— Но она же девочка!

Мари вышла из-за спины Шона, победоносно показала всем язык, подбоченившись, что вызвало всеобщий, по-семейному добрый смех.

Из таких моментов и складываются элементы простого человеческого счастья.

МАРИ

В ординаторскую вошел Сэм, подошел к моему рабочему столу, за которым я заполняла медкарты.

— Знаю, что ты терпеть не можешь главврача больницы. Он сейчас в отъезде, позвонил мне и распорядился, чтобы ты провела осмотр какого-то бизнесмена, якобы ты его знаешь. Мари, прошу, прими этого человека, — чувствовалось, что ему неудобно передавать такие распоряжения, ведь на приеме я не сижу, являюсь оперирующим хирургом.

— Без проблем, Сэм, приму, конечно. Где этот пациентик?

— Спасибо, дочка. Он ждет в коридоре», — он улыбнулся и вышел.

Через пару минут в моем кабинете сидел Даниэль Миллер, очаровательно улыбаясь.

— Простите, доктор, что напросился к вам на осмотр, но вы не отвечаете на смс и звонки, вот пришлось через главврача попасть на прием. Вы же не сердитесь?

— Не сержусь. Так, что вас беспокоит?

— У меня непонятные боли в области живота, отдает в левую ногу.

— Хорошо, раздевайтесь по пояс и ложитесь на кушетку.

Я оставила «пациента» за ширмой, а сама начала мыть руки.

«Вот ты и клюнул на удочку моего безразличия, любитель сладкой жизни. Продолжим спектакль. Видно же, что проблем у тебя нет, но создадим интригу. Ты сам этого захотел», — усмехнулась про себя и зашла за ширму, где уже лежал Даниэль. Объективности ради скажу, его тело в отличной физической форме, есть на что посмотреть. Я приступила к осмотру: как полагается, прощупала его живот, убедилась, что печень и поджелудочная в норме, прощупала область кишечника, поворачивая своего пациента в разные стороны, прикасаясь к нему максимально нежно, тем самым «щекоча его нервы».

Он неприкрыто, с наслаждением вдыхал аромат моих духов, которые ему явно нравились, пристально наблюдал за мной и недвусмысленно облизал свои губы, на которых я специально задержала свой взгляд. Чувствовалось, что он кайфует от моих прикосновений.

«Поплыл, дружочек, сегодня тебя морально доконаю», — ехидничал мой внутренний голос.

— Даниэль, мне нужно вас послушать, встаньте, пожалуйста, — обратилась к мужчине.

Он встал во весь рост. Я сделала растерянное лицо и произнесла с нежной улыбкой, глядя ему в глаза:

— У вас потрясающий рост. Я погорячилась, не дотянусь до верха грудной клетки, прошу вас сесть на кушетку, — и развернулась спиной к нему, чтобы сделать шаг в сторону.

Как и ожидалось, он со спины меня обнял, сцепив впереди свои руки, уткнулся носом в волосы. Я свои руки положила на его кисти, слегка сжав.

— Даниэль, мы не закончили осмотр.

Мужчина сильнее сжал свои объятия, не намереваясь меня отпускать.

— Зачем вы это делаете? — на мой вопрос услышала глубокий выдох пациента, его голос звучал возбужденно.

— Вы мне нравитесь, Мари. Вот и все.

— Но вы мне не нравитесь.

— Поверьте, понравлюсь. Учту ошибки своего прошлого.

— Неужели, такие как вы ошибались?

— Было, но в прошлом. Я не упущу второго шанса.

— Постараюсь вам не мешать в самосовершенствовании. Давайте продолжим осмотр, — с этими словами я, приложив немного сил, выскользнула из его рук.

Начала слушать легкие, сердце, перемещая фонендоскоп по его телу, пару раз ненароком коснувшись своей ладонью его торса, на что он сразу же отреагировал напряжением мышц. Затем попросила сесть на стул, чтобы проверить зрительную реакцию, как это делают неврологи, предварительно предложив снять контактные линзы, если они имеются.

Даниэль ответил, что не пользуется ими. Я проверила его зрение, а потом установила с ним прямой зрительный контакт. Мы всматривались в глаза друг друга, пытаясь заглянуть в душу, прочитать мысли.

— У вас красивые глаза, доктор. Я вам это говорил, и буду говорить всегда, — произнес он, не отводя взгляда.

— А вот таких глаз, как у вас, Даниэль, я никогда не встречала. У них нежный, почти прозрачный серый цвет. Вам он идет, — сделала вид, что смущаюсь. — С вами, пациент, все в полном порядке, не перетруждайте себя частыми тренировками, не забывайте отдыхать, у вас покрасневшие склеры, глазам нужен отдых. И скажите, вас не беспокоит сустав на правой руке, не ломали кисть?

— Это было давно, в студенчестве, когда играл в баскетбол, но меня не беспокоит.

— Просто вам не надо давать очень больших нагрузок на эту руку, — я видела, что ему нравилось мое внимание к его персоне, он «пожирал» меня взглядом. — В принципе, если у вас нет ко мне вопросов, осмотр закончен. Можете одеваться.

— Раздеваться мне понравилось больше, — сказал Даниэль, выходя из-за ширмы. — Мы можем с вами как-нибудь встретиться в более приятной обстановке, чем врачебный кабинет?

— Время покажет. Может быть, я не захочу этого. Не люблю людей, — мы продолжали смотреть друг на друга.

— Я стану исключением.

Даниэль поцеловал мне руку, и мы вышли из кабинета. Он попросил проводить его, якобы боясь запутаться в кабинетах и коридорах и этим причинить неудобство моим коллегам.

«Придумал бы повод сделать наш совместный снимок поинтереснее. Ты предсказуем, сладкоежка», — произнесла про себя, провожая «гостя» к выходу из больницы, на пороге которой он еще раз поцеловал мою руку.

— До встречи, сладкий доктор Мари, — томным голосом произнес он и спустился по ступенькам, сел в автомобиль, который его уже ждал, а я вернулась в отделение.

После работы приехала в клуб на тренировку. Всем сразу стало ясно, что я не в духе, злость из меня просто перла. Бедный Том, который стоял со мной в спарринге, чуть не пострадал от моей ярости, благо я вовремя остановилась.

Тренировалась долго, ни с кем не разговаривала. Видя это, Шон сказал:

— На сегодня заканчивай. Поговорить не хочешь?

— Извини, не сегодня, — он понимающе кивнул, а я пошла в душ, переоделась и поехала домой.

Пока колесила по городу, за мной все время следовал автомобиль, вроде, как и не совсем «хвост в хвост», но я не пропадала из его поля зрения.

Поскольку сегодня настроение мне испортил «пациент», понимала, что сейчас малейшая искра приведет к взрыву моей ненависти. И этой искрой, судя по всему, станет этот автомобиль.

Я специально долго ездила, чтоб убедиться, что следят за мной, потом выехала в менее оживленную часть города, прибавила скорость, автомобиль сделал то же самое. Тогда я резко развернулась и на бешеной скорости поехала навстречу этому джипу, водитель которого явно не ожидал такого выкрутаса с моей стороны.

Резко затормозив прямо около бампера автомобиля, выхватила пистолет и выстрелила по передним колесам, потом направила пистолет в сторону водителя и его пассажира, которые сделали то же самое.

— Вылезайте, есть разговор о правах человека! — крикнула им.

Из машины вышли двое в черных масках. Наше оружие было направлено друг на друга.

— Ну, и какого черта вы за мной следите? В курсе, что конституцией закреплено право на неприкосновенность частной жизни? Если нет, то сейчас покажу, как это право отстаивается, — и с этими словами ногой выбила пистолет из рук одного, увернулась от выстрела, который сделал второй, а потом ударом ноги в живот свалила его на землю.

В этот момент первый схватил меня сзади, я подпрыгнула и двумя ногами ударила второго нападавшего, а потом резко своим затылком нанесла удар по лицу того, что меня удерживал, услышав, как сломался его нос.

Пока он вопил от боли, первый прицелился, чтобы выстрелить, но я, скользя спиной по земле, практически лежа, сбила его с ног и нанесла серию ударов по голове кулаком. Тот, что с разбитым носом, попытался меня ударить, но получил в челюсть и упал.

Я подошла к нему, расстегнула его спортивную куртку, задрала майку и посмотрела на торс сбоку с двух сторон. То же самое сделала и со вторым, которому предварительно его же ремнем связала руки. На теле ничего не было.

— Передайте своему боссу и его правой руке большой привет и напомните, что я очень люблю, когда автомобили взлетают в воздух, — с этими словами села на мотоцикл и поехала домой.

Около дверей лежала коробка зефира, а на ней букет нежных ромашек. Психанув, пнула весь этот набор ногой, потом все сгребла и выбросила. Вошла в квартиру и поняла, насколько напряжена и вымотана, села в коридоре на пол, посмотрела на свои разбитые костяшки на руке, вытянула ноги и закрыла глаза.

Сколько я так сидела, не знаю, но у меня зазвонил телефон, это Мартин.

«Как же хорошо он меня чувствует», — подумала.

— Марусь, привет. У тебя все в порядке?

— Да. Все в норме.

— Мне не нравится твой голос. Ты дома?

— Дома. Извини, Мартин, устала и буду спать. Давай завтра созвонимся.

— Хорошо. Отдыхай.

Я продолжала сидеть, не было сил встать. В голове крутилось все произошедшее с Даниэлем. Он еще не догадывается, в чьи руки попал, и как я освежу его память, как ему придется о многом пожалеть, и что он будет при этом чувствовать. Главное, чтобы у меня хватило моральных сил на все.

В дверь сначала постучали, затем в замочную скважину вставили ключ. Я вытащила пистолет, сняла его с предохранителя, передернула затвор. Дверь открылась, и вошел Мартин. Он включил свет, увидел сидящую меня на полу с пистолетом в руке, бросил на пол сумку, кинулся ко мне.

— Мари, что случилось? Где болит, ты ранена? Посмотри на меня.

— Мартин, все в полном порядке. Почему пришел, уже ночь на дворе, мы же договорились завтра созвониться? — спросила, пока друг помогал мне подняться.

— Сама как думаешь? Волновался. Ты же чепешная. И не зря волновался, как понимаю. Пойдем в комнату.

Я сняла кроссовки, куртку, и мы прошли в зал. Мартин осмотрел меня с ног до головы.

— Ну и куда ты влезла в этот раз? Что произошло, можешь объяснить? Видела бы ты сейчас себя со стороны. Как бандитка после разборок.

— А это и были разборки.

— Ты можешь жить спокойно, а? Кто на этот раз на тебя напал и с какой целью?

— Не на меня, а я на них. Нечего было за мной следить. Пришлось напомнить о своих конституционных правах.

— Марусь, ты хочешь совсем в жизни одна остаться?

— Почему одна?

— Потому, что мое сердце не выдержит такого скоро. Кто за тобой следит и зачем, знаешь?

Знаю, но не стала говорить об этом другу.

— Еще не выяснила, в следующий раз спрошу.

— Боже, какой еще следующий раз? Забудь! Давай в полицию обратимся.

— Мартин, весь Лос-Анджелес разделен между преступными группировками. Убийство Джима до сих пор не раскрыто, и никто этим делом не занимается. Посмотри, сколько ежедневно в больницу поступает людей с ножевыми и огнестрельными ранениями. Веры полиции нет. Никуда мы не пойдем. Я сама во всем и со всеми разберусь.

— Вот именно твоя самостоятельность меня и пугает больше всего.

— Пойду приму ванну, а ты, если хочешь, располагайся. Ужин в холодильнике. И завари, пожалуйста, чай.

Теплая вода с морской солью творит чудеса. Наплескавшись, отмыв волосы от пыли, собранной во время драки, расслабилась настолько, что захотелось спать. Вышла из ванной, посмотрела, что Мартин «колдует» на кухне, прошла в свою комнату, переоделась в домашний комплект, оставив полотенце на голове, вошла в зал, где села, а потом и прилегла на диване и незаметно для себя уснула.

МАРТИН

Пока занимался ужином, думал над тем, что Мари что-то скрывает, не хочет меня втягивать в какие-то вопросы. И я понимаю, что не из-за недоверия, а потому что в ее жизни были потери, которых ей больше не хочется. Она просто бережет своего «старшего братика».

Уже заварился чай, все было готово, но Мари так и не пришла на кухню. Дверь в ванную была приоткрыта, там ее не было, только стиральная машинка работала. Я прошел в комнату Мари, ее там не оказалось. Нашел спящей на диване в зале, причем не сразу даже ее увидел.

Сел на пол рядом с ней, начал рассматривать это ангельское личико, потом аккуратно снял с ее волос мокрое полотенце, увидев раны на руке, пошел за аптечкой. Мари спала, а я осторожно обработал ей руку антисептиком, нанес мазь и забинтовал.

«Ну, хоть правую руку наш хирург бережет. Вот же хулиганка», — подумал, взял Мари на руки и перенес в комнату на кровать, накрыл ее любимым плюшевым одеялом, в которое она тут же закрутилась, как в кокон, прямо с головой. У меня это вызвало улыбку.

Про детей в таком случае говорят, что они подсознательно нуждаются в защите.

И уже мысленно обратился к Джиму: «Ну что мне с ней делать?»

Я прикрыл дверь в комнату Мари, выключил на кухне свет, оделся и вышел из квартиры, решив поехать к Джиму. Да, прямо сейчас. Мне нужен его совет и помощь.

***

Уже начало светать. Я сидел на траве около могилы.

— Привет, дружище. А у тебя здесь тихо. Как ты? Надеюсь, мы тебя не часто беспокоим. Мне нужно с тобой поговорить по-мужски...Джим, я хотел признаться тебе, что с первого нашего знакомства с Мари она мне нравится. Ты только не осуждай меня сразу, дослушай... Когда ее увидел первый раз, подумал, что в нашем универе появился Ангел, не мог отвести от нее глаз, наверное, это называется любовью с первого взгляда. А когда заметил, что ты ее встречаешь после занятий, немного расстроился, что у нее есть парень. Но ты сразу вызвал доверие и уважение. Ты, как волк, защищал свою пару, оберегал, окружал заботой и любовью. Я был и до сих пор счастлив, что стал вашим с Мари другом, ее названным старшим братом. Она, конечно, непослушная девочка, но несмотря на то, что такая маленькая, воин по жизни. Джим, мне так за нее тревожно, я думаю, что у нее есть тайна от нас с тобой, и в нее она меня не посвящает. Что мне делать? Я ее люблю и боюсь потерять.

Каюсь в своей любви к твоей Мари. Прости. Но я хочу быть честным с тобой. Как я только не пытался внушить себе, что это не любовь, а привязанность к другу, пробовал строить отношения с другими, но ничего не получалось, меня постоянно тянет к Мари, сердце всегда с ней. Хотя я знаю, что она всю жизнь будет любить тебя, просто хочу быть с ней рядом, сделать все, чтобы она почувствовала радость жизни, была счастлива. Ведь после твоей гибели она не хочет быть счастливой. Но моей любви хватит нам обоим.

Постарайся меня за все сказанное не возненавидеть. Я твой друг, мы многое пережили вместе. Позволь попытаться пройти остаток жизненного пути вместе с Мари, я очень тебя прошу. Доверь мне ее.

Я сидел, смотрел, как восходит солнце, и по моим щекам текли слезы.

— Спасибо, Джим, что выслушал, — улыбнулся я. — Ты настоящий друг.

Как только я подумал, что не узнаю ответа Джима, на мои руки упал солнечный луч, которому я тут же раскрыл ладони. Луч увеличивался, и мне даже показалось, что рукам стало тепло. Это Джим меня услышал, простил и поддержал.

— Джим, друг мой сердечный, спасибо тебе.