часть 18
Лицо Кисаки исказилось от ярости, его тщательно продуманная стратегия рушилась, как песочный замок, разрушенный порывом ветра. Он не мог поверить, что его марионетка, которую он считал своей собственностью, обернулась против него, как предатель.
— Сука! — взревел он, его голос эхом разнёсся по залу. Он бросился на Мону с такой силой, что казалось, будто он готов разорвать её на части. Его движения были быстры, но неуклюжи, выдавая скорее животную ярость, чем продуманный удар.
Мона не дрогнула. Девушка двигалась с грацией и хладнокровием, словно тень. Её тело было напряжено, а глаза горели огнём. Она увернулась от первого удара, который Кисаки нанёс с размаху, её движения были точными и выверенными. Она поднырнула под его руку, её нога взметнулась вверх, и она нанесла удар по его голени. Кисаки потерял равновесие, его колено подогнулось, и он рухнул на пол. Очки слетели с его лица и разлетелись вдребезги. Пистолет, который он сжимал в руке, выпал из его пальцев и со звоном ударился о бетонный пол. В зале повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием и стонами Кисаки.
Кисаки, лёжа на полу, попытался подняться, но его тело не слушалось. Он с трудом поднялся на колени, его лицо было искажено от ярости и боли, а из рассечённой губы текла кровь.
— Ты не уйдешь отсюда, — прохрипел он, пытаясь взять себя в руки.
Мона не дала ему шанса. Она метнулась вперёд, её движения были быстры и точны, как у опытного бойца.
Ханма, который до этого стоял молча в стороне, наблюдая за развернувшейся картиной, бросился на Мону, его кулаки были сжаты, а лицо искажено от злобы. Он ударил её по лицу, но она увернулась, её тело двигалось с невероятной скоростью. Она нанесла удар в ответ, её кулак попал ему в живот, заставив его согнуться пополам.
Мона двигалась с грацией дикой кошки, её удары были точными и безжалостными. Она чувствовала, как её ненависть к Ханме и Кисаки растёт с каждым ударом. Она била его по лицу, телу, ногам, каждый раз попадая в цель. Её движения были резкими, словно она была машиной для убийства.
Но Ханма не сдавался. Несмотря на боль, он продолжал атаковать. Его удары были быстрыми и сильными, каждый раз заставляя Мону отступать. Она пыталась защищаться, но её тело отказывалось подчиняться. Каждый шаг давался ей с трудом, каждая мышца кричала от боли.
— Я же говорил тебе, ты просто девчонка! — прохрипел Ханма, пытаясь поднять её моральный дух. — У тебя нет шансов против меня!
Ханма заметил её слабость и усмехнулся, его лицо исказилось от злорадства. Он ударил её снова, на этот раз по лицу. Кровь хлынула из её носа, заливая рот. Второй удар пришёлся в живот, и она согнулась пополам, пытаясь сдержать крик. Боль была невыносимой, но она не сдавалась.
— Ты слабая, — процедил Ханма, его голос был полон издевки. — Ты думаешь, что можешь что-то изменить? Ты ничтожество, Мона.
Он атаковал снова, его удары становились всё более жестокими. Он бил её по лицу, телу, ногам, каждый раз попадая в цель. Она чувствовала, как её внутренности разрываются на части, как её тело ломается под натиском его жестокости. Её разум затуманился, но она продолжала бороться, держась за последние крохи силы.
В какой-то момент она почти потеряла сознание, но её взгляд застыл на лице Ханмы. Его лицо было искажено злорадством, он наслаждался её страданиями. В этот момент вмешались Ран и Риндо. Они с яростью набросились на Ханму, пытаясь оттащить его от Моны.
— Убери от нее руки, ублюдок! — закричал Риндо, его голос был полон ярости.
В зале поднялся шум. Люди, которые до этого стояли в оцепенении, пришли в себя и начали вмешиваться. Кто-то пытался разнять дерущихся, кто-то кричал, кто-то наблюдал с холодным интересом.
Мона, почувствовав, как ее поднимают, смогла открыть глаза. Она увидела Рана и Риндо, которые оттаскивали, и колотили Ханму, и с ужасом поняла, что план провалился. Все оказалось намного сложнее, чем она предполагала.
"Всё пошло по пизде.."
______________________
Когда Мона пришла в себя, первая мысль была о том, что это сон. Но жесткая койка под ней, неприятный запах антисептика и тупая, пульсирующая боль в висках быстро развеяли эту иллюзию. Ее тело было покрыто бинтами, туго обматывающими голову, руку и несколько ребер. Гудение в голове, напоминающее о том, что ее разум всё ещё борется за выживание, было почти невыносимым. Боль, пронзающая каждую клетку, была не просто физической. Это была боль от поражения, от осознания того, что она не смогла остановить Ханму и Кисаки. Ее план, хоть и смелый, провалился.
Ран и Риндо сидели рядом с ней, их лица были напряженными, но в их глазах читалась гордость. Они знали, что она сделала все, что могла. Они видели, как она сражалась, как пыталась обличить их врагов, даже будучи раненой.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Риндо, его голос дрожал, но в нем звучала неподдельная забота. Он осторожно прикоснулся к ее предплечью, где бинты были особенно тугими.
— Нормально, — прошептала Мона, ее голос звучал слабо, словно она пыталась убедить саму себя, а не их.
— У тебя сотрясение мозга, — подтвердил Риндо, наклонившись ближе, его взгляд стал серьезным, а в глазах читалась явная тревога. — Ханма... он сильно тебя отделал.
Мона закрыла глаза, пытаясь вспомнить, что произошло. Она видела, как его удары, казалось, отскакивали от ее тела, но это не спасало ее от пронизывающей боли. Она чувствовала, как ее тело падает на пол, ее дух ломается под натиском его жестокости. В ее голове проносились образы: Кисаки, с его холодным, расчетливым взглядом, Ханма, с его звериной яростью, и даже те далекие, но такие важные воспоминания о ее братьях, о их обещаниях.
— Где он? — прошептала она, ее голос дрожал от напряжения.
— Ханма и Кисаки сбежали, — ответил Ран, его голос был холодным и решительным, лишенным всяких эмоций. — Но мы их найдем. Обязательно. Ни один из них не уйдет от возмездия.
Эти слова немного успокоили ее, но в глубине души она знала, что этот бой только начался.