часть 21
**Глава 21**
Мона очнулась от глубоких размышлений, которые заполнили её сознание, и, увидев Рана и Риндо, пристально смотрящих на неё, почувствовала себя неловко. Её внимание метнулось от одного брата к другому — их глаза вызывали множество вопросов, наполненные ожиданием, но ни один из них не произнёс ни слова. Время в палате словно остановилось.
Ран первым нарушил это молчание, его голос звучал ровно, но сдержанно:
— Я оставлю вас наедине, — сказал он, глядя на Риндо, который сидел рядом с монитором. — Вам есть о чём поговорить.
Он поднялся, его движения были чёткими и отстранёнными, словно он вышел на сцену, отказываясь быть её частью. За дверью послышался звук шагов, и Ран покинул палату, захлопнув за собой дверь. В комнате воцарилась напряжённая тишина, где даже шорох простыни казался громким.
Риндо некоторое время молчал, его взгляд, полный сложных эмоций — от печали до гнева, не отрывался от Моны. Наконец, не выдержав неловкости, он забрался на кровать рядом с ней. Мона вздрогнула — она не ожидала такого близкого контакта.
Риндо задернул шторы, погружая палату в полумрак. В этот момент её сердце забилось быстрее, когда он наклонился к ней. Она ощутила, как нарастающее тепло окутывает её от его присутствия, его близости. В последний миг её инстинкты сработали, и она попыталась оттолкнуть его, но его руки были сильными и крепкими, сжимающими её запястья. Взгляд Риндо был полон неподдельной страсти, и это вызывало в ней страх и волнение одновременно.
Он отстранился, и Мона увидела на его лице смесь вины и раскаяния, которую раньше никогда не замечала.
— Мона, прости меня, — тихо прошептал он, его голос вздрогнул. — Прости, что раньше не замечал, как сильно ты напряжена. Когда вы с Ханмой сражались... я хотел остановить вас, но Ран приказал мне не вмешиваться. Сказал, что ты лучше знаешь, что делаешь.
Её руки сжались в кулаки, не веря своим ушам. Ран знал о её опасности и предпочёл лишить её защиты? Это было выше её понимания.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она, её голос дрожал от эмоций, заполняющих её.
Риндо тяжело вздохнул, его лицо искажалось внезапной тоской.
— Я видел, как ты мучаешься, — сказал он, его голос приглушённый. — Видел, как ты боишься. Но Ран сказал, что это необходимо, что ты должна пройти через этот ад, чтобы стать сильнее. Я доверял ему... и поэтому не вмешивался. Но теперь я понимаю, что совершил ошибку.
Мона замерла, услышав такие слова. Она не понимала, как возможно быть таким равнодушным к боли, через которую она прошла.
В этот момент в палату вошёл Ран. Он остановился на пороге, его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах читалось удивление, как если бы он открывал дверь в другой мир.
— Что здесь происходит? — спросил он, обводя взглядом комнату, как если бы искал загадку.
Риндо поднял на него укоризненный взгляд, полон вины и ожидания.
— Я просто хотел поговорить с Моной, — ответил он, его голос стал напряжённым и хриплым.
Ран подошёл ближе, его взгляд скользнул по Моне. Она, в свою очередь, избегала его глаз, как будто они были источником жгучей боли.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, его голос был ровным, но в нём чувствовалась скрытая тревога, намерение понять.
— Лучше, — ответила Мона, стараясь, чтобы её слова звучали уверенно, хотя внутри неё всё бурлило.
Риндо не выдержал, вскоре голос его стал резким и гневным.
— Ран, объясни мне, — сказал он, произнося каждое слово с тяжестью. — Как вообще всё это произошло? Почему Мона работала на Ханму?
Ран вздохнул, его лицо стало ещё более отстранённым, как будто он готовился к тяжёлой беседе, в которой не хотел быть участником.
— Это долгая история, — ответил он, отводя глаза, словно хотел смягчить слова.
Но Мона не могла оставить это без ответа. Она решила, что больше не будет молчать. Её голос стал ясным, решительным, даже в недостаточном освещении.
— Я отправилась к Юми, — начала она, её голос был твёрдым. — Ханма удерживал её в заложниках. Он заставлял меня подчиняться, угрожая ей.
Слова её были пропитаны горечью. Она увидела, как Ран молча слушал, его лицо оставалось холодным и непроницаемым, как хрупкий лёд. Когда она закончила, он молчал некоторое время, как будто пытался собрать свои мысли.
— Я знал об этом, — наконец произнёс он.
Мона и Риндо одновременно повернулись к нему, их глаза расширились от удивления и недоумения.
— Что? — переспросил Риндо, его голос дрожал от ярости. — Ты знал, что Мона в опасности, и не сделал ничего?
Ран кивнул, его взгляд стал жёстким, словно лицо железного статуи.
— Я знал, что Ханма держит Юми в заложниках. Знал, что Мона работает на него. Но я не стал вмешиваться.
— Почему? — Мона не смогла сдержать свой гнев, и её голос дрожал, но в нём звучала сталь. — Почему ты позволил этому случиться?
Ран посмотрел на неё с сочувствием, но в его глазах не было ни капли раскаяния. Его холодная решимость напоминала сталь.
— Я хотел посмотреть, что ты будешь делать, — ответил он. — Хотел увидеть, насколько ты сильна. Хотел понять, сможешь ли ты перехитрить Ханму.
Слова его поразили Мону. Он не просто не вмешивался; он использовал её как пешку, жертву в игре, в которой было так много на кону.
— Ты... ты чудовище! — закричала она, её голос эхом разнёсся по палате, заставляя соседей задаться вопросом, какая буря бушует внутри. — Ты играешь жизнями людей, как будто они игрушки!
Ран оставался молчаливым, просто глядя на неё с выражением, которое можно было принять за понимание. Но она расценила это иначе — это был холодный интерес. Мона отвернулась, её сердце разрывалось от боли, как осколки стекла.
Она больше не знала, кому верить. Она была одна в мире, полном лжи, предательства и жестокости. Словно вдруг в её памяти всплыли слова, которые она слышала когда-то давно: «Что, если никому нельзя доверять?»