CAPITOLO UNDICI
Йен вышел из комнаты, и воздух ударил в лицо – холодный, чужой, лишенный того густого тепла, что осталось в постели сицилийца. Он провел пальцами по шраму на животе - тому самому, из-за которого Джо, вероятно, сейчас рвет кому-то глотку. Мысль об этом заставила его сжаться внутри. Не из-за страха - он знал, на что способен Джо, - а из-за чего-то другого. Того, что сидело глубоко в груди, будто раскаленный гвоздь. Губы сжались в жесткую линию. Он – военный, он – профессионал, он не должен был этого допустить. Но когда Джо прижал его к стене вчера вечером, пальцы впиваясь в бедра, дыхание обжигающее шею...
«Ты мой»
Эти слова звенели в голове, как пуля, застрявшая в броне. Нет. Нельзя об этом думать.
Лина наблюдала за ним через край чашки. Кухня виллы была просторной, с массивным деревянным столом и запахом свежего кофе. Но даже аромат корицы в булочках не мог заглушить горечь на языке.
- Ты выглядишь так, будто провел ночь не в постели, а на поле боя, - сказала она, слишком спокойно.
Йен стиснул зубы.
- Я в порядке.
- Davvero? – Правда? - ее взгляд скользнул к его шее.
Я резко натянул воротник.
- Дон уже уехал. Но оставил тебе завтрак. И... кое-что еще.
- Задание?
- Ты поедешь с Сальваторе, - сказала Лина, отодвигая тарелку. - Встреча с людьми Бьянки. Они должны стать союзниками.
Лина усмехнулась, но продолжила.
- Джованни хочет их склонить. Но если не выйдет... – она говорила еще что-то, но я потерял нить. Йен откусил кусок хлеба, но вкуса не почувствовал. В голове крутилось одно: Его нет здесь.
Пустыня. Склад. Поздний вечер.
Лука Бьянки встретил их, расстегивая пиджак, демонстрируя кобуру.
- Giovanni manda i suoi cani a negoziare ora? – Джованни теперь посылает своих псов на переговоры? - хрипло рассмеялся он.
Сальваторе улыбнулся, слишком сладко:
- Solo a quelli che non sanno stare al loro posto. – Только к тем, кто не знает своего места.
Переговоры провалились за минуту.
- Non siamo i vostri cani, - Лука Бьянки плюнул на пол перед Сальваторе. – Мы не ваши собаки.
Йен почувствовал, как напряглась его шея.
- Peccato. - пробормотал Сальваторе. Жаль.
И тогда Лука достал пистолет.
Боль.
Йен знал боль. Но не такую. Его прижали к песку, вывернув руку за спину. Сустав хрустнул, и белое пламя выжгло сознание на секунду.
- Dov'è il tuo padrone? – Где твой хозяин?- шипели ему в ухо, и кто-то ударил в почки.
- Fottiti. – Пошел на хер.
- Lo dici a me? Dopo che Giovanni ti ha montato come una cagna? – Ты это мне говоришь? После того, как Джованни покрыл тебя, как суку?
Йен выдохнул кровь. Мысли плыли. От куда он.. знает.
Вспышка. И пред глазами пальцы Джо в его волосах вчера вечером.
Еще удар.
- Parla, stronzo! – Говори, мразь!
Они прижгли сигаретой внутреннюю часть запястья. Кожа зашипела, запах горелого мяса ударил в нос. Йен зарычал, но не закричал. Не перед ними. Где-то рядом Сальваторе хрипел – его били по-другому, методично, с хлюпающими звуками.
- Basta... – Хватит... - стонал тот, но голос его был уже слабым. Йен закрыл глаза. Спальня. Темнота. Тяжелые шторы.
Еще один удар – на этот раз по лицу. Зуб сломался, осколки впились в язык. Хотя бы на секунду... Хотя бы представить, что он там, а не здесь...
Но реальность вернулась, когда кто-то рванул его за волосы, заставляя смотреть, как группа Бьянки приставляет нож к горлу Сальваторе.
- Ultima possibilità. – Последний шанс.
Йен плюнул ему в лицо. Когда он потерял сознание, те просто оставили их истекать кровью. Йен лежал на бетоне, чувствуя, как жизнь вытекает из дыры в боку.
И тогда он действительно испугался. Не смерти, в того, что умрет, так и не поняв, что это было между ними. Животное влечение? Влюбленность? Сочувствие? Или что-то куда более опасное.
Йен очнулся от пронизывающего холода. Песок пустыни, еще недавно раскалённый, теперь ледяной, впивался в кожу сквозь разорванную рубашку. Голова гудела, будто в неё вбили гвоздь, а каждое движение отзывалось острой болью в ребрах.
«Трещина или перелом?» - мелькнула мысль, но анализировать было некогда.
Рядом лежал Сальваторе. Лицо - маска из запекшейся крови, губы синие. Йен прижал пальцы к его шее. «Пульс есть. Слабый, но есть.»
- Alzati, vecchio...- Вставай, старик... - прохрипел он, тряся того за плечо. Но Сальваторе не реагировал.
Йен огляделся. Пустыня. Бесконечная, безлюдная. Лишь одна дорога, уходящая в темноту, редкие кактусы, торчащие, словно немые свидетели их провала. Бьянка даже не стал добивать. Просто бросил умирать. Это хуже.
Сняв с Сальваторе кожаную куртку, Йен перевязал ею его рану на животе - кровавый рот, зияющий сквозь разорванную ткань. Потом, стиснув зубы, взвалил его на плечи. «По-армейски». Как раненого с поля боя.
Первый километр был адом. Ноги подкашивались, спина горела огнем. Каждый шаг - преодоление.
- Sei... pazzo... - вдруг хрипнул Сальваторе, не открывая глаз.
Йен фыркнул. Жив, черт возьми.
- Taci. Conserva le forze. - Молчи. Береги силы.
Но Сальваторе, кажется, снова отключился. Ночь сгущалась. Температура падала стремительно. Йен шагал, уже не чувствуя ног, лишь автоматически переставляя их, как когда-то на марш-бросках в армии. Если остановлюсь - замерзну. Если замерзну - он умрет.
Мысли путались. В голове всплывали обрывки:
Голос: "Sei mio."
Бьянка, смеющийся: «Giovanni ti ha montato come una cagna!»
Сальваторе застонал. Йен остановился, поправил его на плечах. Куртка промокла от крови.
- No. Non ancora. - Нет. Еще нет.
Вдали, наконец, мелькнул огонек. Ферма? Черт бы побрал, хоть что-то. Йен ускорился, спотыкаясь о камни. Теперь он видел - одинокий трейлер, ржавый, с потухшей вывеской «BAR». Машины не было.
Он пнул дверь ногой.
- Chi cazzo è?! - Кто, блядь?! - раздался изнутри хриплый голос.
Дверь распахнулась, и перед ними предстал седой мексиканец с двустволкой. Его глаза сузились:
- Madre de Dios.. - Святой дух..
Йен, не выпуская Сальваторе, шагнул вперед.
- Aiuto. Per favore. - Помощь. Пожалуйста.
Последнее, что он помнил перед тем, как сознание уплыло - это запах текилы и старых сигарет, и чьи-то руки, подхватывающие их обоих.
Очнулся он от жгучей боли.
- Tranquillo, soldato. Non è ancora il tuo momento per incontrare il diavolo. - Спокойно, солдат. Тебе еще рано встречаться с дьяволом.
Над ним склонился тот же мексиканец, теперь при свете керосиновой лампы. В углу на матрасе лежал Сальваторе - бледный, но дышащий. На животе - свежая повязка.
- Grazie, - прошептал Йен.
- Non ringraziarmi. Sono vecchio, non stupido. - Не благодари. Я старый, но не дурак. - Мексиканец налил ему чего-то крепкого в граненый стакан. - Ты тот самый, с Джованни Гарау?
Йен замер. Как он...?
Старик усмехнулся:
- La cicatrice. - Шрам. - Он ткнул пальцем в весок Сальваторе - Solo i suoi uomini hanno quel marchio. - Только его люди носят такое клеймо.
Йен машинально потрогал шрам над бровью - забыл, о его отсутствии
- Tutti nel deserto conoscono Garau. - В пустыне все знают Гарау. - Старик наклонился ближе, и Йен уловил запах пороха и мяты. - Ma tu... tu sei diverso. Lui non manda i suoi cani a morire. - Но ты... ты другой. Он не посылает своих псов умирать.
Йен не ответил. В горле пересохло.
- Dove siamo? - Где мы?
- A 30 miglia dal confine. La tua gente è già in cerca di te. Anche Joe.- В 30 милях от границы. Твои уже ищут тебя. Джо тоже.
"Джо."
Сальваторе застонал, и старик бросил на него оценивающий взгляд:
- Il vecchio sopravviverà. Ma tu... - Старик выживет. Но ты... - Он вдруг схватил Йена за запястье, показывая на синие прожилки под кожей. - Hai la febbre da combattimento. Se non ti muovi, morirai prima dell'alba. - У тебя боевая лихорадка. Если не двинешься, умрёшь до рассвета.
Нет. Еще нет. Я должен отработать долг отца.
- Dove posso chiamare? - Где можно позвонить?
Старик указал на старый ротативный телефон в углу.
- Solo una chiamata. - Только один звонок.
Мексиканец набрал номер, который был записан на потрепанной, пожелтевшей бумажке. Трубку сняли после первого гудка.
- Pronto. - Слушаю.
Голос Джованни, еле доносившийся из старого телефона, был холодным как сталь.
Йен закрыл глаза.
- Sono lui. - Он здесь.
Тишина. Потом:
- Dove?
- Don Garau... 30 miglia a sud del checkpoint 14... Sì, ancora vivo... Anche l'altro. - Дон Гарау... 30 миль южнее КПП 14... Да, ещё жив... Второй тоже.
Он бросил трубку и повернулся к Йену. Тот лежал, казалось в глубоком сне.
Где-то вдали завыл двигатель. Приближался.
Старик вздохнул:
- La tua cavalcatura è arrivata. - Твой транспорт прибыл.
Дверь трейлера распахнулась с грохотом. Холодный воздух пустыни ворвался внутрь, смешавшись с запахом крови и лекарств.
Джо.
Он вошёл первым, как буря - в рубашке, рукава были закатаны, будто мы с Сальваторе отвлеки его от важного дела. За ним, плотной стеной, пятеро капо - все в дорогих костюмах, с холодными взглядами. Лина шагнула следом, её пальцы уже сжимали медицинскую сумку.
Старик отступил к стене, но Джованни грубо отодвинул его плечом, даже не глядя.
- Fuori dalla mia vista. - Исчезни с моих глаз.
Голос - низкий, как гром перед бурей.
Йен попытался встать, но тело не слушалось. Жар. Лихорадка сковала мышцы, в глазах плыло. Он видел только размытый силуэт Джованни, приближающийся к нему.
- Che cazzo hai fatto... - Что, блядь, ты натворила...
Руки Джо схватили его за плечи, впились в кожу. Йен застонал - ребра. Боль пронзила грудь, как нож.
- Non posso... - Не могу...
Джованни резко обернулся к Лине:
- Salvatore. Ora. - Сальваторе. Сейчас.
Лина кивнула и жестом подозвала двух капо.
- Portatelo alla macchina. Piano, cazzo! - Тащите его в машину. Осторожно, блять!
Йен видел, как они подхватили Сальваторе, как тот бессильно свесил голову. Потом взгляд затуманился.
Темнота.
Он очнулся от резкого движения - Джованни подхватил его на руки, как мешок с песком.
- No... - Йен попытался вырваться, но тело было как ватное.
- Zitto. - Заткнись. - Джо прижал его к груди, и Йен почувствовал, как тот дрожит. Не от холода. От ярости.
- Sei quasi morto, cazzo! - Ты почти сдох, блять!
Йен хотел ответить, но мир накренился.
Опять темнота.
Очнулся он в машине. Черный Cadillac Escalade, кожаные сиденья, запах дорогого кожаного салона и... крови.
Йен лежал на заднем сиденье, голова на коленях у Джованни. Тот сидел, сжав челюсть, один локоть упёрся в окно, пальцы сжимали сигарету.
- Taci. - Молчи.
Лина, сидевшая на переднем сиденье, обернулась:
- La milza è rotta. Perde sangue dentro. - Селезёнка разорвана. Кровотечение внутри.
Джованни резко дёрнул головой
- Lo so.
Йен попытался подняться, но Джо прижал его ладонью к своим коленям.
- Un altro movimento e ti rompo le dita. - Ещё одно движение - и я сломаю тебе пальцы.
Глаза Джованни были холодными, как пустыня ночью.
Йен закрыл глаза. Боль была везде - в рёбрах, в животе, в голове. Но хуже всего было другое.
Стыд.
Он подвёл его. Подвёл Дона. Лину. Теперь ему ни за что не расплатиться.
Машина резко затормозила. Вилла.
Лина уже выпрыгнула, крича что-то капо и солдатам, которые вынесли носилки.
Джованни вышел, не выпуская Йена из рук.
- Non muoverti. - Не шевелись.
Йен не шевелился.
Операционная.
Белый свет. Холодный стол. Руки Дока в перчатках.
- Два сломанных ребра. Селезёнка повреждена. Температура 40.
Йен не понимал, сколько времени прошло.
Потом - укол.
Темнота.