two.red
Она ушла.
Не сказав ни слова, не улыбнувшись ему, даже не окатила изысканными ругательствами. Нет. Она просто ушла.
Лишь на секунду посмотрела на него своими голубыми глазами, лишь на мгновение заглянула в него..
И ушла, потерявшись в толпе.
А он долго стоял и думал, что он сделал не так? И что бы было, если бы он подошел чуть раньше?
Целых десять минут он наблюдал за ней издали. Следил глазами, стараясь запечатлеть ее такой, какой видит он ее еще чужой, незнакомой.
Впитывал в себя цвет ее волос и даже представлял, чем они могут пахнуть. Он следил за ее действиями, за тонкими пальцами, что слишком сильно сжимали острые стебли. И ему казалось, что в тот момент, когда последний лепесток упал с ее рук, когда ее ладони судорожно сжали обжигающий болью стебель, когда костяшки правой руки побелели от слишком сильно сомкнутых пальцев на предплечье левой, что именно в тот момент, когда последний смог дыма развеялся рядом с ней, именно тогда он физически ощутил ее рядом. Почувствовал все, что чувствовала она. Каждое движение, каждый вздох.
И он даже не заметил, как в голову ударила эта идиотская фраза, и он решительным шагом подошел к ней.
На удивление, от нее пахло лишь дымом. Тяжелым дымом дешевых сигарет. Но этот запах будто дополнял ее. Словно этого и не хватало для полной картины.
Он мягко опустил на ее плечо ладонь, боясь что та растает под тяжестью руки, и медленно, чуть улыбнувшись, прошептал:
- Солнечно сегодня, не правда ли?
Когда эта фраза успела сформулироваться в его голове, он не знал. Наверное, еще тогда, когда темную поверхность реки разрезали ярко-желтые лепестки роз.
Конечно, в тот день не было солнечно. Было так, как бывало всегда в октябре: сыро, душно и дымно. Но почему-то эти слова так язвили ему на языке, что он не выдержал и все же сказал их.
А она ушла.
И в следующие пару дней, он проклинал эту самую фразу, пытаясь выкинуть из головы чертовы голубые глаза и вновь уснуть. Но все было так же безуспешно, как если бы он бился головой о стену, лишь бы вытащить ее из соседней комнаты.
Он перестал спать, и наконец осознал, что прошлая его жизнь была не так уж и плоха. Что опаздывать на лекции, это не так уж и здорово, а спать на экзамене - это вообще полный идиотизм. Нельзя выспаться, положив голову на этот чертов совершенно неудобный стол.
Но он продолжал думать о ней. Приходить каждый день на этот мост и следить. Но уже не делать попыток заговорить. Он явно осознал, что это не его.
Вот только, что-то кололо его где-то внутри. Заставляло делать ненужные, лишние шаги в ее направлении, нервно кусать губы и сжимать пальцы в кулаке с такой силой, будто это могло его задержать.
Вот только это не помогало.
Он все равно шел к ней. И однажды его ноги все же остановились на шаг от нее.
Она смотрела в реку, не замечая ни его, ни кого-либо другого рядом с собой. Словно она была одна в этом мире, и единственное, что ее волновало была река, что шумно текла далеко внизу.
А он смотрел на нее. Теперь уже вблизи. Разглядывал каждую прядь ее каштанового волоса, следил за каждым изгибом на нее лице и невозмутимым спокойствием. Он глядел на ее пальцы, замечая множество царапин на ладонях. Заглядывал в ее запах, подмечая все нотки нежного яблочного шампуня, глубокого аромата роз и тяжелого дыма сигарет.
Он запоминал ее. Пытаясь одновременно понять, почему его тянет к ней.
А потом она посмотрела на него. Сильнее сжала стебли и неоднозначно приоткрыла рот, но и он не выдержал и произнес подавая ладонь:
- Я Кид. Кид Ветрогон. Мы уже виделись с вами..
Но она молчала. Так же разглядывала его, будто старалась понять весь смысл его слов, а потом, не пожав ладони парня, сказала:
- Нона.
И ушла. Вот только он не пустил.
Посмотрел ей в след и крикнул:
- Я не верю.
Он не знал, что им двигала на тот момент. Но он чувствовал: она врет. И за ту долю секунды, что она ему дала форы, он осознал: сегодня он ее не упустит.
- Вас ведь не Ноной зовут. Я знаю.
Она тоже остановилась и оглянулась. Поглядела, как и в первый раз прямо ему в лицо и спросила:
- И что с того?
Но он не собирался отступать. Он посмотрел на реку внизу и коснулся перил рукой. А потом тело само перекинулось на другую сторону. И он посмотрел на нее. Улыбчиво, словно знал все ее тайны, и громко сказал:
- Я спрыгну, если вы не скажите свое имя.
Но она будто не верила ему. Хладнокровно смотрела на его жалкую попытку привлечь внимание, но что-то в глубине говорило ей, он сможет.
- Так что, вы скажите имя?
Он стоял к ней лицом, держась кончиками ботинок за небольшой выступ и пальцами за ледяной металл. И на тот момент ему было уже все равно. Скажет она ему свое имя, или она так и останется для него Ноной. Ему было плевать на окружающих и с какой возможной высоты полетит его тело. Он почему-то хотел этого. Испытать этот страх, окунуться головой в сладкий, манящий адреналин и выплыть наружу, услышав заветную порцию ругательства. Да, он хотел этого так же сильно, как желал потянуть эту лже-Нону за собой.
И потому продолжал глядеть в ее глаза, издалека не различая в них ни цвета, ни эмоций. Он отклонился назад, вытягивая руки, пальцы которых начинали скользить, и ждал. Преданно ждал, ее решительного слова.
А потом они расслабились и он уже был готов упасть, почувствовав ветер в ушах, незнакомую легкость во всем теле и появившуюся откуда-то радость. Он даже закрыл глаза, и начал глубже глотать воздух, вот только чьи-то тонкие пальцы схватили его за руку.
Он от неожиданности схватился за поручень и подавился собственными словами, когда заметил ее рассерженное лицо. И она действительно была в бешенстве. Была готова убить его своими собственными руками, как только его ноги коснуться нормальной поверхности земли.
А он смеялся. Своим таким идиотским смехом, подвигая концы обуви ближе к перилам. И смотрел прямо на нее.
- Так что, какое ваше настоящее имя?
- Скипер, меня зовут Скипер! - ее чуть визжащий крик донесся до его ушей и он перехватил обе руки на поручне. Кид глянул вниз, будто пытался найти там что-то потерянное, но видел лишь пару тройку алых лепестков. А как хотелось полетать!
Но потом он вновь перебросил ноги через перила и посмотрел на "спасительницу", которой уже не был рядом.
Она вновь ушла, оставив его одного.
Но теперь он знал ее имя.
~◆◆◆~
Дым вновь крутится вокруг нее. Впитывается в тело, обволакивает мозг, заплетает мысли.
А мысли были как раз те, что она бы с радостью забыла и никогда бы к ним не возвращалась. Вот только они нагло отказываются уходить.
Она лежит на единственной в доме кровати, перебирает пальцами волосы и смотрит на потолок, где видны странные уродливые рисунки черных птиц. Ее птиц, нарисованных пальцами еще в восемь лет.
И почему-то при виде этих ласточек-калек ей вновь вспоминается сегодняшний вечер.
- Почему именно сегодня? - спрашивает она у стен, что так же как и она не знают ответа. - Почему именно в этот чертов октябрь?
Она встает с кровати и распахивает форточку. Ледяной ветер ночи врывается в комнату, влетает во весь дом и так же быстро уходит, забирая с собой тугой запах плесени и смрада. Она смотрит в окно, пытаясь найти ответы у звезд, что каждый вечер смотрят на нее через это замызганное временем стекло.
Но ничего не находит.
Но этот вопрос, как и сотни похожих, влетают в ее голову и оседают горьким осадком неразгаданности внутри черепной коробки.
Он.
Откуда он взялся такой? С теми же грязно-серыми глазами и этим идиотским вопросом? Где он нашел ее, и почему именно ее, в этот ненавистный ею октябрь? Как среди тысячи людей он нашел ее?
Она не знает. Как не знает то, сколько будет отсиживаться в этой отвратительной комнате, сколько еще она будет терпеть этот смрад, смотреть на эти обшарпанные обои и этот изрисованный кусок стены в углу. Она не знает. А хочет ли она это знать?
Она встает со старого продавленного матраса, идет на кухню и достает из холодильника бутылку дешевой водки. Ей нужно успокоиться, нужно, хотя бы на эту ночь, забыть сегодняшний день, и поможет ей в этом только алкоголь.
Холодная отвратительная жидкость вливается в ее горло, и она морщится. Через секунду наступает тот самый момент, когда тело согревается от этого ледяного яда и слегка расслабляется. А потом она делает еще пару глотков прямо из горла. Мысли мутнеют, и тяжелый осадок вопросов становится таким легким, что сам выходит из ее головы.
И она вновь падает на кровать. Туман крепкого напитка дурманит и без того больную голову, и девушка закрывает глаза, погружаясь в мир своего прошлого.
Она вновь видит эти самые серо-зеленые глаза, улыбается им и водит пальцем по знакомым чертам.
Он.
Он вновь приходит и улыбается. Держит в руках не любимые ею розы. Ярко красные, как кровь, что течет отовсюду. Она держит его за руку, и прижимает цветы к себе. А стебли режут их животы и грудь. И они вместе, вдвоем тонут в этой жалкой лужи отчаянья и рвотной жиже.
С головой погружаются в водоворот алых огней и ее личной боли прошлого.
И она улыбается.
Прижимает бутылку к себе, заливая все вокруг ядовитым, тошнотворным напитком. И улыбается.
Спит, умирает и улыбается.