remember.passion
А потом пришел он.
Она не помнила, как он появился. Не знала, как он переступил порог и где встретил Анну. Но однажды, он смог изменить все.
Она сидела там же, где любила сидеть и раньше. Разрисовывая кукол новыми каше видно коричневыми красками, она напевала себе песню. Мать не любила, когда та пела, но в тот день Анна была сама не своя. Она с утра не прикоснулась к бутылке, не накричала на дочь, и даже навела порядок в доме. А под вечер напялила лучшее платье и сделала прическу.
Временами Анна была красивой женщиной, и тогда девочка переставала ее ненавидеть. У нее были длинные каштановые волосы и живые карие глаза. Еще мягкая кожа имела уже желтовато-смуглый оттенок. Но она была красивой. И где-то, в глубине души, девочка все же гордилась ею.
Но то, ради чего было сее приготовление, медленным шагом, с легким дуновением ветра в волосах, с ароматом пота и усталости в глазах, уверенной походкой вбиралось в ее маленький уголок, в ее клетку, в ее спасительную коробку. И она позволяла ему войти.
Он прошел внутрь, как не делал ни один прошлый "друг" Анны, и сел рядом с девочкой. Смотрел на ее разрисованную стену и водил пальцами по каракулям.
А она просто глядела на него, разглядывая всего, с ног до головы. И с каждым новым взглядом он нравился ей все больше и больше. И это странное влечение, заставляло ее сжиматься, пронося в голове множество необдуманных и непонятных еще фраз.
Он не был похож на прошлых маминых гостей. Не слишком высок, но широкие плечи и костюм на нем давали ему некий толчок, и ей казалось, что он смотрит на нее откуда-то сверху. Он улыбался ее взгляду, такой доброй, зеленоглазой улыбкой и будто пытался что-то сказать.
Но потом он достал из кармана кулек и положил перед ней. Он был разноцветным и из узелка торчала не слишком тонкая деревянная палочка.
- Меня зовут Хьюго, - добродушно произнес он и вытянул ладонь, - Я хотел бы стать тебе другом. И надеюсь, у тебя нет аллергии на яблоки или мед.
Она слегка пожала его ладонь и посмотрела на кулек. Конечно, никто никогда не приносил ей сладостей. Одни лишь куклы, до которых ей и дела не было. Но эта яркая фольга так манила к себе, что хотелось ее тут же открыть.
И тогда он рассмеялся. Поднял кулек и посмотрел на нее с таким хитрым, но довольным выражением лица.
- Хочется попробовать?
Она слегка кивнула, уставившись на него. И он продолжил:
- Если скажешь мне имя, - Хьюго улыбнулся, - я тут же верну тебе его.
И она замялась. С одной стороны она не знала, можно ли ему доверять. С другой, она безумно хотела оторвать эту обертку и впустить свои зубы в то, что в ней находилось. И тогда она сдалась. Потянула руки к подарку и произнесла:
- Скипер, меня зовут Скипер.
И кулек мягко приземлился на ее ладонях.
С того самого дня. С этого небольшого и совсем недорогого лакомства началась ее новая жизнь.
Мир, который раньше был таким бесцветным и пустым, неожиданно наполнился вкусом. Ярким, запоминающимся, приторно-сладким, но таким прискорбно нежным и настоящим, что Скипер еще долгое время не могла понять, что же все таки происходит.
Он приходил каждый день. И она точно запомнила график, когда его пальцы касались дверного звонка. Ровно в семь. Его такая особая пунктуальность, заставляла ее подниматься каждый день с пола и идти к двери. Следить, как тонкое тело матери впускает чужой аромат в дом, и вновь наблюдать за ним. Как его энергия входит в маленькую кухню, как сквозь стены он проникает в комнату и ванную. Как дом питается им и не может никак наесться. Его всегда было мало и слишком много.
Его недорогой парфюм залетал ей в нос, щекотал легкие и выходил с новой порцией воздуха. Она любила его духи. Ей всегда казалось, что они подходят к его глазам.
И он улыбался ей этими глазами. Проходил вглубь квартиры, садился на одинокую кровать и разговаривал с ней. Интересовался школой, жизнью и новыми работами. Или они могли сидеть молча на полу, глядеть на изрисованные обои и есть карамельки, которые он приносил с собой.
А потом, минут через пятнадцать, он вставал с места, жал ей руку и уходил вместе с матерью. На весь вечер. Неизвестно куда. Лишь известно на сколько.
Ровно четыре часа.
Она ждала их. Не спала и даже не рисовала. Сидела у двери, разглядывая старые рисунки лиан, и ждала. Изучая дверь и каждый миллиметр этой маленькой прихожей, Скипер сидела в ожидании их. Чтобы вновь увидеть его лицо. Просто знать, что он настоящий, и что мать не вернется с очередным пьяным другом. Ей просто хотелось верить в то, что она достойна чего-то хорошего.
Хотя бы просто этого человека.
Хьюго.
А когда они возвращались, она ложилась на кровать, укрывалась холодным покрывалом и прижималась к стене. И каждый раз ей снился он. Как мираж, как призрак, что приходит лишь во снах. Но он был с ней. Охранял ее сон, шепча разные, даже бессмысленные, слова. И впервые за все ее годы жизни, она была благодарна матери.
Первый и единственный раз.
В тот октябрь, который принес ей Хьюго, она впервые поняла, что счастливой быть можно.
Скипер больше не прикасалась к куклам. Краски, что приносил мужчина, были теперь единственной ее заботой. Она влюблялась в них, в каждый цвет, каждый отблеск и оттенок ее небольших рисунков.
С каждым прикосновением, она старалась пропитать бумагу собственной энергией. Старалась перенести на нее то, что она испытывала. А чувствовала девочка многое.
Но главным экспонатом ее выставки эмоций был он, Хьюго. Она не знала его фамилии. Не знала, какой у того рост и сколько ему лет. Она просто любила цвет его глаз и ту особую грубость рук. Любила его кривую улыбку и то, что он был другим. Да, самым обычным, но не таким как все.
Ей нравилось, как он ухаживал за матерью. Нравилось, как тот бережно надевает на Анну старое осеннее пальто. Нравилось, как он держал ту за руку. Да, она с каждым днем влюблялась в его существование. С каждой секундой. И с каждым мгновением ненавидела себя за то, что привыкает к нему. За то, что жить не может без его тускло-зеленых глаз.
Она убивала себя за то, что рисует их каждый вечер. За то, что пальцами выводит на обоях розы. Крупные. Красные. Желтые. Чайные. Белые. Распустившиеся. И погибающие. Розы, которые Хьюго приносил матери. Розы, адски-ненавистные цветы, что любила Анна. Наинежнейший вид муки. Розы, которые превращались в оружие каждый вечер, как только захлопнется дверь.
Как только его дыхание затихнет за исцарапанным деревом. Как только Анна увидит дочь, выпив рюмку водки, бутылка которой вечно стоит в стареньком холодильнике. Как только стебли коснутся нежной бледной кожи. Как только по спине потечет первая алая капля. Как только...
Она ненавидела их. Настолько сильно, что уже перестала чувствовать боль. Да, она была, но ЕЕ уже не существовало.
Девочка на столько сильно полюбила боль, что перестала вникать в нее. Там ей уже было все знакомо. Это стало ее наилучшим развлечением. Самой изысканной частью Хьюго. Самой любимой ее слабостью.
И с каждым новым днем, она все больше ждала вечера. Ждала, когда придет Он. Когда его тошнотворный аромат пропитает насквозь квартиру. Когда его существо вновь сядет рядом и задаст этот чертов вопрос о солнце.
Когда Анна вновь поставит цветы в кувшин. Когда дверь вновь захлопнется, и Скипер останется одна. Когда она выкинет в окно конфеты и найдет за шкафом припрятанные сигареты, погрузится в дым и нарисует еще больше роз.
Коричнево-зеленой краской.
Да. Она ждала его. Ждала, когда все измениться. Ждала пять с половиной лет, изрезая тело все новыми и новыми шрамами от шипов. Ждала и влюблялась в "новую" Скипер. Ждала, завершая его портрет из роз на стене. Ждала...
Но однажды он не пришел.