Глава 2 - Мы
В машине было место ровно на всех, и Ильзе, как обычно сидела на заднем сиденье посередине между Витасом и Стасем. На переднее сиденье Роман Петрович всегда с гордостью сажал свою единственную дочь Стешу. Ему постоянно хотелось усадить туда Витаса, но он всегда сдерживался. Он их обоих уже давно воспринимал как своих детей, но все-таки делал разницу и хотел, чтобы Витас научился сажать на переднее сиденье машины главную женщину в его жизни.
Мама Романа Петровича умерла от инфаркта холодной осенью 1982, еще через два года умерла его жена Леся. Тогда он уже был хирургом в одной из больниц Ивано-Франковска, и с непередаваемой болью смотрел на свою неописуемо красивую жену, по телу которой расползались невидимые метастазы. То все произошло так быстро, что никто не смог точно сказать, где началась болезнь. Просто однажды в июне она потеряла 12 килограммов, а потом уже ничего нельзя было сделать. Впрочем, и до того уже ничем нельзя было помочь. Роман Петрович и Стеша знали, что однажды вечером она уснет и не проснется утром. Они оба готовились к этому дню, и, конечно же, не были готовы. Леся Литвин не проснулась 17 августа 1984 года. То был самый холодный август в жизни Романа Петровича и Стеши – просто стоящее в зените солнце разом перестало согревать своими лучами. Просто в один день Ивано-Франковск стал самым пустым городом на свете, хотя солнце, как назло, целую неделю светило, не переставая. Работа – дом – гараж – работа – дом – дача – работа – дом... Роман Петрович прожил эти дни как тень самого себя. Он видел смерть каждый день, но смерть родного человека всегда ощущается иначе. Ему было страшно представить, как чувствует себя ребенок, у которого умерла бабушка, а через два года мама. Стеша ходила в школу, училась, вроде бы даже не плохо, но Роман Петрович боялся смотреть ей в глаза. Однажды Стеша сказала ему:
– Я знаю, що ти ні в чому не винний, тату. (Я знаю, что ты ни в чем не виноват, папа.)
Эта фраза пролетела через его сознание словно молния, и навсегда осталась в памяти. Роман Петрович никогда не говорил дочери о своих страхах, и знал, что множественные метастазы нет смысла оперировать, но он не мог отделаться от мысли, что ему следовало попытаться – попробовать продлить ее жизнь хотя бы на полгода. Он знал что это невозможно, но от того не становилось легче. А дочка... вот как она поняла о чем он думал?
Через два года, когда Стеша закончила школу, Роман Петрович спросил ее:
– Поїдемо? (Уедем?)
– Поїдемо, (Уедем) – ответила Стеша.
И они уехали из Ивано-Франковска насовсем. Город, в котором Роман Петрович родился, вырос, начал работать врачом, стал специалистом, женился, и завел первого и единственного ребенка – теперь был чужим и безлюдным. Две смерти за два года – это слишком много для одного человека. Роман Петрович еще долго провозился с переводом в другую больницу. Он ткнул пальцем в карту и решил, что они поедут туда, где он никогда раньше не был.
Потом были долгие звонки в разные больницы в Вильнюсе, потом были письма в Ивано-Франковский и Вильнюсский исполкомы, потом долгие обоснования причины переезда и, наконец, одобрение из Антакальнисской больницы, которая согласилась не только дать рабочее место, но и предоставить жилье в многоэтажке прямо возле работы. Потом был переезд, ради которого Роман Петрович отыскал у своего приятеля грузовик с водителем, и вот в середине лета 1986-го – новый город, новая работа, новая жизнь.
Стеша сдала вступительные экзамены – биологию, к которой ей помог подготовиться отец, химию, которую она не любила всем сердцем, и сочинение по русскому языке, обязательное во всех советских республиках. И на последнем она познакомилась с высоким худощавым литовцем, который, казалось, почти не говорил по-русски.
– Как же ты будешь писать сочинение? – спросила его Стеша, пока они сидели в коридоре.
– А я могу хорошо писать, – ответил парень, – мне просто говорить на нем трудно.
– Понятно, – Стеша вытянула и сжала в кулак длинные пальцы, будто разминая руки перед написанием сочинения, – а как тебя зовут?
– Витаутас.
– А меня Стефания.
– Приятно очень, – парень протянул ей руку, – давай после экзамена гулять?
– Давай, – согласилась Стеша, пожимая его холодную от волнения ладонь, – купишь мне мороженное?
– Обязательно! – улыбаясь пообещал Витас.
Стеша почти не волновалась. Она знала, что обязательно поступит в университет потому что не могло быть иначе. Она не могла представить, как будет целый год скитаться по городу, пытаясь найти себе какое-то занятие перед повторной попыткой поступить в университет следующим летом. И главное, что она уже сдала химию – а ничего сложнее в мире больше не было. Сочинение на русском? Да, это чужой язык, но тогда все знали русский, его невозможно было не знать.
«Волга» остановилась возле деревьев, и Роман Петрович заглушил мотор.
– Дверьми не хлопать! – рыкнул он на молодежь и хлопнул своей дверью.
Из багажника Роман Петрович достал шампура, кастрюлю с мясом и две корзинки с другой едой. Витас вытащил сумку с кирпичами и дровами для приготовления костра, Стась расстелил на траве подстилку и положил на нее рюкзак.
– Пап, я купаться, – сказала Стеша.
Роман Петрович посмотрел на нее скептически.
– Вы тоже? – спросил он у других.
– Э... – протянул Витас.
– Ну понятно, – хмыкнул Роман Петрович, – батя, как всегда, жарить мясо будет сам.
– Ну да, – рассмеялась Стеша, – мы для этого тебя и взяли!
«Только она может позволить себе такие шутки» – подумал Витас. Для него Роман Петрович был не только отцом девушки, но и наставником в хирургии.
– Давайте я Вам помогу, – сказал Витас.
– Идите отсюда, – сказал Роман Петрович строгим голосом, и попытался спрятать разбегающуюся по его лицу улыбку в густых рыжих усах и рыжей бороде.
– Да нет, мы правда можемо помочь, – добавил Стась.
Роман Петрович снял соломенную шляпу и вытер лысину от пота.
– Я сам справлюсь, – сказал он серьезно и надел шляпу обратно, – идите купайтесь, развлекайтесь, на отдых приехали. Я пожарю мясо и тоже пойду поплаваю.
Ребята все еще смотрели на него с недоверием.
– Провалюйте звідси! (Проваливайтеотсюда!) – гавкнул Роман Петрович и рассмеялся.
Стась, Витас, Ильзе и Стеша побросали вещи на подстилку и побежали к озеру наперегонки. Даже летом немного прохладная вода в Вильнюсе – то что надо в жаркий день. Витас первым добежал до мостика, разбежался по доскам и прыгнул в воду изящной «ласточкой». По телу пробежала приятная дрожь, и через пару секунд кожа адаптировалась к температуре. Сделав три энергичных маха руками под водой Витас всплыл на поверхность и махнул головой, отряхивая воду.
Стась заботливо подождал, пока Витас всплывет, а затем разбежался и прыгнул вслед за ним «бомбочкой», подняв вокруг большую волну, которая с головой накрыла Витаса.
– Какой же ты здоровый кабан! – похвалил Витас Стася, когда тот всплыл, – горилла, блин!
– Гы-гы, – засмеялся Стась.
– Сейчас вылезем, я тебе надеру задницу!
Стась снова «гыкнул» и нырнул. Витас начал плыть назад, чтоб избежать с ним встречи, но Стась поплыл в другую сторону. Стеша и Ильзе стояли по колено в воде, медленно заходя в озеро. Когда Ильзе увидела подплывающего под водой Стася, она громко вскрикнула и выбежала на берег. Стась вынырнул и рассмеялся. Ильзе стояла на берегу, повернувшись к озеру боком и вытянув руку, которой она грозила Стасю.
– Не надо!
Стась спрятал половину лица под воду и глядел на нее как крокодил.
– Вот не надо! – Ильзе погрозила ему пальчиком, – я сама зайду!
Стась поднял брови:
– Я весь в ожидании... – сказал он безэмоционально.
Ильзе осторожно двинулась в озеро, стараясь обойти Стася по дуге. Словно настоящий крокодил, Стась развернулся на месте, сопровождая ее взглядом. Когда она зашла почти по пояс, Стась сделал два маха руками, в миг оказался рядом с ней, встал на ноги, и под смех Стеши и Витаса поднял верещащую Ильзе на руки. Она схватилась за его толстую шею и крикнула:
– Только попробуй кинуть!
Стась засмеялся, набрал в грудь побольше воздуха и завалился на спину. Озеро поглотило его вместе с Ильзе. Через секунду он вынырнул и посмотрел на мокрое лицо девушки ребяческими счастливыми глазами.
– Muļķītis! (Дурачок!) – засмеялась Ильзе и поцеловала Стася в щеку.
– Плыви ко мне! – крикнул Витас Стеше.
Стеша скромно улыбнулась и осторожно зашагала по песчаному дну в сторону Витаса. Через пару метров дно под ногами закончилось, и она поплыла к нему. Она плавала не очень здорово, и чувствовала себя ребенком, который плывет к родителю, который ждет ее с протянутыми руками. Витас знал это и вытянул вперед руку, на которую Стеша оперлась как только смогла дотянуться. Витас подтянул ее к себе и подставил плечо за которое Стеша могла держаться.
– Не понимаю, у тебя отлично получается плавать, но ты почему-то боишься.
– Боюсь воды, – сказала Стеша.
Витас лег почти на спину, придерживая Стешу за плечи.
– Поплыли с нами на тот берег! – позвал Витас.
– Нет, – ответила она.
– Поплыли, я поддержу тебя, если будет надо!
– Нет, я боюсь, я запаникую, не надо.
– Нас же будет трое, мы все сможем тебя поддержать, если что, – сказал Витас.
– Нет, я не поплыву, я тут, возле берега, – твердо сказала Стеша.
Она никогда не соглашалась, но Витас всегда пробовал. Он верил, что однажды, она переборет свой страх. Стеша умела плавать, но всегда плавала только там, где могла достать до дна. Витас думал, что она ему еще недостаточно доверяет, но со временем, она точно сможет вместе с ним проплыть на тот берег.
– Ну что, поплыли? – спросила Ильзе, – Стеша, ты не с нами?
– Нет, нет, – торопливо сказала Стеша, – плывите сами.
И она вернулась ближе к берегу. Ощутив под ногами твердую землю, Стеша поплавала вдоль берега пару минут в свое удовольствие и тогда вылезла на мостик, откуда было хорошо видно все озеро. Немного поодаль, метрах в двухстах, по глади озера медленно двигались три головы – Витас, Стась и Ильзе. Стеша всем им немного завидовала, потому что они не боялись плавать на тот берег. Конечно, «тот берег» был совсем не на противоположной стороне озера, а всего лишь маленьким диким пляжем посреди леса, до которого по озеру было метров триста пятьдесят-четыреста. Стеша видела, как друзья доплыли туда, вышли на берег, и сели на песок отдохнуть. Как только добрался, Витас повернулся, нашел глазами Стешу, помахал ей рукой и что-то крикнул. Стеша помахала рукой в ответ.
– Я не чую тебе, (Я неслышу тебя) – сказала она улыбаясь.
Витас снова что-то крикнул и снова помахал рукой. Через пару минут они поплыли назад, и вот тогда Стеша услышала, о чем они говорят. Забавно, но над поверхностью воды, голос распространяется далеко и отчетливо, особенно с попутным ветром. Поэтому Стеша слышала и низкий бас Стася, и звонкую речь Ильзе, и ровный голос Витаса. Стеше казалось, что они такие разные, и при этом такие друзья. Витас – высокий и худой, с вытянутым лицом, прямыми светлыми волосами и голубыми глазами, с тонкими пальцами, будто созданными чтобы держать скальпель и острым юношеским подбородком. Стась – на целых десять сантиметров ниже, но широкоплечий и коренастый, с огромными руками и толстой шеей, темными короткими волосами, большим носом в форме картошки и большим квадратным лицом. Они с первого же курса оказались в одной комнате общежития, на улице Olandu – Витас студент медицинского факультета и Стась – будущий стоматолог. Стеша вначале даже называла их Толстый и Тонкий.
Они все, конечно, были не местными. Витас приехал из Молетая, а Стась из Бреста. Витас сразу собирался поступать в столицу своей республики, и к счастью у него это получилось, а вот Стась в Вильнюс не собирался, и вначале поступал в Минске. Но из-за дурацкой «четверки» по химии, Стась провали конкурс и остался без места. Имея по другим предметам твердую «пятерку», Стась взвыл от досады, узнав, что он получит место, только если кто-то откажется.
– Зубрилки! – ругнулся Стась.
В тот же день отец Стася купил на минском вокзале билет на поезд до Вильнюса, сунул сыну свой бутерброд из буфета и отправил на вокзал.
– Не поступил в Минске – поступишь в Вильнюсе, – сказал отец.
И Стась поступил в Вильнюсе. Теперь ездить до дома было на 4 часа дольше, но Стась ни о чем не жалел – ему очень понравилась литовская столица, которая по обстановке и атмосфере почти не отличалась ни от Минска, ни от Бреста. Но самое главное – в Вильнюсе Стась встретил Витаса. Тоже медика, тоже приезжего, который тоже любил спорт и тоже отлично боксировал! Стась обожал бокс, и в первый же месяц в Вильнюсе нашел себе секцию для тренировок. Каково же было его приятное удивление, когда его сосед Витас тоже записался в эту секцию. А еще через год Стась встретил Ильзе – самую красивую девушку на факультете электротехники, светловолосую голубоглазую латышку, которая по понятным только ей причинам решила поступать в университет не в Риге, до которой от ее родной Елгавы было меньше часа пути, а в Вильнюсе. Она была внешне гораздо больше похожа на Витаса – большие глаза, вьющиеся мягкие волосы, и аристократическая маленькая родинка на правой части подбородка, и всего на пару сантиметров ниже невысокого Стася. Но когда Стась впервые увидел ее, то сразу позвал на свидание, а вечером того же дня объявил Витасу:
– Я не уеду из Вильнюса без нее!
И он сдержал слово – с тех пор они были вместе.
Девушки разливали по стаканам «советскую» колу, пока Роман Петрович складывал в одну кастрюлю пожаренное мясо, а в другую картошку «в мундирах». Еще на тарелке лежали яблоки, груши и сливы, а рядом в миске овощи – помидоры, огурцы и перец. В маленькой корзинке, дополняя натюрморт, были сушки, булочки с повидлом и печенье «юбилейное».
– Роман Петрович, Вам налить колу? – спросила Ильзе.
– Нет, спасибо, я буду минералку. Витас вроде бы должен был взять бутылку.
– Мм... – Ильзе посмотрела в сумке, – да, есть «Витаутас».
– Как иронично... – усмехнулся Роман Петрович, – давай.
Ильзе протянула ему стакан с минеральной водой.
– Так, ладно, все готово, где эти балбесы? – спросил Роман Петрович, допив свой напиток.
– Пошли на пляж боксировать, – сказала Стеша.
– Позови их кушать, а то без них начнем, я ужасно голодный.
Через минуту Витас, Стась и Стеша вернулись с пляжа. Парни сняли боксерские перчатки и шлемы. Внутри перчатки были слегка влажные от пота. Витас вытер лицо полотенцем. Роман Петрович смотрел на них скептически.
– Кто победил? – спросил он.
– Я, – уверенно сказал Витас.
– Как ты это понял? – недовольно спросил Стась.
– Я так чувствую, – заключил Витас.
– По-моему ты пропустил сильно много ударов по голове и теперь чувствуешь что-то странное.
– Да нет, это явно ты уже забыл что и как было.
Девушки смотрели на них и хихикали.
– Так ладно, Тайсоны, – прервал их Роман Петрович, – вот тут курка, вот тут свиня (Воттут курица, вот тут свинина), ешьте. Вы, девчата, тоже берите, не стесняйтесь.
– Это действительно очень вкусно, – сказал Стась, откусив кусок курицы.
– Присоединяюсь, – сказал Витас, – да, да, – согласились все.
Получив признание, Роман Петрович коротко поклонился, как бы подчеркивая заслуженность всех комплиментов. Дальше ели молча. Еда действительно была очень вкусная – только и успевай запивать газировкой или минералкой чтобы не давиться совсем всухомятку. Роман Петрович первый доел и встал с подстилки.
– Пойду проплыву немного, – сказал он, потягиваясь.
– Тіко-но поїв, куди ти підеш?! (Только-но поел, куда ты пойдешь?!) – возмутилась Стеша.
– Не шипи на батька! Я не багато з'їв, та і плавати трошки буду, (Нешипи на отца! Я не много съел, да и плавать немного буду.) – ответил Роман Петрович.
Его компания на самом деле никого не напрягала, но все понимали, почему он держится в стороне. Роман Петрович знал, что детям легче без него. Они все его уважают, и, наверное, даже любят, но он не хотел делать вид, что находится с ними на одной волне, что будто они ровесники. Он не строил из себя наставника, но и не притворялся юношей. Скорее его, чем ребят, утомляла эта юношеская компания и он уходил, не скрывая желания отдохнуть от них.
– Ильзе, солнышко, я бы хотел кое-что тебе подарить, – сказал Стась и полез в свою сумку.
Ильзе посмотрела на него с улыбкой, но без энтузиазма. Она почему-то очень боялась его дорогих подарков и просила не дарить ей ничего дороже десяти рублей. Стась никогда не слушался и это очень смущало Ильзе. В этот раз Стась достал небольшую книжку в плотной коричневой обложке и протянул ее Ильзе.
– Чтоэто? – спросила она.
– Ну, посмотри, – улыбнулся Стась.
Ильзе открыла книжку на первой странице. У нее оказались невероятно толстые страницы, но лишь от того, что к ним были приклеены фотографии. Большие глаза Ильзе открылись еще сильнее от удивления. Витасу показалось, что она больше удивлена чем рада. У нее на лице была эта ничего не отражающая сдержанная нордическая улыбка, и большое удивление в глазах. А вот Стась этого всего не замечал, и не сдерживал эмоций – он просто светился от счастья и, казалось, был безумно рад, что дарит Ильзе такой подарок.
– ...но как? – наконец спросила Ильзе, – тут фотографии, где мы были...
– Да! Это было не просто, – с гордостью сказал Стась, – я просил моего друга нас фотографировать, когда мы гуляем. Он старался делать это так, чтобы ты не замечала. Смотри, здесь мы выходим из общаги, а тут мы возле почты идем забирать мою новую книгу по стоматологии.
– Поэтому кое-где я получилась не очень... – заметила Ильзе, торопливо листая странички.
– Не говори глупостей! Ты очень красивая! Я сам отбирал каждую фотографию! Ты даже не представляешь, какая ты красивая!
– Спасибо... – сказала Ильзе, – тут правда так много фотографий... Витас, ты участвовал?
– Нет, но я был в курсе, – улыбнулся Витас.
– Тут фотографии за все лето! Тут мы в парке, а тут в библиотеке, а тут пьем чай на площади. Я очень хотел сделать тебе сюрприз, поэтому это была растянутая по времени фотосессия! – Стась светился при каждом слове, источая чистое вдохновение и восторг.
– Да, это очень неожиданный подарок, – Ильзе подняла глаза на Стася. На ее лице была все такая же сдержанная нордическая улыбка, – спасибо, Стась, ты всегда очень добр со мной.
Она закрыла альбом и наклонилась к нему через тарелки на подстилке, чтобы поцеловать. Стась наклонился к ней навстречу и обхватил двумя руками за плечи. Витас всегда обращал внимание на то, как он ее обнимает – всегда очень крепко, всегда как в последний раз, всегда много водя пальцами по ее телу, будто проверяя, что она на месте.
– Стась... спасибо большое, я... я совсем не ожидала подарка, тем более сегодня, просто так.
– Я рад что тебе понравилось!..
Растроганная Стеша тоже расплылась в улыбке и взяла Витаса за руку.
– Прости, у меня нет такого альбома про нас, – сказал Витас.
Все засмеялись.
– Ну, вернее... он еще не готов.
Все засмеялись громче.
– Ну то роби швидше! (Ну такделай быстрее!) – пошутила Стеша и поцеловала Витаса в щеку.
– Хорошо, котик, – улыбаясь кивнул Витас.
Ильзе снова открыла альбом, и начала листать его, не говоря ни слова. Стась сделал вид, что не ждет от нее никаких комментариев и потому начал о чем-то беседовать с Витасом. Ильзе переворачивала странички медленно, одним пальцем, будто боясь лишний раз прикасаться к подарку. Стеша спросила ее откуда одна из фотографий, и Ильзе ответила, что, кажется, из Вяркайского парка. Там было несколько фото и с зеленых озер. Ильзе поднимала взгляд, будто сравнивая фотографию с тем местом, где они сидели теперь. Там почти ничего не отличалось, ведь эти фотографии были сделаны тут, видимо, не больше месяца назад. Там был все такой же мостик, все так же плескалась под ним с зеленоватым оттенком вода, и такие же деревья уходили вдаль, выстроившись в ровную стену вдоль берега.
Через пару минут вернулся Роман Петрович.
– Как вода? – спросил Витас.
– Отлично! – ответил Роман Петрович, прыгая на одной ноге. – Из уха только никак не вытечет, ох!.. О, ось наче витікла! (О, вотвроде бы вытекла.)
Он зачем-то еще раз вытер лысину полотенцем и пошел к машине. Ко всеобщему удивлению он вернулся уже в рубашке и брюках, и протянул Витасу ключи от «Волги». Витас озадаченно взял их.
– Пойду домой, ребята, хочу пройтись, – сказал Роман Петрович, – вечером, когда привезешь Стешу домой, не будите меня.
– Роман Петрович, оставайтесь с нами, чего Вы так рано? – попросила Ильзе.
– Да, Вы нам столько всего приготовили, а уже уходите? – спросил Стась.
– Спасибо, дети, я ценю вашу доброту, я просто хочу пройтись. Иногда человеку надо побыть наедине с собой.
На секунду повисло какое-то неловкое молчание, но Витас знал, что Роман Петрович оборвет его тем, что развернется и попрощается.
– Может быть я Вас хотя бы отвезу? Вам до дома идти километров десять.
– Вот и прекрасно. Дайте мне яблоко и бутылку минералки. Спасибо.
Роман Петрович сунул яблоко в карман и взял воду подмышку.
– Рад был с вами посидеть, увидимся!
– До свидания... – растеряно попрощались ребята.
Когда он отошел на несколько шагов, Витас встревожено встал и догнал Романа Петровича.
– Роман Петрович, что-то случилось?
Он посмотрел на Витаса и положил ему руку на плечо. Витас знал этот жест – для Романа Петровича это был жест доверия, он всегда так делал, когда хотел успокоить собеседника. Так он будто устанавливал прямой контакт с человеком и ему легче было говорить. На собеседника это тоже влияло успокаивающе, особенно в больнице.
– Нет, Витас, ничего не случилось, – Роман Петрович абсолютно искренне пожал широкими плечами, – просто я хочу побыть один, да и вы, думаю, придумаете чем заняться. Машину поставишь где обычно. У Стеши ключи от квартиры есть. Я доверяю тебе, знаю, что с тобой она в безопасности. Да и машина тоже. Ха-ха.
Витас не ответил улыбкой на эту шутку.
– Я очень ценю Ваше доверие, Роман Петрович.
– И есть за что, – он отпустил Витаса и дважды хлопнул его по плечу, – ну добре, синку, йди, і гарного тобі вечора. (Нухорошо, сынок, иди, и хорошего тебе вечера.)
– Ačiū labai, (Спасибобольшое) – ответил Витас.
Роман Петрович пошел вдоль дороги в сторону города. Витас догадывался, о чем этот человек будет думать весь вечер, но боялся представлять, как эти мысли должны были выглядеть. Ему было искренне жаль этого молодого крепкого мужчину, который изо всех сил старается быть сильным и никому не показывать свои боли. Витас догадывался, какая личная трагедия прячется за его шутками, и как звучат голоса в его голове, которыми он никогда и ни с кем не поделится. Витас знал, что он не обманывает, когда говорит, что хочет побыть один. Он видел это иногда и в своем отце – когда человек шутит, а потом будто бы невидимый переключатель щелкает в его голове, и он перестает улыбаться. Мужчины не делились этим, но они почти все болели периодическими накатами хандры, которые ничем не вылечишь – ни беседами, ни временем, ни привычками. Роман Петрович не придумывал причин, чтобы уйти. В этот раз он не думал о том, чтобы дать больше свободы молодой компании, он просто хотел послушать свой внутренний голос в тишине. До дома почти десять километров? Тем лучше. Некуда было спешить.