"ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ"
Я мудрых книг, черпая знания,
трудом усердным постигая сущее.
Я стены раздвигал сознания,
а оказалось они - несущие.
В метро пахло железом, кофе из автомата и ранним летом. Суббота. Город сонный, как кот после еды. Я приехал раньше - привычка. Читал что-то из Лондона или Лавкрафта, не помню уже. Кажется, записал фразу в блокнот, что держал в кармане - бумага уже была мягкой от времени и шуршала, как крылья.
Она появилась точно в одиннадцать, у турникетов. Маленького роста, стройная, в элегантных модных очках, в серой рубашке и с каким-то рюкзаком за плечами. Волосы - светлые, ровно подстриженные до плеч. Совсем девочка, но это обманка. Она была старше меня в два раза...
- Привет. Ты раньше пришёл.
Голос - тихий, как будто ей неловко тревожить мир.
Мы не обнялись - просто кивнули друг другу. Я чувствовал себя взрослым. Или делал вид. Мне было семнадцать.
Я был в джинсах и чёрной футболке с мордой волка. У волка было серьёзное лицо - почти мудрое. Почти как у меня, когда я забывал, что мне всего семнадцать. За спиной - рюкзак, как положено: блокнот, два карандаша и яблоко. Потому что в любом приключении должен быть рацион и что-то, чем можно писать.
Поздоровались - пожатием руки. Её ладонь оказалась неожиданно сильной. Крепкая, тёплая, надёжная. Таких я запоминал.
- Удобрения таскаю, и горшки с цветами... - усмехнулась она, будто прочитала мои мысли.
Когда мы вышли из метро, солнце уже поднялось, улицы заполнялись субботой. Машины бормотали себе под нос, асфальт потихоньку нагревался, и город начинал жить как в замедленной съёмке. Она шла быстро, мелкими шагами, будто боялась опоздать на поезд, которого нет. Я - рядом, чуть в стороне, наблюдая, как день аккуратно разворачивается вокруг неё.
Пока мы шли к зоопарку, она говорила о погоде, о цветах, которые не прижились, и о каких-то хулиганах, сломавших молодую берёзу. Я кивал, но часть меня уже приподнялась надо всем этим - как камера, отъезжающая вверх в фильме. Сверху всё выглядело иначе. Люди - как муравьи, спешащие по своим делам. А мы - точка среди миллиардов точек. Но внутри точки жила история, и она хотела быть рассказанной.
За кулисами зоопарка
Мы подошли к боковому входу. Там сидел охранник в кепке и с газетой. Она махнула ему рукой:
- Свои.
Он кивнул, не отрываясь от "Футбола".
- За экскурсовода?
- Да, типа того.
Она провела меня через служебный проход. Никаких билетов. За спиной - рёв толпы, впереди - зелень, дорожка и запах зверинца, впитавшийся в кору деревьев.
Когда мы вошли в зоопарк, словно через тайный ход в иной мир, я ощутил запах лета. Детство пахнет именно так: жареным сахаром, пыльной травой, и звуками, где перемешаны визг детей, лай собак и крики попугаев.
- Тут я работаю, - сказала она просто. - Цветы, листья, удобрения. Флорист, но иногда зовут ещё на озеленение в вольеры.
Я кивнул, стараясь казаться как можно более вдумчивым. На самом деле я просто слушал. Её голос звучал иначе здесь - спокойней, как будто всё вокруг её.
Она шла впереди, а я следом. Иногда она рассказывала о животных - с именами, привычками и характерами. Я слушал. Иногда - записывал в голове. Иногда - наблюдал, как бы со стороны. Я отделялся от себя, видел нас - двоих: взрослую женщину в очках и подростка в чёрной футболке. Мы шли между клеток, где чужая свобода билась о прутья, и всё это напоминало театр: с декорациями, ролями, даже зрителями - с мороженым и камерами.
Для меня она была как вторая мать. Может, не в смысле заботы, а в смысле принятия. Я ведь давал ей читать свои рукописные романы - строчки, выведенные от руки, со стертыми концами и наивными диалогами. И она ни разу - ни разу - не сказала, что это глупо, скучно или бесполезно. А могла бы. Могла бы посмеяться. Сказать что-то, что закроет мне рот надолго. Но нет. Она просто читала. Внимательно. А потом говорила: «Ты обязательно допиши это. Там живёт кто-то настоящий». И я верил.
Кто-то может подумать: вежливость, доброта, хорошее воспитание. А я чувствовал - искренность. У неё была своя аура. Тёплая. Чистая. И ни капли фальши.
Мы часто говорили о литературе. О мировом искусстве. Я делился своими мыслями о романах, которые читал ночами, и она слушала. Не как взрослый, который кивает из вежливости, а как человек, которому действительно интересно. Я тогда учился в академии культуры. Это само по себе звучит немного напыщенно, но мне было важно. Я впитывал всё: книги, фильмы, музыку. А с ней - делился, не боясь, что назовут это «детским».
Зона хищников
- Пойдём по кругу. Сначала хищники, потом травоядные, потом приматы. Террариум в конце. Самое интересное - напоследок, - сказала она, показывая жестом - за ней.
Первые были хищники. Клетки из металла и бетона, тяжёлый запах мяса и шерсти, таблички с латиницей. У самого входа - зевающая арка с нарисованным львом и потрёпанной надписью "Добро пожаловать!".
Под ней - толпа: дети с шариками, молодые родители в солнечных очках, бабушки с мороженым, парни с рюкзаками. Кто-то щёлкает на "Зенит", кто-то снимает сторис, кто-то просто идёт, щурясь на свет. Из громкоговорителя негромко играет музыка - лёгкая, как в старом аттракционе: весёлый саксофон с хрипотцой. Воздух пахнет солнцем, пылью и кукурузой.
Дорожка вела к зоне хищников.
Panthera leo. Лев.
- Его зовут Мартин, - сказала она, не повышая голоса. - Старый уже. Ест с аппетитом, но почти не рычит. Спокоен.
Мартин, будто услышав своё имя, повернул голову. Огромная грива, но взгляд - усталый. Он посмотрел прямо на нас, не мигая, и зевнул. Мне показалось, он узнал её. А может, и меня.
"У тебя мудрые глаза, - сказал я ему мысленно. - Усталые, но честные".
Он зевнул, как будто согласился.
- Привет, старик, - мягко сказала она.
На скамейке у вольера льва мужчина в панаме читал газету, рядом девочка с розовым ведёрком для попкорна наблюдала за царём зверей, широко раскрыв глаза. Где-то за спиной кто-то смеялся: мальчик с криком называл тигра "Полосатый дядя!", а его мама фотографировала через прутья, подстраиваясь под свет.
Дальше - тигры. Panthera tigris altaica.
- Эти вечно дерутся за место, - говорила она. - Но как только приходишь с ведром, сразу притихают. Особенно Рая.
- Рая?
- Тигрица. Ей нравится, когда с ней разговаривают. Правда, Рая?
Животное ткнулось полосатой мордой в прутья. Не рычало. Просто стояло. Мне казалось, что я попал в другой мир, за стекло документального фильма.
У вольера медведя двое парней ели сладкую вату и спорили - мог бы он залезть на дерево или нет. Медведь тем временем ковырял пень с философским спокойствием. Вокруг - не зоопарк, а ярмарка с тенями акаций. Люди отдыхали, наблюдали, фотографировали - но всё это без спешки, как будто день резиновый и можно не бояться, что он закончится.
Зона травоядных
Мы двинулись дальше. Детей становилось больше. Кто-то кричал: "Смотри, зебра!", кто-то держал сладкую вату и размазывал её по лицу. Аттракцион детства - звери и сахар.
- Этих я люблю, - сказала она, кивая на зону травоядных. Здесь - тень. Деревья, скамейки, детская коляска с качающейся игрушкой. Пожилые супруги делили мороженое, мальчик в кепке смотрел на жирафа снизу вверх, будто на башню из конструктора.
Зебры, антилопы, один задумчивый верблюд.
- Зебр у нас три. Вечно в ссоре. Эту зовут Кристина. Пыталась убежать весной. Нашли во дворе у директора.
У стены стояла семья. Отец держал малыша на плечах, а мама махала зебре рукой, будто та поймёт. Было уютно от чужого счастья.
Жираф по привычке тянулся к листве над вольером, хотя до неё не дотянуться - и из толпы раздалось:
- Мам, он как кран!
У лам - аншлаг. Они беззастенчиво смотрели на людей, как на своих. Один подросток шутил, что у ламы выражение лица, как у его учительницы по химии. Все смеялись. Лама плюнула - попадание в шорты. Смеялись ещё громче.
У пруда с оленями - уличный музыкант с губной гармошкой. Он играл что-то лёгкое, напоминающее вальс, но чуть пьяное. Рыжеволосая девочка с веснушками танцевала на месте, едва слышно притопывая - рядом её мама болтала с другой женщиной, глядя на детей, как на урожай лета.