Глава 5. Церемония
朝闻夕死
«познав истину утром, вечером можно не бояться умереть»
Следуя традициям и правилам приличия, во время обучения или визитов в другие кланы члены семьи глав кланов всегда расселяют отдельно от всех адептов и представителей других кланов. Им предоставляются отдельные покои со всеми удобствами, в то время как остальных адептов селят в более скромные палаты по несколько человек на комнату. Кто знает, загадочное стечение обстоятельств, хороший дар убеждения клана Ин или чей-то тайный приказ поспособствовал тому, чтобы дочь главы клана заклинателей делила свои покои с девушкой, которая не только не связана с ней кровью, так еще и не была признана ни одним кланом.
Несмотря на раннюю весну, которая только недавно вступила в свои права, лучи яркого солнца не только пробивались сквозь окна, освещая все вокруг, но еще и выполняли другое свое предназначение: согревали теплом. Вэй Ли-хуа открыла глаза, лениво потянулась и улыбнулась приветливому солнцу, встречая новый день.
— Проснулась? — ласковый голос фарфоровый девушки раздался откуда-то из глубины комнаты.
— Доброе утро, — поприветствовала ее чужая, бегая заспанными глазами по комнате в поиске обладательницы соловьиного голоска.
— Утро? — губы Минь-чжу расплылись в легкой улыбке. — Уже день.
«День». Одно слово, которое, как чудесный лечебный отвар, помогает пробудиться ото сна, отрезвляет разум и заставляет подняться на ноги. Вскочив с теплой кровати, Ли-хуа едва не столкнулась с Минь-чжу, которая неожиданно появилась перед ней. Как и ожидалось, она увидела самую добрую и искреннюю улыбку, которую только можно было увидеть на всем белом свете. В руках фарфоровая девушка держала плотную тряпицу, на которой "восседала" небольшая кастрюлька. Струйки теплого пара пробивались через крышку наружу, заполняя окружающее пространство ароматом грибов и каких-то неизвестных трав.
— Раз завтрак ты проспала, наслаждаясь приятными сновидениями, тогда начнешь свой день с обеда, — поставив кастрюльку на деревянный стол, девушка села на пол, разливая золотистую жижу по глубоким синим тарелкам. — Я подогрела для нас воду с утра, думаю, что она еще не до конца остыла. Приводи себя в порядок и присоединяйся ко мне.
Запах еды поднял восстание в животе Ли-хуа, который был пустым уже, кажется, целые сутки. Однако желание умыться даже пусть уже остывшей водой, окончательно прогнав сонливость, и привести себя в порядок после долгого и утомительного пути у нее было куда больше.
Чугунный таз, наполовину наполненный еще теплой водой, стоял в дальней комнате, рядом с небольшой ванной, скрытой за расписной лозой ширмой. Вода, действительно, обладает какими-то магическими свойствами – не зря говорят, что без нее невозможно прожить. Капли воды стекали по девичьему лицу и разбивались о деревянный пол, не только снимая усталость, накопившуюся за все эти дни, но и наполняя энергией, которая так была необходима.
Фарфоровая девушка не притронулась к еде, выжидая ту, которая составит ей компанию. Чужая села напротив нее, пододвинув тарелку с ароматным бульоном к себе. Приготовленный девушкой грибной суп не только обладал пленяющим ароматом, он еще был и безумно вкусным. Теплая жидкость разливалась по всему горлу, попадала в желудок, согревая все тело изнутри. Доев свою порцию, Минь-чжу встала из-за стола, взяв кастрюльку, сказала:
— Ли-хуа, ешь спокойно, не торопись. Я скоро вернусь.
Поблагодарив за чудесный обед, Ли-хуа проводила дочь главы взглядом и осталась ненадолго одна в пустом доме.
Минь-чжу не заставила себя долго ждать. Вернувшись уже с пустыми руками, но в еще более приподнятом настроении, она закружилась вокруг Ли-хуа.
— Сегодня важный день как для меня, так и для тебя. Позволишь?
Фарфоровая девушка встала позади и легким движением руки расплела веревку, стягивающую спутанные волосы Вэй. Она достала из-за пазухи небольшой темно-синий гребень, на котором был вырезан и усеян маленькими камнями золотой журавль, летающий над распустившимися, покрытыми золотой краской, лотосами. Тонкие пальцы аккуратно перебирали волосы, распутывая каждую прядку, придавая общей картине эстетичный вид.
Хоть Минь-чжу и Ли-хуа были ровесницами, но первая казалась намного старше. Ее воспитание, знания, способности, умения и мудрость, которые не соответствовали ее возрасту, в глазах второй создавали образ старшей сестры, которая всегда помогает, заботится, радуется твоим достижениям и переживает трудные моменты вместе с тобой. Они знаю друг друга так мало, а кажется, будто всю жизнь идут плечом к плечу.
— Помнишь, я обещала тебе показать, что купила в тот вечер у лавочников?
Чужая кивнула головой, а Минь-чжу уже протягивала ей маленькую коричневую коробочку. Открыв ее, девушка увидела широкую шелковую ленту такого же глубокого и насыщенного синего цвета, как сапфир. Такие ленты считались дорогим украшением, который не каждый мог себе позволить так же, как не могла позволить себе и она.
— Минь-чжу...
— Помолчи, — тут же осекла ее фарфоровая девушка, — это мой подарок тебе. И ты не можешь его не принять.
Она сверкнула глазами, всем своим видом дав понять, что спорить и пререкаться с ней – абсолютно пустая трата времени и сил.
— Синий, — Минь-чжу аккуратно извлекла ленту из коробочки, любуясь своим подарком, — мой любимый цвет. Думаю, что тебе пойдет.
Собрав волосы в высокий хвост, фарфоровая девушка украсила свою работу синей лентой и еще несколько раз провела гребнем по волосам.
Не успела Ли-хуа открыть рот, чтобы поблагодарить девушку, как та, довольная проделанной работой, сразу же скрылась в другой комнате.
— Это еще не все, — вернувшись со свертком в руках, она села передо чужой, опустившись на колени, — Я знаю все, что ты захочешь сказать, когда откроешь. Пообещай мне, что просто примешь это и все, без лишних слов. Хорошо?
Девушка медленно кивнула, сама не понимая, на что соглашается и сможет ли сдержать данное обещание. Дрожавшими от волнения и незнания руками она развязала веревку, завязанную бантиком, и открыла сверток. Внутри лежал аккуратно сложенный нежно-лилового цвета ханьфу. Минь-чжу все это время смотрела на девушку, переминая пальцы, боясь сделать вдох, выжидая ее реакции.
— Минь-чжу, — проведя рукой по мягкой, приятной на ощупь дорогой ткани, Ли-хуа подняла взгляд, — он очень красивый!
Фарфоровая девушка помогла развернуть наряд, чтобы разглядеть всю его красоту. Широкий лиловый пояс, поверх которого завязывается тонкий кожаный коричневый ремешок-косичка, ворот наружу, на котором тонкими серебряными нитями вышиты бушующие морские волны.
— Это один из моих любимых, тетушка И-синь подарила мне его когда-то, — она провела рукой по одежде, без капли сожаления прощаясь со столь важным для нее подарком.
— Минь-чжу, — чужая перехватила ее руку, нежно сжав в своей ладони, — спасибо тебе за все.
— Я уже говорила и скажу еще раз: всегда рада помочь, — фарфоровая девушка вновь одарила собеседницу своей улыбкой.
— Но... Почему ты мне помогаешь?
— Я верю в мир, и если кто-то нарушит покой этих земель, я знаю, что ты не из тех людей, кто останется в стороне. А еще я знаю, что ты – хороший человек, я чувствую в тебе родную душу, — Минь-чжу встала, поправив замявшуюся юбку. — У нас осталось мало времени. Надень это.
***
Роскошный Поднебесный дворец, похожий на трех стоящих друг на друге черепах с темно-синими панцирями-черепицами, величественно возвышался над бамбуковым лесом. К нему вели две белоснежного цвета широкие лестницы, между которыми лежал мраморный пласт с двумя выгравированными драконами. Дракон – символ клана мудрецов, и здесь их было более, чем предостаточно. Вырезанные на белых столбцах летающие драконы сопровождали гостей на каждом из трех лестничном пролете. По голубому фасаду дворца плыли небольшие золотые дракончики и ни один из них не был похож на предыдущего: разная чешуя, разного размера рога. Даже казалось, что они по-разному смотрели на тех, кто потревожил их покой. Кто-то радушно встречал гостей, кто-то смотрел с презрением, кто-то с подозрением, а кому-то и вовсе было все равно, что за человек прибыл в эти земли.
У входа во дворец гостей встречали две большие статуи – золотые драконы, испокон веков охраняющие врата и покой клана Мэн, готовые своим огнем превратить любого врага в груду пепла. Вэй Ли-хуа остановилась перед ними, восхищаясь величием, созданным руками людей.
— Роскошно, не правда ли? — Минь-чжу, стоявшая рядом с ней, так же наслаждалась красотой дворца, в стенах которого она уже была не в первый раз. — Знаешь, а ведь когда-то это место выглядело совсем иначе. Меня еще не было в этом мире, когда этот дворец сравняли с землей. Тогда все кланы приложили не мало усилий и времени, чтобы возобновить его по крупицам. Эта земля – владения клана Мэн – самого древнего клана, но это место – общая гордость каждого клана. Для всех нас это не просто дворец – это целая история.
— Ин Минь-чжу, Вэй Ли-хуа, — перепуганный адепт клана Ин выбежал навстречу девушкам, прерывая рассказ дочери главы клана Ин. — Вот вы где! Все уже собрались, молодой господин ищет вас. Пойдёмте скорее внутрь.
Внутреннее убранство дворца ничуть не уступало красоте фасада. Кланы, которые прибыли раньше, уже расселись по местам, деля дворец на цветные секции. По левой стороне от входа расположился клан воителей, одетых в ханьфу алого цвета, и клан мудрецов – их ханьфу были такого же цвета, как подаренная Минь-чжу лента. По правой же стороне расположился клан лекарей, одетых в белоснежные ханьфу, и клан заклинателей, чьи ханьфу были небесно-голубого цвета. Посредине дворца стоял позолоченный трон с головой рогатого дракона, а на нем восседал старец - глава клана Мэн, с которым чужая уже сталкивалась в Лунных водах.
Сопровождающие кланов, главные адепты и прибывшие ученики по очереди подходили к каждой "секции", выказывая свое уважение прибывшим кланам.
— Молодой господин Ин, Ин Минь-чжу, приветствую вас, — молодой человек в белом ханьфу остановился перед столом семьи клана Ин, приветствуя их.
— Су Линь-линь, — фарфоровая девушка вскочила со своего места и поклонилась ему в ответ, ее щеки тут же покрылись легким румянцем, а на лице появилась привычная для всех милая приветственная улыбка Минь-чжу, — с нашей последней встречи прошло, кажется, три года?
— Три... три с половиной, — немного запинаясь в словах, но с полной уверенностью ответил он.
— Так вот за какое время вы успели меня перерасти! Слова Минь-чжу смутили юношу, его багровые щеки и опущенные вниз глаза тому доказательства. Сложно представить, что когда-то этот довольно-таки высокий парень был ростом ниже фарфоровой девушки, рост которой считается чуть ниже среднего.
— Ин Минь-чжу, прошу прощения, мне пора возвращаться к своему клану, — он еще раз поклонился, уже прощаясь с фарфоровой девушкой. — Очень рад был увидеть вас. До скорой встречи!
Когда все вернулись на свои места, молча ожидая начало церемонии, хриплый голос главы клана Мэн эхом пронесся по дворцу. Старец говорил очень тихо, но слышал и слушал его каждый.
— Я рад приветствовать все собравшиеся кланы здесь, в Туманной заводи. Двери Поднебесного дворца всегда открыты для тех, кто пришел в эти земли с добрыми намерениями, — поглаживая свою седую бороду, он смотрел ни на кого, но, в то же время, и на всех. — В десять лет нет забот, в двадцать – сожалений, в тридцать встаешь на ноги, в сорок нет переживаний, в пятьдесят познаешь мудрость, в шестьдесят – истину, семьдесят – уже редкость, в восемьдесят – ты старец.* За вершок золота не купить вершок времени, познайте же истину с утра.
Он замолчал, заставляя каждого задуматься над сказанными им словами. Глава клана не собирался давать никаких объяснений своей речи и произнесенным им цитатам, он сказал то, что хотел, поделившись со всеми лишь малой долей своей мудрости и оставив каждому пищу для размышлений. Старец махнул рукой, подзывая к себе мужчину, чей образ смутно казался Ли-хуа знакомым.
Невысокий, крепкого телосложения мужчина среднего возраста, на вид чуть старше главы клана Ин. Его серьезный взгляд резонировал с его лучезарной улыбкой, спрятанной за густыми усами. Он был как две капли воды похож на своего отца, только моложе, без седины в бороде, без глубоких морщин на лице и без потрескавшихся до крови рук. Как только мужчина заговорил, и девушка услышала непривычную, режущую слух манеру разговора, он как-то по-особенному тянул гласные – она сразу же узнала в нем одного из мужчин, приветствующих клан Ин на пирсе, к которому Минь-чжэ обращался по фамилии Мэн и по имени И-хао. Мэн И-хао – сын главы клана мудрецов, первый и единственный наследник трона, после смерти главы.
— Клан Ин, клан Су, клан Фан, для нашего клана большая честь приветствовать вас. Благодарим вас за доверие в проведении приветственной церемонии, — мужчина низко поклонился каждому клану. — Мы рады поприветствовать тех, кто первый раз оказался в Туманной заводи, для кого это обучение будет началом нового этапа в их жизни. Мы так же рады тем, чьи лица мы видим не впервой, для вас это будет последним обучением. Последним, но не менее важным.
Мужчина вышел в центр залы, поднял над головой наполненную до краев вином пиалу и громко произнес, чеканя каждое слово:
— За всех нас! И за начало обучения! — одним глотком он осушил пиалу и взмахнул рукавом, призывая начать трапезу.
На каждом столе стояло две пиалы. Правая была наполнена ароматным теплым зеленым чаем, а левая – прохладным вином золотого оттенка. Вэй Ли-хуа не знала какова на вкус золотая жидкость, поэтому последовав за действиями фарфоровой девушки, она подняла правую пиалу.
— За всех нас и за начало обучения! — хор из мужских и женских голосов слился воедино, подхватывая слова молодого господина клана Мэн.
***
После заката все ученики, распрощавшись со старшими и поблагодарив клан Мэн за приветственную церемонию, отправились отдыхать и восстанавливать силы к завтрашнему дню. Главные адепты и сопровождающие продолжили распивать вино в стенах Поднебесного дворца, наслаждаясь компанией старых друзей и обществом приятных новых знакомых, попутно обсуждая дальнейшее обучение адептов.
С начала церемонии и до сих пор Вэй Ли-хуа мучал только один вопрос, ответ на который самостоятельно та не в состоянии найти.
— Минь-чжу, почему все они так смотрели на меня?
Как бы помпезно не звучал этот вопрос, девушка была точно уверена в том, что ей не показалось, сколько внимания и косых взглядов было обращено к ее персоне. Она чувствовала их затылком, видела, как некоторые постыдно отводили глаза, делая вид, что смотрели вовсе не на нее, а кто-то совсем без стеснения, встретив взгляд юной девушки, продолжал смотреть до тех пор, пока не надоест или кто-то не окликнет их.
— Значит, ты все же заметила, — фарфоровая девушка подняла глаза к потолку, обдумывая как ответить на заданный вопрос. — Знаешь, есть множество причин.
— Каких же?
— Например, цвет твоего ханьфу. Ты же обратила внимание на то, что во время обучения все адепты одеты в одинаковые ханьфу. Это сделано для того, чтобы различать кланы по цветам. Когда ученики достигают каких-то высот или же, наоборот, нарушают правила, всем сразу становится ясно: какой клан заслуживает похвал, а кого следует наказать. Нося ханьфу определенного цвета, ты можешь не только прославить свой клан, но и очернить свою фамилию, данную тебе главой. Ты не адепт, но будешь вместе со всеми проходить обучение. А поскольку ни один клан тебя еще не признал, ты не имеешь права носить тот же ханьфу, который, например, ношу я или адепт другого клана.
— Значит, пока я не адепт, у меня есть возможность носить ханьфу любого цвета? — шутливо спросила чужая, любуясь подаренным Минь-чжу лиловым ханьфу.
— Да, в этом есть свои преимущества, — девушка звонко рассмеялась, но очень быстро улыбка исчезла с ее лица, — любой цвет, кроме черного. Черный ханьфу носили адепты клана магистров, теперь этот цвет – табу для четырех древнейших кланов.
Фарфоровая девушка вновь улыбнулась и повернулась к собеседнице, осматривая ту от кончика носа до кончика хвоста.
— А знаешь, есть еще одна причина всех этих любопытных взглядов. Ты очень красивая девушка, — в глазах Минь-чжу заплясали огоньки. — Хочешь, я покажу тебе, как видят тебя другие? Посмотришь на себя моими глазами. Девушка кивнула, соглашаясь на эту авантюру. — Закрой глаза.
Фарфоровая девушка взяла Ли-хуа за руки, и та сразу же почувствовала тепло, что шло от кончиков пальцев, приятно разливаясь по всему телу, доходя до макушки. Сердце девушки бешено застучало, когда Минь-чжу вдруг сказала:
— Открывай.
Тяжелые веки сопротивлялись. Чужая уже не чувствовала биения своего сердца, кровь застыла в жилах, она не слышала собственного дыхания, не чувствовала, как поднимается грудь. Ее тело сковал страх. Через мгновение девушка открыла глаза, через которые увидела себя.
Темные волосы, аккуратно заплетенные по бокам в две тонкие косы, переходящие в пышный длинный хвост и украшенные синей лентой – подарок Минь-чжу. Нетипичное квадратное лицо, бархатистая кожа, тонкие губы розоватого оттенка, маленький нос и широко распахнутые глаза. На нее смотрела девушка с острыми чертами лица и голубыми, как два озерца, глазами. Совсем недавно девушка уже видела эти глаза...
Она вновь почувствовала пульс, горячее дыхание обожгло ее. Толчок. Невидимые силы оттолкнули Ли-хуа от фарфоровой девушки, заставив их руки расцепиться. Чужая открыла глаза, но перед собой она уже видела не себя, а тяжело дышавшую Минь-чжу.
— Ты в порядке? — Ли-хуа вернулась на прежнее место, взяв девушку за руку, пальцы сильно обожгло, но она не обратила внимания на боль.
— Это и вправду отнимает очень много энергии, — переводя дух, тихим голосом ответила девушка.
— Именно поэтому Ин И-синь сказала, что я не похожа на вас? — фарфоровая девушка кивнула, отвечая на вопрос. — Но желающая разделить нашу судьбу...
Процитировав слова госпожи Ин, Вэй Ли-хуа вопросительно посмотрела на Минь-чжу.
— Воды, — прохрипела фарфоровая девушка, добавив. — На столе синий мешочек. Добавь две щепотки.
Чужая моментально выполнила просьбу Минь-чжу, напоив ее только что приготовленным отваром. Выпив все до последней капли, фарфоровая девушка глубоко втянула в себя воздух и продолжила отвечать на вопросы.
— Став адептом, ты одновременно "подписываешь договор", означающий повиновение и выполнение всех задач. В случае чего, делить поровну кров, защищать слабых, оберегать империю, даже ценной собственной жизни. Трусость, уклонение от ответственности, игнорирование обязанностей могут расценить как предательство. А судьба предателей давно предрешена...
Целебный отвар хоть и имел эффект, но только временный. Восстановить полностью духовные силы так быстро он не мог. Дыхание фарфоровой девушки снова стало прерывистым, глаза закрывались под тяжестью век, а голос с каждым сказанным словом становился все тише. Чужая подхватила Минь-чжу под локоть, помогла дойти до кровати, пока та не растеряла не только всю духовную энергию, но и физические силы. Укрыв девушку теплым одеялом, она смахнула мокрой тряпицей капли пота с ее лба.
— Ли-хуа, — из последних сил прошептала фарфоровая девушка, — спи. Завтра важный день.
Тело Минь-чжу обмякло, и она провалилась в сон. Ли-хуа, последовав ее совету, отправилась спать, думая о том, что принесет ей завтрашний день.
*цитата из книги «Суждения и беседы» (записи высказываний Конфуция, сделанные его учениками и последователями)