Глава 4. Дорога в Туманную заводь
有缘千里来相会，无缘对面不相识
«если на то есть судьба, то встретятся вопреки большому расстоянию, если не судьба, то и сидя друг напротив друга, не познакомятся»
С первыми лучами солнца, пять сампанов* отплыли от брусчатого причала и поплыли вверх по течению реки. Сампаны двигались медленно и бесшумно, казалось, будто за все это время ни одна из лодок не сдвинулись ни на чи**, и только окружающие пейзажи поочередно сменяли друг друга. Адепты клана Ин отдалялись от Лунных вод все дальше и дальше, людей, пришедших на причал, чтобы пожелать им счастливого пути, становилось все меньше и меньше, а их голоса, эхом отражающиеся от поверхности реки, вскоре совсем стихли.
Чужая, как и следовало ожидать, была в одном сампане с Минь-чжу, которая каждую минуту после моего пробуждения, а если быть точнее, то с момента, как безжизненное тело незнакомки оказалось в покоях фарфоровой девушки, находилась подле нее, с Минь-чжэ, который, как путеводная звезда, ведет и направляет адептов своего клана, а также с одним из адептов, который представился незнакомке как Ин Шэн-ли. Он, как и все адепты клана заклинателей, гордо носил фамилию главы клана – Ин. Шэн-ли несмотря на свой невысокий рост, худое телосложение и некую угловатость, очень умело управлялся с длинным веслом, приводя сампан в движение и показывая нужное направление другим, следующим за ними, сампанам.
— Куда мы держим путь? — прервав молчание, которое длилось с самого отплытия и по сию секунду, чужая обратилась к фарфоровой девушке.
— На запад, в Туманную заводь.
— Туманная заводь... — в воспоминаниях Ли-хуа не было подобного места, она не знала, где это и что ее там ждет, — А почему именно туда?
— Туманная заводь – это владения клана Мэн. Обучение адептов начинается в их клане, клане мудрецов. Как говорится, все начинается со знаний – через мудрость можно постичь истину. Мудрость порой может оказаться полезней меча, а знания могут пронзить противника сильнее, чем стрела.
— Сколько длится обучение?
— Обучение в каждом клане длится около трех лун, начинается на западе, а заканчивается на севере. Мы проходим обучение два раза за всю жизнь. Первый раз нас отправляют в другие кланы в возрасте тринадцати лет, это больше похоже не на обучение, а на воспитание. Мы ближе знакомимся с культурой и традициями других кланов, изучаем историю этих земель, учимся жить самостоятельно, находясь вдали от родных мест. В возрасте двадцати лет каждый член семьи главы клана вместе с остальными адептами, достигшими нужного возраста, снова отправляются на обучение, после которого мы полноправно можем самостоятельно ходить на ночную охоту и выполнять поставленные перед кланом задачи.
— Господин Ин сказал, что только после обучения я смогу...
— Да, — кратко ответила фарфоровая девушка на вопрос, который Ли-хуа даже не успела задать, после чего перешла на шепот, — Ты появилась в этих землях очень неожиданно, и я верю, что неслучайно. Твоя цель – пройти обучение, только после этого ты сможешь стать адептом. Обычно все происходит совсем наоборот, но ты – исключение.
Молодой человек, который все время сидел напротив девушек, но даже взгляда не повел в их сторону, встал, выпрямился и окликнул адепта.
— Шэн-ли, сядь, — голос Минь-чжэ звучал серьезно, с нотками строгости, но в его интонации не было приказного тона.
— Но отец сказал... — Минь-чжу осеклась на полуфразе.
— Я знаю, что отец сказал. Сегодня погода благоволит нам. А вам еще понадобятся силы, как духовные, так и физические. Отдыхайте, пока есть такая возможность.
Молодой человек поменялся с адептом местами, встав на край кормы. Он взмахнул рукавами, и сампаны как по приказу начали выстраиваться в строгий клин, следуя за своим "вожаком".
Весь их следующий путь по Молочной реке проходил в полной тишине. Лишь изредка были слышны голоса различных птиц, переговаривавшихся в лесах, которые, как неподвижные титаны, выстраивавшиеся в ряды, покорно охраняли покой Молочных берегов. Этот водоем получил такое название из-за своего специфического окраса – молоко, разбавленное водой – в результате естественного смешения подводной голубой глины и мелкого известняка.
Чужая смотрела на людей, сидящих в других сампанах. Все они были одеты в одинаковые голубого цвета ханьфу, на рукавах которых серебряными нитями были вышиты маленькие лотосы. Они так же, как и те, кто находился с ней в одном сампане, молчали всю дорогу. Кто-то не отрывался от чтения книг, кто-то разглядывал девственную природу вокруг, кто-то потирал рукоятки своих мечей, думая о том, как пройдет их обучение и с чем придется им столкнуться. Для каждого из них обучение четырех кланов как невидимая черта, переступив через которую, они войдут в новую жизнь, с теми возможностями и знаниями, которые им были недоступны ранее.
Голубое небо и белоснежные облака начали постепенно окрашиваться в глазурь нежно-розового цвета. Стая маленьких птичек, меняя место своего ночлега, пролетела над головами путников, предупреждая их о приближающихся сумерках.
— Прибыли, — спокойно сказал Минь-чжэ, глядя вперед.
Он встал на носовую часть сампана, плавным движением поднимая левую руку вверх. В то же мгновение сампан качнуло, и тот, следуя за рукой заклинателя, начал медленно менять свое направление. Адепт подскочил, схватил весло и, с трудом удерживая равновесие, начал грести в сторону берега, пришвартовывая сампан к причалу. Когда весь "клин" пристал к берегу, а адепты сошли на твердую землю, Минь-чжэ, закончив разговор с каким-то старцем, одним движением руки призвал всех собраться подле него.
— Мы остановимся в этом городе на ночлег. Вы можете прогуляться, приобрести необходимые вещи, но после заката всем нужно вернуться и хорошенько отдохнуть. Третий дом от причала по правой стороне, сегодня мы заночуем там. Завтра с рассветом продолжим путь.
Минь-чжэ задержался возле адептов еще на несколько секунд, готовый ответить на любые появившиеся вопросы. Когда все, как один, кивнули головой в знак понимания, а после разбежались, словно муравьи, по разным сторонам, Ли-хуа вместе с фарфоровой девушкой остались на пирсе одни, провожая взглядом удаляющийся от них силуэт молодого человека.
— У нас есть несколько часов до захода солнца. Думаю, что лавочники еще работают, — фарфоровая девушка схватила стоящую рядом девушку за руку, и искренне, как маленький ребенок, широко улыбаясь, потащила ее за собой, — Побежали!
Несмотря на позднее время, городской базар встретил нежданных гостей шумным гулом, пестрыми красками, ароматами благовоний и вкусными запахами свежей выпечки. Со всех сторон слышались несуразные речёвки, которыми лавочники старались завлечь покупателей: кто-то из них читал стихи, восхваляя свой товар, кто-то танцевал, привлекая все внимание на себя, а один молодой парнишка, лет пятнадцати, даже пел песню про волшебные веера, купив которые можно растопить даже самое холодное девичье сердце. Минь-чжу тащила девушку в самую гущу людей. Пробираясь сквозь толпу горожан и уже знакомых лиц-адептов клана Ин, взгляд Ли-хуа зацепился за одну лавку. Серая небольшая палатка одиноко стояла позади других ярких лавок; на ней не было никаких вывесок, опознавательных растяжек и флажков, а за прилавком сидела пожилая женщина, укутанная обрезком коричневой ткани, который уже был знатно потрепан временем. Девушка резко остановилась, не сводя глаз с заинтересовавшей ее палатки, чтобы не потерять ее из виду.
— Ли-хуа? — фарфоровая девушка окликнула застывшую девушку, дернув ту за руку. — Идем.
Но та уже не слышала Минь-чжу, не отвечала ей и не обращала никакого внимания на всю суматоху, которая окружала их. Высвободив свою руку из теплой ладони фарфоровой девушки, чужая, все также не оборачиваясь на ее голос, сказала:
— Минь-чжу, ты иди, я догоню тебя.
Не дождавшись ответа или просто-напросто не услышав его, девушка, завороженная ничем не приметной лавкой, двинулась вперед, проталкиваясь через толпу и минуя лавочников, которые неожиданно, как осенние грибы после дождя, вырастали на ее пути, завлекая в свои палатки.
— Добрый вечер, — остановившись перед неприметной, изолированной от других лавкой, Ли-хуа кивнула головой, поклонившись пожилой женщине.
Старушка, в буквальном смысле, уткнувшись носом в книжку, сидела под маленьким красным фонарем, пытаясь разобрать мелко написанные, для ее уже слабовидящих глаз, иероглифы. Завидев юное дитя, она положила раскрытую книгу корешком вверх, чтобы позже вернуться именно к тому моменту, на котором ее прервали.
— Молодая госпожа, — хриплый дрожащий голос обращался к девушке. — Редко кто ко мне заходит. Я уже привыкла. Каждый день, с самого утра и до позднего вечера выхожу сюда. Сама читаю, а людей не вижу. Только зеваки проходят мимо если, посмотрят на лавку и идут дальше. Или дети, прибегают тайком, я им расскажу какую-нибудь историю интересную, они послушают и бегут дальше. А, вы, поди спросить хотели что-то или заинтересовались чем?
— Заинтересовалась, — ответила девушка, не отрывая взгляда от прилавка.
Старушка торговала различными книжками: от исторических сборников до книг чудес, древними свитками и бамбуковыми дощечками. Но все внимание Ли-хуа было приковано только к одной книжке в изумрудном переплете, на которой черной тушью по вертикали рукой искусного каллиграфа было выведено: «Сказки: легенды древних кланов». Девушка потянулась к книге и, как только кончики пальцев коснулись потрепанного переплета, она провалилась в темноту, из которой постепенно начали вырисовываться силуэты, которые приобретали четкие очертания, превращаясь в полноценную живую картинку.
Молодая девушка, одетая в серый хлопковый ханьфу, сидела на полу перед маленькой кроваткой, убаюкивая свое плачущее дитя. Невзрачный цвет одежды, отсутствие широких расшитых рукавов говорили о низком статусе. Несмотря на это, она была очень ухоженной. Аккуратно забранные наверх волосы, украшенные черной лентой, белая кожа, без единого изъяна, но больше всего привлекали внимание ее небесного цвета глаза, наполненные жизнью, в которой отражалась материнская боль и глубокие переживания.
Маленькая комната была наполнена легким ароматом лаванды, а на деревянных стенах плясали огоньки-человечки – тени от двух зажжённых свечей, тускло освещавшие покои маленького человечка.
Ребенок продолжал плакать, и даже чарующий голос молодой матери, напевавший колыбельную, не помогал успокоить дитя.
— Мое сокровище, ну чего же ты плачешь? — теплые нежные руки оглаживали лоб малыша, успокаивая ласковыми прикосновениями. — Хочешь я почитаю тебе сказку?
На полу лежало несколько книг; выбрав одну из них, девушка открыла ее на середине и начала читать. Уже с первых строк, плачь ребенка начал постепенно затихать, и вскоре был слышен лишь гипнотизирующий тихий женский голос.
— Нравится читать сказки? — знакомый голос заставил подсознание девушки вернуться в реальность.
— Что? — она обернулась на голос и увидела перед собой Минь-чжэ.
— Я спрашиваю, — повторил молодой человек. — Нравится читать сказки?
Он кивнул головой на книгу, которую Вэй Ли-хуа все это время не выпускала из рук.
— Кажется, да, — прокручивая в голове недавно увиденную картину, она еще не до конца осознавала, что и кто у нее спрашивает, ответы сами срывались с уст.
— Кажется? — будто не расслышав, переспросил он.
— Нравится. Мне нравится читать, — уже уверенно ответила чужая.
Его губы дернулись в кривой усмешке, он смотрел на нее, как на ребенка, которому понравился карамельный леденец в виде птицы-феникса, а признаться в этом боится, потому что считает себя взрослым, а взрослые не едят леденцы.
Девушка только сейчас обратила свое внимание на то, как выглядит этот молодой человек. Высокий, почти на голову выше нее. Стройный, но не худой, таких принято называть жилистыми. Правая рука, по которой набухшие вены, как змейки, ползут к длинным пальцам, крепко сжимающие рукоять меча, в любой момент готова вынуть оружие из ножен и вступить в бой. Ин Минь-чжэ не обладатель приторной внешности, его нельзя назвать божественно красивым мужчиной, но есть в нем что-то такое, что цепляет, притягивает взгляд. Немного припухлые губы, которые в основном всегда были в напряжении и не выражали никаких эмоций, прямой и слегка вздернутый нос, темного цвета волосы, убранные в высокий хвост, украшенные серебряным кругом, внутри которого сверкал сапфир. Две свисающие по бокам пряди обрамляли немного худощавое лицо, подчеркивали острые черты лица и выделяющиеся скулы. В его черных как уголь глазах было абсолютное спокойствие, читалась мудрость и виднелось мужество.
Он достал несколько монеток из одного из мешочков, привязанных к поясу, и протянул старушке. Та взяла плату, отдала ему книгу и низко поклонилась, благодаря молодого господина и выказывая ему свое уважение.
— Не стоило, — пробубнив себе под нос, девушка неловко приняла книгу с его рук.
— Где Минь-чжу? — проигнорировав ее слова, спросил молодой человек.
«Минь-чжу!».
Имя фарфоровой девушки всплыло в голове Ли-хуа, и та закрутилась по сторонам, выглядывая Минь-чжу.
Людей на улицах стало значительно меньше, сумерки постепенно наползали на городок, зажигались фонари, освещая дорожки, а некоторые лавочники уже собрали свой товар и уставшими возвращались домой.
— Вон она! — чужая указала рукой на одну из самых дальних палаток, в которой продавались кисти и чернильницы.
Минь-чжу встретила подошедшего к ней молодого человека и девушку приветливой улыбкой и добрым взглядом. Завидев их двоих, она тут же завела руки за спину, пряча от двух, по крайне мере от одной точно, пар любопытных глаз то, что успела за это время приобрести у лавочников.
— Пора возвращаться, — все тот же спокойный и серьезный мужской голос оповестил девушек. — Я провожу вас.
Минь-чжэ шел впереди, показывая дорогу, а Ли-хуа пыталась выяснить что же прячет фарфоровая девушка, но все тщетно. Единственное, что безостановочно повторяла Минь-чжу: «Это секрет. Увидишь позже».
Они дошли до дома, хозяева которого с радостью предоставили клану ночлег, выделив всем комнаты. Адепты кланов нередко останавливались в городах и деревнях, чтобы отдохнуть с дороги, поэтому их визиты уже были привычны для горожан, они даже считали за большую честь пустить представителей величайших кланов в свой дом.
Минь-чжэ проводил девушек до их покоев, а сам скрылся за дверями комнаты напротив. Оставшись вдвоем, девушки очень долго разговаривали, но долгая дорога и городской шум утомляли, поэтому Минь-чжу вскоре провалилась в сон. Оставшись наедине со своими мыслями, Вэй Ли-хуа еще долго вспоминала девушку из своего сегодняшнего видения. «Кто она? Что это за место? Почему я это увидела?». Вопросы, как рой пчел, кружились в ее голове. Однако, она думала недолго – усталость взяла свое, и девушка погрузилась в царство Морфея.
Разбудил ее запах еды. Ли-хуа открыла глаза, потянулась и увидела Минь-чжу, сидящую на краю кровати.
— Держи, — она протянула белую тряпицу, в которой были укутаны еще теплые и ароматные баоцзы***, — поешь. Мы скоро отплываем.
— Спасибо, — еще не в силах полностью открыть заспанные глаза, Ли-хуа втянула в себя горячий аромат и улыбнулась, встречая новое утро.
— Собирайся, — фарфоровая девушка ответила улыбкой на улыбку. — Я буду ждать тебя внизу.
***
Ночь. Глаза путников уже привыкли к окружающей, давящей со всех сторон темноте. Но вот ночная тишина... К ней невозможно привыкнуть. Не слышно пения птиц, шелеста деревьев, журчания воды. Будто вокруг нет жизни. Ночная тишина поглощает сознание, заставляет слышать и видеть то, чего нет.
Холодный весенний ветер щекотал уши, отдаваясь в них тихим гулом. Вэй Ли-хуа повернулась в сторону ветра и увидела белое пятно. Навстречу двигался густой туман, поглощая сампаны один за другим.
— Туманная заводь... — еле слышно сказала она, вглядываясь в самое сердце тумана. — Мы прибыли, — подтверждая ее слова, громко сказал сидящий напротив Минь-чжэ, оповещая остальных.
Сквозь туман начали пробиваться лучи искусственного света. Желтые огни становились все ближе и ближе. Никто не успел заметить, как сампан вплотную приблизился к источнику света. Ударившись о пирс, сампан резко дернулся и затормозил. Минь-чжу, которая только что встала, готовясь сойти на берег, завалилась на вторую девушку, придавив ее к холодному и влажному от сырости днищу. Минь-чжэ, как ужаленный, вскочил со своего места и одним прыжком преодолел расстояние от носовой части до кормы. Взмахнув руками, он поднял такой сильный ветер, который в долю секунды своим порывом остановил следующие за "вожаком" сампаны.
— Возьмите весла и гребите в сторону света! — крикнув в туман, он наконец развернулся к девушкам и, подав руку, помог подняться. — Вы в порядке?
В ответ они закивали головами. Никто не пострадал, никто не чувствовал ни боль, ни холод. Наверное, Ли-хуа стоит даже поблагодарить фарфоровую девушку, которая упала на нее, тем самым укрыв от бешеного потока холодного ветра.
На пирсе их встретили несколько мужчин. Свет от бумажных фонарей хоть и освещал все вокруг, но плотный сгусток тумана вокруг не позволял разглядеть их лица.
— Мэн И-хао, — Минь-чжэ сделал шаг вперед, сложил ладони перед собой и поклонился. Адепты клана заклинателей тут же подхватили сие действие, — благодарю, что встретили нас в столь поздний час.
— Ин Минь-чжэ, давно не виделись. Рад встрече, — молодой мужчина ответил на поклон и повернулся к фарфоровой девушке. — Вижу, Ин Минь-чжу тоже здесь. Приветствую вас, адепты клана Ин, добро пожаловать в Туманную заводь!
*деревянная лодка
( https://karopka.ru/upload/resize_cache/afe/900_600_1/photo_3_1444483110.JPG )
**мера длины, равная 1/3 метра
***паровые пирожки