Часть 3. Новые друзья
Просыпаюсь среди ночи от грохота. Вскакиваю, успев подумать, что наступил конец света. Ан нет, оказалось, что это колесница, запряженная тремя дивной красоты белоснежными конями, с грив которых срывались голубые искры. С колесницы спрыгивает парень, невысокого роста, симпатичный, с огненно-рыжими волосами, ярко-синими глазами и пухлыми губами, на голове по-хулигански набекрень сидит отлитый из какого-то сияющего металла лавровый венец. «Привет, бро! Что, не спится? - похлопывает его по плечу Гермес и резко отдергивает руку - Ай, всё время забываю, какой ты горячий парень.» Гелиос как-то нервно ржёт: «Хайре, дорогой! Ооо, и прекрасные леди есть! Раз знакомству, Гелиос! Ох, брат, и не говори, не спиться бы...вместе с менадами. Засели в пещере на Пелионе и сутки напролёт поют песни. Второй день воют современный гимн Греции. Во, как раз дошли до сотого куплета. Цербер побери мой идеальный слух. И поют так жалобно, что крестьяне на окрестных полях перестали работать, пособирались в кучки и слушают. Того и гляди проникнутся, похватают рогатины и побегут свергать кого-нибудь. Гермес озадаченно уставился на рыжего: «Кого свергать-то? У нас же, вроде, нынче республика. Правда? А то я что-то забегался, не слежу за политической ситуацией последние 300 лет. И как следить, сослали на границу и сижу тут с нимфами, сатирами и турками, которые случайно к нам проваливаются, перебрав ракы. Зато научился играть в нарды, шахматы и ...эээ...тетрис.» Гелиос опять заржал. Весёлый парень, или это у него действительно нервное: «Отстал ты от жизни, мужик. Привезу тебе из ближайшего рейда айфон. Хотя нет, не привезу, расплавится. Гермес ехидно скалится: «Кстати, донжуан, тебе ещё морду не набили обиженные мужья и отцы?» Гелиос издевательски закатывает глаза: «Куда им бедным, они же даже не приблизятся, сам сказал, я слишком горячий парень. Я что виноват, что красив и харизматичен. А ещё у меня скучная работа, даже книжку не почитаешь и в игруху на телефоне не поиграешь - горят. Приходится за всеми подсматривать и подслушивать со скуки, да иногда девиц и матрон соблазнять. Жаль только Эос расстраивается, хотя не показывает виду, мы с ней типа договорились о свободном браке, но его преимуществами, кажется, пользуюсь только я. Кстати, не заговаривай мне зубы, с менадами надо что-то делать. Сегодня хотя бы спокойно поют гимн, вчера орали «Дайте свободу Анжеле Дэвис! Дайте свободу, суки!» Откуда только набрались? Я их такому не учил. Ну что ты смотришь, не было такого. Скорее всего Аполлон, он ещё и не такому научит. А когда к ним пришёл их начальник Бахус, они пульнули в него пустой амфорой, и откуда-то взявшейся полупустой жестянкой чешского Велкопоповицкого Козела и затянули «Ехай нах...., навсегдаааа». «Тихо, не выражайся, у нас тут Кускус несовершеннолетний» - шикнул Гермес. «Та тю, на границе и не такое слышали» - пробурчал откуда-то вынырнувший котяра, пережёвывая на ходу ящерицу или сверчка, махнул рыжим опахалом и снова скрылся в кустах, видимо, продолжил охоту. А Гелиос опять захохотал: «Я уже подумал, ты, брат, тоже с менадами связался. Кускус у него несовершеннолетний, ну и хорошо, зато не просроченный. А гречки с полентой, достигших возраста согласия, у вас тут не завелось? Ладно, с вами весело, но пора на работу. Эос машет. Иду, дорогая! Моё почтение, мадам! Целовать ручку не буду, а то этому бездельнику пограничному придется ожоги вам лечить. - Гермес замахнулся дать пинка другу - Не сметь пинать мой царственный зад, ему сегодня еще светить и светить!» Гелиос одним прыжком заскочил на колесницу, встал в эффектную позу и, указывая рукой на восток, продекламировал: «Светить всегда, светить везде, до дней последних донца, светить - и никаких гвоздей! Вот лозунг мой - и солнца! То есть меня, гыгыгы». Тут настал мой черёд хохотать. Серьезно? Маяковский? В квази-античном параллельном пространстве? Хотя кто его знает, с его внешностью вполне мог быть отсюда. «Да не ори, человек спит.» - Гермес указал на мирно дрыхнущего под кедром Лёлика. Перебрал вина давеча, бедняжка, пусть храпит. «Какой это человек, чмо болотное. Чао, котики!» - парировал Гелиос. Ну хоть кто-то разделяет моё мнение насчёт Лёлика. «Пока!» - пропыхтел, выбираясь из терновника, Кускус, и полез обниматься ко мне, истошно мурча, и пытаясь боднуть черепушкой в челюсть. Колесница Гелиоса стремительно взмывает ввысь, он поворачивается, и мастерски балансируя, машет нам рукой, с каждого пальца срывается лучик и ударяет ввысь, разрезая сумрак. Над горизонтом они с Эос целуются, и от их поцелуя восток вспыхивает всеми оттенками розового, лилового, оранжевого и даже малинового - начинается день. Мы готовимся в путь, знатно отдохнувший Лёлик давится вчерашней лепёшкой, кот ещё отсыпается после ночной охоты, во сне его усы вздрагивают, а лапки непроизвольно сжимаются, хмурый, но от этого не менее красивый Гермес, пытается приладить к моим новым серебристым сандалиям крохотные крылышки. Они, к сожалению, не смогут отнести далеко, зато уберегут ноги от усталости. У меня нет аппетита. Пытаюсь умыться в ручье и рассмотреть свою помятую со сна мордень в водном отражении. Появляется Гермес с обувью, опускается на колени и надевает мне на ноги сандалии. Кажется, я краснею. Его руки задерживаются на моих щиколотках на какое-то время, закрываю глаза, мне хочется продлить этот момент как можно дольше. Но надо собираться в путь. Нимфы и сатир собрали нам котомки с провизией и запасной одеждой. Улыбаюсь и благодарю каждого. Кускус потягивается, разминает лапки, он уже готов пуститься в путь. Подхожу попрощаться с Гермесом и неожиданно для самой себя обнимаю его за талию, утыкаясь носом в плечо. Его туника пахнет лесными травами и диким мёдом, кувшинками и свежей холодной водой. Я хочу запомнить этот запах. Резко освобождаюсь из его объятий, чтобы не разрыдаться, хватаю своего увальня за руку, и не оглядываясь, быстро иду по тропинке. Гелиос посылает нам с неба воздушный поцелуй. Шалун! Улыбаюсь сквозь слёзы и машу в ответ.